Если бы вернуться (джен)

Побег Сириуса Блэка из Азкабака заставил всех Пожирателей Смерти воспрянуть духом. Нет, этот побег не внушил им надежды, что в скором времени они окажутся на свободе, напротив, все осознавали, что стать анимагом в условиях вечного недоедания, истощения и отсутствия волшебных палочек просто невозможно. Родольфус тогда отметил, что даже если человек уже освоил эту трансформацию, не факт, что без волшебной палочки возможно ее повторить. Поэтому, хоть этого никто не произносил вслух, но Сириус Блэк считался практически героем.

Долохов же к этому событию отнесся весьма спокойно. Уж кому, если не ему, было известно, на что способен сильный волшебник, который привык полагаться только на самого себя и свои силы, а не на магические проводники. Сомнений в том, что Блэк был достаточно силен для подобного, не было, загадкой же для Антонина оставался тот факт, что тот столько лет провел за решеткой. Впрочем, чужие беды его мало волновали. Тренировки приносили свои плоды, и теперь Антонин мог спокойно поджечь соломину, зажечь себе свет или же подогреть воду. Он знал, что за стеной Рабастан тоже пытался коснуться своего дара, однако у того практически ничего не получалось. Рассказывать соседу о своих умениях было очень рискованно, однако Антонин понимал, что даже если ему удастся выбраться на свободу, вдвоем выжить и скрываться от Аврората будет значительно легче. Единственной проблемой оставался старший Лестрейндж. Рабастан любил брата и мог не согласиться бежать без него, поэтому Антонин пока что не говорил о том, что в будущем планирует побег. Он с улыбкой вспоминал о том дне, когда раскрыл свои таланты.

В тот день было очень сыро и холодно. Всю ночь шел дождь, и в камеру то и дело врывались порывы ветра. Утро не принесло с собой долгожданного тепла, небо хмурилось, и радовало лишь прекращение ночного ливня. Долохов только что закончил утреннюю тренировку. Теперь, когда расширялась его магическая мощь, он делал по утрам несколько физических упражнений, чтобы хоть немного привести себя в форму.

За стеной послышались шаги, а затем раздалось привычное:

— Доброе утро.

Голос Рабастана совсем охрип. К болезни добавилось еще и то, что Басти вчера полвечера ругался с невесткой. Утихомирить этот спор удалось лишь старшему Лестрейнджу, но за ночь голос до конца так и не восстановился.

— Я смертельно замерз сегодня ночью, и надеюсь, что сегодня дождя не будет.

Антонин ухмыльнулся. Это был один из редких случаев, когда он пребывал в хорошем расположении духа. Долохов подошел к каменной стене и приложил ладони к холодным камням. Перед этим он подошел к решетке и насколько мог осмотрел коридор, проверяя, все ли еще спят. Затем он ответил Рабастану:

— Слушай меня внимательно. Подойди к решетке и осмотри коридор настолько, насколько можешь. Проверь, проснулся кто-нибудь или нет.

В соседней камере вновь послышались шаги, затем Рабастан подтвердил, что все тихо.

— Отлично. Теперь подойди к стене, которая нас разделяет, и положи на нее руки. И жди.

Долохов замолчал. Он знал, что Басти не будет задавать лишних вопросов, поэтому попытался сосредоточиться на том, чтобы погрузиться внутрь себя и призвать магию. С каждым разом ему было все легче и легче позвать свой дар, почувствовать, как сила наполняет его, но высвободить ее, дать ей волю было делом совсем иным. Постепенно ему удалось направить слабый магический поток на холодную стену. Со стороны могло показаться, что ничего не происходит, и понадобилось около десяти минут, чтобы Долохов смог почувствовать тепло под своими ладонями.

Еще через четверть часа за стеной раздался восторженный возглас Рабастана. Постепенно площадь нагревания увеличивалась, и Антонин остановился только тогда, когда вся стена стала излучать тепло. Он устало опустился на пол и прислонился спиной к теплым камням. По шорохам он мог предположить, что Рабастан тоже опустился на пол. Тяжело дыша от усталости, Антонин усмехнулся:

— Ну что, стало теплее.

Его сбивчивое дыхание свидетельствовало о том, как много сил ушло на такое простое, по меркам волшебников, действие.

— Это невероятно... Как тебе удалось? Как ты можешь колдовать без палочки?

— А ты тоже можешь колдовать без нее, — в голосе Антонина слышалась плохо скрываемая усталость, — все могут. Особенно если ты с детства не пользуешься ничем, что помогает тебе. Вот скажи, ты же помнишь, как в детстве у тебя случались магические всплески? У вас это называется стихийной магией, кажется, а у нас — магическими выбросами. В общем и целом выбросы могут быть и у взрослого волшебника, но редко и в определенных обстоятельствах. Так вот, вернемся к детям. Изначально магии ничего не мешает спокойно вырываться наружу, с возрастом ребенок учится ее контролировать и направлять. Когда ты в одиннадцать лет получил свою волшебную палочку, то направление силы стало отнимать намного меньше энергии, поэтому постепенно владение магией превратилось в использование заклинаний. Некоторые волшебники умеют посылать заклятия невербально, и это считается великим достижением. Однако, по сути, палочка не нужна. Волшебник тем сильнее, чем ему подвластен его дар, и проводники оказывают здесь медвежью услугу. Когда я первый раз взял в руки волшебную палочку, я не понимал, к чему это может привести. А вот теперь мой максимум — это нагреть стену. Впрочем, как вы там говорите, только небо является пределом⁽¹⁾.

На некоторое время воцарилось молчание. Рабастан определенно бы никогда не поверил бы в то, что только что услышал, если бы сейчас не чувствовал спиной тепло.

— То есть ты хочешь сказать, что ты всегда умел колдовать без волшебной палочки?

— Да. После того, как моя семья переехала в Англию, а я пошел учиться в Хогвартс, пришлось перестроиться, программа совсем не предусматривала таких учеников, как я. Не могу сказать, что было тяжело, ведь так приходилось прикладывать намного меньше усилий. С другой стороны, палочки очень удобны для участия в дуэлях, но там, где я раньше учился, такого не позволяли. После смерти моих родителей я забросил тренировки, что после сыграло со мной злую шутку. Теперь вот восстанавливаюсь. Я, наверно, уже рассказывал о том, что в России фактически отсутствует разделение магии как таковой на темную и светлую. Если определенные нюансы, но сейчас это не имеет значения. По сути, каждый волшебник от рождения способен на колдовство. Меня первое время занимал вопрос, почему ваши дети лет в десять не могут просто так поднять в воздух предмет или сотворить другое маленькое колдовство. Скорее всего, потому, что они просто не знают о своих возможностях, или же действительно многие просто не могут. Но факт остается фактом, что по своей сути волшебные палочки не являются предметом первой необходимости для волшебника. Если я достаточно хорошо помню уроки истории, их придумали для целителей, чтобы работать с особо сложными ранениями. Иногда палочки даже передавались от отца-врачевателя к сыну, если тот шел по его стопам.

Рабастан, казалось, забыл как дышать. Это настолько не укладывалось у него в голове, что он даже не мог сформулировать ни одного четкого вопроса. Он не мог себе представить, что в настоящий момент его ограничивают лишь каменные стены и решетка. Азкабан охранялся дементорами и аврорами. Конечно, и те, и другие могли остановить волшебника, но ведь сейчас никого рядом нет.

— Почему ты все еще здесь?

Эти слова дались Лестрейнджу нелегко. Голос слегка подрагивал от услышанного, более того, его охватила паника, появление которой он никак не мог себе объяснить.

— Ты невнимательно меня слушаешь. Я не могу так быстро восстановить связь с даром после того, как несколько лет колдовал с помощью посредника.

— А я так могу? — вырвался тот самый вопрос, который вертелся на языке, но чтобы произнести его вслух, Рабастану потребовалось собрать все его силы и мужество.

— Не знаю. Вернее, не так. Все волшебники могут колдовать без посредника. Однако эта способность заглушается. Я не так много знаю о ее восстановлении, но что касается меня самого, я так умел всегда, просто будто забыл об этом на время. Чисто теоретически ты на это способен. На практике нужно долго и упорно трудиться, чтобы восстановить твою связь с даром. Прибавь сюда истощение и влияние дементоров.

Легкое дуновение надежды испарилось. Ни то чтобы Рабастан считал себя всемогущим, но ведь он не был слабаком. На деле же оказалось, что без деревяшки он и не волшебник вовсе. И все же Антонин не сказал, что у него ничего не выйдет. Если Рабастан хотел когда-нибудь оказаться на свободе, нужно попробовать. Интересно, знал ли из их окружения еще кто-нибудь о способностях Долохова?

— Тони, кто-нибудь из наших знает об этом?

— Нет, когда я пришел к Лорду, я уже постоянно таскал с собой палочку. К этому быстро привыкаешь, к тому же мне было очень невыгодно выделяться среди англичан. Мог ли так Лорд? Он прекрасно владел невербальными заклинаниями и легилименцией, но это все равно немного другое. Мастерство владения палочкой, безусловно, достойно похвалы, но нет гарантии, что он имеет прямую связь с даром, как если бы колдовал самостоятельно.

— То есть по сути ты сильнее Волдеморта?

— Только Беллатрикс это не говори, — Долохов позволил себе рассмеяться, все же иногда такие беседы поднимали ему настроение ничуть не меньше, чем успехи в развитии магического потенциала, — Басти, силы волшебника трудно так сравнивать. В магической дуэли он вполне меня обойдет, потому что его мастерство владения палочкой выше моего. Но я понятия не имею, насколько сильный у него дар. Да даже если он действительно так же силен, то в любом случае эта связь нарушена, и для ее восстановления требуется время. Ладно, я действительно устал и попробую поспать, пока все остальные не начали шуметь.

Антонин медленно встал и дошел до лежанки. Впервые за много лет он не чувствовал холода.

* * *

— Как ты думаешь, что будет, если Лорд вернется?

Порой такая навязчивость Рабастана раздражала. Не то чтобы Долохову надоели утренние беседы, ставшие уже традицией. Младший Лестрейндж почему-то никак не мог успокоиться и перестать думать об их Повелителе. Впрочем, поводы для беспокойства имелись: темная метка с левого предплечья не пропала, рисунок стал лишь немного бледнее, а значит, Волдеморт не умер. К тому же для большинства Пожирателей Смерти так и осталось загадкой, что же случилось в тот вечер в доме у Поттеров.

Антонин не знал ответа ни на один из этих вопросов. Он был одним из членов Ближнего круга, людей, которых Волдеморт держал достаточно близко и которым доверял. Антонин тихонько усмехнулся. Слово "доверял" мало подходило для описания Тома Риддла. Долохов иногда гадал, почему в ту ночь Том не взял с собой никого из своих сторонников. Допустим, он самостоятельно хотел избавиться от мальчика, но почему бы не окружить дом сторонниками на тот случай, если внезапно прибудут авроры? При мысли о том, что Волдеморт шёл убивать годовалого малыша, в душе Антонина вскипела ярость.

— Если Лорд вернется, ему потребуются его сторонники. Но где гарантия того, что он придет сюда за нами, а не начнет действовать по-другому и не соберет вокруг себя новых людей? Впрочем, даже если мы выйдем отсюда вместе с Лордом, все вернется на круги своя, и это с большой натяжкой можно будет назвать свободой.

Антонин не боялся высказывать вслух свое мнение о событиях прошлого и настоящего. За последние несколько лет Азкабан планомерно вытряхивал из него страх, а вместе с ним и уважение к его ближайшим соратникам. Откровенно говоря, ему было абсолютно плевать на судьбу всех здесь присутствующих. В каком-то смысле ему было жалко лишь Мальсибера и старшего Лестрейнджа, хотя к этому списку Долохов прибавил еще и Басти. Однако вокруг Мальсибера постоянно кружились толпы дементоров, и Антонин боялся, что жить тому осталось недолго. Родольфус никогда в жизни не предаст свою жену, а та в свою очередь никогда не отвернется от Волдеморта. В итоге образуется своего рода замкнутый круг, из которого нет выхода никому: ни непосредственным участникам, ни тем, кто предпримет попытку разорвать его. Рабастан любил брата, но, как Антонин недавно узнал, никогда не был с ним настолько близок, чтобы жертвовать жизнью и свободой ради него. Хотя Долохов подозревал, что не было бы в жизни семьи Лестрейнджей Беллатрикс, возможно, эти двое бы и не сидели тут. Однако думать еще и о чужих семьях Антонину не хотелось, поэтому он продолжил свой рассказ.

— Главная наша проблема в том, что я до сих пор не знаю точно, как работает темная метка. Даже если предположить, что мы выберемся отсюда, что мы будем делать, если вернется Лорд? Конечно, можно допустить, что он умрет, или что он каким-то образом сможет вернуться тогда, когда нас уже не станет, но это лишь пустые слова. Никаких гарантий. Предупреждаю твои расспросы: неважно, использовал Лорд волшебную палочку или нет, когда наносил на меня метку. Я давал клятву и ты тоже.

Долохов жалел о том, что у него не хватило ума разузнать побольше о механизме работы темной метки, клейма, который каждый из них носил у себя на руке. С одной стороны, как работают подобного рода связующие заклинания, Антонин знал, проблема состояла в том, что самостоятельно разорвать эту связь было проблематично.

1) Антонин имеет ввиду английскую пословицу "Sky's the limit" что в буквальном переводе означает "Небо является пределом, лимитом, ограничением", что является аналогом русской пословицы "Нет предела совершенству".

Вернуться к тексту