Друзья моря. Книга первая. Эарнил (джен)

Когда сознание наконец начало возвращаться к Эарнилу, он лежал у себя в постели. Поверх одеяла покоилась рука с наложенной шиной. Осторожно повернувшись на здоровый бок, он попробовал сесть. «Немедленно ложись», — послышался голос за спиной. Эарнил повиновался. К нему подошла старуха Иорет.

— Тебе нельзя вставать, — строго сказала она. — Болит голова?

— Нет, — тихо ответил мальчик, — кружится.

— Лежи. — Старуха положила ему на голову кожаный мешок со льдом, посмотрела на лиловые синяки вокруг глаз и покачала головой.

— Госпожа Иорет...

— Чего тебе?

— А Маллос вернулась?

— Кто?! — не поняла старуха.

— Маллос, лошадь...

— Вот уж чего не знаю — того не знаю, — сказала она, щупая ему лоб. «Лихорадит. Надо будет сказать мастеру Ардамину».

«Если Маллос не нашлась, мастер Хельм убьет меня», — с тоской подумал паж.

Вскоре пришел Лекарь. Он осмотрел Эарнила, запретил ему думать о лошадях и вновь напоил обжигающим снадобьем, от которого тот заснул.

Шли дни. Первую неделю Эарнилу не позволяли даже садиться. Он лежал в полутемной комнате, и его по очереди опекали старуха Иорет, Хэллас, а иногда супруга лекаря Ротинэль. Утром и вечером приходил Ардамин.

Эарнил не знал, сколько лет было старой сиделке, — казалось, ей не меньше века. Волосы ее были белоснежными, множество морщин прорезали лицо, но она еще не утратила ни бодрости, ни относительной ясности ума. Иорет была болтлива, и ее разговоры были едва ли не единственным развлечением мальчика. Порой она даже негромко разговаривала сама с собой. Эарнил был терпелив и не докучал ей капризами. Усевшись в кресло с вязанием, она одновременно считала петли, вспоминала свою жизнь и сокрушалась по поводу того, что происходило в Замке. Как и Эарнил, она с нетерпением ожидала возвращения Принца.

Из разговоров со старухой мальчик узнал для себя немало интересного. Оказывается, Иорет когда-то была одной из лучших повитух Минас-Тирит, и в свое время ей доверили присутствовать при рождении лорда Фарамира. Также он узнал, что в детстве Принц не отличался крепким здоровьем, которое ухудшилось после ранней смерти матери.

Несмотря на весьма преклонный возраст и минувшие с тех пор полвека, Иорет хорошо помнила последнюю Госпожу Минас-Тирит.

— Это была настоящая леди — кроткая и нежная... — Иорет насупленно помолчала. — Всегда находила доброе слово. А уж какая была красавица!.. — вздохнула старуха. — Больше я такой не встречала.

— А как же Королева? — спросил Эарнил.

— Что Королева? Она — эльф, они не знают ни старости, ни болезней. Что ей до простых людей и их нужд. Ей не понять нас. Не нашего она племени, да и чужестранка впридачу, — ворчала сиделка. — Королю следовало жениться на гондорской девице. Хотя бы и на кузине нашего Господина — леди Лотириэль…

Эарнил промолчал. Старуха продолжила “воевать” с вязанием. Видела она уже не очень хорошо и вязала, в основном, на ощупь.

— А каким человеком был лорд Дэнетор? — спросил Эарнил.

Он помнил, что Матушка всегда отзывалась о последнем правящем Блюстителе Гондора с исключительным уважением, чего нельзя было сказать об учителе Диоре.

— Это был великий властитель, наш господин очень похож на него, — ответила Иорет. — Останься он жив — многое пошло бы иначе... — добавила она. — И зачем только он?.. — Иорет внезапно умолкла.

— Кто зачем? — переспросил мальчик. — Лорд Дэнетор или лорд Фарамир?..

— Отстань, — проворчала старуха, — петлю опять спустила...

Эарнил послушно умолк. Вскоре, подцепив “беглянку”, старуха начала рассуждать снова. Из разговоров с сиделкой мальчик понял, что та не слишком любит нынешнюю госпожу леди Эовин, считая ее недостаточно деликатной и воспитанной. «Короля-колдуна она победила? И что? Разве это достоинство для жены или матери? Это достоинство для воина. Женщина должна быть терпеливой и ласковой, — ворчала Иорет. — Я ее капризы еще из Врачебных Домов помню». Паж молчал, слушал и про себя отчасти соглашался со старухой. Леди Эовин ему тоже не слишком нравилась. Она редко улыбалась, была по большей части холодна, и Эарнил ни разу не слышал от нее доброго слова.

— А леди Лотириэль — кузина лорда Фарамира? — уточнил паж. — И она замужем за королем Эомером Роханским?

— Да, за этим “лошадником”, — пробурчала старуха.

В комнату зашла Ротинэль с подносом в руках.

— Иорет, мальчику нужен покой, а не твоя бесконечная болтовня, — сказала она. — Как ты? — обратилась женщина к Эарнилу.

— Благодарю, госпожа, много лучше, — ответил он.

Женщина поставила поднос, аккуратно приподняла голову Эарнила, подложила еще одну подушку и стала кормить. «Когда мне можно будет сидеть?» — спросил он. «Если тебе нужна твоя голова — терпи, — строго ответила Ротинэль. — Иорет, ты, наверное, устала. Иди к себе, я побуду с ним».

Супруга лекаря была молчалива, и после еды Эарнил погрузился в сон. Проснулся он от какого-то шума и суматохи, доносившихся снизу. «Интересно, что случилось?» Ему очень хотелось разузнать у Иорет или Ротинэль, что же произошло. Но, как на зло, обе дамы не спешили к нему. Только к вечеру появилась Ротинэль с ужином. «Лорд Фарамир вернулся», — объяснила она. И, словно для себя, тихо добавила: «Теперь будет легче».

Наконец Эарнилу позволили сидеть, а затем и ходить, не покидая своей комнаты, но, к его большому огорчению, читать пока не разрешили. Иорет больше не дежурила возле него, и мальчику было невыносимо скучно. Он усаживался у окна и подолгу смотрел вниз. Окно его комнаты выходило в большой красивый сад, и сейчас, в начале лета, оттуда доносилось благоухание жасмина и сирени.

Однажды утром скрипнула дверь, и в комнату вошел Борлас. Эарнил встал и поклонился.

— Сиди, — сказал Борлас. — Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше, но мне не разрешают читать, — вздохнул мальчик.

— Для тебя это жестокое испытание, — усмехнулся юноша. — Хочешь выйти в сад?

— Конечно хочу, мастер Борлас, я так устал сидеть взаперти… А мастер Ардамин позволит?

— Думаю, он не будет возражать.

Эарнил и Борлас спустились в сад. За редким исключением, все цветы в нем оказались белого цвета. Нежно благоухали розы. Опьянял своим тонким, но сильным ароматом жасмин. Чуть дальше источала упоительную сладость сирень. Эарнил замер от восторга. В Матушкином крошечном саду были цветы, в том числе и несколько розовых кустов. Но с подобной красотой и благоуханием он столкнулся впервые. Наконец Борлас опустился на резную скамью из лебетрона, стоявшую напротив клумбы с шелковыми ирисами. Паж уселся рядом. Некоторое время они сидели молча.

— Почему почти все цветы в саду белые? — наконец спросил Эарнил.

— Видишь ли, белые цветы, особенно розы, очень любила мать Принца, леди Финдуилас. Говорят, они украшали ее покои в любое время года, даже зимой. И в память о ней лорд Фарамир велел разбить Белый сад. К тому же, белый цвет — это цвет лордов-Блюстителей Гондора.

Эарнил поднял голову и посмотрел наверх. На шпиле самой высокой из башен замка привычно реял белоснежный стяг.

— Мне белое знамя нравится больше черного... — произнес он.

Борлас ничего не ответил. Внезапно он встал и слегка подтолкнул Эарнила. Тот повернул голову и увидел Принца.

— Ты уже гуляешь? — спросил Фарамир.

— Да, милорд, — почему-то оробев, ответил паж, словно сделал что-то предосудительное.

Фарамир опустился на скамью, знаком велел мальчику сесть, после чего посмотрел на Борласа, и тот с поклоном отошел.

— Эарнил, я очень сожалею о том, что произошло две недели назад... — произнес Принц, — и хочу извиниться за своего сына. Высокое положение лорда означает ответственность за своих людей, а Эльборон, к сожалению, забыл об этом.

— Но это моя вина, милорд, — ответил мальчик, — если бы я увереннее держался в седле и не отставал, то лорд Эльборон не уехал бы без меня.

— Тем более, он не должен был оставлять тебя, да еще и перед бурей, — строго возразил Фарамир. — Он думал о себе, а истинный властитель должен думать о себе в последнюю очередь.

Эарнил смущенно молчал.

— Ты больше не будешь пажом Эльборона. Ты станешь моим пажом, когда окончательно поправишься, — закончил Блюститель.

— Спасибо, милорд! — воскликнул мальчик.

Лорд Фарамир кивнул, встал и ушел в глубину сада.

— Что тебе сказал Господин? — поинтересовался подошедший Борлас.

— Он сделает меня своим личным пажом, — ответил Эарнил.

— Как же тебе повезло...

— Знаю, — тихо ответил мальчик.

Теперь Эарнил ожидал своего выздоровления с еще большим нетерпением и наконец наступил день, когда Ардамин выпустил его из “заточения”. Счастливый мальчик после обеденной трапезы подошел к Блюстителю и спросил, может ли он приступить к своим обязанностям.

— Ты поправился? — поинтересовался Принц.

— Да, милорд, спасибо, я прекрасно себя чувствую! — ответил Эарнил.

— А как же твоя рука? — спросил Фарамир, глядя на перевязь.

Эарнил был так рад, что сносно себя чувствует, что напрочь забыл о ней. Действительно, было несколько странно идти в услужение, когда он еще не в состоянии самостоятельно одеваться. С этим ему пока помогал Хэллас. Но, видя, что мальчик расстроился, Принц знаком велел ему следовать за собой. Они пришли в комнату, где Блюститель впервые принял Эарнила. Мальчик снова невольно замер перед портретом. Фарамир остановился и внимательно посмотрел на него. «Это моя мать, леди Финдуилас, — словно прочитав доселе мучивший пажа вопрос, сказал он. — А рядом — мой отец. Идем».

Принц открыл одну из боковых дверей, и они оказались в его кабинете. Неподалеку от окна стоял большой стол из темного дерева. Все стены были заставлены резными шкафами с множеством полок и ящичков. Фарамир сел за стол и показал пажу на скамью под окном. Эарнил уселся на нее и стал ожидать возможных распоряжений. Но Блюститель погрузился в чтение бумаг, и, казалось, забыл о нем. Примерно через четверть часа Фарамир повернулся к пажу: «Возьми книгу и пока почитай». Эарнил с радостью подошел к шкафам.

— Любую, милорд? — робко спросил он.

— Любую, только не выноси их отсюда.

Изучив стоявшие на полках книжные сокровища, Эарнил выбрал «Историю Дома Хурина Эмин-Арненского» и начал читать. Он не заметил, как прошло несколько часов и наступило время ужина.

— Идем, — сказал Фарамир, — завтра продолжишь.

Вернувшись к себе после Трапезы и вспоминая свой первый день в услужении у лорда Фарамира, Эарнил удрученно подумал, что пользы от него Принцу было не больше, чем от преданной собаки. И что, на самом деле, ни он, ни его услуги не были нужны Блюстителю. Мальчик догадался, что тот взял его личным пажом исключительно из милосердия. Конечно, было замечательно сидеть в тишине и покое и читать интересные книги, зная, что никто тебя не потревожит… Но ему хотелось быть нужным.

На следующий день Эарнил пришел к Фарамиру и вновь читал. Но словно узнав о невеселых мыслях пажа, Принц стал давать ему несложные задания, которые тот мог выполнить одной рукой. Открыть окно и проветрить комнату. Принести воды. Сходить в библиотеку за книгой или свитком…

Когда рука Эарнила наконец зажила, Принц объявил ему, что на следующий день тот будет сопровождать его на прогулке верхом. Пажу стало немного не по себе — ужас от последней поездки еще не оставил его, — но он не посмел в этом признаться и утром послушно ждал возле конюшен. Вскоре появился Фарамир. Он улыбнулся Эарнилу и прошел к своему породистому вороному коню. «Здравствуй, Моргил», — сказал Принц и потрепал его по холке. В ответ конь приветственно заржал. Для пажа приготовили неизвестную ему буланую лошадь. «Ее зовут Анор. Она резвая, но у нее спокойный, покладистый нрав. Погладь ее», — предложил Фарамир. Эарнил подошел и аккуратно погладил бархатную шею лошади. Анор принялась его обнюхивать.

— Она знакомится с тобой. Можешь садиться, — сказал Фарамир и легко вскочил на своего коня.

Через несколько минут они покинули замок.

— Не цепляйся так за уздечку, это не поможет тебе удержаться в седле, — заметил милорд. — Рука должна быть мягкой.

Эарнил попробовал послушаться.

— Боишься? — спросил Фарамир.

— Боюсь, — честно ответил мальчик.

— Всадник не падает с лошади не потому, что цепляется за узду, и не потому, что крепко сжимает бедрами бока лошади, хотя это иногда и нужно, например, во время сражения… А потому, что он двигается вместе с лошадью. Смотри.

Эарнил с восхищением наблюдал за своим Господином и его грациозным конем. Принц подъехал к нему.

— Попробуй, — произнес он. — Не напрягайся и не бойся.

Фарамир стал брать Эарнила на прогулки верхом почти каждый день, и уже через неделю тот начал чувствовать себя намного уверенней. Выезжали обычно на рассвете, чтобы успеть до дневного зноя. После завтрака паж шел к мастеру Кирдану и занимался с ним военным делом, а после — к учителю Белектору. Лорду Эльборону исполнилось девятнадцать, и, к большой радости молодого человека, с его образованием было закончено. Добрый учитель с удовольствием начал посвящать все свое время умному и старательному пажу. А после обеда Эарнил снова шел к лорду Фарамиру.

Когда, спустя некоторое время, Принц поинтересовался успехами Эарнила, Белектор не скупился на похвалу, отмечая редкие способности и прилежание мальчика. Узнав об этом, Фарамир поручил пажу переписать начисто одну из бумаг и остался доволен увиденным. С тех пор Эарнил с его изящным почерком начал выполнять еще и роль писца при Принце — по крайней мере, когда Блюститель был дома, в Эмин-Арнен.

Со временем Фарамир стал брать Эарнила в поездки по Итилиену. Мальчик оказался превосходным спутником. Умный, терпеливый и услужливый, он, несмотря на свой возраст, тонко чувствовал настроение Принца. Фарамир тоже по-своему привязался к нему. И порой, когда был свободен, подолгу с ним разговаривал. Эарнил обожал эти беседы и ловил каждое слово своего Господина. Любая упомянутая Фарамиром книга прочитывалась им в кратчайшие сроки. Это поначалу удивляло Принца, но он быстро догадался, что паж читает по ночам, и строго запретил ему это делать.

Однажды они заговорили о его жизни в Ламедоне и о том, кем была его приемная мать. Узнав, что Матушку зовут Альмариан, она вдова капитана Кириона и родилась и выросла в Минас-Тирит, Фарамир очень заинтересовался. Оказалось, что Матушка была родственницей Принца и даже правнучкой самого лорда-Блюстителя Эктелиона! «Интересно, почему она никогда мне не рассказывала об этом?» — размышлял Эарнил.

В начале осени из Столицы пришла весть о том, что Королева Арвэн разрешилась от бремени дочерью. Девочку назвали Эльвинг — в честь прабабушки по материнской линии. Это было первое дитя Королевы более чем за двадцать лет супружества, и хотя многим в стране хотелось, чтобы она родила Королю сына и наследника, в Столице были устроены торжества в честь радостного события. Минас-Тирит был хорошо виден из Замка, и Эарнил, стоя у окна в кабинете Блюстителя, любовался вспыхивающими над Городом разноцветными огнями. Принц что-то молча писал. Находясь при своем Господине почти неотлучно, Эарнил стал замечать, что серые глаза лорда Фарамира нередко бывали грустными. Он также отметил, что его умное, красивое лицо вблизи было не таким молодым, как казалось мальчику вначале. Вертикальная морщина прорезала лоб между бровей, а в иссиня-черных волосах все больше становились заметны серебряные нити. Мальчик отошел от окна и подошел к Принцу.

— Могу я что-нибудь сделать, милорд? — спросил он.

— Можешь идти отдыхать.

Эарнил поклонился и вышел из кабинета. Аккуратно закрывая дверь, паж взглянул на своего Господина и вдруг с удивлением понял, что тот очень одинок.

Через несколько дней Принц спросил у мальчика, не хочет ли он навестить Матушку. Эарнил очень обрадовался, но в то же время неожиданно почувствовал, что ему не хочется покидать Эмин-Арнен. «Поезжай, — сказал Фарамир. — Если ты отправишься завтра, то сможешь довольно быстро добраться до Калембэла. Погости у нее дней десять и возвращайся назад, пока не наступило осеннее ненастье… И скажи ей, что если она пожелает переехать в Итилиен, я буду рад помочь ей». На следующий день Фарамир тепло простился с мальчиком, вручил ему письмо для Альмариан, и Эарнил в сопровождении гвардейца Хурина отправился в далекий Ламедон. Теперь он отлично ездил верхом, и дорога не сильно утомила его. Когда через девять дней они достигли провинциальной столицы и остановились на ночлег у лорда Ангбора, слуги и честная компания пажей высыпали на улицу, чтобы поглазеть на своего бывшего товарища. Мальчишки придирчиво осмотрели хорошо одетого Эарнила и с завистью взирали на Анор, отмечая, как ловко некогда неуклюжий дурачок держится в седле. Эарнил не был злопамятен, и ни его превосходство, ни зависть прежних обидчиков не доставили ему радости. На следующий день он попрощался с Хурином и отправился к Матушке. Альмариан, издали увидев Эарнила, да еще и верхом, поспешила ему навстречу. Она с восхищением смотрела на сына, отмечая, как тот вырос и повзрослел.

Эарнил спешился, привязал лошадь, и они прошли в дом. Нэрвэн начала накрывать на стол, а Матушка принялась расспрашивать мальчика о его жизни в Эмин-Арнен. Мальчик с восторгом рассказывал ей о своем новом Господине, а женщина очень внимательно его слушала. Потом она попросила подробнее рассказать о детях Принца — лорде Эльбороне и леди Морвэн — и о его супруге — леди Эовин. Когда рассказ Эарнила, наконец, дошел до Иорет (о своем падении с лошади он умолчал, чтобы не расстраивать мать) Альмариан рассмеялась и сказала, что старая Иорет ничуть не изменилась.

— Вы знаете Иорет? — удивленно спросил Эарнил.

— Конечно, знаю, ведь я много лет служила во Врачебных Домах Минас-Тирит, — ответила Матушка.

Внезапно он вспомнил о послании Фарамира и немедленно передал его ей. Альмариан взяла письмо и очень внимательно прочла.

— Матушка, если бы вы согласились перебраться в Эмин-Арнен, то мы бы с вами больше не разлучались! — умоляюще произнес Эарнил.

Женщина немного смутилась.

— Нет, Эарнил, — наконец произнесла она. После стольких лет тишины и уединения я не смогу прижиться в многолюдном замке… Я привыкла быть свободной и не хочу ни от кого зависеть.

Мальчик заметно расстроился и умолк. Матушка обняла его и отвела в его маленькую спаленку под крышей.

— Матушка, — спросил он укладываясь в постель, — почему вы никогда не рассказывали мне, что вы — правнучка лорда Эктелиона и принадлежите дому Блюстителей Гондора?

— Действительно, моя бабушка со стороны матери была младшей дочерью лорда Эктелиона. Но я не принадлежу этому великому дому, так как в Гондоре признается родство и наследование по мужской линии. К тому же, мои отец и дед были хоть и не простыми, но и не знатными людьми. Да и какое значение имеет мое происхождение здесь, в Ламедоне?

— Получается, что вы — двоюродная племянница Принца Фарамира? — вычислил родство Эарнил.

— Да, это так.

— И вы знали его в юности?!

— Да, и в детстве.

— Почему же вы не рассказывали мне об этом?..

— Я собиралась рассказать тебе обо всем, когда ты станешь постарше. Спи.

Десять дней пролетели быстро. Слишком быстро для Альмариан и Эарнила. И если мальчик, хотя ему и очень не хотелось оставлять мать, скучал по лорду Фарамиру и стремился вернуться в Итилиен, то для Альмариан его отъезд был куда более печальным. В назначенный день она даже решила проводить его до Калембэла. Эарнил взял Анор под уздцы, и они несколько часов шли рядом. Когда вдали показалась столица Ламедона, женщина крепко обняла и поцеловала его. «Надеюсь, лорд Фарамир отпустит тебя и на следующий год, — тихо произнесла она, стараясь не расплакаться. — Я буду ждать тебя». Эарнил сел в седло и тронулся в путь, а Альмариан долго смотрела ему вслед, пока юный всадник не скрылся вдали.

Утром следующего дня Эарнил в сопровождении одного из гвардейцев лорда Ангбора покинул Калембэл и в назначенное время благополучно вернулся в Итилиен, чтобы предстать перед Принцем. Господин приветливо встретил его и внимательно выслушал. Узнав о том, что Альмариан не готова уехать из Ламедона, он сказал, что уважает ее решение, и пообещал Эарнилу отпускать его к матери хотя бы один раз в год.

В начале следующего лета Принц взял мальчика с собой в Пеларгир. Эарнил был счастлив: ведь прежде он никогда не видел моря. Они сели на корабль в Харлондской гавани, и вскоре мальчик с восхищением взирал на бесконечную сверкающую гладь, расстилавшуюся до горизонта. Пока Блюститель был занят делами, Бергил по поручению Фарамира научил Эарнила плавать. Прошло всего несколько дней — и он уже плавал так, словно вырос на побережье. Здесь же, в Пеларгире, он впервые серьезно прогневал своего Господина. Однажды утром, не успев спросить позволения у Фарамира или Бергила, Эарнил дерзнул уйти купаться. От берега дул сильный ветер, и его унесло довольно далеко. Когда он, наконец, смог выбраться, проклиная свою самоуверенность, выяснилось, что его давно ищут. Бергил и Хурин, один из гвардейцев Принца, прежде ездивший с пажом в Ламедон и сейчас сопровождавший лорда Фарамира в этой поездке, успели обнаружить на берегу одежду мальчика, в то время как его самого нигде было не видно. В конце концов Бергил заметил вдалеке бредущую вдоль берега знакомую фигурку.

Через полчаса провинившийся паж стоял перед Принцем. «Я думал, что тебе можно доверять, — строго сказал Фарамир, — и что ты достаточно умен и осторожен, чтобы не делать подобных глупостей… Море не терпит дерзости и самоуверенности — ты мог погибнуть». Эарнилу не оставалось ничего, кроме как просить прощения… Вечер он провел без ужина, и, что ранило его куда больше, лорд Фарамир не разговаривал с ним. Впрочем, на следующий день, видя его страдания, Принц сжалился и снова был добр. А еще через день Фарамир со своей маленькой свитой тронулся обратно в Эмин-Арнен.

(C) 2019-2021 murzwin