Забытые города (джен)

Так вот, приходит миг отчаянья, когда становится вдруг ясно, что империя, казавшаяся нам собранием всех чудес, — сплошная катастрофа без конца и края, что разложение ее слишком глубоко и нашим жезлом его не остановить, что, торжествуя над неприятельскими суверенами, наследовали мы их длительный упадок.

— Итало Кальвино. «Невидимые города»

К западу от Кантерлота за Гарцующими горами, за бескрайними лугами и полями колосящихся трав, за пустыней, окрашенной в поблёкшие цвета радуги, где не встретишь более ни города, ни дороги, ни дерева, лежит край мира.

Крутым утёсом нависает он над крупнейшим из всех водоёмов, что известны смертным народам. Океан, безбрежный и необъятный, простирается далеко за горизонт. Немногие забирающиеся столь далеко от благ цивилизации пегасы рассказывают, что воздух там ощущается чуждым, а набегающие с берега облака с издёвкой ускользают из хватки их копыт.

Суров и негостеприимен тот океан.

По обе стороны от утёса, насколько хватает глаз, убегает ровный край обрыва, — мир как на копыте предстаёт взору пегаса. Выступ скалы кинжалом рассекает мир надвое. Лишь одна деталь нарушает монотонность пустынного пейзажа, тянущегося тысячи миль.

Ещё за несколько десятков миль можно заметить вдалеке башню. Сначала приближающимся путникам открывается шпиль на её верхушке, а всё остальное не видно за уходящим вдаль горизонтом.

Когда же путники достигают основания башни, она кажется уходящей в небо. Плоскость суши с востока и морская гладь на западе лишь подчёркивают её колоссальную высоту. Облака касаются её боками, словно клочки пуха — ветви дерева, и плывут дальше.

Стены башни не безупречно гладки. Три ложбины, каждая из которых не уступает размерами кварталу крупного города, спиралью взбегают вверх, придавая сооружению вид чего-то облечённого плотью, но чудовищные размеры тут же разрушают эту иллюзию. В диаметре круглое основание башни достигает сотен ярдов: внутри запросто поместился бы замок Селестии с Кантерлотской горы. Достигая низких облаков, шпиль начинает понемногу, но заметно сужаться и лишь многие мили спустя превращается в кончик, когда-то острый, как игла. За сотни лет ветер и время источили его до бесформенного обрубка не шире копыта пони.

Если приглядеться внимательнее, в кладке между массивными гранитными плитами можно различить тончайшие щели. Они гладки на ощупь, даже время и морской воздух ничуть не повредили им. Соль белыми пятнами покрывает ту сторону башни, что обращена к океану, отдалённо напоминая облачное небо над головой.

Зодчие, возводившие башню, полагали её величайшим трудом своей расы, хотя ни один единорог не поднял копыта, чтобы её построить. Она была средоточием их державы, сердцем великой империи, простиравшейся не далее чем на дюжину миль, но скопившей богатств больше, чем имелось во всём мире. На протяжении десятков столетий белые королевы правили башней, восседая на серебряном троне, и в своей гордыне они мнили, что их утопия будет существовать вечно.

Но ничто не вечно. Ни одного единорога не осталось в Аорте, и лишь призраки былого населяют её.

Их много — этих теней прошлого.

* * *

В основании башни имеется три входа, без дверей и без ворот; никому и в голову не могло прийти, что их потребуется закрывать. Аорта не задумывалась своими строителями как оборонительное сооружение.

Первый этаж представляет собой громадное открытое пространство. Некогда тут были разбиты сады, в которых жили звери и росли растения со всех уголков света. Всего в паре десятков шагов друг от друга волшебные обереги воссоздавали клочки пустынь, топей и тундры. Сады были чудесны и обширны, но не любовь к прекрасному двигала теми, кто сооружал их.

Мы — владыки, как бы возвещали наблюдателю сады, сама природа подчиняется нашей прихоти.

Только сорная трава осталась теперь на их месте. Здесь всегда сумрачно, и только тенелюбивые растения буйно разрослись на развалинах. Редкие лучи света просачиваются из входов и исходят от далёких мигающих звёзд в потолке.

В былые времена эти “звёзды” горели подобно миниатюрным светилам. Несмотря на то, что с земли они кажутся крохотными точками, каждая такая звезда — хрустальный шар трёх футов в поперечнике. Будучи ещё новы, они сверкали так ярко, что любой пони, окажись он шагах в десяти от них, немедля вспыхнул бы пламенем. Ночью одна сфера смогла бы сама по себе осветить целый город.

Ныне большая часть звёзд потухла, а те же немногие, что ещё сохранили крупицу древней магии, готовы вот-вот погаснуть.

Но это обман зрения. Все они будут гореть гораздо дольше, чем суждено прожить стоящему под их светом пони.

А вдоль стен тем временем медленно взбегают широкие пролёты без ступеней, ведущие к верхним этажам.

* * *

Большую часть Аорты наполняют жилища. Дома на нижних этажах самые крохотные, хотя многие из них показались бы нынешним пони роскошными имениями. Повыше, после того как спиральные маршевые пролёты обогнут башню несколько раз, дома уже размером с дворцы, и так они становятся всё больше, пока на каждом ярусе не начинает помещаться не более одного-двух. Жилища эти подобны твердыням с крепостными валами и башнями, построенные в насмешку над пони, живущими вдали от Аорты.

В бегстве от страха возводите вы стены, как бы насмехаются твердыни, мы же возносим их ввысь в погоне за красотой.

Естественный свет почти не проникает на эти уровни. В отличие от открытого пространства садов, тут нет хрустальных сфер, разгоняющих тьму. По задумке, каждое жилище освещало само себя, и в любое мгновение обитавшие тут единороги могли сотворить в сводах потолка иллюзию звёздного неба, вечного заката и других пейзажей, каких бы они ни пожелали. Окон в башне не было предусмотрено, дабы не испортить безликого совершенства стен.

Самый верхний жилой этаж — настоящий город в городе. В этом месте башня сужается, но всё ещё достаточно широка, чтобы противоположный край терялся в темноте. Огромный дворец стоит в центре, и сотни пристроек поменьше примыкают к нему кольцом, а остатки истлевших знамён безвольно свисают с флагштоков в неподвижном воздухе.

Но марши ведут всё выше. Это ещё даже не середина Аорты.

* * *

Следующий ярус огромен и просторен подобно первому. Марши оканчиваются гладкой каменной площадью, занимающей всё пространство уровня. На сводчатом потолке, с высоты сотен ярдов, в пустоту взирают резные орнаменты звёзд и галактик.

Посередине эспланады выступает основание высотой в несколько десятков футов. Ступени, выложенные всеми мыслимыми самоцветами и драгоценными металлами, ведут к небольшой площадке на самом верху.

Когда-то наверху стоял трон. Выкованный из серебра и платины, он был обит алым бархатом — материей, по слухам, мягче самих облаков. За века существования Аорты девяносто семь кобыл короновались титулом белой королевы, восседая на этом престоле, и владычествовали над единственной частью света, достойной их внимания.

Ныне на вершине покоится груда исковерканного лома. Каменный пол на десятки шагов вокруг усеян неподъёмными глыбами железа. Серый гранит испещрён трещинами и сколами.

В центре площадки, где некогда высился трон, из разбитой каменной плиты торчит серебряная сабля. Несмотря на постоянно душный, спёртый воздух, царящий в Аорте, лезвие клинка покрыто финифтью изморози. В остальном же он сохранил идеальное состояние, не поддавшись натиску коррозии и времени.

История помнит ровно один визит Луны и Селестии в Аорту.

* * *

Чтобы добраться до самых высоких этажей башни, путнику придётся изрядно постараться. Ведущие наверх пролёты обрываются в тронном зале. Только единороги, владеющие телепортацией, способны попасть хоть сколько-нибудь выше.

Стены на следующем ярусе заметно теснее друг к другу — уже не в сотнях, но десятках шагов. Переместись единорог сюда с самой земли, в ушах у него загудела бы кровь, а сделай он резкий шаг — рухнул бы на пол без чувств. Впрочем, это скромная плата за возможность прикоснуться к звёздам.

Помещение с виду напоминает ритуальный зал. Вдоль стен установлены мраморные резервуары, ныне полные праха, а каменную кладку здесь покрывает тонкая резьба. На настенных барельефах высечены легионы строителей: земные пони влачат каменные монолиты по громадной равнине, и лишь низкая недостроенная башня выделяется на фоне; среди земных пони видны единороги, которые разносят пищу и воду, помогают водружать блоки на место.

* * *

На следующем этаже изображения сменяются совсем другими.

Земные пони заметно ниже, с грубыми, почти звериными чертами. Скульптор не озаботился наделить их метками.

Единороги стоят больше не среди них, а над ними, наблюдая за работой со строительных лесов. Их тела, латы и метки высечены в камне с тщанием и филигранным вниманием к мелочам. Скульптор изобразил даже отдельные волоски в их гривах.

Башня вдалеке стала на порядок выше.

* * *

На следующем этаже земных пони нет вовсе. Вдоль стен с доблестным видом вышагивают единороги-исполины. Под копытами у них скульптор вырезал нечто отдалённо напоминающее океан грив, хвостов и спин, мельком на фоне трудящихся в поте и безвестности. Они несут на себе своих высокородных господ.

Вдали высится достроенная Аорта. Скульптор изобразил, как из её верхушки бьют лучи яркого солнца.

Часть стены повреждена. Пролом небольшой, размером не шире головы пони, и через него взору открываются тянущиеся за горизонт бескрайние просторы. Под “окошком” проплывают облака.

Впервые спёртый, затхлый запах, витающий в воздухе, сменяется новым, который струится из бреши.

Это — запах пепла.

* * *

Самый верхний этаж почти не сохранился.

Достаточно будет пары шагов, чтобы измерить оставшийся пол от края от края. Неведомая сила страшным ударом смела половину стены — зал оказался предоставлен открытому небу. Потолок и шпиль над ним, сотни тонн гранита, то и дело раскачиваются в порывах ветра. Лишь остатки древних чар в кладке башни не дают им рухнуть вниз.

В середине зала покоится бесформенный алтарь. Как свеча, оставленная у огня, он растаял, и по полу струятся капли затвердевшего камня. На его тёмной, обугленной поверхности поблёскивают белые вкрапления — кристаллы выплавленного из породы минерала.

Уцелевшие стены почернели от копоти, но всё же по ним можно узнать продолжение истории. Единороги держат земных пони над головами и вереницей поднимаются по спиральным маршам, они идут мимо садов, домов, мимо трона и резервуаров с плещущейся водой. Всё выше и выше уносят своих пленников единороги, покуда не останавливаются у каменного алтаря.

Финал истории утерян вместе со стенами, запечатлевшими её. Чем она кончается, ведомо одним лишь теням прошлого.

Впрочем, не им одним. Ведомо это также Селестии и Луне, однажды посетившим Аорту.