Спасение утопающих (джен)

Мамочка, что с нами будет,

Мамочка, что с нами станет?

Он меня точно погубит,

Сердце мое умирает,

Больше терпеть нету силы,

Больше терпеть невозможно,

Боже, какой он красивый,

Как же любить его сложно.

Мамочка, что же случилось,

Как же мне с этим справляться?

Если скажу что мне снилось,

Девочки будут смеяться.

Что же теперь скажут люди?

Сердце навеки разбито.

Мамочка, что с нами будет?

Я полюбила бандита.

(с) Краски — Мамочка, я полюбила бандита

В их столовой были большие столы со скамейками, как в американских школах, и может поэтому тут сложилась какая-то странная недоделанная иерархия, и ребята в школе делились на крутых, неудачников и всех остальных. Но, по крайней мере, у всех, кроме тех, кто сознательно выбрал быть отдельно, была компания.

Их компания была из числа «всех остальных», но это не значило, что Полина с друзьями не пыталась спихнуть их в неудачники. Пока безуспешно, но кто знает, что принесет им завтрашний день.

Ари, Ирка, Нурлан и Толик как раз сидели за своим столом в столовой и слушали, как провели лето Гриша с Олегом, которые катались в Таиланд. Толик бывал в Таиланде столько раз, что, слушая их рассказ, только зевал, а вот Нурлан весь обратился в слух, он же задавал им вопросы. Ирка тем временем делала зарисовки о том, как прошло их лето, а Ари помогала ей вспоминать.

— Мы не сражались с огромным динозавром, — улыбаясь фантазии Ирки, поправила ее Ари. — Это был большой страшный пес, от которого мы спасли кошку. А это что, Андрей Витальевич? В образе лесного эльфа?

— Ему подходит, скажи? — рассмеялась Ирка. И тут тень легла на ее рисунки, дыхнул знакомый аромат духов.

К ним пожаловала Полина.

— Ах, какая красота, — прожурчала она горным ручьем. — Можно посмотреть?

Ирка подмяла под себя свои рисунки, Ари тоже схватила парочку, но Полине все-таки удалось ухватить один — с Андреем Витальевичем.

— Ох, это что, наш новый учитель? Как его волосы развеваются на ветру, какой пресс... Это очень тревожно, Ирунь, я бы могла сообщить об этом куда надо.

— Ты-то и квадрат ровно не нарисуешь, так что завидуй молча, — Ари устремила на Полину мрачный взгляд, но она не испарилась. Как и ее друзья. Полина, не оборачиваясь и не меняя хищного выражения лица с застывшей в уголках губ гаденькой улыбкой, передала рисунок назад. Он выскользнул из ее пальцев и пошел по рядам.

Ирка молча сопела в свои рисунки, упершись в стол локтями, Олег и Гриша поспешили ретироваться, а Нурлан с Толиком грудью встали перед друзьями Полины. Встать перед ней самой они, к сожалению, не могли, памятуя о прошлогоднем случае, когда Толика обвинили в домогательстве.

— Полина. Прошу, оставь ее, — послышался голос Мирко за спиной у Ари. Ари не должна была оборачиваться, чтобы не сбить эффект, поэтому могла наблюдать каждое изменение в выражении лица Полины. Ари, как в замедленной съемке, видела, как оттенок улыбки Полины меняется на блаженный, как она смотрит сначала за спину Ари, а потом прямо ей в глаза, усмехаясь. И Ари знала, что сейчас произойдет и уже заранее настолько ненавидела это, что на сжатых кулаках белели под столом костяшки, а в груди поднималась первобытная злоба.

— Мируша, — проворковала Полина. — Ну если это просишь ты... — и, завершая эффект, она облизнула губы. Ари как наяву видела, как вздрогнул Мирко, как потемнели его щеки. Только проступающее разочарованное лицо Полины смогло смыть этот образ. Но Полина не позволила себе растеряться и перед тем, как уйти, кокетливо подмигнула Мирко.

Ари услышала, как Мирко тихо вздохнул, почувствовала его руку на своем плече, а потом он сел рядом с ней, грустный как никогда. Толик с Нурланом тоже сели, а Ирка осматривалась и все прижимала к себе рисунки, будто Полина в любой момент могла вернуться. Толик сжал ее плечо и держал так, пока она не расслабилась. Нурлан ковырял вилкой подостывшую еду в своей тарелке.

— Она становится все злее, — отметил Толик, обернувшись на стол Полины, за которым она переливчато смеялась, как всегда сияя. — Будто в нее вселился призрак.

Ирка быстро что-то накалякала и показала им. Полине шла зеленая кожа, бородавки, красные глаза, огромная челюсть и когтищи, но они смогли выдавить из себя лишь слабые улыбки. Только Мирко не улыбался.

— У нее что-то случилось, — сказал он. — Что-то, что сделало ее такой.

Ари не отодвинулась от него только потому, что обладала стальной выдержкой.

Толик посмотрел на Мирко так, будто тот только что превратился в тыкву. Нурлан глянул сначала на Толика и только потом нахмурился. Ирка что-то вяло чиркала.

— Мирко... — осторожно начала Ари. — Ты, безусловно, прав, но это не отменяет ее ответственности за то, что она делает. За то, что причиняет другим людям боль. Ты думаешь то, что она делает со своими жертвами, не будет иметь последствий в будущем?

— Конечно, будет, — согласился Мирко. — Но что-то в ее прошлом искалечило ее саму. Я... давно хотел вам сказать, — Мирко перешел на интонации признания и потупился, а в Ари нарастало напряжение, плохое предчувствие, и оно оправдалось, — Мы должны ей помочь.

Толик вскочил из-за стола, его кулаки были сжаты.

— А ну-ка повтори. Ты сейчас защищаешь эту... эту... вместо того, чтобы защищать нашу Ирку?

— Я...

— Возьми свои слова назад, или я не знаю, что я сделаю.

Мирко промолчал. Толик так и стоял, на их столик все пялились, пока Мирко не поднялся и не ушел. Ари не стала его останавливать, никто не стал. Толик резко ударил по столу кулаком, схватил свой рюкзак и убежал выпускать пар — делать несколько кружков вокруг школы,чтобы успокоиться. Нурлан помог Ирке убрать рисунки, они тоже ушли, кажется, сказав что-то на прощание, а Ари все сидела и сидела. В конце концов и она покинула столовую, дошла до пожарного выхода, толкнула дверь и предсказуемо наткнулась на Мирко.

— Такой правильный и так любит нарушать правила, — она села на ступеньки рядом с ним. — Сигарету дать?

— Ты не куришь, — вздохнул Мирко. Он был сгорблен, руки убраны в карманы. — И я тоже.

Ари пошарила по карманам и достала пару сигарет. Мирко несколько секунд смотрел на них удивленно, а потом усмехнулся, принял одну, развернул обертку и закинул жвачку в рот. Ари сделала также.

— Ты не должен был так говорить, — в итоге произнесла она, лопнув пузырь.

— Я знаю, — снова вздохнул Мирко. — Но это то, что я думаю.

— Ты думаешь опасные вещи. Ты знаешь — оставь Ирку одну, Полина ее достанет. Нурлана скорее всего тоже. Черт, я отпустила их одних, а Толик ушел, — Ари потерла пальцами глаза. — Все из-за тебя. Отвлеклась и не подумала.

— Из-за меня, — согласился Мирко, вздыхая в третий раз, и только тут Ари поняла, насколько все серьезно.

— Эй, — она тронула его за плечо. — Ты извинишься и все снова будет, как раньше.

— Я извинюсь. Но как раньше не будет. Ей нужно помочь.

Ари вдохнула через нос и отвернулась.

— Мы же не перестанем быть друзьями? — спросил он. Ари молчала. — Мы же... не перестанем ими быть, да?

— Мирко... — Ари сплюнула жвачку в какую-то бумажку и сунула ее в карман. — Мирко... — она покачала головой. Вдохнула и в ее груди разлилось страшное пламя, вырвавшееся наружу словами. — Я ненавижу Полину, — произнесла Ари сквозь зубы.

— Полина, она... она, конечно, плохая, но это все из-за ее детства, наверняка ее родители были жестокими, вот она и взяла с них пример. Понимаешь, ей самой было несладко...

Ари встала так резко, что пошатнулась, ее глаза заволокла темнота. Она почувствовала руку Мирко на своей талии и сбросила ее.

— Она третирует нас — Ирку, Толика, Нурлана и меня — с первого класса, — слова Ари сочились злобой, как она не пыталась их смягчить. — Я понимаю, ты пришел позже и не можешь знать всего, не веришь до конца нашим рассказам о том, что она сделала, но пойми, — Ари впервые за время разговора посмотрела ему в глаза и увидела там кое-что страшное — он не верил. Даже сейчас. Слова застряли у Ари в горле, и она, сунув кулаки в карманы, ушла, хлопнув дверью.

Мирко остался стоять на крыльце. Собирался дождь.

* * *

Ари шла в класс в плохом настроении, не удивительно, что она кого-то сбила. Только позже, собирая себя в положение стоя и потирая руку, которой стукнулась об пол, она поняла, что этот кто-то — их новенькая. Кира, вроде.

Выглядела она... запоминающеся, Ари это еще в классе заметила. Черная блузка с кружевными манжетами и высоким кружевным воротником, длинная черная узорчатая жилетка с двойным рядом пуговиц, черные джинсы с кожаными ремнями и черные длинные сапоги со шнуровкой. На руках были перстни — череп, оплетающая палец лапа, кольцо с рубином, змея и кольцо с надписью «Death». С шеи свисала цепь, а сережки были в виде могильных плит. Кира поправила свои черные короткие волосы и, как только встала, устремила на Ари мрачный взгляд своих зелено-голубых подведенных глаз.

— Ты меня чуть не убила, — произнесла она голосом злодеев из фильмов.

— Прости, — буркнула Ари, которая мыслями пребывала где-то не здесь.

И вдруг Кира рассмеялась. Не по-злодейски, а совсем обыкновенно.

— Ничего, смерть — это круто. Ой, — спохватилась она, прикрыла лицо манжетой и посмотрела глазами сначала в одну сторону, потом в другую. — Никому не говори, что я умею смеяться, — прошептала Кира, — Это была минутная слабость.

— Ага.

— А ты чего такая... мрачная? — спросила Кира и хихикнула, веселясь со своей собственной шутки.

Ари посмотрела за ее спину на дверь кабинета, Кира проследила ее взгляд.

— А, — поскучнела она и отошла с прохода. — Хочешь в класс? — Кира потерла пол мыском. — Ну иди. Эх, никто не хочет со мной говорить. Странная я, видите ли, — забормотала она. — Это они узко мыслят.

— Не хочу.

— Что? — Кира подняла голову.

— В класс. Не хочу.

— О. Ну. Не иди.

— Не хочу. Что мне делать?

— А что еще ты не хочешь?

— Не хочу чувствовать.

— О, — потерла ладони Кира. — Тогда ты пришла по адресу. Ну-ка, подойти сюда.

Ари подошла. Кира зарылась пальцами в ее волосы и начала массировать голову.

— Расслабься, ну же, — велела Кира. — Во-от. В этом деле главное выгнать все неприятные мысли из головы. Ну что, лучше? — поинтересовалась она, когда закончила.

Ари выпрямилась, выныривая из снизошедшего на нее расслабления, и посмотрела на Киру новым взглядом.

— Я Ари, — протянула она руку.

— Кира, — Кира ее пожала.

— Хочешь сбежать из школы?

— Сейчас? В первый день?

— Других школьных дней у тебя будет много, а такое предложение — одно.

— Ну не знаю... а куда мы пойдем?

— Куда угодно. Это не важно.

— Нет, это важно! — возразила Кира. — Хм, тебе бы сейчас покрасить ногти, сделать маску или что-то типа того. У меня все есть. Блин, но ко мне нельзя, родители думают, что я в школе.

Ари готова была согласиться на что угодно, лишь бы убраться отсюда.

— Пойдем ко мне, у меня тоже кое-что имеется.

— Ой, правда? Ну пошли. А как мы выйдем незамеченными?

Ари ухмыльнулась.

— Я тебя научу.

* * *

Ничего не решалось тем, чтобы просто отойти от школы, но зато решалось разговорами. Кира оказалась очень интересным и непосредственным собеседником, а чего-то такого, отвлекающего, от человека, который не знает обо всей этой ситуации, ей и хотелось.

Комната Ари была ужасно захламлена. Кровать представляла собой незаправленное месиво, весь ее угол был занят фотографиями вперемежку со стикерами, образующими изощренный коллаж. На маркерной доске, висевшей над тумбочкой с обклеенным наклейками ноутбуком, одну ножку которой заменяли журналы — научпоп, что-то геймерское, про компьютеры и про панков — были написаны фразы на английском: «Are you alive? Debatable», «MURDER!!», «go away i emotionally unstable», «What do you dislike about high school? people». На полках теснились книги, диски, зарядки, пластиковые кружки с карандашами, пачки бумаги, часы, конструкторы, косметика, чеки, поделки, статуэтки, лампы, бутылки, игрушки, чашки. На подоконнике стояли принтер и колонка. Все видимые поверхности, включая принтер с колонкой, подоконник, кровать, верха шкафов, стоявший посередине комнаты стол со стулом, были заняты одеждой, преимущественно черной, торчала она и из приоткрытых шкафчиков. Около двери была свалена разнообразная обувь.

Стоило Кире войти, она чуть не споткнулась о шнур от удлинителя, ведущий к вентилятору, торчавшему посередине комнаты. Вентилятор был дразняще-белым.

— Ух ты, — выдала Кира. — Выглядит почти, как моя, только все однотонное.

Ари не поняла этого высказывания, а потому решила глубокомысленно промолчать. Она провела Киру к кровати и велела располагаться, а сама достала косметички и коробку с лаками.

— Ух ты, — повторила Кира, зарываясь во все эти богатства. — Откуда у тебя?

— Это мне мама дала часть того, что у нее есть, потому что у нее в комнате место кончается, а я вот все никак не использую, — Ари почесала затылок.

— Умеешь краситься? — спросила Кира, которой не терпелось за что-нибудь взяться. Это так не вязалось с ее образом гота, она вообще старается?

— Возможно, — осторожно ответила Ари.

— Это не важно, — махнула рукой Кира. — Я тебя научу!

И они начали свои абсолютно девчачьи посиделки в комнате. Заглянувшая после работы для того, чтобы отчитать Ари за прогул, Анита Сергеевна, увидев накрашенную Ари с подругой, молча ушла, а потом вернулась с какой-то своей косметикой уровнем выше и, велев Кире подвинуться, сама собрала для Ари следующий образ, а потом накрасила Киру, после всех манипуляций начавшую выглядеть, как лесная фея в противовес тяжелому зомби-макияжу Ари, и на них обоих он лег, как влитой.

Злоба и обида Ари испарились без следа после этих посиделок, особенно учитывая то, что мама впервые решила так провести с ней время, и Ари даже задумалась, как она до этого могла так упорно игнорировать ситуацию с их отношениями, когда все, что нужно было — это совместить их увлечения. Восторг поднимался в ней искрящейся энергией.

Кира, узнав, что прогуляла урок именно Аниты Сергеевны, рассыпалась в извинениях и даже нашла время для обвиняющего взгляда в сторону Ари, но Ари давно на них не покупалась. Анита Сергеевна спросила, зачем Кира оделась во все это, когда готика — явно не ее стиль, и Кира охотно пояснила, что она экспериментирует со стилями и характерами и сейчас решила выбрать такой. А так ее любимый цвет — зеленый. Анита Сергеевна, посмотрев на нее взглядом «еще один хиппи на мою голову», покинула их, чтобы пойти проверять сочинения, перед этим дав им задание написать собственные и принести ей. Темой было: «Как прошедшее лето поможет мне достигнуть моего светлого будущего».

— Это что, что-то вроде сочинения «как я провел лето»? — спросила Кира, водя карандашом у губ так, будто хотела его пожевать, но не решалась в гостях.

— Вроде да не вроде, — ответила Ари. — Мама никогда не дает простые темы. Понимаешь, мы должны думать, размышлять, делать выводы.

— Так это же круто! У моих прошлых учителей литературы никогда не было такого подхода!

— Я и не говорю, что это не круто, — сказала Ари, пряча улыбку.

Написать что-то вроде «каждый мой день — ступенька к лучшей мне, стадия саморазвития», как она написала в десять, было бы предательством мамы, победой лени и деградацией, так что Ари заставила себя подумать, как это ее лето соотносится с будущим.

«Мы состоим не только из знакомства с чем-то новым, но и из отбрасывания старого. Так, я этим летом окончательно убедилась в том, что не вижу себя в будущем ни профессиональным геймером, ни ученым, ни программистом. Я думаю, после окончания школы я хочу отправиться далеко-далеко, увидеть мир, как бы банально это не звучало. Но для начала надо исследовать то, что под ногами, так что мы с моими друзьями потратили половину лета на то, чтобы излазить все места, которые не были излажены нами до — смотались на велосипедах в несколько соседних городов, вдоль и поперек изучили все магазины города и их ассортимент, прошли вдоль Чеши до места, где она впадает в озеро. А еще, как известно, для путешествий нужны деньги, так что я впервые узнала, что такое работать и заработала немного денег. Думаю устроиться куда-нибудь, чтобы подзаработать еще, а потом я отправлюсь в большой город и буду работать там. И когда-нибудь найду то место и ту работу, которая мне по душе. Потому что труд и делает нас людьми».

Когда они закончили свои сочинения и отдали их Аните Сергеевне, оказалось, что пришло время прощаться.

— Рада была с тобой подружиться, — начала Ари с улыбкой. — Найди меня завтра, познакомлю тебя с моими ребятами... — пока не вспомнила, что ребят не досчитаться.

— Что такое? — обеспокоенно спросила Кира. Они стояли в коридоре, царила полутьма, но когда это мешало хорошим людям разглядеть, что что-то не так с другими?

— Я... — Ари вздохнула и присела на рундук. — с другом сегодня поссорилась. Прямо перед нашим знакомством.

— А, вот чего ты была такая злая. А я все ждала, что ты расскажешь, а ты не говорила и не говорила. Вредно держать в себе.

— Знаю. Но так просто. Вытаскивать больно.

— Я знаю, — Кира присела перед ней на пол, наверняка пачкая свои черные джинсы. Дежавю так сильно ударило Ари, что она чуть было не прослушала следующие слова Киры. — У меня тоже был друг, маленький мохнатый четвероногий друг. Ты можешь думать, что это несравнимо, но пойми — я тоже его любила. Так вот, он нагадил туда, куда не нужно было и я, мне было как-то плохо в тот день, так что я, вопреки своей обычной неспособности на него злиться, накричала на него. Он поджал хвост и не высовывался целый день. А потом сбежал через приоткрытую дверь и его сбила машина. Я так никогда и не смогла перед ним извиниться.

Ари смотрела на Киру. В ее глазах была грусть, но она не плакала.

— Я говорила это так много раз, что свыклась с этим. Чем больше ты говоришь, тем меньше остается от плохих чувств.

— Не всегда, — Ари отвернулась. — Тут дело и в прошедшем времени.

— Да, — согласилась Кира и замолчала. Послышался вздох. — Я думала, это сможет тебе помочь. Не хочешь все-таки рассказать, что случилось?

И Ари рассказала. Про все то, что делала Полина, про свои появившиеся чувства к Мирко, про то, как он сказал, что выбирает Полину, а не их, про то, какой он желающий помочь всем на свете идиот.

— Ха, прошлое, которое делает нас такими, какие мы есть. Но ты ведь согласна? Мы, именно мы отвечаем за то, что мы делаем здесь и сейчас, — и вдруг Ари осенило. Она сползла с рундука на пол. — Его тоже сделало таким его прошлое, точно... Он ведь так не любит говорить о семье, уклоняется от расспросов... А я, дура, так и не додумалась поговорить с ним по душам.

— Ну что ты. Все мы... такие. До поры.

— Кажется, я только что поняла, чем он руководствуется в отношении Полины, — усмехнулась Ари.

— И как, стало легче?

— Нет, — прошептала Ари, качая головой, вбирающим в себя воздух шепотом. Глаза ее были стеклянными, ничего не видящими. — А впрочем, может я сейчас просто не могу понять, что чувствую.

— Может.

— Эй, ты не опоздаешь?

— Опоздаю. Но к тебе-то я пришла вовремя.

Ари подалась вперед и обняла Киру, утыкаясь щекой в ее жесткий кружевной воротник. Ей хотелось улыбаться и благодарить, но это была бы не она. Отстранившись, Ари произнесла с усмешкой:

— И почему все умные люди спешат именно в наш город?

Кира хихикнула.

— Давай как будто мой ответ какой-то умный, чтобы не рушить твое мнение обо мне.

— О нет, оно уже разрушено, ну зачем ты это сказала?

Кажется, Кира всерьез забеспокоилась.

— Правда? Я все испортила?

— Да нет же! Шутка. Шуток не понимаешь?

Кира положила руку на сердце и выдохнула.

— Предупреждать надо!

— Ладно, я буду носить с собой табличку «шутка» специально для тебя.

На том они и распрощались. У Ари было прекрасное настроение, но, стоило уйти Кире, она погрузилась в думы. Вечерний туман к дождю.