Кошка среди голубей (джен)

В понедельник Лондон накрыл настоящий ураган, пробудивший город в шесть утра мощными ударами по черепице и оконным стёклам. Ветер парусами надувал тенты, едва не срывал флаги, вздыбил волны Темзы, раскачивал яхты и пришвартованные вдоль Ридженс-канала плавучие дома и вырывал из рук прохожих хлипкие зонтики. Непривычно опустели улицы, и машины подолгу стояли в пробках, зажатые экипажами, оглушая город гудением клаксонов и пугая лошадей.

За окнами второго уровня Министерства на безупречно-голубом безоблачном небе ярко светило солнце. Для полной идиллии не хватало только пения соловьёв и радуги, запаха сахарных свистулек и медовых ирисок.

— Инклин победил, — возвестил выступавший судьёй Тесей, когда бумажный орёл Инклина отсёк клювом голову леопарда Венлок.

— Эх, — горестно вздохнула Венлок, через стол отодвигая лакричные палочки, что заменяли развлекающимся аврорам деньги. Инклин издал победный клич и тут же откусил кусок от одной из палочек.

— Восемь-три, — сказал Тесей, делая пометку на пергаменте. — Теперь идёшь в списке четвёртым.

— Не проваляйся я все выходные в больнице — стал бы третьим, — пожаловался Инклин, остро переживавший проигрыш, с которого начался для него сегодняшний раунд турнира. С точки зрения Тесея, лечение в Мунго не могло повлиять на способность бумажной фигурки разорвать соперника в клочья, но он промолчал. От обеда оставались считаные минуты, и зрители постепенно расходились по рабочим местам.

Тесей сделал в пергаменте ещё одну пометку и, сложив вчетверо, убрал в карман до следующего понедельника.

— У тебя неплохие шансы выйти на второе место, — сказал он Инклину, чтобы подбодрить.

Сам он уже который год подряд предпочитал судействовать, а не участвовать, как и Селвин, приходивший только понаблюдать. Тесею немного не хватало азарта борьбы. С Перси они, помнится, не один раз ставили зачарованных пантеру и рысь на стол, отодвигая в сторону карты и фляжки. Но и в судействе было своё особое удовольствие.

— Однажды и до первого дотянусь, — самодовольно хохотнул Инклин, усаживая бумажного орла на плечо. Тот выгибал грудь колесом и то и дело взмахивал крыльями. — Пора Уиллоу уступить корону… Вот, кстати, и она.

Через небольшой кафетерий, устроенный совсем недавно в одном из освобождённых после переезда архива помещений, к ним направлялась Аманда с бутылкой тыквенного сока наперевес. Инклин отвесил ей шутливый поклон и был таков. Аманда проводила его недоумевающим взглядом.

— Это что сейчас было?

— Поприветствовал её величество, — усмехнулся Тесей.

Он хотел обойти коллегу и вернуться к работе, но та преградила путь. Её влажные после дождя волосы чуть вились на концах, и общий вид был сумрачен. Улыбка сползла с лица Тесея, он напрягся.

— Можно тебя на пару слов?

— Что-то случилось?

— Мне пришло письмо от сестры. — Тесей вспомнил эту девчушку. Худенькую шестикурсницу, как две капли воды похожую на старшую сестру. За исключением шрама на лице. — Один из семикурсников не вернулся в Хогвартс после Пасхи.

— Такое бывает. Не все хотят заканчивать обучение, да это после пятого курса и необязательно, — пожал плечами Тесей, вспоминая брата. Только Ньют покинул школу не по собственной воле. — ТРИТОН через месяц, человек перенервничал, с кем не бывает. Наверняка сейчас у родителей сидит.

— Если бы, — нахмурилась Аманда. Взгляд у неё стал совсем мрачным, и Тесей подрастерял свой оптимистичный настрой. — Эвелин дружит с его однокурсником и соседом. Тот не видел его в поезде и дома.

— Прошла неделя. Родители уже бы связались с нами, если бы их сын пропал.

— Мне кажется, тут всё сложнее, Тесей. — Аманда сложила руки на груди. — Пропавший — Эдвард Роули.

На мгновение у Тесея пересохло во рту.

— Вот как. — Он растерянно моргнул, не находя слов. От веселья, что принесли бои бумажных зверей, не осталось и следа. Мышцы напряглись, вновь холодом обдало под лопаткой, но крохотная часть разума ещё надеялась, что всё обойдётся, что парень просто решил бросить учёбу и, боясь гнева родителей, сбежал к кому-то из родственников. У чистокровного их как раз половина страны на выбор.

— Это неспроста, Тесей, — поддержала его подозрения Аманда.

— Он совершеннолетний. — Тесей посмотрел в сторону, точно ряд баночек с чаем и слегка потёртый на боках заварник могли бы дать подсказку. — Надзор снят, так что в два щелчка больше не отследишь. И пока родители не объявятся на нашем пороге, официальные поиски запустить не выйдет.

— Ты что же, — Аманда вскинула брови в удивлении, — собираешься просто сидеть и ждать?

— Именно, — подтвердил Тесей, указывая палочкой на коробку с мятным чаем. Не помешает. — Презумпция невиновности. Хотя, знаешь… — Непрофессионально было подозревать парня в преступных наклонностях только по той причине, что его старший брат не справился с пустотой внутри себя, поддался горечи и отчаянью, выместил ненависть к себе на невиновных людях и за это сел в Азкабан. Но большим непрофессионализмом было бы выбросить эту связь из головы, посчитать исчезновение младшего брата Эрвина Роули малозначительным и случайным. — Напиши сестре, пусть спросит у своего информатора, как Эдвард учился, какие были отношения с учителями и сокурсниками. Какой факультет, кстати?

— Рейвенкло. — Аманда заметно воодушевилась и наконец обратила внимание на лезущие в глаза влажные волосы, магией приводя каштановые пряди в порядок, укладывая аккуратными локонами.

— Спасибо. — Кружка ароматного чая с мятой прилетела прямо в руки. Тёмно-синие бока приятно грели вечно холодные ладони. Тесей ободряюще улыбнулся Аманде. — Будем надеяться, что Эдвард просто бросил учёбу.

Вернувшись за рабочий стол, Тесей поворошил бумаги, в кажущемся беспорядке сваленные на его столе в одну кучу. С самого Нового года криминальный мир магической Британии словно взял отпуск, изредка подкидывая Аврорату забот, точно не желая, чтобы борцы с нарушителями закона растеряли хватку. Поэтому до самого вечера Тесею предстояло проверить отчёты по закрытым делам, ознакомиться с двумя свежими приговорами и получить свою заверенную Трэверсом копию протокола осмотра палочки.

Вынув палочку, Тесей взвесил её на ладони подсмотренным у Олливандера жестом, подушечкой указательного пальца провёл от рукояти до самого кончика.

Их с Амандой вызвали в Министерство ранним утром субботы, а к Инклину проверяющего отправили в Мунго. Приори Инкантатем, как и знал Тесей, не показали ничего недозволенного, и обоих авроров отпустили, принеся положенные краткие извинения. Дома, распахнув окно, чтобы впустить в квартиру немного апрельского холода, под аккомпанемент мурлыкания кошки, Тесей отполировал палочку. Он ненавидел передавать её в чужие руки, ненавидел, как судорожно начинают сжиматься пальцы, как напрягаются мышцы и сводит челюсть в хищной ухмылке, а глаза внимательно и настороженно следят за каждым движением, за блеском рукояти из черепашьего панциря в свете Приори Инкантатем.

Отставив чай, к которому за время сортировки бумаг едва ли притронулся, Тесей аккуратной стопкой уложил подшитые дела в ящик, что авроры использовали, пока архив не закончит с переездом. Который уже начинал действовать на нервы не самому Тесею, но паре его особо нетерпеливых коллег. Некоторые — в шутку, конечно — строили теории, что архивариусы всех министерских отделов образуют тайное общество. О целях, девизе и уставе ещё велись споры, но в общих чертах вырисовывалась любопытная картина, в которой меланхоличные и спокойные служащие выступали в роли коварных кукловодов. И Тесей, когда его развернули на пороге — в новых помещениях всё ещё накладывали чары Незримого расширения — был готов в эту теорию поверить. Никакие уговоры не помогли. Хочешь получить на руки дело Эрвина Роули — подожди ещё день.

Аппарируя, как всегда, за половину квартала от съёмной квартиры, Тесей поймал себя на мысли, что по сторонам смотрит внимательней обычного, не просто вежливым кивком здороваясь с вышедшими прогуляться соседями, а ищет среди знакомых лиц чужое. Но ничто не тревожило покой этой улицы, сошедшей точно с акварельных этюдов прошлого века — только два припаркованных автомобиля разрушали магию прошлого.

Спрятав руки под пальто, точно пытаясь согреть, Тесей вошёл в дом и, пройдя маленькую прихожую, ступил на лестницу. Ковровое покрытие скрадывало звуки шагов, светильники были погашены экономной до помешательства соседкой с первого этажа, поэтому вокруг царил мягкий полумрак. Только лампы второго этажа разгоняли его. И чья-то длинная тень падала на ступени.

Тесей остановился и вынул палочку, держа её пока опущенной. Задрав голову, меж лестничных столбов он разглядел край чемодана и тёмно-коричневые ботинки, и, удивлённый, спрятал палочку в рукав.

— Ньют? — растерянно спросил он, преодолевая последний пролёт. — Что-то случилось?

* * *

Подошва заскользила по мокрой после дождя брусчатке. Пытаясь удержать равновесие, Ньют взмахнул чемоданом и рукой, случайно задевая проходящую мимо пожилую леди. Опустив взгляд, он спешно извинился и продолжил путь, краем глаза заметив, как леди вздёрнула подбородок, поправила сбившуюся шляпку и пошла своей дорогой.

Умытый ливнем город сверкал. Заходящее солнце отражалось золотом в оконных стёклах и розовым — в лужах, по краю которых радужной плёнкой растекались капли бензина. Дождь точно гвоздями прибил к земле желтоватый туман и смог, и воздух казался небывало чистым, а ещё — холодным. Но Ньют, одетый не по лондонской погоде, совсем не ощущал ровным строем бегущих по коже мурашек. В воспоминаниях своих он хранил жар суданской саванны, колючий ветер, рождающийся в глубине Нубийской пустыни, духоту базара в Кассале.

Он вновь чуть не поскользнулся и едва не угодил в лужу, раскинувшуюся через весь тротуар. С неба закапало, отчего отражение домов в воде пошло кругами.

«Наверно, всю ночь будет лить», — равнодушно подумал Ньют и прибавил шагу.

Полгода назад Тесей опять переехал. Дальше на восток Лондона и, кажется, уже в четвёртый раз. Мама, узнав, закатила глаза и посетовала, когда же Тесей прекратит страдать в тесноте съёмного жилья и уже обзаведётся домом по примеру младшего брата. Ньюту было очень странно чувствовать себя примером для старшего, и весь разговор он просидел, уставившись в тарелку, иногда выколупывая из пирога чернослив маленькой серебряной вилочкой.

Он замер у перекрёстка и, перекинув чемодан в левую руку, вытащил из кармана помятое и слегка испачканное по краю письмо. Ньют как раз был в Греции, когда Тесей обустроился на новом месте и прислал ему адрес. С пометкой «всегда буду тебе рад, если что». Ньюту думалось, что это не более чем жест вежливости и что до пятого (а может, шестого?) переезда повода встретиться с братом не случится.

Лучше бы так оно и было.

Ньют бежал из Судана, словно за ним гнался прайд нунду (хоть эти звери и жили поодиночке). Или целый отряд бюрократов. С каждым шагом, что приближал его к дому брата, проходило оцепенение, и Ньют крепче сжимал ручку чемодана. Костяшки пальцев уже побелели не то от напряжения, не то от холода. Ньют среди элегантных обитателей этой части Лондона выделялся не столько экстравагантным внешним видом (а он так и не удосужился переодеть бриджи и лёгкую рубашку под жилетом, только пальто накинул) сколько отсутствием шляпы. Некоторые прохожие косились на него с неодобрением, но Ньют не замечал этих взглядов, с головой ушедший в себя и следивший только за дорогой.

Вот и дом. Кирпичный, один из тех, что успели построить ещё до войны. Обогнув прислонённые к ограде велосипеды, Ньют поднялся по ступеням и, оглядевшись, достал палочку. Тесей писал, что его квартирная хозяйка отличается чрезвычайной болтливостью при полном отсутствии любопытства, а Ньют не был уверен, что готов выслушать монолог о политике маггловского премьер-министра, в чём бы та ни заключалась. Ньют и имени-то его не знал.

— Алохомора!

Замок приглашающе щёлкнул, и, тенью проскользнув внутрь, Ньют в одно мгновение поднялся на второй этаж. И тут решительность ему изменила.

Почему Тесей? Брат разбирался в том, что касалось Тёмных Искусств и способов борьбы с ними, а не в магических болезнях. Имело больше смысла написать профессору Дамблдору или заглянуть в библиотеку в Косом переулке. Может, и в семейной что-то нашлось бы. Но Ньют пришёл к Тесею.

Он замер с поднятой рукой, так и не коснувшись двери. Звонок или молоточек отсутствовали, и пришлось бы стучать ладонью или кулаком. Хотя с Тесея сталось бы наложить распознающие посетителей чары.

Ньют уже приготовился отступить, но голос, звучащий так холодно даже после долгой разлуки, позвал его. Ньют обернулся, опуская взгляд на выглядывающий из рукава кончик палочки, и нервно улыбнулся. Серебряные запонки в рукавах рубашки брата блестели, как новенькие.

— Здравствуй, Тесей. — Он глядел на брата исподлобья, не пытаясь ни обойти, оставив в недоумении, ни объясниться.

— Заходи. — Тесей коснулся двери, и та бесшумно распахнулась. В полумраке сверкнули зелёные глаза — это Триша вышла навстречу хозяину. — Я сделаю тебе какао.

Яркий электрический свет заполнил квартиру. Оставив бирюзовое пальто на вешалке рядом с бежевым братским, Ньют прошёл в гостиную, бросая осторожные взгляды по сторонам. Спина Тесея маячила у плиты — легко орудуя палочкой, он готовил обещанный какао, наверняка не забыв и о чае для себя, а Ньют тем временем устроился в кресле, зажав чемодан между ног. На столике перед ним лежало несколько книг с торчащими закладками из перьев гиппогрифов. На секретере улыбалась и пританцовывала на колдографии мама, а рядом прятался за крыло крупного гиппогрифа подросток-Ньют. Зверь щёлкал клювом и косил на фотографа тёмным глазом.

Мягкий кончик хвоста опоясал голую лодыжку, и Ньют опустил руку. Триша ткнулась в ладонь мокрым носом, лизнула шершавым языком. С кошкой Тесея у Ньюта отношения сложились нежнее, чем с её хозяином. Она тёрлась рыжей мордой о его ноги, пока не вернулся Тесей, державший в руках высокую кружку, до краёв полную какао. Тогда Триша удостоила вниманием и его, запрыгнув на колени и свернувшись клубком.

— Ты писал, что задержишься, — сказал брат. Зажмурившись, Ньют пригубил какао. Очень сладкий, никак не меньше четырёх ложек сахара. Ньют чуть улыбнулся. Ему было приятно, что Тесей помнит. — Что случилось?

Поздно идти на попятный, но Ньют всё равно тянул с ответом, сосредоточившись на какао. А потом вытянул лакричную палочку из коробки (он и не заметил, как та появилась).

— Ты голоден? — спросил Тесей и приподнялся с кресла, удерживая Тришу на руках.

В животе заурчало, но Ньют ответил совсем не теми словами, что пришли на ум поначалу.

— Обскур, — выпалил он. Тесей сел обратно. — В Судане я столкнулся с обскуром. Маленькая девочка. Ей было всего восемь, когда…

Ньют не договорил. Ком стал в горле, и защипало в глазах. Но Тесей наверняка и так понял, хотя его лицо осталось бесстрастным. Но это было ещё не всё.

— Я попытался отделить обскури от неё. У меня не... не получилось. Девочка... — Ньют сглотнул, готовясь выдать брату последний и, возможно, самый опасный факт. Он едва дёрнулся, шея напряглась, пальцы судорожно сжали ручку чемодана. — Я привёз обскури с собой, чтобы изучить. Клянусь, Тесей, он не может существовать вне защитной сферы и не опасен!

Тесей посмотрел куда-то за спину Ньюта, медленно моргнул.

— Спасибо, что предупредил. — Брат сделал первый за весь разговор глоток чая и потянулся за лакричной палочкой. Он казался совершенно спокойным и ни капельки не удивлённым. — Я ничего не знаю об обскурах, но, может, что-то есть дома в книгах…

— Я хочу написать профессору Дамблдору, — выдал Ньют, несколько успокоенный тем, что Тесей, по всей видимости, не собирался ему выговаривать. По крайней мере сегодня.

— Он много знает об обскурах?

Ньют смутился.

— Да… Наверное… У него же есть доступ в хогвартскую библиотеку, а она самая большая в Британии…

Он снова уткнулся в какао, безмерно радуясь, что осталась ещё четверть. Любимый напиток успокаивал. Вместе с тем, как тепло растекалось от желудка к сердцу и к ногам, отступали тревоги и скорбь. Ньют знал, что ещё не всё потеряно, что смерть девочки не будет напрасной, что он, вооружившись знаниями прошедших веков и добытым обскури, найдёт выход.

Моргнув, Ньют понял, что из глаз текут слёзы. Но ему всё равно не так больно, как было в самые первые часы. Добавил ли Тесей Умиротворяющее зелье в какао? С него станется.

— Можешь остаться у меня. — Тесей чуть дёрнул головой в сторону. Ньют знал, что брат делает так, когда не уверен. Голос Тесея редко менял интонацию, и он был скуп на жесты, но именно по ним Ньют учился понимать брата. Хоть как-то. — Если хочешь, конечно. Займёшь диван.

Ньют задумался. Его дом сейчас пустовал — всех животных приходилось забирать с собой в командировку, и Ньют уже подумывал нанять кого-нибудь, раз позволяет доход, а мама собиралась гостить у сестры ещё не меньше двух недель. Ему нравилось одиночество — сам с собой Ньют не скучал и всегда находил, чем заняться. Нравился не нарушаемый человеческими голосами гомон зверей. Но сейчас остро не хотелось оставаться одному. Ньюту казалось, что его не спасёт даже уборка вольеров без магии.

— Спасибо. Я останусь.

Тесей кивнул и поднялся, прошёл в ту часть комнаты, что была отведена под кухню. Потревоженная Триша недовольно фыркнула и подошла к Ньюту, обнюхала его ботинки и чемодан.

— Как её звали? — На сковородке скворчало мясо, и Тесею пришлось повысить голос. — Девочку. Неправильно оставлять её безымянной.

— Саида, — ответил Ньют, разглядывая свои ладони. Требуя ласки, Триша поставила ему на колени передние лапы. Пальцы зарылись в мягкую рыжую шерсть, чувствуя вибрацию. Всей собой кошка показывала, как ей хорошо.

— Не вини себя. — Невероятным образом Тесей подошёл совсем незаметно. Ньют поднял взгляд, думая, что вид у него сейчас наверняка подавленный. Брат стоял рядом, его ладонь лежала на спинке кресла, совсем рядом от плеча Ньюта. — Саида умерла не из-за тебя.

Аппетитный запах мяса заполнил всё пространство квартиры. Желудок вновь настойчиво подал голос. Тесей тоже принюхался и сделал несколько шагов к плите.

— Я рад, что ты пришёл ко мне, — сказал он, прежде чем вернуться к готовке.

Ньют сжал ладони вокруг пустой кружки.