Кровь взывает к преисподней (гет)

— Рада видеть, что ты в порядке, Хоуп. — Сильвия искренне улыбнулась, но войти не решалась, всё топталась на пороге палаты, словно чего-то боялась; взгляд метнулся к сосредоточенно разглядывающей её Лиззи. — Элизабет, надо полагать. Я права?

Дружелюбных приветствий от Лиззи не последовало.

— Фортуна сегодня мне улыбнулась. Вы обе мне и нужны, но я никак не ожидала, что у меня получится застать вас вместе, — отстранённо сказала Сильвия.

Хоуп вздохнула. У неё не было настроения для бесед с незваными гостями, однако Сильвия никогда не появлялась просто так — вероятно, у неё нашлась веская причина, чтобы явиться сюда. Да и удача, кажется, действительно сегодня на стороне Советника: вероятность наткнуться здесь на кого-то из обозлённых на неё Майклсонов, а не на Лиззи, была крайне высока. И всё же повстречалась ей именно Элизабет. Вот только зачем еретик нужна Сильвии?

— Вы, может, зайдёте? — с толикой раздражения бросила Майклсон.

Обычно уверенная в себе Сильвия сегодня удивляла робостью. Хоуп с неприятным удивлением заметила, насколько сильно поменялась Советник с их последней встречи: лицо осунулось, морщин заметно прибавилось, как и седых прядей, а её глаза… живой блеск в янтарных глазах потух. Ведь прошло не так уж много времени…

— Цветы. Всегда цветы, — оглядевшись, пробормотала Сильвия всё с тем же отстранённым видом. Она поставила рядом с одним из букетов небольшую корзинку с фруктами. — Почему-то мало кому приходит в голову, что беременные не любят цветы: их резкий запах раздражает.

Лиззи, понаблюдав за ведьмой, посмотрела на Хоуп взглядом, в котором читался всего один вопрос: эта Сильвия что, чокнутая слегка? Откровенно говоря, Сильвия и впрямь в данный момент походила на какую-то душевнобольную, сбежавшую из отделения психиатрии, хотя Хоуп не сомневалась, что она всё так же оставалась в здравом уме, — эту женщину вряд ли что-то могло сломить за столь короткий промежуток времени. Хоуп надеялась на это.

— Как вы узнали, что я здесь? — поинтересовалась Майклсон, когда вопросительный взгляд Лиззи сменился на откровенно опасающийся, — очевидно, ждала подвоха.

— Неважно, — отмахнулась Сильвия. — Меня больше заботит, что ты оказалась здесь.

— А меня всё же заботит то, как вы узнали, что я здесь, — стояла на своём Хоуп.

— Марта Стивенсон, милая и общительная женщина, управляющая, насколько я поняла, в вашем доме, поделилась со мной этой ценной информацией, — с неохотой ответила Сильвия.

— Марта Стивенсон? Милая и общительная? — Лиззи фыркнула, выражая своё несогласие. — Вы точно общались не с ней.

Сильвия благодушно улыбнулась.

— Ко всем можно найти подход. Если постараться.

Хоуп не убедил ответ ведьмы: она не поверила ни единому слову. Однако догадывалась, что вряд ли добьётся от неё правды; возможно, когда-нибудь, но точно не сейчас.

— Так вы понятия не имеете, что произошло на самом деле, — медленно, проговаривая каждое слово, сказала Майклсон, внимательно изучая реакцию Сильвии. — Ведь мисс Стивенсон не в курсе всех подробностей.

Улыбка Советника постепенно превратилась в насмехающуюся ухмылку, посыл которой Хоуп уловила пусть не мгновенно, а всё же довольно быстро: ты пытаешься вывести меня на чистую воду, дитя? Сильвия слишком искусна во лжи: уж кто-кто, а она и в самом деле умела манипулировать другими, притом настолько хорошо, что Хоуп с Лиззи в этом деле ей и в подмётки не годились! Советник много лет жила среди тех, кого ей приходилось обманывать, вводить в заблуждение относительно своей роли в их жизнях. Она, вероятно, солгала о Марте, но если Хоуп догадалась о лжи, то лишь потому, что Сильвия сама позволила ей.

Ведьма подошла к окну, задумчиво сложила руки за спиной и принялась рассматривать пейзаж за стеклом. Взгляд Хоуп зацепился за сильно выступившие тёмно-синие вены на бледных запястьях Сильвии: они стали гораздо заметнее.

— Знаете, — тихо начала Сильвия, — за всю свою жизнь я повстречала много удивительных вещей. Большинство со временем перестали меня удивлять, просто потому что, — она пожала плечами, — находилось нечто более удивительное. А другие переставали быть удивительными, потому что я разгадывала их, находила какое-то простое объяснение и эта удивительность исчезала, понимаете? Эти вещи становились частью обыденности. Но находилось порой то, что не просто удивляло, а поражало! И чем больше я думала, изучала, тем сильнее удивлялась.

Сильвия обернулась, пронизывающий взгляд её потухших глаз замер на Хоуп.

— Вы — то, что удивило меня когда-то и продолжает удивлять каждый день. Включая тебя, Элизабет.

Лиззи испуганно зыркнула на Хоуп, будто Сильвия указала на неё дулом пистолета, заряженным вербеновыми пулями.

Взгляд Советника смягчился.

— Мне пришлось проделать далёкий и нелёгкий путь в поисках ответов на вопросы о твоём ребёнке, Хоуп. Я поставила перед собой сложную задачу, — отрешённо проговорила она. Мыслями Сильвия была где-то далеко. — Потому что в первую очередь загадкой являешься ты сама, а уже потом — твоя дочь. Как бы там ни было, — гораздо оживлённее заговорила ведьма, — ты, Элизабет — один из ответов.

Элизабет, недоверчиво поглядывая на Сильвию, насторожилась. По правде говоря, она с момента появления Советника в палате походила на притаившегося хищника, выжидавшего удобного момента, чтобы напасть на свою жертву; а от Сильвии, чтобы спровоцировать Лиззи, требовалось не так уж много — всего-то сделать одно неверное движение. То, что еретик выглядела совершенно безобидной девушкой, часто играло ей на руку. Однако те, кто по-настоящему знал её, мог с уверенностью сказать: Лиззи далеко не безобидна — она умеет постоять за себя и за тех, кого любит; никогда не стоит её недооценивать, тем более — наживать врага в её лице. Впрочем, Сильвия наверняка осведомлена об этом.

— При чём тут Лиззи? — спросила Хоуп.

Сильвия недолго понаблюдала за девушками и, заметив кое-что, усмехнулась: Элизабет была готова в любой миг кинуться на неё в целях защиты Майклсон. Но и Хоуп не уступала подруге, готовая в любой миг защитить её, невзирая на своё состояние. Советник, быть может, даже задумалась бы о собственной безопасности, учитывая тот факт, что трибрид с еретиком и по отдельности представляли серьёзную угрозу, а уж вместе — и подавно. Но она пришла сюда с миром, без намерений нападать на кого-либо, а потому не опасалась за собственную жизнь.

— Всё дело в способности вытягивать магию, — ответила Сильвия.

Майклсон нахмурилась. Лиззи не стала скрывать, что ответ ведьмы ей не понравился: какой бы план та ни придумала, она уже сейчас, не выслушав, готова ответить категоричное «нет».

— Я уже говорила, — осторожно начала Сильвия, — о том, какие последствия вынашивания этого ребёнка ожидают тебя, Хоуп…

— Возможно, — прервала её Хоуп с подчёркнутой важностью. — Возможно, ожидают, а возможно — нет. Вы точно не знаете, что будет.

Элизабет выглядела сбитой с толку, не понимая, о каких последствиях говорит Сильвия.

— Я вынуждена полагать, что всё же не ошиблась, — с искренним сожалением проговорила Советник. — И я предупредила тебя не для того, чтобы внушить страх или что-то в этом роде, а подготовить…

— Стоп! — воскликнула Лиззи. — О чём речь, чёрт возьми? — Она посмотрела на Хоуп. — Какие последствия? Почему я первый раз слышу об этом?!

— Потому что слова Сильвии о всяких последствиях — всего лишь предположение, — терпеливо пояснила Майклсон.

— Поэтому о них стоило умалчивать? — возмутилась Элизабет.

— Не предположение! — резко бросила Сильвия.

— Вы нашли доказательства, что всё так и будет? — с вызовов поинтересовалась Хоуп.

Взгляд Лиззи метался между Хоуп и Сильвией; невозможность толком понять суть разговора раздражала её.

— Ты — те самые доказательства! — ответила Советник всё с той же резкостью. — А вот когда ты, — она вскинула указательный палец и в обвинительном жесте ткнула в Майклсон, — примешь во внимание эти доказательства, зависит только от тебя самой! Игнорировать проблемы, убегать от них и скрывать их — не выход из ситуации! Когда ты и вся твоя семья усвоите этот урок?!

— Никто ничего не игнорирует и не скрывает, — с деланым спокойствием заявила Хоуп.

— Я бы поспорила, — тихо пробубнила Элизабет, немного растерянная из-за внезапного спора, свидетелем которого она невольно стала. Или же не невольно?..

Майклсон укоризненно глянула на Лиззи, но сама Лиззи совсем не понимала, чем именно заслужила этот укор. Она не принимала ничью сторону и пока воздерживалась от каких-либо обвинений в сторону Хоуп из-за того, что её держали в неведении касательно всего, о чём говорила Сильвия. Тогда в чём проблема? Или она заслужила укоризненный взгляд тем, что, осознав всё неведение, рискнула намекнуть на это?

Элизабет была враждебно настроена по отношению к Сильвии — не нравилась она ей, — чего не пыталась никоим образом скрыть. Поэтому, поймав крайне недружелюбный взгляд еретика, Сильвия ничуть не удивилась, однако переубеждать её в чём-либо она не собиралась.

— Так, хорошо, давайте успокоимся и вернёмся к началу, — выступила Зальцман в довольно неожиданной и необычной роли миротворца: сдержанность никогда не была её сильной стороной. — Вы уж простите, Сильвия, Хоуп я доверю больше, чем вам. — Всё её внимание теперь полностью сосредоточилось на подруге. — О каких последствиях она, — едва заметный кивок в сторону ведьмы, — говорит?

Хоуп тяжело вздохнула, ладонью накрыв живот, — с её стороны жест скорее неосознанный, но Элизабет его заметила, как и Сильвия. Защищать своё дитя — инстинкт матери, и делает она это всегда неосознанно, потому, что так велит сердце.

— Лиззи, это…

— Без отговорок, — попросила Лиззи, но с непреклонной твёрдостью в голосе.

— Наша… — начала Хоуп, но сразу замолчала: то ли обдумывала, как правильнее всё объяснить, то ли искала в себе силы продолжить говорить дальше.

Что сказала Сильвия? Не игнорировать проблемы, не убегать от них, не скрывать их. Лиззи стало интересно, на какой из стадий застряла Хоуп, да и отец, надо полагать, тоже. И как ко всему этому причастна семья Хоуп? Неужели то, что она сейчас пыталась сказать, и есть тот самый секрет, что Майклсоны старательно утаивали от своей племянницы?

— У нас с ребёнком, — снова заговорила Хоуп, — нечто вроде… — очередная пауза. — Мы назвали это конфликтностью магии, хотя точного названия у того, что происходит, на самом деле нет.

У Элизабет уже возникло с десяток вопросов, но она терпеливо ждала, когда Хоуп сама продолжит говорить.

— Из-за того, что Карлотта связала нас, — продолжила в конце концов Майклсон, — наши с малышкой магические силы объединились. Однако вместо того, чтобы принять друг друга, начать действовать как единое целое, они продолжают бороться. Каждый раз, когда я обращаюсь к магии, это ухудшает ситуацию.

Хоуп вновь замолчала, а у Лиззи вопросов только прибавилось.

— Я не совсем понимаю, — немного выждав, честно призналась Зальцман, как бы подталкивая Хоуп к продолжению разговора.

На лице Сильвии отразилось разочарование: Хоуп уже пошла не той дорогой, потому что начала объяснять не то, что требовалось.

— Я могу помочь тебе понять, — не выдержав, влезла ведьма. — Ребёнок, которого Хоуп вынашивает, владеет очень мощной древней магией, которая по силе в будущем не будет уступать истинной магии самой Хоуп. Пока ребёнок ещё мал, но с каждым днём становится всё сильнее, как и его магия, что, конечно же, логично. Дело в том, что это — не главная проблема, ведь усиливает его ещё и кое-что другое: чем чаще Хоуп прибегает к магии, чем сильнее, сложнее заклинания, которые она использует, тем сильнее становится этот ребёнок. Потому что, обращаясь к магии, из-за связи она не способна использовать только свои силы. А чем сильнее становится ребёнок, тем сильнее натиск магических сил на Хоуп, который ей приходится сдерживать. Натиск мощной, древней и разрушительной магии, — многозначительным тоном добавила она. — Использование которой чревато печальным последствиями, потому что полностью Хоуп контролировать эту магию не может — она ей не принадлежит.

— Это напоминает мне кое-что, — тихо высказалась Лиззи, обдумывая услышанное, и робко взглянула на Хоуп.

— Вот и я о том же! — живо поддержала её Майклсон, победно смотря на Сильвию. — Я уже проходила нечто подобное…

— И ты не справилась, Хоуп, — перебила её Сильвия, — магия Пустой едва тебя не убила. Магия твоей дочери куда сильнее Пустой, вот что я пытаюсь до тебя донести.

— Так ведь у магии Пустой были… — Элизабет опасливо покосилась на подругу. Обсуждать то, что свело отца Хоуп в могилу, прекрасно помня, как повлияла его смерть на неё, не казалось Лиззи хорошее идеей, но иного выхода не находилось. — Свои нюансы, так скажем.

— Здесь их гораздо больше, — пожала плечами Советник.

— Допустим, — неохотно признала правоту ведьмы Лиззи. — Пусть продолжает использовать магию чаще, но, не знаю, пользуется слабыми заклинаниями? — предложила она; в голове внезапно что-то щёлкнуло — до неё стало доходить, чем именно, по мнению Сильвии, она могла помочь Хоуп. — Ведь если полностью не «запирать» магию в себе, то сдерживать её будет немного легче. Наверное?..

— Нет, — не согласилась Сильвия. — Это не облегчит её состояние. Хоуп в скором времени придётся перестать пользоваться магией…

— Шутите? Если я всё правильно поняла, — а я уверена, что правильно, потому что, несмотря на то, что блондинка, я не совсем глупая, — то этого делать нельзя. — В глазах Лиззи отразилась паника. — Это же… убьёт Хоуп!

Майклсон хотела что-то сказать, Сильвия её опередила:

— А если она продолжит обращаться к магии, то рискует потерять дочь. В лучшем случае критическая точка наступит на более позднем сроке и вместо самопроизвольного прерывания беременности начнутся преждевременные роды. Современная медицина творит чудеса, не спорю, вмешательство врачей может помочь, но вопрос в том, каковы шансы, что то, что они спасут, сможет жить?.. Вся необычность этого ребёнка не поможет ему в случае…

— Хватит! — гневно воскликнула Хоуп.

На лице Сильвии мелькнуло довольство.

— Ты успела догадаться, чем можешь помочь? — демонстративно обратилась она к Элизабет.

Лиззи молчала; догадаться обо всём она, несомненно, успела. Но думала о том, что, видимо, Сильвия не очень понимает, о чём просит.

— Исключено, — сказала Майклсон достаточно жёстко — так, что никто бы не решился спорить с ней дальше, но не Сильвия…

— Пока у неё есть возможность тебе помочь, советую не отказываться, — важно проговорила ведьма, сделав акцент на том, что, как говорится, предложение имеет ограниченный срок действия.

— Пока? — с необъяснимым страхом переспросила Зальцман. Будучи полностью против предложения, плана (или чем бы то, чего хотела Сильвия, ни являлось), она всё равно была озадачена, уловив в словах Советника намёк на то, что в ближайшем будущем помочь уже не сможет.

— Ты способна вытягивать магию в огромных количествах, Лиззи, но и у таких, как ты, есть свой предел. Перенасытившись магией, ты умрёшь, как и любая другая ведьма, — ответила Сильвия. — А магия Хоуп и ребёнка — за пределами твоих возможностей. Сейчас ты, вероятно, сможешь вытягивать её, не испытывая никаких проблем, но чем сильнее будет становиться ребёнок, тем тяжелее тебе будет это удаваться. И это если ребёнок не начнёт сопротивляться…

— Что в слове «исключено» для вас непонятно, Сильвия? — Холодная ярость, стоявшая в глазах трибрида, испугала без того напуганную всем услышанным Лиззи.

Сильвия недовольно передёрнула плечами.

Элизабет, чем дольше смотрела на Хоуп, тем больше осознавала, что за холодностью и гневом прячется страх, правда, во сто крат сильнее, чем её собственный. Лиззи боялась неопределённости будущего, но Хоуп… На кону стояли жизнь её собственной дочери и безопасность близких, о собственной жизни Майклсон, как всегда, не задумывалась, ведь знала: смерть не станет для неё концом, а лишь началом.

— Когда ты будешь готова принять помощь, будет уже слишком поздно, — сказала Советник, обращаясь явно к Хоуп, но не глядя на неё.

Лиззи ринулась в сторону Сильвии. Сильвия дёрнулась, сделала шаг назад, но не предприняла ни единой попытки защититься (в случае реального нападения это стало бы её роковой ошибкой), и это было в какой-то степени смешно — она что, готова вот так легко распрощаться с жизнью?

Зальцман коснулась плеча Советника; в месте соприкосновения — там, где красноватое сияние магии еретика напоминало о тёплом свете закатного солнца, — ведьма ощутила боль, которую сложно описать словами, но стиснула зубы и упорно смотрела перед собой, не издав ни звука. Хоуп не могла знать, что придумала Лиззи, но никак не среагировала и так же, как Сильвия, не предприняла попыток остановить её. Советник гадала: Майклсон полностью доверяла Элизабет и понимала, что та не решится на убийство здесь и сейчас? Или же трибриду попросту наплевать?

— Лиззи, достаточно, — попросила Хоуп спустя пару секунд, показавшихся Сильвии мучительной вечностью.

Лиззи, хмыкнув, отступила от Сильвии.

— Вы должны осознавать, что происходит, когда из тебя вытягивают магию. Неприятно, не так ли? Чем дольше и больше я её вытягиваю, тем сильнее становится боль. Я не собираюсь подвергать этому Хоуп.

Ведьма болезненно поморщилась.

— Я бы на твоём месте больше думала о том, чему подвергнешь себя ты, если согласишься помочь, — с досадой проворчала она. — По сравнению с твоей, их боль — ничто.

Элизабет размышляла.

— Хоуп, может…

— Не обсуждается, — мгновенно перебила Майклсон. — Магия, которую ты вытягиваешь, влияет на тебя, Лиззи. И ты слышишь её? — Она с презрительной усмешкой махнула рукой на ведьму. — Все твои мучения вообще не будут иметь смысла, потому что это лишь временная мера. То, что ты будешь вытягивать из меня магию, может всё только усложнить. Подвергать тебя риску, причём, возможно, неоправданному, я не стану.

Лиззи покосилась на притихшую Сильвию.

«…каковы шансы, что то, что они спасут, сможет жить?..»

— Это даст время, — уверенно возразила Зальцман. — Может быть, всё получится, и удастся выиграть время до самих родов?

Хоуп вздохнула:

— Я так не думаю.

— Нет, до родов ты не продержишься, — высказалась Сильвия, и совершенно непонятно, кому именно она это сказала.

— Вы такая оптимистичная! — съязвила Элизабет. — Никто не знает этого наверняка! Я сама не знаю, сколько магии способна…

— Неважно, сколько, — вновь перебила её Хоуп. — Ты ни при каких обстоятельствах этого делать не будешь!..

— Нам стоит узнать мнение папы, — заявила Лиззи.

— Рик поддержит меня, — уверенно бросила Майклсон.

Они смотрели друг на друга, продолжая немой спор.

— Я поговорю с ним, — Элизабет поняла, что сейчас проиграет Хоуп: у той на всё находились доводы, чтобы она отступила, — и посмотрим, чью сторону он примет.

— Лиззи, это не чёртова война, чтобы он принимал чью-то сторону! — воскликнула Хоуп. — И говорить на эту тему с ним буду я! Речь о нашем с ним ребёнке…

— О, да ну? Тебе стоит напомнить, что, учитывая все обстоятельства, ваш ребёнок — моя сестра? Я имею право голоса, так что первой поговорю с ним я! — стояла на своём Элизабет. — И да, объясню всё со своей точки зрения, смогу убедить в том, что я могу и хочу помочь, а он уже сможет убедить тебя! Если наступит момент, когда всё пойдёт так, как предполагается, то я сделаю то, что от меня требуется.

— От тебя требуется не влезать! — не желала уступать Хоуп.

Лиззи сердито цокнула языком и вылетела из палаты, игнорируя возмущённые оклики Майклсон.

* * *

Эмили, сжавшись в комок, сидела на полу, окружённая рисунками, которые в последнее время заполоняли её спальню с немыслимой скоростью. Она бездумно раскачивалась из стороны в сторону, вперив пустой немигающий взгляд в пространство. Закрывать глаза Эми боялась — причина таилась в разбросанных вокруг рисунках, — поэтому старалась держать их открытыми так долго, как могла, несмотря на затуманивающие взор слёзы, — она лишь каждый раз яростно смаргивала их. Но голоса — эти ужасные крики, болезненные стоны и тихие мольбы о спасении — у Эмили заглушить не получалось. Не помогали ни музыка, ни книги, ни разговоры. И она продолжала слушать.

— Эми?

Дверь была чуть приоткрыта, но Фрея всё равно несколько раз постучала — Эмили не ответила. Майклсон прислушалась — тихо. Может, заснула? Утром девушка выглядела не совсем здоровой…

— Эми? — вновь попыталась дозваться Провидицу Фрея, но и на этот раз ответа не получила.

— Думаешь, уже спит? — выйдя из более дальней спальни, поинтересовалась Ребекка.

Вид у Фреи сделался озабоченный.

— Не знаю. Утром она выглядела не очень хорошо.

— Наверное, опять кошмары снились, — подойдя к сестре, предположила Ребекка.

Кто знает, сколько бы они ещё так стояли, гипнотизируя взглядом дверь, если бы не Кол. Сначала Первородный прошёл мимо сестёр, не обратив на них никакого внимания, но то, что они стояли, смотря на приоткрытую дверь — всё-таки выглядело это странновато, — заставило его вернуться.

— Чего тут застыли?

Фрея и Ребекка переглянулись.

— Ты не заметил, что Эмили утром была какая-то странная? — поинтересовалась Фрея, правда, почему-то шёпотом, как будто боясь быть услышанной.

— Она — Провидица, она должна быть странной. Это у неё что-то вроде, — сказал Кол в тон сестре — шёпотом, потом секунду помедлил, как будто задумавшись над выбором правильного слова, — отличительной черты.

Ребекка осуждающе покачала головой: шутки сейчас не к месту.

— Спросите у неё самой о её странностях. — Кол по-хозяйски распахнул дверь, обернулся и, улыбнувшись, посмотрел на Ребекку с Фреей, жестом пригласил их войти. — Не благодарите.

После чего ретировался.

— Манеры, Кол? — возмутилась Фрея.

— Это наш дом! — донёсся его ответ откуда-то снизу — видимо, из гостиной.

— Документально этот дом принадлежит Хоуп, — напомнила Ребекка, не повышая голос: всё равно брат её услышит.

— Мы — её семья, так что он принадлежит и нам тоже, — отозвался Первородный.

— Наглость — второе счастье, — усмехнулась Фрея, осторожно заглядывая в комнату Эмили.

Ребекка хмыкнула:

— Ага, а первое — Давина.

Фрея отреагировала улыбкой, но глаз улыбка не коснулась. Ведьма нерешительно преодолела порог спальни и, не обнаружив Эми в кровати, напряглась. Тогда где же она?

— Если она снова сбежала, — оглядываясь и начиная сердиться, пробормотала Ребекка, — то я за себя не ручаюсь! Ведь говорили же, что ей лучше не высовываться.

Фрея подошла к окну — оно было заперто — и заметила припарковавшуюся машину Марселя.

— Марсель вернулся, — оповестила она сестру и, обернувшись, вскрикнула. — Боже, Эми! На… — Фрея, прижав руки к сердцу, медленно выдохнула. — Напугала!

Клайд, сжавшись, всё так же сидела на полу. Учитывая неяркий свет настольной лампы, жуткие рисунки вокруг Эми, да и состояние её самой, это больше походило на эпизод из фильма ужасов, так что Фрее даже не было стыдно за свой вскрик — он вполне оправдан. Ребекку, правда, больше напугала Фрея, нежели Эмили: она сначала не заметила в ней ничего странного, пока не осознала, что Клайд их попросту не видит.

— Эмили?

Ребекка присела перед Провидицей и, прежде чем Фрея успела что-то сказать, легонько коснулась её руки.

— Я бы не стала этого… — старшая Майклсон поняла, что запоздала с предупреждением, — сестра уже прикоснулась к Эми. — Чёрт!

Фрея понятия не имела, какие видения проникли в голову Ребекки, но та через мгновение отдёрнула руку от Эмили, словно получила мощнейший разряд тока, и побледнела. Эми же, заметив, наконец, присутствующих, отскочила от них, едва не врезавшись в стену.

— Вы как, — испуганные глаза Клайд непрестанно метались от Фреи к Ребекке, — тут оказались?

— Мы стучали, ты не отзывалась, — ответила Фрея.

Она искоса наблюдала за сестрой: трудно поверить, что Ребекку могло что-то по-настоящему напугать, но её вид именно об этом и свидетельствовал. Если видения Провидицы так сильно напугали вампиршу, повидавшую (и, чего уж скрывать, натворившую) за свою долгую жизнь немало ужасного, то насколько же сильно они пугали саму Эми?..

Усилием воли Ребекка смогла вернуть самообладание.

— Хотели проверить, как ты, — сказала она, обращаясь к Эмили, при этом старательно держалась от неё подальше.

Фрея кивнула:

— Утром, мне показалось, ты нехорошо себя чувствовала.

Эмили растерянно огляделась, стёрла ладонью со щёк солёную влагу; глаза теперь жутко болели.

— Который час? — сумеречное небо за окном будто бы удивило её. — Вы же поехали… Ох, Хоуп! Как она?

Ребекка и Фрея обменялись полными сомнения взглядами.

— Она в порядке. Эми, мы уже давно вернулись домой. — Старшая Майклсон бросила взгляд на часы, стоящие на прикроватной тумбочке. — Сейчас начало седьмого.

Ребекка перестала вслушиваться в голоса Фреи и Эмили; её дрожащие пальцы аккуратно подняли с пола один из рисунков — тот, на котором было нарисовано кое-что до боли знакомое.

Эми, щурясь от болезненной рези в глазах, пообещала спуститься и помочь с приготовлением ужина, как только приведёт себя в порядок; выглядела она до сих пор растерянной, напоминая ту себя, которая впервые вошла в этот дом. Но тогда Клайд ещё не оправилась после пыток Карлотты, сказалась и долгая дорога, а что же сейчас? Они только начали радоваться успехам Эмили в прорицательстве и эмпатии, как всё резко стало ухудшаться.

— Это… — взгляд Фреи замер на рисунке, который держала её сестра. — Это то, что я думаю?

Ребекка кивнула:

— Да, это именно оно.

Родимое пятно, отличительный знак стаи Полумесяца.

— Ребекка, что ты видела? — шёпотом спросила Фрея и оглянулась проверить, нет ли поблизости Эмили. — Когда коснулась Эми.

Ребекка вздохнула, всё не в силах перестать смотреть на рисунок.

— Кое-что плохое. Очень много плохого, — едва слышно проговорила она.

На лице старшей Майклсон отразилось разочарование.

— И всё?

— Боюсь, что Хоуп, — Ребекка принялась разглядывать остальные рисунки, — причина всему этому.

Разочарование Фреи сменилось неверием.

— Ты о чём?..

В комнату заглянул Кол:

— Вы, двое, спуститесь вниз — нужно поговорить.

— Кол, — начала Фрея, подумывая отложить разговор, — сейчас не…

— Сейчас! — настоял он.

* * *

Лиззи нарочито медленно брела по больничным коридорам к лифту, но с каждым шагом её уверенность таяла и таяла. Она всё думала, стоило ли сюда возвращаться; ответ находился довольно быстро — стоило, естественно — и всё-таки решительности не прибавлял. Из головы никак не выходил странный разговор с Сильвией.

«Я бы на твоём месте больше думала о том, чему подвергнешь себя ты, если согласишься помочь. По сравнению с твоей, их боль — ничто».

Почему «их»? Так или иначе, магию Лиззи будет — если будет — вытягивать из Хоуп. При чём тут ребёнок? Это маленькое создание не могло ничего чувствовать, разве нет? Тогда почему же «их»?..

Элизабет нажала на кнопку вызова лифта и уставилась на собственное отражение в стальной двери: искажённое, непонятное — совсем как ситуация, в которой она оказалась.

«…вопрос в том, каковы шансы, что то, что они спасут, сможет жить?..»

Лиззи ощутила, как по спине пробежались мурашки. Что спасут; сможет ли жить. Дурацкий интернет с устрашающими статьями о последствиях преждевременных родов только ухудшил ситуацию. На кой чёрт она полезла всё это изучать?! Её ведь совершенно не должно это заботить; никого не должно, потому что всё будет хорошо. Все ошибаются. И Сильвия, невзирая на собственную уверенность, совершенно точно ошибалась. Речь же шла о Хоуп, а у неё всегда всё получалось, так что…

Зальцман мысленно выругалась. Они привыкли к тому, что Хоуп Майклсон способна справиться со всем. Они предлагали помощь, они были рядом, но Хоуп могла справиться со всем без них, потому что она… ну, она та, кто она есть. Хоуп Майклсон — это нечто непобедимое, даже учитывая её временную смертность, и казалось, что у неё нет слабостей. Но они были — гораздо больше, чем все могли себе представить. Она, крайне способная ведьма, сильный оборотень, всю свою жизнь находилась в шаге от бессмертия, которое бы превратило её в полноценного трибрида — буквально непобедимое существо, никогда доныне не существовавшее, — и которое… сейчас ей абсолютно точно не было нужно. От жизни Хоуп зависела и жизнь её дочери, которую она вполне реально могла потерять. Странно, что особенность, исключительность и сила, унаследованные от матери, внезапно обернулись против ребёнка. Никогда ничего не случается без причины…

Звонок телефона так напугал Элизабет, что она вздрогнула. Женщина за её спиной громко вздохнула, выказывая раздражённость и недовольство; Лиззи уже пересекалась с ней: та гневно кричала на какого-то доктора, требуя найти кого-нибудь, кто действительно разбирается в… в чём именно, припомнить не удавалось.

На экране мелькало «Джози». С толикой обречённости Лиззи отступила в сторону, вынужденно пропуская нервную женщину вперёд.

— Извини, телефон забыла снять с беззвучного. Что-то случилось? А то ты мне десять раз позвонила, — в трубке послышалась усмешка. — Лиззи? Ты там?

Элизабет, осознав, что молчит уже некоторое время, а сестра всё это время слушает тишину, кивнула — и кому, спрашивается? Джози-то была в Бостоне!

— Да, — взяв себя в руки, отозвалась Лиззи. — Я… — Она оглядела коридор, словно потерянный ребёнок в поисках того, кто может ей помочь найти правильную дорогу. — Ты слышала когда-нибудь о конфликтности магии?

Элизабет развернулась и пошла прочь от лифта, в глубине души понимая, что всё равно вернётся, но сейчас ноги почему-то сами несли её подальше отсюда.

— Немного, — подумав, ответила Джози. — В основном всё завязано на тёмной магии, которую, как ты знаешь, я обхожу стороной.

На тёмной магии?!

— М-м, а как это связано с тёмной магией? — стараясь сохранять спокойствие, поинтересовалась Лиззи.

— Да там что-то про объединение сил и прочая ерунда, я особо не вдавалась в подробности. А тебе зачем? — с некоторой настороженностью спросила Джо.

Элизабет подумала, взвесив все за и против, прежде чем решилась всё рассказать сестре. С одной стороны, её саму, очевидно, не горели желанием во всё посвящать, и большой вопрос, стали бы это делать, не появись Сильвия. Или же дотянули бы до момента, когда всё станет настолько плохо, что утаивать что-либо будет уже бессмысленно… Об этом Лиззи постаралась не думать. Но с другой стороны, она ведь уже узнала, а они с Джози, может быть, могли чем-то помочь.

— Она всерьёз уверена, что Хоуп может потерять ребёнка.

— Лиззи, — у Джози вырвался нервный смешок, — я считаю, Хоуп права: никто не знает, что и как будет дальше. Сейчас ведь всё нормально?..

— Ты читала про эту отслойку плаценты? — полюбопытствовала Элизабет, плохо скрывая язвительность в тоне. — Это довольно серьёзно…

— Я в курсе. Но это случилось, потому что она оступилась и упала. Думаю, угроза для этого ребёнка — только сама Хоуп… — Джо резко замолчала. — Я имела в виду, что… — Она вздохнула. — Слушай, не стоит недооценивать Хоуп: она прошла через многое, так что, думаю, и сейчас всё будет хорошо.

Хоуп выживет почти при любом раскладе дальнейших событий — простая истина, с которой все свыклись. Хоуп могла стать трибридом в любую секунду — ещё одна простая истина, к которой тоже все легко привыкли. И все думали, что в этом мире не было того, что могло её одолеть…

— Вот именно — она прошла через многое. Сильвия говорила уверенно, и мне сильно хочется верить, что она ошибается, но нельзя исключать того, что она может оказаться права, — сказала Лиззи.

— Лиззи, подожди, — неожиданно остановила сестру Джози. — Что сказала сама Хоуп? Про связь с ребёнком.

— Что вместо того, чтобы принять друг друга и начать действовать как единое целое, их магические силы продолжают бороться? — неуверенно повторила слова Хоуп Элизабет. — Да, именно так и сказала.

Хоуп — единственный в мире трибрид. Самое сильное существо из ныне живущих. Существо, против которого не существовало оружия. Но у всех должны быть уязвимости, чтобы баланс не нарушался…

«…чем сильнее становится ребёнок, тем сильнее натиск магических сил на Хоуп, который ей приходится сдерживать».

— Лиззи, я перезвоню тебе, хорошо? Пока! — и Джози сбросила звонок.

— Отлично поболтали, — проворчала Элизабет.

Развернувшись, она зашагала к лифту — на этот раз более уверенно.

* * *

Элизабет заглянула в палату, из которой чуть больше часа назад выскочила в разъярённом состоянии, злясь на Хоуп и отчасти на себя — за неспособность сдерживать эмоции. Она всерьёз намеревалась поговорить с отцом, на которого, к слову, злилась не меньше, чем на Хоуп, но, прогулявшись и обдумав всё, пришла к выводу, что слегка погорячилась. Или не слегка.

— Тук-тук-тук. Можно?

Майклсон оторвалась от книги, взглянула на Лиззи — в глазах показалось удивление, но быстро исчезло, уступив место обычной усталости, — и кивнула.

Элизабет, сделав несколько робких шагов, остановилась, огляделась в поисках Сильвии: ведьма, к счастью, уже ушла. Больше встречаться с ней Лиззи не хотелось.

— Я неправа.

Хоуп, вложив закладку, демонстративно закрыла книгу и отложила её.

— Было бы неплохо, если бы ты уточнила, в чём именно неправа.

Элизабет нахмурилась: это что, жалкая попытка зацепить её? Якобы она так часто ошибается?

— Я не говорила с папой, — призналась Лиззи. Она помолчала, а потом, словно вспомнив, добавила: — Наверное, ты действительно должна быть первой.

Майклсон возмущённо всплеснула руками:

— Как любезно с твоей стороны предоставить мне первенство в решении вопроса, о котором ты…

— Знать не должна, да? — хмыкнула Лиззи, не в силах посмотреть Хоуп в глаза — вместо этого она пыталась прочесть название книги. — Ты злишься, когда тебя оставляют в стороне, так что должна меня понять. — Она решилась поднять взгляд. — Мы успели сделать пару шагов вперёд, а теперь — пять назад. Секреты — это главная причина того, что наши отношения не ладились, помнишь?

Хоуп какое-то мгновение обдумывала её слова, потом кивком указала на пустующее кресло, предлагая Лиззи присесть. Гнетущая атмосфера неловкости, нет — отчуждённости напрягала еретика, но она приняла предложение.

— Мы не специально что-то скрываем от вас, — начала Майклсон. — Сначала сама новость о беременности… она так выбила меня из колеи, так сильно напугала, что ты и представить себе не можешь. Я ждала Аларика, чтобы сообщить ему, потому что он должен был узнать первым. А потом мы бы вместе сообщили эту новость всем остальным, — уголки её губ дрогнули и приподнялись в намёке на улыбку. — Всё пошло не по плану. И с тех пор, кажется, всё всегда идёт не по плану, — делая акцент на каждом слове, проговорила Хоуп, и подобие улыбки испарилось. — Мы с ним слишком часто стали узнавать то, о чём говорить не хочется. Едва смирились с мыслью о странном проклятии Краснолуния, как тут на горизонте вновь появился культ, потом Карлотта связала меня с малышкой, следом — гибель Карины. Всё происходит слишком быстро, понимаешь? И в происходящем мало хорошего. Мы пытаемся держаться, что не так-то просто. Когда Сильвия рассказала мне…

Майклсон вздохнула; маска спокойствия, которую она так старательно пыталась вернуть, всё же треснула, и в уголках глаз блеснули слёзы.

«Мы пытаемся держаться, что не так-то просто».

— Хоуп, — тихо произнесла Лиззи, но толком не знала, что нужно сказать.

— Мы не успели ещё со всем смириться. — Усталые глаза Хоуп смотрели в пустоту. — Мы говорим, что всё в порядке, всё обойдётся. Это то, что мы говорим, и неважно, насколько всё плохо. Нам требовалось немного времени — мы бы всё рассказали. Мы бы всё рассказали, — повторила она и печально улыбнулась.

У бесстрашной Хоуп Майклсон были страхи. У могущественной Хоуп Майклсон были слабости. Потому что прежде всего Хоуп Майклсон — человек. А в людях всегда находилось то, что делало их уязвимыми.

— Всё будет в порядке, Хоуп. Правда, будет, — Лиззи никогда не была сильна в утешениях, но она пыталась. — Каждый из нас сделает всё, что в наших силах…

— Рик не должен знать о сегодняшнем разговоре с Сильвией. Я не могу ему сказать. Это поставит его перед выбором, который он не должен делать, Лиззи, — едва сдерживая рвущиеся наружу слёзы, прошептала Майклсон. — Это несправедливо.

И она права, говоря о выборе: подвергнуть одну дочь опасности, чтобы спасти другую? Даже не спасти, а лишь отсрочить неизбежное, если верить Сильвии. Или оставить всё как есть и, возможно, упустить пусть и крошечный, а всё же шанс на спасение? У Лиззи могло получиться, потому что никто не знал точно предел её возможностей, включая её саму. Но выбирать между ней и ещё нерождённым ребёнком Аларик не мог — это действительно несправедливо.

— Нет, папа должен знать, — уверенно заявила Зальцман. — А если придётся делать выбор, то делать его не ему.

Хоуп собиралась возразить, однако Лиззи не позволила:

— Окончательный выбор останется за мной, потому что это я могу помочь, и за тобой, потому что ты должна понимать, на что пойдёшь, если согласишься принять помощь. Ему придётся остаться в стороне и просто поддержать.

Майклсон сокрушённо качнула головой.

— Он уже оставался — во время Слияния, помнишь? На этот раз он не останется в стороне, Лиззи, и пока всё в полном порядке, я не думаю, что стоит…

Лиззи скептически хмыкнула:

— Пока? Пока в полном порядке? Знаешь, Хоуп, в одном я поддерживаю Сильвию: ты вечно дожидаешься момента, когда поздно просить о помощи! Когда в этот раз для тебя станет всё очевидно плохо? — Она помолчала. — Три вещи, Хоуп. Ты дала ей обещание, ведь так? Как и твоя мама дала его тебе. Безопасный дом, людей, которые каждый день будут говорить, что любят её, и тех, кто будет бороться за неё, несмотря ни на что. Семью. Твоя мама сдержала обещание. Твоя семья любит тебя, они рядом, всегда боролись и продолжают за тебя бороться. Но о какой семье ведёшь речь ты? Какую семью обещаешь своей дочери ты, если сама всё портишь, отказываясь от этого? Ты задумываешься о последствиях своих действий?

— Не тебе меня учить задумываться о последствиях! — невольно вырвалось у Хоуп, и она тут же пожалела о своих словах. — Лиззи, я…

— А знаешь, ты права: не мне тебя учить, — не скрывая разочарования, сказала Элизабет, собираясь уходить.

— Лиззи, — Майклсон едва успела ухватить подругу за руку, пытаясь её остановить, — ты можешь серьёзно пострадать. Я не прощу себе этого.

— Кто-то из нас, например, мой отец, может оказаться рядом с тобой во время следующего всплеска магии, Хоуп. Пострадает он, и неизвестно, насколько серьёзно. Тогда как я, возможно, могу помочь избежать этого. — Лиззи высвободилась из слабой хватки Хоуп. — Если ты думаешь, что, случись нечто подобное, я не стану злиться на тебя — ты сильно ошибаешься. Под угрозой каждый из нас. Каждый из нас, Хоуп, понимаешь? Те самые люди, которые являются твоей семьёй, семьёй твоей дочери. Семьёй, которую ты же ей и пообещала…

— Вот именно, Лиззи, я пообещала ей, и сделаю всё возможное, чтобы сдержать своё обещание. В первую очередь — я должна защитить эту семью…

Элизабет замерла, оглянулась:

— Иногда семья должна защищать тебя, Хоуп. Когда же ты уже осознаешь и примешь это?

— Моя семья всегда защищала и боролась за меня. Посмотри, к чему это привело!.. — отчаянно воскликнула Хоуп.

— К патологическому страху, из-за которого помощи лишается твой ребёнок, — бросила Зальцман. — Ты не можешь уберечь от опасности всех, кто-то всё равно окажется под ударом. Проблема в том, что этот удар нанесёшь ты сама — и сама же себя будешь винить…

— Всё может обойтись, — сказала Хоуп, обращаясь больше к самой себе, чем к Лиззи. — Никто не знает, что будет дальше, этот разговор не имеет смысла.

— Пока что не имеет смысла, да? — в голосе Элизабет звучали нотки сарказма. — Вспомни, к чему привела твоя самоуверенность в первый раз, и подумай о том, к чему она может привести тебя сейчас.

Лиззи ушла. Хоуп не попыталась её остановить, потому что не заметила, как Элизабет быстро — настолько быстро, насколько могла, не прибегая к вампирской скорости, — выскользнула из палаты, видимо, боясь, что если подруга всё же захочет её остановить, то в этот раз у неё не хватит сил её проигнорировать. Но Майклсон не заметила, как не заметила и стремительно увядающие цветы, сосредоточившись на другом — едва ощутимом, но очень знакомом шевелении.

Хоуп положила ладонь на живот — туда, куда легонько пнула дочь.

— Привет.

Она счастливо улыбнулась и посмотрела на то место, где ещё несколько секунд назад стояла Лиззи, намереваясь поделиться своей радостью и заодно, возможно, отвлечься от разговоров о пугающем будущем, которое могло — или должно — их настигнуть. Лиззи заменили пустота и тишина.

Пелена слёз от нахлынувших чувств — боли от затронутых, казалось бы, давно заживших ран вперемешку с ликованием от того, что их с Алариком маленькая девочка в порядке, в чём Хоуп отныне не смела сомневаться, потому что чувствовала её, — всё больше застилала глаза. Однако счастье почему-то легче и быстрее отступило на второй план; с горькими слезами справляться стало невозможно.

— Твоя мамочка провалила задание с днём положительных эмоций. — Майклсон сморгнула слёзы. — Не пугай меня так больше, хорошо?

Она не ощутила ничего, ни малейшего шевеления, но это больше не настораживало.

Цветы начали оживать. Хоуп, наблюдая за тем, как лепестки, возвращаясь к жизни, вновь обретают яркость, усмехнулась, и на какой-то миг счастье снова вернулось к ней, заставив позабыть обо всём плохом. Но то был всего лишь миг. Магия ребёнка должна была сдерживаться браслетом — тем самым, что прямо сейчас обвивал запястье Хоуп; тем самым, что прямо сейчас доказывал свою бесполезность, потому что такую магию ничто не могло сдержать, что бы ни делалось для этого.

Иногда Хоуп казалось, что серебро жжёт кожу, — и она ужасно боялась того, что, опустив глаза, увидит тонкий краснеющий след. Браслет не причинял ей никакого вреда, не причинял его и дочери, да и не должен, просто трибрида преследовали призраки прошлого. Однако со своей задачей заколдованное украшение тоже не справлялось, а это — плохой знак…

«Кто-то из нас, например, мой отец, может оказаться рядом с тобой во время следующего всплеска магии, Хоуп. Пострадает он, и неизвестно, насколько серьёзно».

Хоуп не знала, что должна делать. Как ей поступить? Лиззи права: под угрозой каждый из них и… кто-то всё равно окажется под ударом. Это может быть кто-то один, а могут быть все. Майклсон не могла допустить ни того, ни другого. Уберечь близких можно только одним способом — избавить их от угрозы. Но как быть, учитывая, что она сама является угрозой? Не сбегать же от них, в конце концов!..

«Если ты думаешь, что, случись нечто подобное, я не стану злиться на тебя — ты сильно ошибаешься».

Слова Лиззи никак не желали покидать мысли, и, кажется, они не дадут Хоуп сегодня покоя. А быть может, и завтра, послезавтра… и ещё очень долгое время.

Резким жестом смахнув слёзы, Майклсон сделала глубокий вздох. Ей всего лишь необходимо с кем-то всё обсудить. Но с щемящей грустью Хоуп понимала, что человека, в чьём присутствии она сейчас так остро нуждалась, с кем хотела бы поговорить, рядом нет. И нет уже очень долгое время. Она всегда скучала по матери, но бывали моменты, когда тоска по ней становилась невыносимой, а от боли из-за потери едва удавалось дышать; к сожалению, в последнее время таких моментов становилось всё больше. Хоуп только и оставалось искать в себе силы, чтобы справиться самой, потому что никто никогда не сможет понять её так, как поняла бы мама. Никто никогда не сможет заменить Хейли в жизни её дочери.

* * *

Воцарившуюся напряжённую тишину нарушило тихое хныканье Логана: малыш, утомлённый насыщенным днём, хотел спать. Ребекка с огромным удовольствием бы занялась сыном, но Марсель не позволил ей, взяв хлопоты на себя; его едва уловимый взгляд так и говорил: ты здесь нужна. Ребекка не отрицала правоту мужа, она вправду должна находиться здесь, ведь дело касалось Хоуп, но Сильвия, эта старая карга, возомнившая из себя какую-то вершительницу судеб, никогда не приносила хороших новостей. А Ребекка с того дня, как их семья узнала о беременности Хейли, наслушалась столько плохого, что попросту успела устать. Самое важное, что ничего из того, что пророчили дочери Клауса и Хейли, не произошло: ни те ужасные вещи, которые о ней говорили, ни то зло, которое она якобы должна была принести в этот мир. По крайней мере, на сегодняшний день Хоуп представляла собой человеческое воплощение доброты, отваги и самоотверженности. На сегодняшний день…

Ребекка отгоняла от себя ужасные картины, проникшие в её сознание, когда она коснулась Эмили, но они настойчиво продолжали возникать перед глазами. Появление Сильвии, казалось, как-то с этим связано. Вновь увидеть ведьму на пороге дома Ребекка не ожидала; нет, она и вовсе не хотела больше с ней встречаться. Но та явилась, вновь натянув на себя эту отвратительную маску сожаления, порой меняющуюся на нечто, походившее на скорбь, будто бы ей действительно жаль, что всё происходящее реально, а не чей-то вымысел. Но всё это — пустые слова, потому что на самом деле ей всё равно, в чём Ребекка не сомневалась. Семья Майклсонов не заботила Советника культа. Сильвии нужна Хоуп, потому она так и пеклась о ней. Правда, Ребекка пока не могла сказать точно, почему и для чего. Но они выяснят это.

— Довольно занимательный рассказ о твоём путешествии в Египет, — с некоторой долей сарказма сказал Кол, недобро поглядывая на Сильвию. — Как это касается Хоуп?

Ведьма не удостоила его ни ответом, ни коротким взглядом, лишь протянула старшей Майклсон толстый фолиант, который всё это время бережно держала в руках; он оказался настолько старым, что Фрея не была уверена, держала ли когда-нибудь в руках подобную древность, не говоря уже о том, можно ли его вообще трогать, — вдруг рассыплется, превратится в кучку пыли? По сравнению с ним Гриморию можно смело называть новейшим изданием.

— Что это? — Килин с любопытством разглядывала книгу.

Сильвия загадочно пожала плечами, потирая левое запястье в попытке унять ноющую боль.

— Некоторые ответы, некоторые вопросы.

Ребекка раздражённо закатила глаза:

— Какой подробный ответ.

Фрея аккуратно положила фолиант на стол и с помощью магии захлопнула дверь в кабинет — правда, вряд ли кто-то из присутствующих понял, зачем.

— Латынь, — пролистнув пару ветхих страниц, удивлённо заметила Фрея.

— Эта книга будет помладше вашей, — усмехнулась Сильвия, имея в виду Гриморию. — В ней нет никакой магии, это обычный сборник переводов предсказаний. Очень древний, но всё же обычный.

— Переводов? — переспросила Ребекка. Её лицо выражало недоверие, причём вполне искреннее.

— Именно, — кивнула Сильвия. — Предсказания были найдены в Абидосе много-много лет назад и, к слову, переведены не только на латынь. Бóльшая часть оригиналов, к сожалению, утеряна, но, думаю, они бы не особо нам помогли. — Она поймала на себе сомневающийся взгляд Кола. — Или вы знаете египетский?

— Всё равно непонятно, как это относится к Хоуп, — сказала Килин, вопросительно посмотрев на Сильвию.

Советник обернулась к Мальро: в глазах читалось необъяснимое презрение, которое ведьма не пыталась скрыть, скорее наоборот — всеми силами старалась продемонстрировать. Фрея, погружённая в изучение предсказаний, ничего не заметила, но вибрация телефона, который она почти весь день не выпускала из рук и сейчас держала рядом с собой, вынудила оторваться от записей. И да, Сильвия не солгала о переводе на несколько языков: среди латыни неожиданно обнаружился бретонский.

— Бретонский кто-нибудь хорошо знает? — полюбопытствовала старшая Майклсон, мельком оглядывая всех присутствующих и попутно дотягиваясь до сотового; вдруг нахмурилась: — Джози.

Без лишних объяснений Фрея покинула кабинет. Килин встревоженно поглядела на часы: время не слишком позднее, но для будничных бесед всё-таки поздновато, к тому же Джози редко звонила её жене, чтобы просто поболтать, — никогда, вообще-то. Ребекка разрывалась между желанием последовать за сестрой и остаться здесь, чтобы расспросить Сильвию, но… бретонский? Серьёзно? Как он затесался в эту книгу?

Кол, которого, вероятно, ничуть не озаботил звонок дочери Аларика, занял место, где минуту назад сидела Фрея, и с интересом принялся изучать древнее собрание предсказаний.

— Латынь, бретонский, опять латынь, о, — он ухмыльнулся, — французский! Занимательно…

Ребекка расслышала шаги: мелкие, осторожные, робкие. Эмили.

— Бубонная чума, падение Константинополя, — бормотал Кол; вид у него становился всё серьёзнее.

— В переводах последовательность событий, естественно, нарушена, но многие из них уже произошли, что подтверждает правдивость предсказаний, — самодовольно подметила Сильвия, намекая на то, что не стала бы проделывать такой огромный путь ради какой-то писанины без уверенности в подлинности сведений.

— Мы так и не получили ответ на наш вопрос, — напомнила Ребекка. — Как это касается Хоуп?

Дверь резко распахнулась, влетела Фрея, а Сильвия мгновенно оказалась пригвождена к стене, удерживаемая магией старшей Майклсон, которая пребывала в неописуемом гневе. Килин громко ойкнула. Ребекка удивлённо изогнула бровь, но ей точно понравилось то, как сестра шарахнула Сильвию; она и сама бы с удовольствием это сделала после выходки Сильвии с Хоуп: ведь просили держаться от неё подальше! Кол, не сдержав злорадную ухмылку, устроился поудобнее, ожидая дальнейшего развития событий, — и Эмили, застывшая в дверном проходе, не сомневалась, что чем кровавее будут эти события, тем больше радости они ему доставят. Провидица бы ужаснулась, вдруг столкнувшись с той стороной семьи Майклсон, о которой лишь слышала — кровожадной, мстительной и безжалостной, — но она успела повидать и нечто похуже. Нечто, с чем, вероятнее всего, им только предстоит столкнуться…

— Ты снова говорила с Хоуп. — Глаза Фреи злобно сверкали.

— Я и не… не утверждала обратного, — едва выдавила из себя Сильвия — магия душила её.

— Что ты, чёрт возьми, опять ей наговорила? — вспыхнула Ребекка.

— Только… правду, — продолжала задыхаться Советник, — как и… всегда.

Странно, что она не пыталась сопротивляться, и, осознав это, Фрея отступила: её кулак разжался, Сильвия рухнула на пол, жадно хватая воздух ртом и борясь с болью в лёгких.

— Советую… пролистать ближе к середине, — Советник, продолжая делать глубокие вдохи, кивнула на фолиант с предсказаниями, — где страницы… подклеены. Вы всё поймёте.

Ребекка с Килин сию же секунду оказались рядом с Колом, который стремительно вернулся к книге. Их эмоции накатывали на Эмили, как цунами, но она отгородилась, справившись с необычайной лёгкостью, и сосредоточилась на Фрее, что было не так уж тяжело сделать: волны гнева, исходящие от той, напоминали удары раскалённого хлыста.

Старшая Майклсон направилась к Сильвии.

— Если вновь приблизишься к Хоуп, обещаю: я собственноручно убью тебя, Сильвия, — присев перед ведьмой, тихо сказала Фрея. — Это моё последнее предупреждение. Буду убивать долго и мучительно — настолько, что пытки культа покажутся тебе раем.

Эмили не сомневалась, что Фрея сдержит обещание; не сомневалась и Сильвия, но у неё был припрятан козырь.

— Тогда вам ни за что не справиться с культом, — в тоне Советника проскочила насмешка. — Без меня вы обречены на смерть. На глупую и бесполезную смерть, Фрея.

Злость старшей Майклсон только усилилась.

— Фрея, — ужасающе серьёзным тоном окликнула жену Килин, — ты должна это увидеть.

Звон в голове Эмили стал невыносимым, но она держалась и не показывала виду, как же ей плохо.

— Впервые Геката была упомянута намного раньше, чем все мы думали, — Сильвия, приложив некоторые усилия, поднялась на ноги, — у её истории есть другие истоки.

С потрёпанной временем страницы на Майклсонов смотрела та, кого они сильно любят, ради кого готовы пойти на что угодно; самый важный человек в их семье — их надежда, их Хоуп. Но как такое могло быть? Хоуп родилась спустя сотни лет после того, как кто-то нарисовал этот рисунок.

— Второе пришествие? — У Ребекки был совершенно растерянный вид; её взгляд метался от заголовка очередного предсказания к рисунку — и обратно к заголовку.

— История о древнегреческой богине появилась не из пустоты, — тихо произнесла Фрея. — Это являлось её первым пришествием.

— Я совсем запуталась! — возмутилась Килин. Её мозг отказывался воспринимать увиденное, признавать реальностью. — Почему Геката на этом рисунке выглядит как Хоуп? Хоуп же не… Выходит, что… — от сумбура чувств и творившегося в душе смятения Мальро никак не могла обратить мысли в слова. — Это невозможно! Невозможно же?..

Кол и Ребекка молчали. Фрея о чём-то сосредоточенно размышляла.

— Это более чем возможно, — отозвалась Сильвия. — Вы и сами догадывались о том, что Хоуп…

— Заткнись, — бросил Кол. Хладнокровие скрывало истинный калейдоскоп его эмоций, но они грозили вот-вот вырваться наружу. И дело не только в обнаруженном рисунке, служившим очередным доказательством того, о чём они уже давно стали догадываться, а во всём, что на них навалилось за последние несколько недель.

— Будешь и дальше утверждать, что культ не при делах? — с сарказмом поинтересовалась Ребекка у Сильвии.

— Не буду, — подумав, ответила Советник. — Но продолжу настаивать, что они не играют основную роль. Я почти уверена, что большинство членов культа не в курсе, что происходит. Они пешки, как и многие другие, слепо следуют указаниям жриц. Понимаете, почему нужно убрать их в первую очередь?

— Вопрос по поводу того, зачем они намеренно идут за Хоуп, остаётся открытым. — Ребекка оставила без внимания ответ Сильвии. — Они точно не собираются ей вредить…

— Элайза не собирается вредить ей, — поправила Первородную слегка раздражённая тем, что её проигнорировали, Сильвия, сделав акцент на том, что именно Элайза является сейчас главной проблемой, — потому что преследует свои цели. У Карлотты цель была иная: Хоуп, по её мнению, являлась угрозой будущему, а потому от неё следовало избавиться. Её заинтересовал ребёнок, как сильнейший магический артефакт, который можно было заполучить для изучения, но сама Хоуп всё так же оставалась угрозой. Карлотта ошибалась, потому что Хоуп вовсе не угроза будущему, она и есть будущее. Не исключено, что Элайза это осознала. Карлотта не намеревалась уступать своё место — никому, никогда. Не знаю, каким образом Элайзе удалось заставить её сделать это, — она развела руками, выказывая своё недоумение, — но сейчас за ниточки дёргает именно она.

Пронзительный взгляд Фреи застыл на Эмили.

— Часть твоих видений проскользнули в разум Ребекки, когда она тебя коснулась. Думаю, тебе стоит о них рассказать побольше.

На лице Сильвии мелькнула заинтересованность. Эмили, борясь с дрожью и цепляясь за реальность, до боли закусила губу — она ничего не видела, кроме темноты, и уже с трудом слышала голоса.

— Эмили? — Килин, встревоженная смертельной бледностью Эми, сделала шаг в её сторону — и Эмили потеряла сознание.

Спускавшийся со второго этажа Марсель едва подоспел, чтобы поймать Клайд. Он положил пребывавшую в бессознательном состоянии Провидицу на софу — около неё мгновенно засуетилась Килин.

— Сильвия права насчёт культа.

Все, кроме Килин, обернулись: на пороге кабинета стояла Давина.

— Карлотту обвели вокруг пальца — и сделала это Элайза, потому что культ является главным средством для достижения поставленных целей. Жрицы владеют способностями, которые помогут ей достигнуть этих целей. Сместить Карлотту было проще всего…

— Но Карлотта была сильнейшей их трёх жриц, — прервала её Сильвия — в голосе отчётливо слышалось сомнение.

— Ага, наиболее близкой к безумию, — хмыкнула Давина. — Одурачить её оказалось не так-то тяжело, как показал результат. Элайза превосходно справилась с этим, навязав Карлотте свои мысли и идеи. — Она посмотрела на Фрею. — Помнишь догадки о том, что есть третья сторона?

Фрея кивнула.

— Элайза — одна из вышестоящих членов «Серены». Думаю, они и есть третья сторона, — сообщила Давина, мельком оглядев всех присутствующих, на Коле её взгляд задержался чуть дольше. — Она, прикинувшись несчастным ягнёнком, пойманным в ловушку, всех нас обвела вокруг пальца.

— Так это «Серена» планирует её воскрешение? — Ребекка небрежно взяла древний фолиант, показав рисунок Гекаты, выглядевшей точь-в-точь как Хоуп; различия находились лишь во взгляде: у Хоуп никогда не было столько жестокости в глазах. На стол упало несколько страниц, но Первородную совсем не смутило и не озаботило то, что книга, которую она держала в руках, буквально разваливалась. — Зачем?

— Это предстоит выяснить, — пожала плечами Давина.

— Это не единственное, что предстоит выяснить, — сказала Фрея с тяжёлым вздохом. — Джози созванивалась сегодня с Лиззи после того, как та поговорила с Сильвией, — она точно намеревалась испепелить Советника взглядом, — и поделилась со мной некоторыми соображениями о ребёнке.

— Джози? — нахмурилась Ребекка. — О ребёнке Хоуп?

Дом погрузился в неестественную тишину; все терпеливо смотрели на Фрею, но её попытки что-то произнести проваливались — не хватало решительности.

— Фрея? — Терпению Ребекки пришёл конец. — Что сказала Джози?

Вместо ответа старшая Майклсон снова обратилась к Сильвии:

— Наша аудиенция окончена, — демонстративно указала она на дверь. — Не забывай о моём предупреждении.

Сильвия хмыкнула:

— Вот уж не думаю, Фрея. Я дала обещание помочь, но с уверенностью, что культ ошибается насчёт Хоуп. Если есть что-то, что говорит об обратном, то, боюсь, наша сделка…

Кол на вампирской скорости метнулся к ведьме и схватил за горло, заставив её замолчать.

— Напомню, что никакой сделки не было, Сильвия, а была всего лишь договорённость, ничем не подкреплённая.

Пальцы Сильвии обхватили запястье вампира, но назвать это сопротивлением сложно — нет, она вовсе не собиралась сопротивляться. Фрею начинали терзать сомнения из-за подозрительной податливости Советника — ей она тоже не дала отпор, а ведь могла это сделать…

— Ты, верно, наивно полагаешь, что жива лишь из-за того, что предложила помощь? — Кол злобно и насмешливо смотрел на Сильвию, его рука продолжала медленно сжимать её горло. — Нам? — Он с ухмылкой обернулся к сёстрам: — Нам! — Взгляд перекинулся на Давину — та едва заметно качнула головой, давая понять, что его действия ей не нравятся, и Кол снова посмотрел на Сильвию. — Ты всерьёз так думаешь?

— Я нужна вам, — прошелестела в ответ ведьма.

— Разве что для перекуса, — хмыкнул Майклсон.

— Кол, остановись, — попросила Давина.

Хватка вампира ослабла настолько, чтобы Сильвии стало легче дышать и проще говорить, но всё же его рука так и сжимала её шею.

— Я нужна вам, — увереннее повторила Советник. — Когда культ придёт сюда, без меня вы не справитесь.

Кол с Ребеккой на её заявление лишь усмехнулись, не осознав, что Сильвия проговорилась. Ребекка не заметила, как напрягся Марсель после слов ведьмы, а Фрея пропустила растерянность на лице Килин, потому что всё обдумывала слова Джози о Хоуп.

— Вы решили, что защитный купол Хоуп остановит их? — догадалась Сильвия. — Глупо с вашей стороны надеяться на это. Одну жрицу — да, безусловно, остановит, может быть, и двух, если повезёт, но не трёх сразу. Жриц нужно убить, но без меня вы этого не сделаете…

Ребекка засмеялась, вокруг её глаз на миг проявились тёмные вены.

— Забавно. Мне напомнить, что убивать — наш основной инстинкт?

Сильвия хотела качнуть головой, но жест походил на попытку вырваться — и хватка Кола вновь стала сильнее.

— Вы и приблизиться к ним не успеете, — с подчёркнутым спокойствием сказала Сильвия. — Они ведут за собой целый культ, а жрицы всегда под серьёзной защитой — их будут защищать ценой собственной жизни.

— Отлично! — улыбался Кол, но в улыбке не было ни намёка на веселье — только опасность. — Устроим заварушку-пирушку! Предлагаю начать с тебя…

— Кол, — Фрея предупреждающе взглянула на брата, — уймись.

Никакой реакции не последовало. Давина решительно шагнула в сторону мужа — и он тут же отпустил Сильвию.

— Я знаю, как убить жриц, не приближаясь к ним. — Сильвия отступила от вампира. — Сразу трёх. Но, как вы не справитесь без меня, так и я не смогу справиться без вас. Однако, — она взглянула на Фрею, — моё желание помочь завязано на вере в Хоуп.

Фрея, склонив голову набок, вглядывалась в лицо Сильвии: в её глазах угрозы было не меньше, чем в железной хватке Кола.

— Твоё желание помочь не внушает доверия. Ты действуешь, как тебе угодно, и расправа со жрицами… — Старшая Майклсон призадумалась. — Я не верю, что ты делаешь это ради Хоуп. А если так, то твоя вера в неё весьма слаба. В момент кризиса ты решишь, что ошиблась, — и что же тогда? Ты предашь нас, в чём я не сомневаюсь.

Сильвия, глянув на древний фолиант, часть страниц которого так и лежала отдельно, усмехнулась.

— А насколько сильна ваша вера в Хоуп? — Её взгляд по непонятной Майклсонам причине обратился к бессознательной Провидице. — Моё предательство не будет иметь никакого смысла. Послушайте, я хочу спасти этот мир, а не обречь на гибель! У культа есть своя часть предсказаний о Хоуп, я нашла другую — заметьте, более устрашающую — и всё же не отказалась от своего плана. — Сильвия в ожидании помолчала, но никто ничего не сказал; в раздражении она поджала губы, из-за чего они теперь напоминали тонкую линию, нарисованную на её исхудавшем лице чьей-то совершенно неумелой рукой. — Я верю в Хоуп, несмотря на предсказания. Поэтому и стою здесь! — Она едва не потеряла самообладание, но вздохнула и постаралась успокоиться. — Наше друг другу недоверие породит лишь больше проблем и лишит времени, которое я предлагаю не тратить на пустые пререкания. Задам свой вопрос ещё раз: какие мысли посетили Джози о чудо-ребёнке вашей чудо-племянницы?

Фрея взглянула на Ребекку: та кивнула, Кол решил воздержаться от участия в странном подобии голосования, а Давина поддержала Ребекку.

— Есть основания полагать, — ещё чуть поразмыслив, тихо заговорила старшая Майклсон, — что беременность Хоуп — не счастливая случайность. А хорошо продуманный план.

* * *

«Он приоткрыл глаза и спросил: "Мам, с нами ведь ничего не может случиться, раз у нас горят ночники?". "Ничего, моё солнышко, — успокоила она его. — Они — как будто мамины глазки. Они будут вас охранять". Она обошла все три кроватки и каждому сказала ласковые слова на прощание. Майкл обнял её за шею. "Мамочка, я так тебя люблю!" Это были последние слова, которые она от него слышала. Теперь она услышит его не скоро.

Дом 27 был недалеко от их дома. Но недавно выпал снег, и они шли осторожно, чтобы не запачкать обувь. На улице уже никого не было. Только звёзды над головой.

Звёзды вообще-то красивые. Но они не могут ни во что вмешиваться. Они могут только смотреть. Кажется, это для них наказание за что-то. А за что, ни одна звезда уже не в силах вспомнить. Сказать, чтобы они уж очень любили Питера, — не скажешь. Он ведь проказник. И иногда дует на них, пытаясь погасить. Но и они не прочь позабавиться, и поэтому в тот вечер они были на стороне Питера, и им очень хотелось, чтобы взрослые поскорее ушли. Так что, когда дверь в доме 27 захлопнулась, в небе началось некоторое волнение, а самая маленькая звездочка крикнула тоненьким голосом: "Питер, пора!"».

Хоуп в задумчивости замолчала, её взгляд от страниц книги метнулся к окну, за которым всё продолжали сгущаться сумерки. Телефон молчал: последние пару часов ни сообщений от коллег с пожеланиями скорейшего выздоровления, ни бесконечных звонков обеспокоенных родственников. Но её немного пугало подозрительное молчание Аларика почти на протяжении всего дня — один быстрый звонок не в счёт, — и Майклсон переживала, что виной этому послужил разговор с Лиззи. Вероятно, та уже поговорила с отцом. В то же время Хоуп понимала, что молчание в подобной ситуации было бы чем-то необычным. Совсем не похоже на Рика: если бы он всё узнал, то непременно в сию же секунду оказался здесь.

«Ещё несколько мгновений после того, как мистер и миссис Дарлинг ушли, ночники возле кроватей горели ярко. Это были очень симпатичные огоньки, и страшно жаль, что они проспали и не видели Питера. Но ночничок возле кровати Венди вдруг заморгал и так сладко зевнул, что заразил зевотой два других, и, прежде чем они успели дозевать, они — все три — погасли».

Аларик, распознав среди десятка голосов столь родной и любимый голос Хоуп, чуть замедлился, продолжая вслушиваться, как она читает очередную сказку. Интересно, к тому времени как их дочь появится на свет, не успеет ли Хоуп прочитать все сказки мира. А потом что же, начнёт заново?..

«Ровно половину пути к дому Дарлингов он нёс Динь-Динь на руках, поэтому был весь обсыпан пыльцой, которой обычно посыпают себя феи. "Динь-Динь, — позвал он тихонько, после того как убедился, что ребята спят. — Динь, где ты?" Динь-Динь сидела в кувшине, и, надо сказать, ей это очень нравилось, потому что до сих пор ей никогда не приходилось попадать в кувшин с водой».

Хоуп читала выразительно, произнося каждую реплику с необходимой интонацией, что вызвало у Рика улыбку.

«У него не просто не было мамы. Ему мама и не была нужна. Он вообще считал, что мама человеку ни к чему. Но Венди стало его жаль…»

Голос Майклсон утих, и Аларик в этот же момент заглянул в палату, дверь которой была открыта; видимо, Елена говорила серьёзно, упомянув, что Хоуп находится у врачей на особом контроле и её проверяют едва ли не каждые пять минут. В целом, это было немного странно (даже для самой Елены). Не исключено, правда, что причиной столь сильной озабоченности докторов были Майклсоны: быть может, внушили медперсоналу не спускать с их племянницы глаз?

— Знаешь, Венди — отличное имя.

Хоуп на миг насмешливо скривилась, а после — взглянула на Аларика и тепло улыбнулась, но всё же по виду сразу становилось ясно, что советами об отдыхе она, как и обычно, пренебрегла, чего сейчас, безусловно, делать не стоило.

— Мы не назовём так нашу дочь, — категорично заявила она.

— Ладно, — не стал спорить Зальцман. По правде говоря, в любой другой день он никогда бы не предложил имя Венди, сейчас его на это сподвигла погрузившаяся в явно мрачные раздумья Хоуп. — Нет значит нет. — Он поцеловал всё ещё улыбающуюся девушку. — Просто решил начать составлять список…

— Мне казалось, ты предпочитаешь давать детям более символичные имена, — с лёгкой насмешкой сказала Майклсон, отложив книгу со сказками в сторону и радостно потянувшись за фруктами, которые принёс Аларик. — Список стоит начать с Алисы, но Венди там не место.

— Алиса — неплохой вариант, — подумав, согласился Рик. — У нашей дочери вовсе необязательно должно быть какое-то символичное имя.

— Я не имею ничего против символичности, — пожала плечами Хоуп, довольная тем, что дорвалась до персиков, которые хотела с тех пор, как Аларик пообещал их привезти. — Но, признаться, у меня не так уж много вариантов, подходящих под определение «символичное».

— Неважно, — усмехнулся Зальцман. — Мы всё равно выберем идеальное имя, а уж символичное или нет, не имеет значения.

Хоуп, недолго поразмыслив, кивнула.

— В школе всё хорошо? — полюбопытствовала она как можно более непринуждённым тоном. — Ты сегодня не звонил… почти.

— Мы выясняли, кто на тебя напал, — ответил Аларик, всё же уловив в голосе Хоуп беспокойство и что-то ещё — что-то, что ему сразу не удалось распознать. Точно не обида, но всё-таки нечто не самое приятное.

— Да? — На лице Майклсон мелькнуло удивление. — Как успехи?

— Лиззи тебе не рассказала? — изумился Рик. — Много знаешь о филиппинской мифологии?

Хоуп, расправляясь с персиками, задумалась, припоминая, что ей известно о мифах Филиппин.

— Касаемо именно мифологии, я наверняка знаю не больше тебя, но помню, что почти все истории повествуют о множестве странных мистических существ. — Она расстроенно вздохнула. — Подозреваю, мы имеем дело с одним из них, да?

Аларик кивнул:

— Джози думала, что с асвангом — близко, но не совсем…

— Губитель детских сердец, — пробормотала трибрид, припоминая жуткую историю существа, и содрогнулась. — Близко, — она недоверчиво и чуть испуганно поглядела на Рика, — но не совсем?

— Наиболее вероятно, — с осторожностью заговорил Зальцман, будто боясь последующей реакции Хоуп, — то был мананангал — только это существо способно разделяться, насколько мне известно.

Хоуп молчала. Аларику даже не нужно было проникать в её сознание, чтобы понять, о чём она думала. Мифические существа, нападающие на них, пробуждали кое-какие воспоминания.

— Мы как будто вернулись на семь лет назад, — тихо проговорила Майклсон. — За исключением, — она хмыкнула и посмотрела на свой живот, — некоторых деталей.

— Это не может быть Маливор, — успокаивающе заверил Аларик. — Вы с Фреей…

— Усыпили его, Рик, не уничтожили, потому что это невозможно сделать, пока я не стану полноценным трибридом. Происходит нечто странное. Снова возникли существа, реальность которых ранее ничем не была подтверждена. Они были просто мифами! Мы столкнулись с Лилит, — голос Хоуп с каждым словом звучал всё громче, но она вспомнила, где находится, и заклинанием закрыла дверь, однако всё равно продолжила говорить тише, — демоном, чёрт возьми. Эмма упомянула, что в школе новенькие — две ведьмы, так? За этот год вы приняли больше учеников, чем за предыдущие три года вместе взятых. И, заметь, большинство из них — ведьмы и колдуны. В магическом мире что-то не так, так что если Маливор действительно пробуждается, то я ничуть не удивлюсь. Такие создания, как он, первыми реагируют на изменения…

Аларик в утешительном жесте взял тёплую ладонь Хоуп и слегка сжал её.

— Мы с Фреей проверим Маливора, чтобы ты успокоилась, потому что я сильно сомневаюсь, что все эти мифические существа как-то связаны с ним.

— А если всё же связаны? — не унималась трибрид, отчаянно не желая, чтобы история повторялась.

— Значит, — хмыкнул Аларик, — нужно будет вновь его усыпить…

— В этот раз я не смогу помочь. Фрея, хоть и необычайно сильная ведьма, одна может не справиться. А если Маливор стал сильнее?..

— Хоуп, это маловероятно. А Фрее могут помочь Джози и Лиззи — уверен, они не раздумывая согласятся.

Майклсон, стоило ей услышать о Лиззи, ощутила укол совести и виновато опустила глаза. Судя по всему, Элизабет так и не поговорила с отцом — иначе вряд ли бы Аларик сейчас преспокойно сидел и рассуждал о Маливоре, его бы волновало нечто иное. Хоуп отчасти радовалась нерешительности Лиззи, а отчасти — жалела, потому что осознавала правоту дочери Рика и то, что ей самой всё же придётся взять на себя обязанность всё рассказать Аларику. Но просить его остаться в стороне… кажется, это выше её сил.

Хоуп даже не представляла, как всё будет выглядеть. Что она должна сказать? Что-то вроде: «Милый, помнишь, магия нашей дочери выходит из-под контроля? Так вот, вскоре всё станет очень плохо, но не волнуйся: Лиззи может помочь, правда, подвергнет себя серьёзной опасности…»? Да ещё и не забыть добавить, что к его мнению никто прислушиваться не собирается, он просто должен наблюдать за тем, как один его ребёнок рискует собой, чтобы спасти другого? Чем больше Хоуп думала об этом, тем больше понимала, насколько всё это абсурдно. И ужасно.

— Хоуп?

Майклсон, усилием воли прогнав мрачные мысли, натянуто улыбнулась обеспокоенно смотрящему на неё Аларику.

— Кто-то обещал мне, что справится с днём положительных эмоций, — напомнил Зальцман, пытаясь не показывать свою взволнованность состоянием Хоуп, но его попытки не увенчались особым успехом.

Трибрид безрадостно усмехнулась.

— Ну, день-то уже прошёл, — она кивком указала на окно, за которым было темно. — Что? — Хоуп уловила полный сомнения взгляд Аларика. — Ладно, признаю, думать исключительно о хорошем, находясь в больнице, труднее, чем я думала.

Аларик, покачав головой, улыбнулся:

— Врачи, твердящие, что всё в полном порядке, не поспособствовали этому?

«Способствовали, пока кое-кто не явился и всё не испортил», — подумала Хоуп, но вслух сказала:

— Я не особо доверчивый человек, ты же знаешь. Мне трудно доверять кучке незнакомцев…

Зальцмана её заявление рассмешило.

— Кучке незнакомцев, профессионалов, отлично знающих своё дело? — продолжая посмеиваться, уточнил он. — Хоуп, ты…

— Невыносимая, раздражающая, да-да, — абсолютно спокойно констатировала Майклсон. — Я знаю. Будем надеяться, что наша дочь не унаследует мой прескверный характер.

Аларику невольно вспомнилось сегодняшнее утро: изумление Хоуп, когда доктор Картер рассказала о четверняшках, и реакция Кола: «Возрадуемся, что у тебя всего одна. Тем более если она унаследует характер своей мамочки». Впрочем, не такой уж и сложный характер у Хоуп. Разве что она очень упёртая, чересчур самонадеянна, чрезмерно самоотверженна… в общем, если речь идёт о Хоуп, то к любой черте её характера нужно непременно добавить «слишком», «чересчур» или же «чрезмерно».

— Ты вполне выносима, ничуть не раздражающая, и я буду счастлив, если наша дочь унаследует твой характер. — Аларик старательно удерживал серьёзный вид, но уголок его рта все-таки дёрнулся.

— А вы тот ещё подхалим, мистер Зальцман! — шутливо сказала Хоуп. — Для справки: подхалимы мне не нравятся.

Рик засмеялся и поцеловал её в кончик носа.

— Но я могу сделать исключение, — довольная Майклсон нежно коснулась губами губ Аларика.

— Никакого подхалимства, — Аларик, прервав поцелуй, чуть отстранился от девушки и заглянул в её глаза, — честное слово.

— Хорошо, — усмехнулась Хоуп, — убедил.

Зальцман улыбнулся, затем склонился и одарил её ещё одним коротким поцелуем, радуясь, что мрачная озадаченность Хоуп постепенно исчезала.

— Смотрю, ты время зря не теряешь, — Рик указал на стопку книг, возвышающую на тумбочке. Собрание, нужно сказать, весьма интересное: «Славянская религия», «Фольклор и книжность: Миф и исторические реалии», поверх них лежали «Энциклопедия счастливого материнства: от зачатия до первых шагов» и «О чем говорят младенцы», а чуть в стороне — «Методология и методы педагогического исследования» и «Всемирно известные сказки». — После твоей просьбы привезти ноутбук я переживал, что ты полностью погрузишься в работу.

— Ага, конечно! — недовольно фыркнула Хоуп. — Твоя наиумнейшая дочь ограничила мне время работы, потому что не привезла зарядку для ноутбука, — она ехидно прищурилась, — но ты и так это знаешь, ведь Лиззи же посвятила тебя в свой гениальный план.

— Лиззи тоже волнуется за тебя, за вас, — поправил себя Аларик, положив ладонь на живот Хоуп. — Но при этом она хорошо тебя знает и понимает, насколько тяжело тебе здесь находиться. Мы все понимаем, — он усмехнулся, — и все бы поддались твоим уговорам, думаю, уже к завтрашнему вечеру.

Майклсон вновь ощутила укол совести, но на этот раз не только из-за Лиззи.

— Я ведь никогда не манипулировала тобой?

— Ты? — От столь неожиданного вопроса Аларик растерялся. — Манипулировала?

Хоуп, кивнув, прикусила губу.

— Конечно же нет! — рассмеявшись, Рик качнул головой. — Это и звучит-то нелепо. С чего ты вообще задалась этим вопросом?

— Да так, — пожала плечами Майклсон, уходя от прямого ответа.

Вдруг произошло нечто поразительное: малышка вновь толкнулась, но на сей раз движение ощутила не только Хоуп…

— Ты почувствовал? — Хоуп догадалась об этом сразу, как только посмотрела на Аларика: на его лице отразилась непередаваемая гамма чувств, начиная от неподдельного шока, заканчивая искренним восторгом. — Ты почувствовал!

— Кажется, она пнула меня? — поражённо прошептал Рик, не решаясь пошевелиться. — Она определённо пнула меня! — Его ошеломлённый взгляд застыл на Хоуп. — Ого!

Хоуп заливисто рассмеялась.

— Вообще, пнула она всё же меня, — сквозь смех подметила Майклсон.

Она так радовалась, что Аларику удалось почувствовать их маленькую девочку. Это можно назвать чудом, учитывая, что ещё несколько часов назад сама Хоуп не ощущала её движений. И реакция Рика… Хоуп ни разу не видела его одновременно таким удивлённым, счастливым, гордым, в какой-то момент даже очаровательно испуганным и, кажется, чуточку озадаченным. Майклсон не особо вдавалась в подробности отношений между ним и Кэролайн, когда та вынашивала двойняшек; знала лишь то, что они не были особо близки, так что столь сильные эмоции Аларика легко поддавались объяснению: несмотря на двух дочерей, для него тоже, можно сказать, всё происходило впервые. Да и в этот раз всё иначе, потому что они с Хоуп с самого начала этого радостного — хотя, признаться честно, не самого лёгкого — пути были больше, чем два человека, связанных исключительно невольной, благодаря клану Близнецов, магической беременностью Кэролайн, и неким чувством долга. Поэтому сейчас трепетное ожидание будущего ребёнка переживалось по-другому: причиной быть вместе являлась вовсе не крошечная девочка и уж совершенно точно не чувство долга, а любовь.

— Она определённо будет папиной дочкой, — улыбаясь, сказала Хоуп.

Рик зачарованно смотрел на неё.

— Это же не плохо, да?

— Это замечательно, — заверила Хоуп, не заметив скатившуюся по щеке слезинку — слёзы счастья всё же не слёзы грусти, они не причиняли боли и не замечать их было легче лёгкого.

Однако было то, что омрачало радость Хоуп, и она вспомнила об этом, когда Аларик получил смс-ку от Лиззи.

— Интересуется, всё ли в порядке и не заработалась ли ты, — отвечая на сообщение дочери, с усмешкой сказал Рик.

— Благодаря ей я точно не заработаюсь, — отозвалась Майклсон, чувствуя, как счастье утекает сквозь пальцы. — А где она, кстати?

— В школе. Пытается отыскать…

— Прошу, не говори мне, что она ищет то отвратительное и опасное существо!

Аларик, отложив телефон, недоумённо нахмурился.

— А что не так? Если она найдёт, то сообщит мне, но за целый день у неё ничего не вышло, так что…

— Ты уверен, что она сообщит, а не решит разобраться с ним сама?

Зальцман хмыкнул, едва не сказав, что в дочери он как раз уверен: она точно сообщит, если поиски увенчаются успехом. Элизабет же не Хоуп, которая в большинстве случаев промолчит и действительно решит действовать в одиночку.

— Я абсолютно уверен.

Майклсон вздохнула. От тревоги разболелась голова и, что самое ужасное, вернулась тошнота — даже персики не спасали.

— Хоуп, — Аларик выводил круги на тыльной стороне её ладони, — что-то не так?

Хоуп нерешительно взглянула на него: в её глазах читалось… раскаяние?

— Рик, сегодня, когда Лиззи была здесь, меня навестил кое-кто ещё…