Гарри Поттер и сила Раданы (гет)

— Не расскажешь, как скоро мы сможем получить твою помощь? — немного помолчав, Дамблдор снова повернулся к Беллатрисе.

— Как только я снова смогу ходить, мы навестим мой сейф в Гринготтсе и заберем оттуда один из крестражей Лорда, — тоном телевизионного корреспондента сообщила женщина, пожав плечами. — Я уже знала, к чему идет, и потому позаботилась о том, чтобы забрать его из сейфа Лестрейнджей, куда допускался и Родольфус, и перенести его в свой, принадлежащий Блэкам.

— Это было бы замечательно, — кивнул старик, — а что ты попросишь взамен?

— Пока — ничего, — ответила Белла. — Я буду помогать вам, насколько это возможно, но не знаю, когда спрошу за это плату. Но я хочу быть уверена, что, когда бы я потребовала подтверждения сделки с вашей стороны, Радана выполнит мою просьбу.

— Несомненно, — заверил ее Дамблдор, — но ты же понимаешь, что Марьяна никогда не сделает ничего, что может причинить зло мирным людям или членам Ордена.

— Понимаю, — все так же небрежно усмехнулась Беллатриса, — только есть одна проблема…

— В чем дело? — напрягся старик.

— Чтобы попасть в сейф, я должна буду подтвердить свою личность, — хмуро ответила Пожирательница, — то есть, предъявить свою палочку. Но вся беда в том, что у меня ее нет. Когда Лорд пытал меня, он забрал мою палочку и отдал ее Макнейру, так как этот идиот умудрился сломать свою. Олливандер едва жив, и не мог изготовить новую.

— А как он выглядит? — неожиданно поинтересовалась Луна, и все изумленно воззрились на нее.

— Ты что, не видела Олливандера, Лавгуд? — Белла так удивилась, что на миг с ее лица сползла прежняя надменность. — Где же ты покупала палочку?

— Мистера Олливандера я знаю, он дружит с моим отцом, — ответила Луна, слегка улыбнувшись. — Я спросила о Макнейре…

— Худой и высокий, с бородой, голова почти седая, — описала Пожирателя Беллатриса, неожиданно пойдя на контакт.

— А палочка? — продолжала допрос девушка.

— Грецкий орех и сердечная жила дракона, — еще более удивленно ответила женщина.

— Это она? — спокойно спросила Луна, вынимая из кармана мантии палочку и показывая Беллатрисе.

— Действительно, — пробормотала Белла, присмотревшись к палочке, — но откуда, черт тебя дери?

— Он напал на нас с Марьяной в Малфой-меноре, — невозмутимо принялась объяснять девушка, пряча палочку назад в карман, — и Марьяна кинула в него деревяшкой и попала прямо по лбу, а когда он упал, я подняла его палочку.

— Верно, — кивнула Марьяна, тоже припомнив этот момент.

— Значит, вход в Гринготтс свободен, — констатировал Дамблдор, выразительно взглянув на Беллу.

— Свободен, но это не значит, что меня не будут там поджидать, — скривилась Белла.

— Ничего, поправляйся, все прочие вопросы решим потом, — с улыбкой ответил Дамблдор и пошел прочь из подвала.

Остальные потянулись за ним, остались только Снейп, пожелавший осмотреть Беллатрису, Люциус и Сириус, всеми силами пытавшиеся устранить протечку, Марьяна и, почему-то, Гарри. После долгих ощупываний и помахивания палочкой над Беллиными ногами, профессор остался вполне доволен увиденным.

— Кости срастаются хорошо, поврежденные заклятиями костные ткани восстановлены, — удовлетворенно заявил зельевар, — и сейчас как раз та стадия выздоровления, когда тебе уже сможет помочь Костерост. Если ты сегодня примешь его, то, вполне возможно, завтра сможешь ходить.

— Чудесно! — искренне обрадовалась Беллатриса.

— Сильно не обольщайся, — остудил ее пыл пессимистично настроенный Снейп, — ходить в твоем случае означает несколько шагов в день, и то очень медленных.

— Вредина, — надулась Белла, чем немало развеселила Гарри.

— И я тебя люблю, — кивнул зельевар, и улыбка парня тотчас увяла. — Ладно, я пойду, принесу Костерост, а ты полежи пока.

— Даже и не подумаю, — ответила Беллатриса, ничуть не уступая Снейпу в язвительности, — сейчас же вскочу и убегу куда-нибудь, без ног это сделать очень просто.

— Язва, — констатировал профессор и направился в лабораторию, Белла высунула ему вслед язык.

— Я все вижу! — крикнул Снейп от дверей, выходя из подвала.

Гарри захохотал, и Беллатриса неожиданно улыбнулась ему. От Марьяны не укрылось, что при виде этой улыбки глаза парня засияли, а уши слегка порозовели.

Тем временем стало понятно, что устранить течь будет не так-то просто. Сириус и Люциус перепробовали кучу заклинаний, но все было бесполезно. К тому времени, как профессор вернулся из лаборатории с пузырьком Костероста, Сириус уже рвал и метал, грозя Кикимеру самой страшной смертью. Марьяна, в попытке успокоить любимого, воспользовалась своей силой, но даже это не дало никаких результатов.

— Это все этот чертов эльф! — распалялся Сириус, размахивая палочкой, словно оркестровый дирижер, с угрозой надеть на нее чей-нибудь глаз. — У эльфов другая магия, особая, нам она не подвластна!

— Ладно, с этим потом разберемся, — успокаивала его Марьяна, — а пока, я думаю, нужно на время перенести Беллатрису в мою комнату, чтобы она спокойно отдохнула. В сырости ей сейчас находиться нельзя, к тому же тут холодно.

— Тогда лучше в мою, она на третьем этаже и там тихо, — возразил Снейп, проверяя дату на бутылке с лекарством. — Ваша спальня примыкает к гостиной, а там все время кто-нибудь орет, так что вряд ли Белла сможет там выспаться. А моя комната пустая, я все равно в ней только ночую, а остальное время в лаборатории.

С этим нельзя было не согласиться. Люциус, оставив Сириуса сражаться с течью, взмахом палочки расстегнул цепи, опоясывающие ногу женщины, поднял Беллу на руки и понес наверх. Снейп и Марьяна пошли за ним.

Когда Беллатриса оказалась в постели, Северус заставил ее выпить Костерост, в результате чего услышал несколько емких определений своей сущности, с упоминанием мамы, папы и прочих родственников Снейпа до десятого колена.

— Ладно, Белла, отдыхай, и постарайся не тревожить ногу, пусть заживает, я наложу на двери Заглушающее, чтобы тебя не беспокоил шум, — улыбнулся профессор, укрыв женщину одеялом, и вышел из комнаты вместе с Люциусом.

— Тебе сейчас что-нибудь нужно? — спросила у Беллы Марьяна, когда они остались одни.

— А ты меня удивляешь, грязнокровка, — приподняла брови Пожирательница, — я была уверена, что ты тут же начнешь спрашивать, что мне от тебя нужно.

— Не в моих привычках давить на людей, к тому же ты все равно не скажешь, — улыбнулась Марьяна, подходя к двери. — Если тебе ничего не нужно, я пойду и приму ванну — я не спала всю ночь и совсем измотана. Ты постарайся поспать, а я зайду позже.

Белла кивнула, и Марьяна вышла из комнаты, плотно прикрыла дверь и спустилась в свою спальню. А в это время в ее отсутствие на кухне разгорелась ожесточенная дискуссия на тему «Можно ли верить Беллатрисе Лестрейндж».

— Она же Пожирательница! Правая рука Волан-де-Морта! Как можно ей доверять? Да вы с ума сошли! — возмущалась миссис Уизли, одновременно замешивая тесто на пирог.

— Нам придется рискнуть, Молли, — покачал головой Дамблдор. — Если Беллатриса действительно отдаст нам крестраж, это будет большой шаг к нашей победе. И помни — человек, лишившийся правой руки, становится почти беспомощным инвалидом.

— А что насчет Сивого? — сменила тему Тонкс, видя, как надувается миссис Уизли. — Вы думаете, Марьяна рассказала правду? Может, она просто пожалела его?

— Марьяна сказала чистую правду, — ответил старик, — вопрос в том, сказал ли правду Сивый.

— Вы на самом деле поедете искать останки Фенрира? — спросил Фред, стянув из-под носа у матери кусок пирога.

— Думаю, Альбус, не стоит гонять членов Ордена в Россию, — неожиданно заявил Люпин. — Сивый сказал правду.

— Откуда ты это знаешь? — Тонкс удивленно уставилась на него.

— Оттуда, что я видел это собственными глазами, — пожал плечами Римус, — я был там в ту ночь. Это меня укусил Фенрир.

С этими словами он расстегнул рубашку и продемонстрировал всем собравшимся рваный белый рубец, пересекавший его плечо.

— Нифига! — прокомментировал Фред, с восхищением оглядывая шрам.

— Наверное, нужно сказать Марьяне, — пробормотала Тонкс.

— Не стоит сейчас ее травмировать, — покачал головой Дамблдор, — вам нужно всеми силами пытаться ее уберечь.

— От чего, Альбус? — удивилась миссис Уизли.

— От стресса, — вздохнул старик. — Как вы помните, ее сила проснулась в тот момент, когда девочка осознала, что нуждается в ней, а при обратных эмоциях она точно так же может исчезнуть. Если вдруг Марьяне станет все равно, если безразличие станет сильнее, чем желание победить Волан-де-Морта, ее способности угаснут.

— Навсегда? — ахнула Тонкс.

— Нет, лишь до тех пор, пока она снова не начнет в них нуждаться, — ответил Дамблдор, поднимаясь из-за стола. — Мне пора, сообщите, когда Беллатрисе станет лучше.

Распрощавшись, он подошел к камину и исчез, оставив членов Ордена переваривать услышанное.

Тем временем Белла всеми силами пыталась заснуть, но боль никак не давала ей этого сделать. Левую ногу, поврежденную сильнее, словно выкручивали тисками — действие Костероста вступило в последнюю стадию. Внезапно дверь скрипнула. Женщина попыталась придать лицу безразличное выражение — она не собиралась никому показывать, что ей больно — но это оказался всего лишь Джонни. В руках у мальчика была какая-то странная конструкция.

— Тетя Белла… — тихо сказал ребенок, подходя к кровати и садясь на край, — Дракон сказал, что тебе сейчас больно, и я пришел тебя пожалеть.

— Спасибо, малыш, — улыбнулась Беллатриса и, протянув руку, привлекла к себе мальчика и крепко обняла. — А что это у тебя такое?

— Я сделал кормушку для птичек, это для тебя, — пояснил Джонни, протягивая конструкцию Белле.

— Я буду есть из птичьей кормушки? — в притворном ужасе округлила глаза Беллатриса, малыш заливисто засмеялся.

— Нет, конечно, — с трудом отдышавшись, ответил он. — Мы ее повесим у твоего окна, ты будешь смотреть на птичек и радоваться.

— Я пока не могу ходить, — вздохнула Белла.

— Тогда я сам ее повешу, — Джонни забрал кормушку из рук тети и подошел к окну. — Ой, тут как раз есть веточка!

— Не думаю, что это хорошая идея, — неуверенно ответила Белла, глядя, как мальчик подтаскивает к окошку стул, — я в этой комнате ненадолго.

— Ничего, мы ее потом снимем и повесим внизу, — бодро заявил Джонни и, забравшись на стул, распахнул окно. В комнату ворвался морозный воздух, занавески надулись под порывом ветра.

— Джонни, немедленно слезь! Ты можешь упасть! Слышишь? — испугалась Беллатриса, увидев, что подоконник находится на уровне коленей мальчика.

— Нет, тетя Белла, я аккуратно, — возразил мальчик, с усилием пытаясь дотянуться до толстой ветки, торчащей в паре футов от окна.

— Слезай сейчас же, несносный ребенок! — закричала женщина, не спуская глаз с пошатывающегося стула.

— Сейчас, секундочку, — пропыхтел Джонни, и тут стул под ним покачнулся.

Белла с ужасом смотрела, как мальчик, взмахнув руками, перевалился через подоконник и скрылся из виду, на стуле остались только его тапочки в виде зайчиков.

— Джонни!!! — завопила Беллатриса, проклиная свою неподвижность. — О, Мерлин… Грязнокровка! Черт! Черт! Черт! Марьяна! Северус! Люциус! Драко! Меня кто-нибудь слышит? Грем… Как там тебя… Гермиона! Помогите же кто-нибудь!

Через пару минут Белла охрипла и замолчала, лихорадочно ища глазами, что можно перевернуть, чтобы наделать побольше шума, и тут вдруг услышала тихий стон, доносящийся из-за окна.

— Джонни! — выкрикнула женщина и затихла, пытаясь различить еле слышный звук.

— Тетя Белла… — раздался голос и, вслед за ним, громкий плач, — вытащи меня отсюда…

Беллатриса инстинктивно бросила взгляд на ногу, обычно опоясанную кандалами, и вдруг заметила, что цепи нет. Северус забыл привязать ее, а может просто не захотел, понимая, что в таком состоянии она никуда не уйдет.

Она осторожно пошевелила искалеченную ногу и едва не завыла от боли — нога не гнулась, и казалось, что ее начинили битыми острыми черепками. Вторая нога слушалась гораздо лучше, и женщина осторожно спустила ее с кровати.

Опершись на стоящую у кровати тумбочку, Беллатриса перенесла вес на руки и, прикусив губу, наступила на более здоровую ногу. Ниже колена стрельнула холодная боль, но Белла, сжав зубы, стянула с кровати вторую ногу. Лодыжку обожгло огнем, и женщина вскрикнула. Из глаз моментально потекли слезы, а из прокушенной губы потекла струйка горячей крови.

Медленно перебирая руками по поверхности тумбочки, Белла добралась до письменного стола, стоящего впритык, и осторожно перебралась туда. В какой-то миг вспотевшие от напряжения руки скользнули по полированной поверхности, и женщина со всего размаха наступила на искалеченную ногу. Белая вспышка боли пронзила ее насквозь, в глазах потемнело. Почти теряя сознание, Беллатриса заставила себя вновь опереться на стол и двигаться дальше.

Это был самый долгий и трудный путь в ее жизни, хотя до окна было всего пара метров. Пару раз она ловила себя на мысли, что было бы неплохо просто лечь на пол и тихо умереть, но перепуганный ребенок за окном заставлял ее двигаться дальше. Он уже не плакал, а тихо всхлипывал, безостановочно повторяя ее имя, и она продолжала переставлять руки, уже трясущиеся от напряжения, продвигаясь вперед сантиметр за сантиметром.

Вот и подоконник… Вцепившись скрюченными от усталости пальцами в распахнутую раму, Белла навалилась животом на подоконник, чтобы разгрузить больную ногу, и выглянула наружу.

— О, Мерлин… — прошептала она, не зная, плакать ей или смеяться.

В пяти футах от окна, на блестящем, металлическом козырьке сидел Джонни, обняв кирпичную трубу руками и ногами, словно детеныш панды. По лицу его текли слезы, губы тряслись, не то от холода, не то от страха, а ручонки посинели.

— Джонни, — выдохнула Беллатриса, протягивая малышу руку, — держись за меня.

Но, несмотря на все ее старания, она никак не могла дотянуться до мальчика — Джонни боялся отрывать вторую руку от трубы, а длины ее руки явно не хватало, чтобы преодолеть эти полтора метра. В глубине души женщина порадовалась, что труба, за которую держится ребенок, не была металлической, иначе его руки уже бы примерзли к ней.

— Тетя Белла, — малыш опять разрыдался, — я больше не могу…

— Не плачь, мой милый, — успокоила его Беллатриса, — держись, я иду к тебе.

Подтянувшись на руках, она ухватилась за раму и осторожно села на подоконник. Пытаясь удержать себя в равновесии одной рукой, второй она согнула ногу, начав с более здоровой, и медленно перенесла через подоконник. В колене что-то хрустнуло, и по всей ноге запульсировала боль, отдаваясь куда-то в бедро. Стиснув зубы, женщина отпустила ногу, чем вызвала новый приступ обжигающей боли, и взялась за вторую ногу.

Здесь все оказалось намного сложнее. Как, скажите на милость, перетащить негнущуюся, точно полено, ногу в окно, которое по ширине в два раза меньше длины самой ноги? Поразмыслив, Белла задрала ее вертикально вверх и осторожно протиснула ее в окно. Получилось вполне неплохо, особо острых вспышек боли не произошло, и женщина впервые в жизни поблагодарила покойную мать, настоявшую, чтобы все три сестры Блэк в детстве посещали балетную школу, обеспечившую девочкам не только изумительную осанку и великолепную фигуру на долгие годы, но и, как выяснилось, неплохую растяжку.

Снова опершись на подоконник, Белла спустилась на на крышу, с трудом удерживаясь обеими руками. Ноги немедленно заскользили по обледеневшему металлу, и женщине пришлось сесть, мысленно радуясь, что на ней хлопковая сорочка, а не излюбленный скользкий шелк. Отпустив одну руку, она протянула ее побелевшему Джонни.

— Дай руку… — она вдруг с ужасом увидела, что глаза ребенка закрыты, словно он спал. — Джонни!

Мальчик вздрогнул и открыл глаза. Увидев рядом Беллатрису, он радостно улыбнулся и протянул ей руку, но не смог дотянуться на какие-то несколько дюймов. Белла отпустила подоконник, за который судорожно цеплялась второй рукой, и ухватилась за распахнутую раму, гулко хлопающую на ветру под порывом ветра о стену дома.

Уловка сработала, и женщина, протянув свободную руку, с облегчением ухватила ребенка за ледяную ручонку. Напрягая все силы, она подтянула мальчика к себе, и он тут же обхватил ее за шею обеими руками и заплакал.

— Ну-ну, не плачь, я с тобой, — тихо шептала ему Белла, с трудом удерживаясь за раму, — ты в порядке?

Джонни кивнул и грустно улыбнулся. Беллатриса подтолкнула его к окну, проследя, чтобы он зацепился за подоконник. Ребенок окоченел и весь дрожал, руки его тряслись. Заметив, что он перекинул одну ногу за окно, женщина подсадила его немного и тяжело вздохнула, когда он, наконец, оказался в комнате, ощущая настоящее счастье.

— Тетя Белла, вылезай, — над подоконником снова возникла лохматая голова Джонни.

— Отойди от окна, Бога ради, — устало попросила измученная женщина, — и позови кого-нибудь…

Она подтянулась одной рукой, и уже взялась за подоконник, но тут рама, за которую она держалась, с треском отломилась. Вскрикнув, она попыталась удержаться, но окоченевшие руки плохо слушались. Ладонь проехала по подоконнику, и в отчаянной попытке ухватиться за него, Белла загнала себе в руку несколько заноз, а потом соскользнула вниз по покрытой льдом черепице и полетела с третьего этажа. Последней ее мыслью было: «Зря я не согласилась на комнату Марьяны».

Члены Ордена толпились на кухне, в предвкушении обеда, когда на лестнице раздался оглушительный крик и топот. Не успели они переглянуться, как на пороге появился Джонни, белый, как молоко, и перекошенным от ужаса лицом.

— Что такое? — испугался Драко и, бросившись к мальчику, подхватил его на руки. — Мерлин, да ты же весь ледяной! Что случилось?

— Тетя Белла выпала из окна! — разрыдался малыш, обнимая Драко за шею.

Ребенок еще не успел закрыть рот, а Гарри уже сорвался с места и, опрокинув по дороге Римуса, помчался на улицу в одной футболке. Кое-как подняв Люпина, все бросились за ним.

Беллатриса неподвижно лежала в саду на земле — в лице ни кровинки, из уголка рта стекает тонкая струйка крови, волосы разметались по земле. Рядом валялась разбитая оконная рама. Гарри бросился к женщине и, упав на колени рядом с ней, схватил ее за холодную, точно у привидения, руку.

— Белла! — голос парня задрожал от ужаса.

Веки Беллатрисы дрогнули и медленно приоткрылись. Увидев Гарри, она слегка улыбнулась, ее губы зашевелились, и парень поспешно склонился над ней.

— Гарри… мальчик… в порядке? — разобрал он еле слышный шепот на фоне сиплого дыхания.

— Да, все хорошо, — кивнул Гарри, и Белла снова закрыла глаза.

— Белла! Белла! — закричал Гарри, зачем-то ощупывая ее лицо.

Подоспел Снейп и, оттолкнув Поттера, склонился над Беллатрисой, одновременно вынимая из-под мантии палочку.

— Профессор, она умирает! — заорал парень и, схватив зельевара за воротник мантии, хорошенько встряхнул так, что у него клацнули зубы. — Сделайте же что-нибудь!

— Поттер, немедленно прекратите трясти меня, как грушу, и дайте мне ее осмотреть! — рассердился Снейп, с трудом выворачиваясь из захвата Гарри.

Обитатели дома собрались вокруг них и молча смотрели, как профессор что-то бормочет себе под нос, водя палочкой вдоль тела женщины. Крэбб внезапно развернулся и куда-то убежал.

Марьяна тем временем наслаждалась горячей ванной, подогревая остывающую воду при помощи своей магии. Она закрыла глаза и что-то мурлыкала себе под нос, как вдруг дверь ванной сотряслась от мощного пинка, а потом и вовсе слетела с петель. В ванную, окутанный клубами пара, влетел всполошенный Крэбб.

— Винс, ты что, сбрендил?!! — выкрикнула Марьяна, радуясь, что налила в ванную полпузырька пены, которая теперь высилась на поверхности воды причудливыми облаками, скрывая ее тело.

— Беллатриса вывалилась из окна! — не объясняя и не извиняясь, заорал парень.

Марьяна перепугано вскочила, но поскользнулась и снова ухнула в воду. Винс, густо покраснев, отступил в комнату. Выбравшись, наконец, из чугунной чаши, девушка напялила халат и полетела вниз, вслед за Крэббом.

Гарри и все остальные напряженно молчали, ожидая вердикта Снейпа — тот хмурился с каждой минутой.

— Сломан позвоночник, плюс кровоизлияние внутренних органов, — выдал профессор, пряча палочку в карман.

Гарри хотел что-то спросить, но не успел — сбежав со ступенек, к ним мчалась Марьяна, босиком и в халате, с мокрыми волосами, с которых стекали капли воды. Не говоря ни слова, она бросилась к Беллатрисе и схватила ее за руку.

— Вот, я подумал… — смущенно объяснил Крэбб в ответ на удивленные взгляды, — Беллу же не прокляли… Радана…

— Ой, и правда… — пробормотала Гермиона, смущенно покраснев, — ты молодец, Винс…

Крэбб благодарно улыбнулся девушке, и взгляды опять устремились на Беллатрису, в лицо которой уже начали возвращаться привычные краски. В теле Беллы что-то щелкнуло, и она застонала, а затем все увидели, как струйка крови, стекающая из ее губ, медленно повернулась вспять. Через минуту Марьяна отпустила руку женщины, и та открыла глаза.

— По мне будто каток проехал, — пробормотала она, увидев Марьяну. — О, опять ты… Сестра милосердия.

— Нужно унести ее в дом, пока она все себе не застудила, — сказала Марьяна, повернувшись к Снейпу.

— Левикорпус! — произнес Гарри, направляя на Беллу палочку, и она, взмыв в воздух, поплыла в дом.

Снейп пошел вместе с парнем, вдвоем они отнесли Беллу обратно в комнату. Остальные, едва войдя в дом, кинулись к чайнику. Драко сходил в лабораторию и принес Бодроперцовое зелье для Джонни и пару теплых одеял.

— С тетей Беллой все будет хорошо? — спросил ребенок, когда Малфой вернулся.

— Да, — сухо ответил Драко, укутывая мальчика одеялами.

— Дракон, ты сердишься? — робко спросил Джонни.

— Ты хоть понимаешь, что из-за твоей выходки Беллатриса могла погибнуть? — не повышая голоса, спросил Драко.

— Прости меня, Дракон, я не специально, — малыш заплакал, закрыв лицо руками, — я только хотел повесить кормушку, чтобы тете Белле было веселее.

— Почему ты не попросил помочь кого-нибудь из взрослых? — ровным, спокойным голосом продолжал Драко. — Перед этим Беллатриса выпила лекарство, которое защищает и сращивает кости, и только благодаря этому осталась жива до того, как ей помогла Марьяна. А если бы ты не ухватился за трубу? Ты осознаешь, что мог разбиться насмерть?

— Прости меня, Дракон, прости — Джонни разрыдался, вытирая слезы, горохом катящиеся по его чумазому личику, — я больше не буду…

— Надеюсь, но ты все равно будешь наказан, — ответил парень, — я запрещаю тебе подходить к Беллатрисе, пока она полностью не поправится. Тебе ясно?

Джонни кивнул, всхлипывая и дрожа всем телом. Малыш выглядел очень жалким, но все молчали, понимая, что Драко прав. Парень напоил ребенка зельем и, закутав потеплее, отнес в спальню. Вернувшись через пару минут, он сообщил, что мальчик уснул.

Белла очнулась и, даже не открыв глаза, поняла, что рядом с ней кто-то сидит и держит ее за руку. Внезапно в ладони закололо, и она все же тихонько приоткрыла один глаз, чтобы рассмотреть сидящего. К удивлению Беллы, она увидела Гермиону, которая с чрезвычайно сосредоточенным лицом осторожно вынимала пинцетом занозы из ее руки. Закончив, девушка обмакнула клок ваты в Заживляющую мазь и помазала ранку. Руку защипало, Беллатриса инстинктивно дернулась, и тут Гермиона, наклонившись к ее ладони, осторожно подула на рану. С трудом сглотнув горький комок, отчего-то застрявший в горле, Белла снова закрыла глаза.

Засыпая, она думала, какая же все-таки странная штука — жизнь. Могла ли она, потомственная волшебница-аристократка, гордая и величественная Беллатриса Лестрейндж, когда-нибудь подумать, что сможет проникнуться симпатией к грязнокровке, да к тому же и врагу? Или не врагу? Об этом определенно стоит подумать, слишком уж быстро стерлись границы…