Гарри Поттер и прошлое будущего (гет)

Всё ещё 30 июня 1996 года

— Интересно, почему его до сих пор нет? — вслух подумала Гермиона, посмотрев на свои часы.

Они ожидали прихода Дамблдора в любую минуту после того, как рассказали Уизли о своём браке. Но утро сменилось днём, день — вечером, а директора так и не было. Это становилось несколько раздражающим: они не могли вернуться в дом Гермионы через шкаф, опасаясь, что Дамблдор появится сразу после их ухода.

— Не знаю, — ответил Гарри, в сотый раз бросив взгляд на дверь. — Может быть, он чем-то занят.

— Может, нам стоит кого-нибудь спросить? Или хотя бы узнать, что будет с Роном и Джинни? — предложила Гермиона.

— Да, наверное. Но уже пора ужинать, а мне сегодня точно не хочется есть за столом с остальными.

Тут, словно кто-то прочитал их мысли, в дверь постучали:

— 'Арри, 'Эрмиона? Могу я войти? Я п'гинесла вам ужин.

— Секунду, — откликнулся Гарри.

Подойдя к двери, он отпер замок и открыл её. За ней стояла Флёр с подносом, уставленным разнообразными блюдами, испускавшими крайне приятные запахи.

— После этого ут'га мистер Уизли подумал, что лучше мне п'гинести вам еду. Он считает, что вы не захотите есть с остальными.

— Да, с Джинни или Роном я сейчас точно есть не хочу, — согласился Гарри, поднимая крышку с одного из блюд и вдыхая аромат. — Надеюсь, любовных зелий здесь нет? Или каких-то других зелий?

— Non, я могу поп'гобовать до вас, если вы опасаетесь, — устало улыбнулась Флёр. — Но если я вд'гуг воспылаю желанием к Джинни или Рону, п'гошу, остановите меня.

— Спасибо, но я просто пошутил... в основном, — улыбнулся в ответ Гарри. — Как остальные?

Флёр села на кровать и вздохнула:

— Ну, этот день выдался долгим. Я нашла четы'ге бутылки с зельями в сундуке Джинни и отдала их Арту'гу.

— А что с Джинни и Роном?

— Со мной их не обсуждали, но кое-что я слыш'ала, — сказала Флёр. — Рон ведь день п'госидел в своей комнате, но я не знаю, наказание это или нет. Билл угова'гивает своих родителей отвести Джинни в Мунго, опасаясь, что она сделает что-то 'гадикальное. Но Артур и Молли почьему-то не хотят.

— Интересно, почему? — задумалась Гермиона.

— Не знаю, но они весь день безуспешно пытались связаться с Дамблё'дором. Даже их Пат'гонусы до него не доходят.

— Они что, так сильно хотят рассказать ему про нас, что это важнее Джинни? — недоверчиво спросил Гарри.

— Не уверена, что... — тут глаза Гермионы широко распахнулись. — Что, если... нет, он бы не...

— Что?

— Тайная комната... то есть, после неё. Я... я не помню, чтобы Джинни как-то лечили. Мы отправились домой, и всего через месяц Уизли всей семьёй улетели в Египет.

— Может, ей просто не требовалась помощь.

— Или им сказали, что помощь не требовалась. Может, даже убедили в этом.

— ЧТО? Кто мог такое... — Гарри осёкся, когда осознал, что предположила Гермиона. — Думаешь, Дамблдор?..

— Да, — Гермиона бросила взгляд на Флёр и продолжила мысленно. — Она была одержима Волан-де-Мортом, К ТОМУ ЖЕ обнаружила крестраж. Думаешь, Дамблдор бы позволил ей рассказать эту историю кому-то, кто мог воспринять её серьёзно? Он явно не стал бы рисковать, позволяя другим понять, чем был дневник.

— Зачем ди'гектору так поступать? — спросила Флёр.

— Я... не знаю, — соврала Гермиона, посмотрев на неё. — Может, он не хотел, чтобы об опасностях Хогвартса стало известно.

— Oui, такое можьет быть. Я 'гасскажу Биллу о вашем п'гедположении, — Флёр поднялась с кровати и направилась к двери. — Я пойду вниз. Сами знаете, если Молли выйдет из себья...

— Флёр, — окликнула Гермиона, когда четвертьвила взялась за ручку двери. — Как я уже сказала тебе пару дней назад, миссис Уизли рано или поздно смирится, но есть вещи и похуже недовольства будущей свекрови. Вы с Биллом оба здоровы и счастливы, и это самое главное.

— Oui, наверное, — согласилась Флёр.

— Если станет совсем невмоготу, смело съезжай, — посоветовал Гарри. — Нам не так уж нужно твоё присутствие для моей защиты. Не подумай, что я не ценю твою жертву, но я предпочту, чтобы вы с Биллом были счастливы.

Флёр повела плечами:

— Я уже сказала, что не сбегу. Я... эм... выте'гплю это, для Билла. Семья для него очьень важна.

— Я уверена, что твоё счастье для него тоже очень важно, — возразила Гермиона.

— Но я не хочу заставлять его выби'гать, — усталость на лице Флёр сменилась решимостью.

— Понимаю, — сказал Гарри, вспомнив собственное общение с родителями Гермионы. — Я то... мне бы тоже не хотелось, чтобы Гермионе пришлось выбирать между её родителями и мной. Просто старайся время от времени отдыхать от этого. Если захочешь поговорить — ты знаешь, где нас найти.

— Вы что, тепегь ста'гая женатая пара? — выражение лица Флёр смягчилось, на нём появилась улыбка. — Даёте советы по отношениям?

— Ага, примерно так, — усмехнулась Гермиона. — Я ведь уже говорила этим утром, что не против завести подруг. И было бы здорово, стань ты одной из них.

— Ты не опасаешься, что я поп'гобую увести у тебя мужа? — у Флёр тоже практически не было подруг, потому что все они опасались, что их парни или мужья найдут её более привлекательной и желанной.

— Нет, — ответила Гермиона, на секунду бросив взгляд на Гарри. — Он наверняка считает тебя привлекательной, но я знаю, что он любит меня. И потом, ты точно любишь Билла, раз уж готова противостоять Молли.

Улыбка Флёр стала шире:

— Oui, я очшень его люблю. Значит, д'гузья?

— Друзья, — улыбнулась Гермиона в ответ.

— Ладно, я пойду вниз, меня наве'гняка ждут остальные.

— Спасибо, что принесла нам еду, — поблагодарил Гарри.

— Пожалуйста, — кивнула Флёр.

— Кстати, можешь ещё попросить Сириуса подняться к нам?

— Non, он ушьёл.

— Куда? — спросил Гарри, ощутив неожиданное подозрение, что кто-то спровадил Сириуса подальше, чтобы тот не смог поддерживать их в разговоре с Дамблдором.

— К какой-то под'гуге. Он что-то упоминал про её слушание, — ответила Флёр.

— А-а, наверное, это мать Мариэтты, — понимающе сказала Гермиона.

Когда Флёр ушла, Гарри с Гермионой приступили к ужину. За едой их разговоры вернулись к Джинни и Тайной комнате.

— Я правда думаю, что Джинни тогда нужна была помощь, — сказала Гермиона, прожевав очередной кусок. — Подумай сам: её разум был вскрыт душой Волан-де-Морта. И то, что она увидела, очнувшись... кто знает, как это повлияло. Помнишь, что она говорила утром? "Он стоял там, с мечом и палочкой... он сразил чудовище, чтобы меня спасти", — процитировала она слова Джинни. — Её разум был буквально открыт для всего. Образ тебя и поверженного василиска... это легко могло восприняться как что-то из эпической истории.

— С ней в роли "девы в беде", — со вздохом добавил Гарри.

— И это наверняка был яркий, впечатляющий образ. Вполне способный глубоко отпечататься в её повреждённой психике.

— И, вероятно, никто не помог ей отличить фантазию от реальности. Дамблдор?..

— Скорее всего, — кивнула Гермиона. — И в то же лето миссис Уизли упоминала любовные зелья, которые она давала мистеру Уизли. Это могло наложить ещё один отпечаток на её разум.

Остаток ужина они провели, продолжая обсуждение. Закончив, они составили пустые тарелки обратно на поднос, и Гарри поставил его за дверью комнаты. Вернувшись и заперев дверь, он услышал сдавленный возглас Гермионы.

— Что такое? — поспешно повернулся он к своей жене.

В его голове пронеслись множественные мысли о том, что в еду всё же было что-то подмешано. Он уже начал доставать безоар из кармана, когда Гермиона покачала головой:

— Я просто подумала... о Дамблдоре и том, почему никто не может с ним связаться. Что, если он отправился за кольцом? — на лице Гермионы отражалась глубокая тревога. — И если так, вдруг мы изменили столько всего, что в этот раз Снегг не сумеет ему помочь?

Гарри задумался о такой возможности, невольно представив себе, как Дамблдор умирает под действием тёмной магии, как директор лежит где-нибудь мёртвым, возможно, даже в собственном кабинете. Его захлестнуло чувство глубокой досады, и его взгляд стал твёрже:

— Возвращайся к себе домой и попроси Добби и Винки отправиться в Хогвартс, чтобы... проверить его кабинет, — взгляд Гарри забегал по комнате, когда он начал напряжённо размышлять. — Я... не помню, где дом Мраксов, но, может быть, мадам Боунс...

Он замолчал, когда они услышали, как начала дёргаться дверная ручка запертой двери, с другой стороны которой затем послышался знакомый голос:

— Гарри, Гермиона, могу я с вами поговорить?

Обоих подростков захлестнуло облегчение. После всего, что они узнали, им было особо не за что любить Дамблдора, но они понимали, что он всё ещё был важен в борьбе с Волан-де-Мортом. Гарри уже направился к двери, чтобы открыть её, но его остановил мысленный голос Гермионы:

— Не надо. Он может узнать шкаф, если зайдёт сюда.

— Я должен был об этом подумать, — ответил Гарри, бросив взгляд на Исчезательный шкаф. — Мы спустимся через минуту, сэр.

Последовало короткое молчание, но затем Дамблдор ответил:

— Очень хорошо, я буду ждать вас в гостиной.

— Как думаешь, он услышал наш разговор? — спросила Гермиона.

— Может быть. Посмотрим, какие вопросы он будет задавать. Я на всякий случай вызову Сириуса.

— Хорошая идея.

— Сириус Блэк, — сказал Гарри, достав зеркало.

— Что такое, Гарри? — ответил его крёстный через пятнадцать секунд. На заднем фоне был слышен женский голос.

— Дамблдор наконец явился. У тебя получится вернуться? А то нам может понадобиться поддержка.

— Думаешь, я пропущу то, как вы скажете... — Сириус осёкся, сообразив, что едва не выдал тайну, — скажете ему об ЭТОМ? Буду через пять минут.

— Как прошло слушание миссис Эджкомб? — спросила Гермиона.

Они увидели, как Сириус бросил вопросительный взгляд куда-то в сторону.

— Её отстранили ещё на две недели без заработной платы, и потом она вернётся с испытательным сроком, но работу сохранит, — сказал он, посмотрев обратно в зеркало, а затем снова посмотрел вбок, спросив что-то ещё. — Она благодарит вас. Она уверена, что ваша просьба очень помогла.

— Я просто считаю, что к людям нужно относиться справедливо, — пожал Гарри плечами. — Надеюсь, если её ещё кто-то будет принуждать, она даст знать другим.

— Уверен, что так и будет. А теперь давайте заканчивать, мне нужно попрощаться и бежать к вам.

Когда Гарри и Гермиона вошли в гостиную, Дамблдор сидел в кресле, помешивая ложечкой чай в чашке. Он поднял взгляд от чашки, когда они вошли, и не отрывал его от пары, пока они оба не уселись на небольшой диван напротив.

— Добрый вечер, Гарри и Гермиона, — начал директор, отставив чашку на небольшой столик рядом с креслом. — Похоже, в моё отсутствие я пропустил некоторые крайне интересные новости.

— Отсутствие? А где вы были? — невинным тоном спросил Гарри.

— В Австралии. Прошлым вечером защитные чары над Тисовой улицей окончательно прекратили действовать, и у меня не осталось иного выхода, кроме как предпринять меры в отношении твоих дяди и тёти, — объяснил Дамблдор. — Твоя идея была не хуже тех, что приходили в голову мне, так что сейчас они ищут себе дом неподалёку от Перта, — он не хотел упоминать, что ему пришлось отправиться с ними из-за данной им клятвы, чтобы удостовериться, что этих предосторожностей будет достаточно.

— И вы использовали мою идею с "Чаклзом"?

— Нет, но теперь Дадли Дурсля зовут Чарльз, для друзей — Чак, — ответил Дамблдор, продолжая изучать двух подростков взглядом.

— Ну, значит, никто его так называть не будет.

— Возможно, изменённые воспоминания помогут ему стать другим человеком. Но оставим пока эту тему. Полагаю, вам есть что мне рассказать? — спросил Дамблдор.

— Да не особо. И потом, я уверена, что Артур и Молли уже просветили вас по поводу всего, — ответила Гермиона. — Почему вас это так интересует?

— Мисс Гр... или мне стоит сказать "миссис Поттер"?

— Так сказано на пергаменте, — пожала плечами Гермиона, избегая словесной ловушки.

— Я приложил немалые усилия, чтобы ужиться с бунтарскими настроениями вас обоих. Я и сам когда-то был молод, и понимаю вас. Но, прошу, не стоит продолжать действовать в таком духе.

— Что бунтарского в вопросе о том, почему связь брака между Гарри и мной должна волновать директора Хогвартса? Мы не собираемся требовать покои для женатых или какого-то особого отношения к нам. Если вы хотите быть извещённым о смене моей фамилии, считайте, что это уже сделано.

Голубые глаза Дамблдора слегка потемнели:

— Вас так мало волнует безопасность Гарри? Уже то, что вы двое встречаетесь, могло привлечь нежелательное внимание Волан-де-Морта; ваш брак же повышает риск куда сильнее. Вы считаете, что подобные опасности не должны меня волновать?

Тут с лестницы послышались звуки бегущих шагов, и через несколько секунд дверь распахнулась, явив запыхавшегося Сириуса.

— Я... что-то пропустил? — выдохнул он.

— Похоже, Молли или Артур уже ему рассказали, — ответил Гарри. — Но всё равно останься, мы как раз начали пытаться понять, почему Дамблдору есть до этого дело.

— Так ты знал об этом? — спросил Дамблдор Сириуса с видимым неодобрением.

— Они мне рассказали, — ответил Сириус, всё ещё пытавшийся перевести дыхание.

— Мы рассказали профессору МакГонагалл сразу после того, как заподозрили, что именно произошло, — добавила Гермиона. — И попросили её не рассказывать вам.

— Но почему? — спросил Дамблдор.

— Мы уже это обсуждали, — пожал плечами Гарри. — Когда ты понимаешь, что кто-то скрывал критически важные факты и менял воспоминания других, твой кредит доверия к этому человеку резко уменьшается. А если учесть также то, что вы манипулировали мной всю мою жизнь...

— Как я уже объяснил, я делал то, что считал подходящим и необходимым для твоей безопасности. Я не могу изменить произошедшего, даже если и сожалею о некоторых своих действиях, — ответил Дамблдор. — Я полагал, что мы уже разобрались с этим вопросом.

— То есть вы рассказали нам обо всём касательно Волан-де-Морта, что может быть для нас важным? — прямо спросил Гарри.

Дамблдор на мгновение замешкался, но потом ответил:

— Я рассказал вам обо всём, что, как я счёл, вам необходимо знать. Я прожил долгую жизнь и узнал много разных вещей. Передать все знания вам было бы невозможно, равно как и неблагоразумно.

— Тогда вы наверняка понимаете, сэр, что и мы не считаем "благоразумным" рассказывать вам о некоторых вещах, — сказал Гарри, взяв Гермиону за руку. — То, что происходит между нами — наше личное дело. Или вы считаете, что мы должны объясняться перед вами после каждого поцелуя?

Вздохнув, Дамблдор взял свою чашку с чаем и сделал глоток. Затем снова посмотрел на Гарри и Гермиону:

— Как я уже объяснил, меня крайне беспокоит риск, которому может подвергнуть вас произошедшее. Я просто стараюсь обеспечить вашу безопасность.

— Наконец-то озаботились этим? — фыркнул Гарри

Проигнорировав шпильку в свой адрес, Дамблдор повернулся к Гермионе:

— В связи с этим изменением, мисс... миссис Поттер, я думаю, что вам будет лучше всего на остаток лета остаться здесь, на Гриммо.

— Что?! — неверяще переспросила Гермиона.

— Когда эта новость станет достоянием публики, вы будете в смертельной опасности, — пояснил Дамблдор. — Здесь куда безопаснее.

— Исключено, сэр, — твёрдо сказала Гермиона. — За последние годы я провела слишком мало времени с моими родителями, и не собираюсь отказываться от того, что у меня будет этим летом. Или вы считаете, что установленная вами на дом моих родителей защита недостаточно хороша?

— Я правда должен настоять...

— НАСТОЯТЬ? — воскликнула Гермиона. — На чём? На том, чтобы я сидела под домашним арестом?

— Сэр, — начал Гарри, в голосе которого звучала едва сдерживаемая ярость, — я уже говорил вам, чтобы вы не пытались снова меня контролировать. То же относится к моей жене. Вы можете делать предложения, можете давать нам советы, но в следующий раз, когда вы попытаетесь настоять на чём-то в отношении Гермионы или меня, вы узнаете, насколько бунтарским может быть мой настрой.

— Гарри, прошу, прояви благоразумие, — устало попросил Дамблдор, затем обративший взгляд к Сириусу. — Неужели ты не можешь этого ему объяснить? Я уверен, что ты видишь опасность, в которой оказались они с Гермионой.

— Я знаю, что Гарри и Гермиону за последнюю пару недель дважды подстерегали в засаде, — ответил Сириус. — В итоге Волан-де-Морт потерял немалое число своих приспешников, которые больше никого не смогут убить. Выглядит так, будто детишки могут о себе позаботиться.

— И эти смерти совсем тебя не волнуют? Я понимаю, что Гарри защищал своих друзей и любимых, но неужели ты хочешь, чтобы он продолжал убивать людей? Продолжал пачкать руки кровью?

— Убивать кого-то из самозащиты — не то же самое, что просто убивать, сэр, — холодно сказала Гермиона. — Мы не ищем стычек с Пожирателями смерти, но, если они уж они охотятся за нами, будем защищаться всеми возможными способами.

— Поэтому я и рекомендую вам оставаться на площади Гриммо. Так вам не придётся иметь дело с этой опасностью.

— Сэр, я и так провожу здесь немалую долю времени. Уверена, Уизли уже сообщили вам об этом. После того нападения я также попросила Сириуса сопровождать меня, когда я ухожу от родителей или возвращаюсь к ним. Если вы считаете, что возведённая вами магическая защита ненадёжна — предлагаю вам её улучшить. Если вы обеспечите меня, А ТАКЖЕ моих родителей чем-то вроде порт-ключей для срочной эвакуации, я с радостью их приму. Но не пытайтесь диктовать мне, где проводить моё время.

— Мисс Гре... миссис Поттер, когда о вашем браке станет известно, Волан-де-Морт будет охотиться за вами так же, как за Гарри.

— Мы не рассказываем о своём браке всем и каждому, — возразил Гарри. — Кроме нас, о нём знают немногие. Мадам Боунс даже сделала это информацией второго уровня, что бы это ни значило. Полагаю, это не даст любопытствующим доступа к записям. Так что, если вы не планируете рассказать Снеггу и не считаете, что Уизли могут проболтаться, я не думаю, что существует опасность распространения. Мир знает нас как встречающихся парня и девушку, и это нас вполне устраивает.

Дамблдор снова взял чашку чая и испустил ещё один вздох. Его взгляд поверх ободка не отрывался от двух подростков. Сделав глоток и снова поставив чашку на блюдце, он наконец ответил:

— Очевидно, я не могу изменить вашу точку зрения на эту проблему. Я обдумаю ваши рекомендации, и мы, возможно, снова обсудим это в другой раз. Теперь... могу я узнать, почему вы сочли необходимым этим утром нападать на миссис Уизли?

— Нападать на миссис Уизли? Её дочь пыталась опоить Гарри зельями, а она жалуется на стайку птиц? — Гермиона закатила глаза. — Так, посмотрим: помимо того факта, что меня разбудили пронзительным воплем после долгого дня... учёбы, — она собиралась упомянуть парк развлечений, но вовремя спохватилась, — я обнаружила рядом нескольких людей, которые таращились на меня; при этом Молли Уизли оскорбляла меня в весьма грубых выражениях и приказывала мне убираться из дома Сириуса. Кстати, она упоминала, что пыталась меня оглушить?

— Она делала это из самозащиты, — возразил Дамблдор. — И неужели вам не приходило в голову, что у неё могли быть причины для употребления этих слов?

— Причины называть меня проституткой? Бесстыдной девкой? — разгорячённо воскликнула Гермиона. — Какие причины у неё могли быть для таких оскорблений?!

— Она не имела понятия, что вы женаты. Уверен, знай она об этом, она бы никогда не использовала подобные слова. Вы ведь понимали, что ваше нахождение в одной постели с Гарри вызовет неодобрение.

— Чьё неодобрение? — спросила Гермиона. Ощутив, что Гарри был готов взорваться, она успокаивающе сжала его ладонь. — Почему Молли Уизли должно заботить то, чем занимаемся мы с Гарри? Моя мать знала, что я была в этой постели. Сириус тоже это знал. ОНИ — единственные люди, перед которыми мы с Гарри должны отвечать. А миссис Уизли лучше бы беспокоилась о том, что её дочь пыталась опоить моего мужа зельями, а её сын — сделать то же самое со мной.

— Зельями, о которых вы явно знали, но решили никому не говорить, — заметил Дамблдор. — Как Артур и Молли должны были понять, что им необходимо принять меры?

— Хотя это и не ваше дело, — сказал Гарри, — но мы уже объяснили наши причины Артуру.

— Надеюсь, они обеспечат Джинни необходимой помощью, — добавила Гермиона, надеясь, что Дамблдор как-то отреагирует.

— Это просто передаст дело в руки властей, хотя это очевидно была лишь неуклюжая попытка ослеплённой любовью девочки, желавшей влюбить в себя человека своей мечты, — ответил Дамблдор. — И, как я понял, вы сами не хотели привлечения Министерства.

— Неуклюжая попытка? — переспросил Гарри. — Эти зелья были из весьма продвинутой книги по зельеварению, из Запретной секции библиотеки Хогвартса. Ничего неуклюжего в этой попытке не было, — он сделал глубокий вдох, пытаясь справиться с подступающим гневом. — Мы действительно не хотим, чтобы её осудили за преступление, но Джинни требуется помощь.

— Я уже разобрался с этим вопросом. Заверяю вас, как уже заверил Артура и Молли, что Джиневре достаточно будет некоторое время принимать успокоительный настой, и она будет в порядке. Конечно, она разочарована, как может быть разочарована девочка-подросток, страдающая от неразделённой влюблённости. Но она молода, и молодые люди обычно оправляются быстро.

Только мысленный крик Гермионы "ГАРРИ, НЕТ!" не дал Гарри вскочить с дивана в ярости.

— От этого не будет толку, — быстро продолжила Гермиона. — Он уже всё для себя решил, и не переменит решение, что бы мы ни сказали. Надеюсь, разговор Флёр с Биллом возымеет действие, или Джинни окажут помощь после смерти Волан-де-Морта, но сейчас мистер и миссис Уизли будут слепо следовать за Дамблдором.

Гарри скрежетнул зубами, сверля директора сердитым взглядом. Наконец он успокоился достаточно, чтобы кивнуть:

— Мы женаты, Джинни нужно пить успокоительный настой, мои дядя с тётей в Австралии. Что ещё вы хотели с нами обсудить?

— Гарри, я просто пытаюсь помочь, к чему проявлять такую враждебность? — спросил Дамблдор. — Как я уже объяснил, я думаю, что тебе стоило рассказать мне о вашем браке, чтобы я мог позаботиться о безопасности, как твоей, так и Гермионы. Я потратил немалые усилия, чтобы обезопасить твоих родственников, с которыми, как я уверен, ты когда-нибудь ещё захочешь помириться, несмотря на прошлые трудности. И тебе стоит понять: если бы ты поделился своими подозрениями по поводу Джиневры и Рональда со мной или кем-то ещё, мы бы смогли предотвратить всё произошедшее этим утром.

— Как скажете, сэр, — процедил Гарри сквозь сжатые зубы. — Что-то ещё? Мы бы хотели продолжить заниматься.

— Да, если уж речь зашла о занятиях, — сказал Дамблдор. — Минерва информировала меня о своих планах снять Рональда с должности старосты. Я искренне считаю, что это будет ошибкой.

— ОШИБКОЙ?! — вскричала Гермиона. — Он — некомпетентный староста, не слишком прилежный ученик, и пытался опоить меня зельями!

— Я думаю, ваши нынешние чувства заставляют вас принижать навыки старосты мистера Уизли. Ведь вы не выказывали подобных жалоб в течение последнего курса, — заметил Дамблдор. — Я понимаю, что он завидует вашим отношениям, но, опять же, расскажи вы ему о своей связи, ваша размолвка никогда бы не случилась. И потом, неужели вы действительно готовы отбросить несколько лет дружбы с человеком из-за того, что он совершил обыкновенную ошибку? Готовы повернуться к другу спиной в тот самый момент, когда он нуждается в вашей поддержке?

— "Обыкновенную ошибку"? — неверяще переспросил Гарри. — Пытаться опоить мою жену зельями — это не "обыкновенная ошибка". И потом, сэр, — он выделил это "сэр" особой интонацией, — это не первый раз, когда он мне завидовал.

— И вам двоим удавалось преодолеть свои разногласия и снова стать друзьями, — ответил Дамблдор. — Я уверен, что вам удастся сделать это снова.

— А я уверен, что этого больше НЕ БУДЕТ, — отрезал Гарри.

— Но...

— Сэр, — прервала Гермиона директора, — ни Гарри, ни я ни желаем продолжать нашу дружбу с Роном. То, что он сделал в этот раз, попросту непростительно. И, если вы действительно всерьёз собираетесь оставить Рона старостой, то вам придётся искать замену уже мне. Потому что, если вы правда считаете Рона представителем преподавателей Хогвартса, для меня будет оскорбительно выступать в такой же роли. Он отказывается принимать ответственность, которую накладывает должность старосты, но при этом широко пользуется властью, которую та даёт. Хотя, пожалуй, он действительно представляет некоторых из преподавателей Хогвартса. Хотя бы профессоров Снегга и Локонса.

— Вы не думаете, что последний год выдался тяжёлым для всех нас? — спросил Дамблдор. — Возможно, он и не оправдал возложенных на него ожиданий, но при более благоприятных...

— Сэр, вам решать, что с этим делать, — поднял руку Гарри. — Но, на мой взгляд, Рон станет только счастливее, если будет вместо старосты квиддичным капитаном. Если вы действительно хотите побудить его стать лучше, это — неплохой способ.

— А, так тебя всё же беспокоит его благополучие, — улыбнулся Дамблдор. — Что же, если это поможет вам восстановить вашу дружбу, я обсужу этот вопрос с Минервой.

— Ну сколько можно? — мысленно воскликнула Гермиона. — Почему он так упорно хочет, чтобы мы продолжали дружить с Роном? Как думаешь, он винит себя за то, что сделал Гриндевальд после разрыва их дружбы? Или, может, это из-за Арианы?

— Не знаю. Может, и так. А может, он просто хочет, чтобы Уизли продолжали на меня влиять, а без Рона это затруднительно, — мысленно ответил Гарри, затем ответивший Дамблдору. — Вы неправильно меня поняли, сэр. Я не собираюсь позволять Рону Уизли снова становиться близким нам человеком. Нашу дружбу нельзя восстановить. Делайте то, что вам угодно, но, если он останется старостой, Гермиона уже сказала, что откажется от этой должности. Если Рон сядет рядом с нами — мы уйдём. Если он заговорит с нами — мы его проигнорируем. Если он будет угрожать мне или Гермионе, то... то он об этом пожалеет. Я достаточно ясно выразился?

Дамблдор вздохнул:

— Я дам вам время смириться со своим гневом. Очевидно, события этого утра всё ещё слишком свежи в вашей памяти, чтобы вы могли мыслить ясно.

— Мы сказали вам практически то же самое у вас в кабинете, так что это не наш гнев, а просто факт, — ответил Гарри, поднимаясь с дивана.

— Дайте мне знать, если мне нужно будет вернуть значок, — добавила Гермиона, тоже вставая. — Но, сэр, вам стоит задуматься, действительно ли вы делаете то, что будет наилучшим для Хогвартса. Вы — директор, сэр. Если забота о школе и учениках не стоит для вас на первом месте, возможно, вам стоит оставить эту должность. А теперь извините, нам пора за учёбу.

Взявшись за руки, они вышли из гостиной, не оглядываясь на Дамблдора. Вернувшись в комнату Гарри, они заперли за собой дверь, наложили на неё "Муффлиато" и сели на кровать.

— Нет, ты можешь поверить?.. — воскликнул Гарри. — Он вёл себя так, будто это мы виноваты, а не Джинни с Роном!

— Думаю, он просто пытается преуменьшить то, что сделала Джинни, чтобы Уизли не отвели её к целителям. А с Роном... ну, думаю, причина может быть любой из тех, что мы обсуждали.

— А ты правда готова отказаться от значка старосты? — спросил Гарри.

Гермиона вздохнула:

— Он, конечно, для меня важен, но не так, как ты. Так что да. Но я не уверена, что это будет хорошей идеей. Кем они меня заменят? Лавандой? Парвати? И потом, так мы потеряем защиту от слизеринцев и Рона.

— Если Рон попытается что-нибудь выкинуть, я ему этот значок приколю в крайне неудобное место. А что до слизеринцев — мне всё равно. Я уже сказал Дамблдору, что при необходимости с ними разберусь.

— Я помню, но было бы лучше, будь ты старостой и имей возможность действовать с позиции власти, — объяснила Гермиона. — Надеюсь, МакГонагалл не оплошает.

— Думаю, мы скоро это узнаем.

— Знаешь, я придумала: я напишу ей письмо, в котором расскажу о случившемся, — решила Гермиона. — Дамблдор может подумать, что я блефовала, и ничего ей не рассказать. Букля всё ещё на охоте?

— Да, я сказал ей не торопиться.

— Тогда я напишу письмо и отдам его Добби или Винки. Те отправят его с хогвартской совой, и уже завтрашним утром оно будет у профессора МакГонагалл, — Гермиона посмотрела на свои часы. — Уже поздно, мне пора домой, — она обвила руками шею Гарри и поцеловала своего мужа. — Как думаешь, ты сможешь заглянуть ко мне завтра вечером? — прошептала она, когда поцелуй завершился.

— Что ты задумала?

— Ну... просто провести время с моими родителями, — ответила Гермиона. — Мама, наверное, будет смотреть теннис, но мы сможем заняться чем-нибудь вместе.

— Было бы здорово, — кивнул Гарри.

Ещё некоторое время они держали друг друга в объятиях, наслаждаясь близостью. Наконец Гарри спросил:

— Кстати, о теннисе: как думаешь, что Сириус от нас скрывает?

— Без понятия. Но раз уж речь о Сириусе и гоблинах — вряд ли что-то хорошее.

— Значит, мы узнаем... когда уж последний день Уимблдона?

— Мужской финал будет седьмого числа. То есть через неделю.

* * *

Лучи полной луны, стоявшей высоко в тёмном ночном небе, струились через окна кабинета Дамблдора. Несколько свечей с подрагивающими огоньками вносили в освещение свою лепту. Словно создавая какую-то сцену, лунный свет освещал кресло с высокой спинкой, в котором за своим столом сидел Дамблдор. Он не обращал внимания на этот свет, полностью погрузившись в размышления о последних событиях, связанных с Гарри Поттером. Тот факт, что юноша оказался женат, наполнял директора смутной тревогой. Он опасался, что его предыдущие предположения о мотивах Гарри Поттера были неправильными.

— Ты защищаешь свою семью, верно? — бормотал Дамблдор себе под нос. — Сначала Сириуса, теперь свою жену, — директор испустил вздох. — Но действительно ли тебя ведёт любовь? Или ты жаждешь отомстить за ту семью, которой тебя лишили? Влияет ли как-то на тебя Волан-де-Морт?

Дамблдор знал, что это было сутью проблемы. Если кусок души Волан-де-Морта, впечатанный в юношу, начал бы проявляться, скоро душа Гарри Поттера могла пасть под его натиском.

— Надеюсь, я пойму это, прежде чем придёт время... — продолжал Дамблдор тихий разговор с самим собой. — Но как мне убедить тебя сделать то, что ты должен сделать? Пожертвовать собой ради блага других? Ты, конечно, можешь выжить, но тебе не стоит об этом знать, ведь сила жертвы...

Изначально директор планировал уговорить Гермиону использовать своё влияние на Гарри, но отказался от этого плана, узнав об их браке. "Любовь, необходимая для связи брака, слишком сильна, чтобы она хотя бы рассмотрела такую возможность, — подумал он. — И в любом случае, столь сильная любовь слишком нелогична, чтобы на неё можно было положиться".

Он откинулся на спинку кресла и обвёл взглядом свой кабинет, продолжая размышлять о проблеме. Шла минута за минутой, час за часом, а он продолжал составлять всё новые и новые планы, затем отбрасывая их. Наконец усталость от дневных и ночных проблем одолела его, и директор задремал, положив голову себе на руки.

* * *

1 июля 1996 года

— Доброе утро, Гермиона, — дружелюбно сказал её отец следующим утром. — Какие у тебя на сегодня планы?

— Сначала я пойду к Гарри, — ответила Гермиона. — Сегодня к нему могут зайти Полумна и Невилл, и я бы хотела их увидеть. А вечером я хотела вместе с ним прийти сюда. Может, мы позанимаемся вместе, или посмотрим телевизор.

Прежде чем Ричард успел ответить, их внимание привлёк раздавшийся стук в окно. На карнизе сидела большая сова.

— Какого чёрта? — озадаченно спросил Ричард, подходя к окну и поднимая его.

— Очевидно, мне прислали письмо, — ответила Гермиона. — Но я не узнаю эту сову... интересно, от кого оно? — по её спине пробежали мурашки, когда она подумала, не могут ли это быть её новые результаты СОВ.

Мистер Грейнджер взял конверт и слегка вздрогнул, прочитав адрес. Протянув его Гермионе, он проворчал:

— Гермионе Поттер.

Гермиона забрала конверт и ощутила ещё большее волнение, увидев свою фамилию по мужу написанной на официальном конверте из Министерства. Она посмотрела на отца:

— Мы тебя предупреждали, помнишь?

— Помню, но... — Ричард повёл плечами, невольно отметив счастливое выражение на лице дочери, и тихо вздохнул.

— Если тебе станет от этого легче — письма, приходящие ко мне из обычного мира, по-прежнему будут адресоваться Гермионе Грейнджер.

— Ладно, — согласился Ричард. — Что тебе пишут из вашего Министерства?

Гермиона достала из конверта лист пергамента и погрузилась в чтение. Наконец она подняла взгляд:

— Я должна прибыть в Министерство завтра утром. На суд, который будет проводиться над Долорес Амбридж. И дать показания, если это будет необходимо.

— Она — тот профессор, которая творила всякие плохие вещи на твоём последнем курсе?

— Да, — кивнула Гермиона. Тут на её лице появилось сосредоточенное выражение, и затем она снова посмотрела на своего отца. — Тонкс только что сказала Гарри о том же самом. Он говорит, чтобы я ожидала ещё одну сову с...

Она не закончила, потому что во всё ещё открытое окно влетела вторая сова.

Когда Ричард отдал дочери ещё один конверт, ему снова пришлось увидеть на нём фамилию "Поттер".

— Не очень-то эффективно они работают, — заметил он.

— Да, никто не может обвинить Министерство магии в эффективности. Но, когда ты владеешь магией, эффективность отпадает в числе первых качеств. Помнишь, что я пишу домашнюю работу пером?

— И что во втором письме?

— Завтра днём суд над Питером Петтигрю. Мне тоже надо присутствовать на нём и давать показания.

— Ты правда можешь разговаривать с Гарри телепатически?

— Да. Сначала это было почти пугающе, но теперь... это просто чудесно.

— Я всё ещё... — начал Ричард, но замолчал и коротко кивнул. — Ладно, верю тебе на слово. А что уж сделал этот тип, Петтигрю?

— Это он предал родителей Гарри. А потом подставил Сириуса и скрывался в виде крысы, пока его не раскрыли пару лет назад. И это он... он возродил Волан-де-Морта.

— Крысы? Как это — скрывался в виде крысы?

— Он — анимаг, папа, — объяснила Гермиона. — Анимаги умеют принимать животный облик. Помнишь профессора МакГонагалл? Ведьму, которая приходила к нам?

— Ещё бы не помнить.

— Она тоже анимаг, умеет превращаться в кошку. Папа Гарри тоже был анимагом, его формой был олень.

Тут Гермионе пришла в голову идея, и она послала Гарри быструю мысленную просьбу. Ричард покачал головой:

— Ты тоже когда-нибудь будешь превращаться в животное?

Гермиона пожала плечами:

— Чтобы научиться такому, требуется немало времени. Мы с Гарри можем попробовать как-нибудь в будущем, но пока такого не планируем.

— Давай уже завтракать, ладно? — попросил Ричард, старательно отгоняя образ двух животных, резвящихся друг с другом.

Едва они закончили есть, зазвонил дверной звонок.

Как и ожидала Гермиона, её отец пошёл открывать. Вскоре она услышала его возглас "Что? Нет... стой! Убирайся!" Послышался звук бегущих шагов, и в столовую вбежал большой чёрный пёс, за которым безуспешно пытался угнаться Ричард.

— Там никого не было, кроме этого пса! Он... проскользнул мимо... — выпалил Ричард, стараясь заслонить от пса Джин и Гермиону.

Пёс тем временем ловко увернулся от него и схватил с тарелки на столе ломтик бекона.

— Прекрати! — крикнул Ричард, снова пытаясь схватить пса. Но тот снова увернулся и залез под стол. — Хватит смеяться! — сердито добавил он, увидев, как его дочь сложилась пополам от хохота, держась за бока. — У него нет ошейника, он может быть не привит!

— Бродяга... — с трудом выдавила Гермиона, не прекращавшая смеяться. — Плохой пёсик!

Пёс вылез из-под стола и уселся за задние лапы рядом с её стулом. Клацнули челюсти, и бекон исчез в его пасти. Облизнувшись, он наклонил голову и посмотрел на Гермиону с молчаливым вопросом.

— Ты знаешь этого пса? — спросил Ричард.

— Извини, пап, — Гермиона продолжала бороться с душившим её хохотом, — после упоминания анимагов я... я подумала... — она сделала глубокий вдох и наконец прекратила смеяться. — Вы уже с ним встречались, но... папа, мама, это Сириус, крёстный отец Гарри.

Мистер и миссис Грейнджер с изумлением увидели, как пёс превратился в мужчину. Того самого мужчину, которого они видели на Кингс-Кросс.

— Мам, пап, не сердитесь на Сириуса. Я попросила Гарри, чтобы тот попросил его прийти в анимагической форме, — объяснила Гермиона.

Сириус протянул руку мистеру Грейнджеру, который продолжал таращиться на него с разинутым ртом.

— Не смог удержаться, — сказал он с широкой улыбкой. — Искренне извиняюсь, если моя маленькая шутка пришлась вам не по душе, но когда Гарри сказал, о чём его попросила Гермиона... — он повёл плечами.

— Добро пожаловать, Сириус, — сказала Джин, вставая.

— Ничего страшного, — наконец сказал Ричард, пожимая руку Сириусу.

— Хотите чем-нибудь перекусить? У нас ещё остался бекон, — слегка улыбнулась Джин.

— Спасибо, но нет. Один из плюсов нахождения в твоём доме Молли Уизли — ты всегда хорошо питаешься.

— Итак, Петтигрю?.. — спросила Гермиона.

Сириус опустился на один из стульев и испустил глубокий вздох:

— Давно я этого ждал. Думаю, я наконец готов увидеть этого чёртова уб... — он бросил взгляд на Ричарда и Джин. — Прошу прощения. Вам рассказывали про Петтигрю?

— Гермиона говорила, что он подставил вас и предал родителей Гарри, — сказал Ричард, снова садясь за стол.

— Не думаю, что Гермиона рассказала вам всё, — начал Сириус. — Вы знаете, что Питер был одним из моих лучших друзей?

— Нет, этого она не упоминала, — ответил Ричард.

— Видите ли, нас было четверо. Отец Гарри, Джеймс, я сам, Питер Петтигрю и Римус Люпин. Мы называли себя Мародёрами.

— Мародёрами? — переспросил Ричард. — Звучит... немного наивно.

— Ну, мы тогда были детьми. И, так скажем, любили различные розыгрыши. Признаю, теперь, когда я стал старше, я понимаю, что некоторые из них были не так смешны, как мы тогда думали. Но тогда мы были детьми с определённой долей самомнения. По крайней мере, мы с Джеймсом. Римус был более рассудительным. Его даже сделали старостой, а Петтигрю... — Сириус повёл плечами. — Если быть честным, он был парнем, который зависал с нами, потому что видел в нас своего рода героев. Но мы действительно считали его другом.

— И что случилось? — спросила Джин.

— Вы ведь знаете про Волан-де-Морта? — спросил Сириус.

— В последнее время мы узнаём всё больше и больше как про него, так и про мистера Поттера, — ответил Ричард, бросив многозначительный взгляд на дочь.

— В то время, что мы учились в школе, и после этого, он собрал армию тёмных последователей, которая наводила на Магическую Британию страх. Джеймс и Лили — это мать Гарри — узнали, что Волан-де-Морт по какой-то причине начал за ними охотиться, и стали скрываться. В итоге они защитились так называемым заклятием Доверия, или Фиделиусом. Фактически то, что необходимо скрыть, начинает считаться тайной, и назначенный "Хранитель Тайны" — единственный, кто может выдать её остальным. Скажем, например, что я хочу скрыть эту вилку, — он поднял упомянутый столовый прибор. — Крайне сильный волшебник или ведьма могли бы наложить заклинание и сделать человека, — в данном случаем, допустим, Гермиону, — Хранителем Тайны. После наложения заклинания вы бы даже не знали, что вилка существует. Она могла бы лежать прямо перед вами на столе, и вы бы её не видели. Вы бы смогли её увидеть, только если бы вам рассказала Гермиона, и даже в этом случае не смогли бы рассказать никому другому, поскольку вы — не Хранитель Тайны.

— Но... — Ричард попытался представить то, что описал Сириус, — вы не... как это...

— Это магия, папа, — улыбнулась Гермиона.

— Так или иначе, я был лучшим другом Джеймса и весьма ловко обращался с палочкой, так что был очевидным выбором на выбор Хранителя Тайны для Поттеров, — на лицо Сириуса набежала тень, и он глубоко вздохнул. — Но, как я уже упоминал, мы любили розыгрыши. И мне, к несчастью, пришла в голову идея разыграть Волан-де-Морта и его Пожирателей. Я предложил сделать Хранителем Питера, в то же время рассказывая остальным, что им был я, — Сириус тяжело сглотнул; ему явно было непросто об этом говорить. — И... эта идея в итоге погубила Джеймса и Лили. Питер оказался предателем, он тогда уже был Пожирателем смерти. Он раскрыл тайну Волан-де-Морту, и тот... убил Джеймса и Лили.

Произнеся это, Сириус всё же потерял самоконтроль. В его глазах появилось загнанное выражение, когда он вспомнил вид разрушенного дома Поттеров. Прерывисто вздохнув, он продолжил:

— Той ночью я отправился проверить Питера, и, когда его не застал... я догадался, что произошло. К тому времени, как я добрался до Годриковой впадины, было уже поздно. Я отправился за Петтигрю, желая только одного — убить его. Я не хотел ничего, кроме мести. В итоге я отыскал его в Лондоне, и... и... — Сириус содрогнулся, когда на него нахлынуло ещё больше болезненных воспоминаний, — я недооценил этого крысюка. Когда он понял, что его загнали в угол, он завопил во всё горло, что это я предал Джеймса и Лили, и взорвал улицу, где мы находились. Дюжина людей погибла, а он в суматохе принял свою анимагическую форму крысы и исчез. Появились мракоборцы, и поскольку все думали, что это я был Хранителем Тайны Поттеров и устроил тот взрыв, меня отправили в тюрьму, а Питера признали мёртвым. Ему даже дали Орден Мерлина за попытку меня задержать. Я провёл в Азкабане почти двенадцать лет. Я сбежал оттуда, чтобы спасти Гарри, когда понял, что Питер всё ещё скрывается в своей форме крысы, причём совсем рядом с ним. В итоге меня схватили, а Петтигрю снова сбежал. Если бы не ваша дочь, я был бы мёртв.

Когда Сириус закончил свой рассказ, повисло молчание. Ричард и Джин обменялись взглядами и посмотрели на мужчину перед ними. Оба они пытались представить, через что тот прошёл, но без особого успеха.

— Мы с Гарри нашли Петтигрю, пробравшегося в Хогвартс, через день после событий в Министерстве, — сказала Гермиона. Это не было полной ложью, ведь они действительно нашли его в чулане, рядом с Винки. — Мы сумели схватить его и сдать Министерству.

— А... как ты спасла жизнь мистера Блэка? — спросила Джин.

— Это было в конце моего третьего курса. Без Петтигрю Министерство не верило в его невиновность. Он был заперт в башне, ожидая дементоров. Мы с Гарри прилетели к башне на гиппогрифе и спасли его.

— Но... но... вас же могли арестовать?

— Нам пришлось это сделать, папа. Он ведь был невиновен, — возразила Гермиона.

— И ещё потому, что он был крёстным Гарри? — спросил Джин, приподняв бровь. — Даже тогда ты была готова рискнуть жизнью ради него?

— Мы были предназначены друг для друга, — сказала Гермиона. — Я сделаю всё, что угодно, чтобы его защитить.

— Я знаю, — ответила Джин, задавшись молчаливым вопросом, что включало в себя это "что угодно".

— В любом случае, завтра всему этому должен прийти окончательный конец, — сказал Сириус. — Вряд ли суд над Петтигрю продлится долго. Учитывая, что это он схватил Гарри, помогая возвращению Волан-де-Морта...

— Что означает "схватил Гарри"? — спросил Ричард. — Когда это произошло?

Гермиона вздохнула:

— Мам, пап, за последние годы произошло много разных событий. Обещаю, что я расскажу вам всё, если вы захотите. Просто учтите, что это, скорее всего, заставит вас волноваться ещё сильнее нынешнего.

Ричард посмотрел на Сириуса:

— А вы... вы спокойно относитесь к тому, что эти дети сражаются и убивают людей?

— Хотелось бы мне того, чтобы моему крестнику, Гермионе и их друзьям не приходилось сражаться? — спросил Сириус. — Конечно, но я предпочту, чтобы они сражались, а не были убиты, не попытавшись. Волан-де-Морту нет дела до возраста. Чёрт, он пытался убить Гарри, когда тому был один год! А потом ещё несколько раз, и всегда неудачно.

— Но...

— Не стоит недооценивать Гарри с Гермионой, — сказал Сириус. — Ваша дочь — одна из умнейших ведьм, что я встречал, а Гарри... Гарри — особенный человек.

— Ага, я постоянно это слышу, — пробормотал Ричард.

— Ричард, мы опаздываем, — сказала Джин, вставая со стула.

— Ещё раз прошу прощения за мой недавний розыгрыш, — сказал Сириус, снова протянув руку Ричарду.

Тот пожал её и слабо усмехнулся:

— Ну, если вы достаточно хорошо дрессированы...

Сириус тоже усмехнулся:

— Не волнуйтесь, с этим всё в порядке... если, конечно, поблизости нет министра магии, — он посмотрел на Гермиону. — Не знаю, рассказывал ли тебе Гарри, но прошлой ночью Тонкс пробралась в комнату Римуса под мантией-невидимкой. Пыталась доказать, что он для неё не опасен.

— Он её не учуял?

— Я с этим подсобил, — хмыкнул Сириус. — Пролил немного зелья от боли в суставах, а у него просто ужасный запах. Он всю ночь ничего другого и чуять не мог.

— Римус Люпин... — сказала Джин, вспомнив упомянутое Сириусом ранее полное имя. — Подожди, разве у вас не было преподавателя с таким именем? В прошлом или позапрошлом году?

— Да, это был он. Он преподавал у нас на третьем курсе. Но мы тогда ещё не знали, кем он был, и как связан с Сириусом и Мародёрами.

— А почему кому-то потребовалось сидеть с ним всю ночь? И почему он мог представлять опасность? Он болен? Заразен? Мы можем ему как-то помочь?

— Они не знают про его "маленькую пушистую проблему"? — спросил Сириус у Гермионы.

Та покачала головой. Бросив взгляд на родителей, она прикусила нижнюю губу:

— Нет, мама. Профессор Люпин — оборотень.

— Ты что, имеешь в виду... настоящий оборотень? Полная луна и всё такое? — Джин упала обратно на стул. — Точно... этой ночью было полнолуние.

— Да, мам, но это один из самых замечательных людей, которых я знаю, — сказала Гермиона. — И он был лучшим учителем Защиты из всех, что у нас преподавали.

— Но... но Сириус сказал, что кто-то сидел с ним, чтобы доказать...

— В этом и суть, Джин, — объяснил Сириус. — Возможно, мне и не стоило поднимать эту тему, но, раз уж мы об этом заговорили.... Лунатик — это прозвище Римуса — не опасен, если несколько дней перед полнолунием принимает специальное зелье. Тогда после превращение у него сохраняется разум, и он просто сворачивается калачиком и спит.

— А если он этого не делает?

Сириус пожал плечами:

— За этим следят. Как он сам, так и его друзья.

Несколько секунд Джин и Ричард смотрели на Сириуса, прежде чем перевести взгляды на Гермиону:

— О чём ты ещё нам не рассказала? Может, у вас и вампиры есть?

Гермиона кивнула:

— Есть, но я не знаю ни одного из них, — технически это было неправдой, так как она встречалась с одним на вечеринке Слизнорта на шестом курсе. — Есть ещё великаны. Я знакома с одним полувеликаном, и он, опять же, один из лучших людей, которые мне встречались. Вы сами видели гоблинов в Гринготтсе, а ещё есть лепреконы. Я видела их на чемпионате мира по квиддичу.

— Почему ты не... нет, я понял, — начал Ричард, но потом сообразил ответ на собственный вопрос. — Ты опасалась, что, если ты расскажешь нам обо всё этом, мы не позволим тебе вернуться?

— Извини, но да, именно поэтому.

— И ты собираешься вернуться вне зависимости от того, чего мы захотим?

— Этот вопрос мы уже обсуждали, — ответила Гермиона. — Я — ведьма, и тот мир — часть меня.

— Если позволите, — добавил Сириус, — всё это не так опасно, как вам может показаться. Вы ведь знакомы в основном лишь с магловской интерперетацией волшебного мира, а она, я уверен, приукрашивает опасности. Оборотни — просто волшебники с определённым заболеванием. За исключением одной ночи в месяц они живут самой обычной жизнью. Готов спорить, завтра или хотя бы на следующей неделе вы можете пройти мимо оборотня и ничего не заподозрить. А вот если сегодня вы заметите кого-нибудь бледного и выглядящего так, будто у него болит всё тело — это может быть один из них.

— Оборотень может оказаться даже среди ваших пациентов, — добавила Гермиона. — Из-за предубеждений Министерства многие оборотни живут в магловском мире.

Грейнджеры обменялись задумчивым взглядами, одновременно пытаясь вспомнить своих пациентов и то, выглядел ли кто-то из них необычно.

— Ладно, оборотни не так плохи. А остальные? — спросил Ричард.

— Вампиров в Британии довольно мало, — сказал Сириус. — Те, что всё-таки здесь живут, предпочитают держаться обособленно. Они знают, что, если начнут убивать людей, за ними будут охотиться без всякой пощады. Время от времени они могут убивать каких-то животных ради свежей крови, но ничего сверх этого. Великаны... ну, чистокровные великаны на самом деле довольно агрессивны. Их колоний в Британии нет, так что, если кто-то из них не пересечёт канал, это не проблема. И потом, во всём мире их осталось всего около шести десятков.

Гермиона решила не рассказывать родителям о Гроххе или великанах, присоединившихся к Волан-де-Морту. Она видела газетную статью о буре, прошедшей на западе страны, и знала, что причина на самом деле была в великанах. Они с Гарри были рады, что в сравнении с атакой в прошлой временной линии разрушений и гибели людей было заметно меньше.

— Лепреконы безобидны, если только не пытаться украсть их золото, — продолжал рассказывать Сириус. — Разве что не надо принимать то золото, которое они могут предложить в оплату. Оно исчезнет через пару часов.

— Мам, вам с папой и правда пора на работу, — сказала Гермиона, посмотрев на свои часы. — Сегодня вечером придёт Гарри, и, если вы захотите, мы сможем ещё это обсудить. Но поймите: вампиры, великаны и драконы существуют вне зависимости от того, ведьма я или нет. Любой неволшебник, забредший не в ту долину, может пасть жертвой дракона или великана. И разве не лучше, что я знаю об их существовании и могу себя защитить, а не живу в неведении? Вы ведь часто говорили мне про то, как важно знание.

Джин вздохнула и обменялась ещё одним взглядом с мужем. Затем они снова посмотрели на Гермиону.

— Ты во многом права, и мы понимаем, почему ты не рассказала нам раньше, — сказал Ричард, — но мы определённо хотим продолжить это обсуждение. Мы просто хотим понять.

— Дорогая, — сказала Джин, вставая со стула и подходя к своей дочери, — мы просто волнуемся, что можем потерять тебя в этом волшебном мире. Когда ты уехала в Хогвартс, мы думали, что ты останешься нашей Гермионой, просто способной делать разные магические штуки, как та дама. А теперь ясно, что этот мир совсем другой, и иногда мы волнуемся, что в один день ты покинешь нас и никогда не вернёшься. То есть... как мы можем участвовать в твоей жизни, если даже не знаем, какова эта жизнь?

— Я всегда буду возвращаться, — пообещала Гермиона. — Гарри об этом позаботится. И да, этим вечером мы с ним постараемся ответить на остальные ваши вопросы.

Джин поцеловала её в щёку и заключила в объятия:

— О большем мы и не просим.