Гарри Поттер и прошлое будущего (гет)

— Чёрт, — пробормотала Амелия Боунс, тяжело усаживаясь в своё кресло. Гарри, Гермиона, Сириус и Тонкс, последовавшие за ней в её кабинет после суда над Петтигрю и его казни, обменялись взглядами и заняли места перед столом главным ОтМП. — Погибли двое хороших людей, — Амелия испустила вздох. — Жене Чарльза будет особенно тяжело: она беременна их первым ребёнком, уже на шестом месяце.

Гарри посмотрел на Гермиону, и на него нахлынуло чувство вины.

— Нет, Гарри, — мягко сказала Гермиона, ощутившая это. — Погибли многие люди, и мы не можем спасти всех. Мы не знаем, погиб ли этот Чарльз в прошлый раз или нет, но зато будут жить другие.

— Надеюсь, — ответил Гарри. Однако он продолжал чувствовать себя виноватым.

Амелия перевела взгляд за окно, за которым Отдел магического хозяйства показывал пасмурный день.

— Чёрт, — повторила она. Неожиданно её лицо ожесточилось, и она позвала свою помощницу, которая вскоре просунула голову в дверь. — Вызовите сюда Кинкейда, немедленно.

— Есть, мэм.

Затем глава ОтМП наконец перевела взгляд на людей, собравшихся в её кабинете:

— Ну, Сириус, по крайней мере, вы спасли нас от полного фиаско. Если бы Петтигрю сбежал на глазах всего Визенгамота, это стало бы для нас невероятным позором. Хотя, думаю, именно этого Волан-де-Морт и добивался.

— Я, к счастью, не раз видел, как Питер превращается, — ответил Сириус. — И понял, что происходит, с самого начала. Хорошо ещё, что Гарри не дал Скримджеру меня оглушить; так Кэрроу мог бы сбежать.

— Жаль, что мы не схватили ещё и его сестру, — пробормотала Амелия.

Тут в дверь постучали, и в кабинет снова заглянула её помощница:

— Кинкейд прибыл, мэм, как вы и велели.

— Впустите его.

В кабинет вошёл волшебник среднего роста и средних лет, с уже начавшими редеть чёрными волосами.

— Вы... вы хотели меня видеть? — спросил он, явно нервничая.

— Да. Как продвигается работа над обнаружением произнесения определённых слов?

— Э-э... мы не... то есть, мы работаем над этим... — забормотал Кинкейд.

— Буквально сегодня на двух человек был наложен Империус, прямо в этом чёртовом здании! — прорычала Амелия; её глаза сузились до такой степени, что монокль почти перестал быть виден. — И из-за этого двое моих людей были убиты. Ни вы, ни кто-либо из вашей команды не пойдёте домой, пока это здание не будет защищено, вам ясно?

— Но...

— Никаких но, разве что в варианте "но мы уже всё сделали", — отрубила Амелия. — Если это здание не будет защищено к тому моменту, когда я завтра проснусь, — вы лишитесь работы. Когда закончите с Министерством, приступайте к Косому переулку. Я хочу, чтобы до конца недели вся страна была под защитой.

Кинкейд испуганно сглотнул, но всё же кивнул.

— Не забудьте согласовать со Скримджером, кто будет вести наблюдение и реагировать на срабатывания.

— Есть, мэм.

— Это всё. Приступайте к работе.

Когда за Кинкейдом закрылась дверь, Амелия покачала головой:

— И проблема не только в нём. Если бы эти упёртые гоблины просто поделились с нами их способом снимать действие Оборотного зелья и Империуса... — она поморщилась. — Порой мне хочется принудить...

Тут в дверь снова заглянула её помощница:

— Извините, мэм, но Дамблдор хочет вас видеть.

— Впустите его, — со вздохом велела Боунс, бросив мимолётный взгляд на Гарри и Гермиону.

— Добрый вечер, Амелия, — сказал Дамблдор, входя в кабинет. — Сегодняшний день выдался довольно интересным, не находите?

— Я потеряла сегодня двоих достойных людей, — резко ответила Амелия. — Я бы не назвала это событие интересным.

— И приговорили других людей к смерти, — парировал Дамблдор. — Но я пришёл не для того, чтобы...

— Знаю, знаю, Омут памяти, — Амелия посмотрела на Сириуса. — Можете его достать?

Сириус нёс Омут памяти из зала суда обратно в кабинет Амелии, и сейчас Омут находился в сумке, стоявшей рядом с его стулом.

Когда Сириус достал каменную чашу, Амелия снова повернулась к Дамблдору:

— Напоминаю: если вы попытаетесь испортить или подменить его, я вас арестую. Я ясно выражаюсь?

— Совершенно ясно, Амелия, — ответил Дамблдор. — Могу я наложить чары приватности, чтобы иметь возможность просмотреть воспоминание без лишних свидетелей?

— Но с нами? — уточнил Гарри, вставая со стула и помогая встать своей жене.

— Конечно, — улыбнулся Дамблдор, извлекая из внутреннего кармана своей мантии флакон с серебристой жидкостью. — Таково было наше соглашение.

Через пару минут Гарри с Гермионой оказались на просёлочной дороге, по обеим сторонам которой возвышались живые изгороди. Чуть впереди стоял невысокий пухлый человек в очках с крайне толстыми линзами. Одет он был довольно странно, как и многие волшебники, пытавшиеся сойти за маглов.

— Чьё это воспоминание? — спросила Гермиона.

— Это, — Дамблдор кивнул в сторону полноватого человечка, — Боб Огден. Он уже умер, но прежде он работал в Отделе магического правопорядка. К счастью, под конец жизни я разыскал его, и он согласился поделиться со мной воспоминанием об этом событии. Учтите, вам не стоит обсуждать то, что мы увидим в этом воспоминании, с кем бы то ни было. Волан-де-Морт может что-то заподозрить, если узнает, что меня заинтересовало... ну, вы и сами вскоре увидите.

— Что в этом воспоминании такого важного? — спросила Гермиона, оглядываясь по сторонам.

Они с Гарри условились, что вопросы прежде всего будет задавать она. Они опасались, что Гарри может случайно сказать что-нибудь, показывающее, что он видит воспоминание не в первый раз.

— Как я уже сказал, вскоре вы увидите, — ответил Дамблдор, наблюдая за мужчиной, изучавшим обвитый колючим кустарником дорожный указатель на левой стороне дороги.

Вскоре Огден быстрым шагом двинулся вперёд.

— За мной, — сказал Дамблдор, направившись следом.

Гарри бросил взгляд на указатель, но уже знал, что на нём увидит. Он состоял из двух стрелок; одна указывала назад и гласила "Грейт-Хэнглтон, 5 миль", а вторая — в ту сторону, в которую они шли, и на ней значилось "Литтл-Хэнглтон, 1 миля".

— Итак, мы были правы, — сказал он. — Мы идём к Мраксам.

Вскоре дорога завернула налево и круто пошла под уклон. Перед ними открылся живописный вид на деревушку Литтл-Хэнглтон, примостившуюся между двумя холмами.

— Как красиво... — сказала Гермиона, замедляя шаг, но не останавливаясь.

— Вон тот дом, — сказал Гарри, указывая на крупный особняк на склоне холма, окружённый обширным бархатисто-зелёным газоном. — Он выглядит знакомым.

— Вполне возможно, — ответил Дамблдор. — Полагаю, именно там ты прошлым летом видел, как Волан-де-Морт убил старого садовника. Конечно, это воспоминание многолетней давности, и сейчас этот особняк далеко не в лучшем состоянии. Внимательно следите за Огденом, он вскоре свернёт с дороги.

Им пришлось прибавить шаг, когда Огден рысцой потрусил вниз по склону. На полпути до подножия холма дорога завернула вправо, и они повернули как раз вовремя, чтобы увидеть, как спина Огдена исчезает в проходе между живыми изгородями.

— Внимательно запомните, где находится это место, — велел Дамблдор подросткам, когда они тоже прошли через проход. — Теперь этот проход исчез, и крайне важно помнить, где он находился.

— Почему? — задала Гермиона очевидный вопрос. Теперь они шли по узкому просёлку, окаймлённому ещё более высокими изгородями.

— Потому что чуть позже нам снова понадобится попасть туда, куда мы сейчас идём, — объяснил Дамблдор. — К сожалению, к настоящему моменту этим путём давно никто не пользовался, поэтому он зарос изгородями и кустарником.

Дорога продолжала вести вниз. По пути Огден несколько раз споткнулся о камни и ямы. Наконец они вышли к тёмной рощице, где Огден остановился и достал свою палочку.

Гарри толкнул Гермиону в бок и указал на видневшееся среди тесно растущих стволов строение.

— Где мы? — спросила Гермиона, прекрасно зная, кто жил в этой хибаре.

— Рядом с домом Мраксов, — ответил Дамблдор. Его взгляд скользил по окрестности, запоминая ориентиры, которые потом могли бы помочь снова найти нужное место.

— Кто это — Мраксы?

— Смотрите и слушайте, — велел Дамблдор.

Когда Огден осторожно двинулся к зданию, с одного из деревьев внезапно спрыгнул человек, приземлившийся прямо перед сотрудником ОтМП.

Огден отшатнулся назад, чуть не упав.

Гарри внимательно вгляделся в мужчину, который, как он теперь знал, был Морфином Мраксом. В последний раз он видел лишь странного злобного типа, но теперь он знал, что это был дядя Реддла, которого тот подставил, свалив на него вину в убийстве своего отца-магла и его семьи. Морфин был одет в лохмотья и покрыт грязью, но по-настоящему внимание Гарри привлекли его глаза. Раньше он не замечал, но они смотрели практически в противоположные стороны.

— Почему он так выглядит? — подумал он.

— Видимо, у него экзотропия, — ответила Гермиона, тоже изучавшая мужчину, державшего в одной руке нож, а в другой — палочку. — Это такая форма косоглазия, когда взгляд глаз отклоняется наружу.

— Вас сюда никто не звал, — сказал Морфин.

— Он шипит, — сказала Гермиона.

— Змеиный язык, — пояснил Гарри. — Он говорит, что Огдена сюда никто не звал.

Огден попятился ещё на пару шагов, прежде чем опомниться и заговорить:

— Э-э... доброе утро. Я из Министерства магии...

— Вас сюда никто не звал, — повторил мужчина.

Каждый раз, когда Морфин заговаривал на змеином языке, Гарри переводил его слова для Гермионы.

— Э-э... прошу прощения... я вас не понимаю, — нервно проговорил Огден.

— Но ты, Гарри, вероятно, понимаешь? — тихо спросил Дамблдор, внимательно наблюдавший за происходящим.

— Ну да, — Гарри постарался подпустить в голос озадаченности. — Почему бы мне не... змеиный язык? Он говорит на змеином?

— Именно, — подтвердил Дамблдор с улыбкой. — И кто, как ты думаешь, живёт в этом доме?

Гарри посмотрел на директора. В этот момент Морфин кинул в Огдена заклятие, оставив того лежащим на земле и держащимся за нос.

— Реддл... вы говорили, что мать Реддла была из нищей и погрязшей в предрассудках.... она здесь, да?

— Очень хорошо, — глаза Дамблдора блеснули; он знал, что снова привёл подростков к знанию, которое им было нужно. — Это дом последних потомков Салазара Слизерина.

— Морфин! — крикнул пожилой человек, больше напоминавший престарелую обезьяну, выходя из двери и с силой захлопывая её за собой. Морфин стоял над Огденом и хохотал, с угрожающим видом вздевая нож.

— Из Министерства, значит? — спросил вышедший из двери, подойдя к Огдену.

— Совершенно верно! — сердито ответил Огден, вытирая лицо носовым платком. — А вы, как я понимаю, мистер Мракс?

— Точно, — ответил Мракс. — Получили по роже, так, что ли?

— Он меня ударил! — возмутился Огден.

— Надо было предупредить, — агрессивно отклик­нулся Мракс. — Это частное владение. Сами вламы­ваетесь без приглашения, а потом удивляетесь, что мой сын пробует защищаться.

— От чего защищаться-то? — буркнул Огден, с трудом поднимаясь с земли.

— От посторонних. Любопытствующих. Маглов и всякой разной дряни, — ответил Мракс таким тоном, словно это было очевидно.

Огден направил волшебную палочку на свой соб­ственный нос, из которого по-прежнему текло не­что похожее на желтый гной, и поток сразу же пре­кратился. Мистер Мракс обратился к Морфину, поч­ти не разжимая губ:

— Ступай в дом. Не спорь.

Морфин, кажется, хотел возразить, но под грозным взглядом отца передумал, и вперевалоч­ку зашагал к хибарке.

— А я как раз приехал поговорить с вашим сы­ном, мистер Мракс, — сказал Огден, вытирая остатки гноя с сюртука. — Это ведь был Морфин, верно?

— Ну да, это был Морфин, — равнодушно ответил старик. — Вы чистокровный волшебник? — спросил он вдруг с вызовом.

— Причём здесь это? — холодно ответил Огден.

Мракс сощурил глаза. Уставившись в лицо Огдену в лицо, он пробормотал явно оскорбительным тоном:

— Если подумать, так я видал такие же носы у нас в деревне.

— Не сомневаюсь в этом, если ваш сын и там даёт волю рукам, — сухо отозвался Огден. — Может быть, продолжим нашу беседу в доме?

— В доме?

— Да, мистер Мракс. Я уже сказал вам: я приехал поговорить с Морфином. Мы отправили вам сову...

— Нам тут совы ни к чему, — небрежно сказал Мракс. — Я никогда не читаю писем.

— В таком случае не жалуйтесь, что гости явля­ются к вам без предупреждения, — дерзко ответил Огден. — Меня послали к вам по поводу серьезно­го нарушения магического правопорядка, которое было совершено здесь сегодня, рано утром...

— Ладно, ладно! — заорал Мракс. — Входите в дом, провались он совсем, входите и подавитесь!

Войдя внутрь, Гарри не стал обращать внимания на Морфина, напевавшего что-то гадюке. Его взгляд немедленно устремился к девушке в бледно-сером платье, чьи глаза смотрели в разные стороны точно так же, как у её брата.

— Явно генетическая деформация, — заметила Гермиона, тоже обратившая на это внимание.

— Моя дочь, Меропа, — неохотно буркнул Мракс в ответ на вопросительный взгляд Огдена.

— Она — мать Реддла? — спросила Гермиона у Дамблдора.

— Да, — ответил Дамблдор.

— Доброе утро, — дружелюбным тоном сказал Огден.

Меропа не ответила, испуганно глянула на отца и, повернувшись ко всем спиной, снова принялась пе­реставлять горшки на полке.

— Ну, мистер Мракс, — сказал Огден, — не будем ходить вокруг да около. У нас есть причины пред­полагать, что ваш сын Морфин этой ночью совер­шил волшебство в присутствии магла.

Что-то оглушительно грохнуло — это Меропа уронила глиняный горшок.

— А ну подбери! — завопил на нее Мракс. — Пра­вильно, хватай прямо лапами с пола, как последнее магловское отродье! Зачем у тебя волшебная палоч­ка, бестолочь неповоротливая?

— Мистер Мракс, прошу вас! — воскликнул по­ражённый Огден.

Меропа, уже успевшая поднять горшок, пошла красными пятнами и снова выронила его, трясущей­ся рукой вытащила из кармана волшебную палочку, направила на горшок и чуть слышно скороговор­кой пролепетала заклинание, от которого горшок полетел через всю комнату, ударился в противопо­ложную стену и раскололся надвое.

Морфин залился безумным смехом, а Мракс за­визжал:

— Почини его, дылда безмозглая, почини сей­час же!

Меропа, спотыкаясь, кинулась через всю комнату к осколкам, но Огден опередил ее. Он взмахнул вол­шебной палочкой и твердым голосом произнес:

— Репаро!

Горшок мгновенно стал целым. У Мракса был такой вид, словно он сейчас кинется на Огдена, но он удержался. Вместо этого он принялся глумиться над дочерью:

— Твое счастье, что подвернулся добрый дядя из Министерства! Может, я и совсем тебя сбуду с рук, может, он не побрезгует женушкой из сквибов по­ганых...

— Мистер Мракс, — снова начал Огден, — как я уже сказал, цель моего визита...

— Я и с первого раза хорошо расслышал! — окры­сился Мракс. — И что мне с этого? Морфин проучил вонючего магла, проучил за дело... Дальше-то что?

— Морфин нарушил закон волшебного сообще­ства, — сурово ответил Огден.

— Морфин нарушил закон волшебного сообщес­тва! — кривляясь, нараспев передразнил Мракс. Мор­фин снова зашелся хохотом. — Поучил маленько распоясавшегося магла, это что теперь, преступ­ление?

— Да, — сказал Огден. — Боюсь, что так. Он извлек из внутреннего кармана сюртука ма­ленький свиток пергамента и развернул его.

— Это что, приговор? — спросил Мракс, злобно повысив голос.

— Это вызов в Министерство на слушание дела...

— Вызов? Вызов?! Да кто вы такой, чтобы вызы­вать куда-то там моего сына?

— Я начальник Группы обеспечения магическо­го правопорядка, — спокойно ответил Огден.

— А мы, по-вашему, так, помои? — вскричал Мракс, наступая на Огдена и тыча ему в грудь палец с гряз­ным желтым ногтем. — Мелкие шавки, чтобы бегать на задних лапках перед Министерством? Да знаешь ли ты, с кем разговариваешь, поганый грязнокровка?

— Я полагал, что говорю с мистером Мраксом, — ответил Огден настороженно, но не сдавая позиций.

— Это точно! — загремел Мракс. Он поднял руку и начал размахивать перед лицом Огдена средним пальцем, на который было надето кольцо с чёрным камнем. — Видели это? Видели? Знаете, что это такое? Зна­ете откуда? Несколько столетий хранилось в нашей семье, вот из какой древности мы ведем свой род, и все это время храним чистоту крови! На камне вы­резан герб Певереллов! Знаете, сколько мне предла­гали за эту вещицу?

— Понятия не имею, — ответил Огден, поморщив­шись, когда кольцо промелькнуло у него перед са­мыми глазами. — Всё это к делу не относится, мис­тер Мракс. Ваш сын нарушил...

Мракс взвыл от ярости и бросился к своей дочери. Схватив золотую цепочку, висевшую у неё на шее, он потащил Меропу к Огдену.

— Видите вот это? — заревел он, размахивая тя­желым золотым медальоном, в то время как Меропа задыхалась, ловя ртом воздух.

— Вижу, вижу! — поспешно ответил Огден.

— Эта вещь принадлежала Слизерину! — выкрик­нул Мракс. — Салазару Слизерину! Мы — его един­ственные потомки из ныне живущих, что вы на это скажете, а?

— Уверен, вы узнаёте этот медальон? — спросил Дамблдор подростков.

— Да, — ответила Гермиона, потрясённая тем, как Мракс обращался со своей дочерью. — Зачем мы здесь? Мы ведь уже уничтожили этот крестраж.

— Я полагаю, что в нашем времени ещё один из крестражей спрятан в этом самом здании, — объяснил Дамблдор. — Но также я хотел, чтобы вы увидели, какой была Меропа Мракс. Совсем скоро... а, вот и он.

Через открытое окно донеслись звяканье сбруи, лошадиный топот и смех. Мракс, споривший с Огденом, замолчал на полуслове и повернулся к окну. Морфин зашипел и повернулся к двери; его выражение лица ясно говорило, что он хотел бы "развлечься" с маглами.

— Боже, просто смотреть больно на эту лачугу! — послышался звонкий женский голос; он звучал так отчетливо, как будто девушка стояла в комнате. — Неужели твой отец не может распорядиться, чтобы ее снесли, Том?

— Она нам не принадлежит, — ответил голос мо­лодого человека. — На той стороне долины все наше, но этот дом принадлежит старому бездельнику по имени Мракс и его детям. Сын абсолютно ненор­мальный, послушала бы ты, что о нём рассказыва­ют в деревне...

Звяканье и топот станови­лись все ближе. Морфин приподнялся, словно хотел выбраться из кресла.

— Сиди на месте, — предостерегающе произнес его отец на змеином языке.

— Том, — снова раздался голос девушки, на этот раз совсем рядом; очевидно, всадники приблизи­лись к дому. — Может быть, я ошибаюсь, но, по-мо­ему, там кто-то прибил к двери змею?

— Давайте посмотрим, — сказал Дамблдор, подводя Гарри и Гермиону к окну.

Снаружи они увидели красивого молодого человека и не менее красивую девушку, сидевших на царственного вида лошадях. Гарри вспомнил предыдущий просмотр воспоминания и то, насколько величественно Том Реддл-старший смотрелся в седле.

— Господи, так и есть! — воскликнул мужчина. — Это, должно быть, сын, я тебе говорил, что он не в себе. Не смотри туда, Сесилия, любимая.

Гарри с Гермионой увидели, как обе лошади затрусили прочь. Вскоре цоканье их копыт утонуло в шорохе древесной листвы.

К этому моменту Морфин успел сказать своему отцу, как Меропа заглядывалась на молодого человека, и Гермиона испытывала сильное жаление заслонить девушку от её отца, надвигавшегося на неё с угрожающим видом. Когда он протянул руки к её шее, она уже подалась вперёд, но в этот момент Огден начал действовать.

— Не смейте! — закричал он, вскидывая волшебную палочку. — Релашио!

Когда его отца отбросило на другую сторону комнаты, Морфин взорвался от ярости. Потрясая ножом и беспорядочно выстреливая заклятиями из палочки, он погнался за Огденом; тот выбежал через дверь и вскоре скрылся между деревьев.

— Думаю, достаточно, — сказал Дамблдор. Через секунду они снова оказались в кабинете мадам Боунс.

— Вы увидели что хотели, Альбус? — спросила Амелия, наблюдая, как Дамблдор извлекал воспоминание из Омута и убирал его в небольшой флакон.

— Полагаю, да, — ответил директор. — Благодарю за разрешение воспользоваться МОИМ Омутом памяти, — эти слова он произнёс с ноткой сарказма. — А теперь позвольте откланяться; я должен убедиться, что Гарри и Гермиона безопасно доберутся домой.

— Вообще-то, — сказал Гарри, — где-то через полчаса у нас назначена встреча с Ритой Скитер в кабинете министра.

— Тебе не обязательно говорить с ней, Гарри, — сказал Дамблдор. — Я могу сказать ей, что ты не испытываешь желания выносить её расспросы.

— Нет, мы хотим с ней поговорить, — возразила Гермиона. — Она пишет статью обо мне, и я согласилась ответить на несколько вопросов.

— Я настоятельно рекомендую этого не делать, — сказал Дамблдор. — Вы ведь видели, сколько ущерба ваше предыдущее интервью причинило профессору Снеггу. А теперь позвольте мне проводить вас домой.

— Нет, — твёрдо сказал Гарри. — Мы уже условились, и дадим это интервью.

— Но подумай, как эта лишняя известность может повлиять на вас. Неужели статья в журнале стоит вашей безопасности?

— Мы всего лишь контролируем то, что о нас пишут, а не ждём, пока репортёры сами чего-то напридумывают, — резко ответил Гарри, уже начавший терять терпение.

— Думаю, Поттеры достаточно ясно обозначили свои намерения, Альбус, — сказала Амелия. — Что-то ещё? — она бросила многозначительный взгляд на дверь.

— Надеюсь, вы не забудете выполнить вторую часть нашего соглашения? — спросила Гермиона.

Вздохнув, Дамблдор кивнул:

— Я дам вам знать, — затем он бросил взгляд на Сириуса и Тонкс. — Прошу, проследите, чтобы они были в безопасности.

— Это и не обсуждается, Альбус, — ответил Сириус.

— Стойте, — сказала Амелия. — Я чуть не забыла. До вашего ухода мне нужно проверить Омут памяти.

— Это действительно необходимо? — устало спросил Дамблдор.

— Да, — отрубила Амелия.

Вылив в каменную чашу одно из воспоминаний с суда, она проверила, что Омут памяти работал как требовалось. Закончив, она повернулась к Дамблдору:

— Можете идти.

Дамблдор коротко кивнул и вышел из кабинета.

— У вас действительно назначена встреча со Скитер? — спросила Амелия, когда дверь за директором закрылась.

— Да, — кивнула Гермиона. — Она согласилась дать мне просмотреть её статью для "Ведьмовского еженедельника", если я позволю ей сделать несколько фотографий.

— Просто будьте осторожны с этой женщиной. Её перо способно жалить не хуже пчелиного роя.

Гарри хмыкнул:

— Ну, мы с ней пришли к определённому соглашению.

— Она поняла, что писать истории о нас с нашим одобрением куда выгодней, чем выдумывать небылицы, — пояснила Гермиона.

— Тогда ладно. Можете даже попробовать замолвить словечко за Министерство. Уверена, завтра она хорошенько нас пропесочит за смерть двух мракоборцев прямо во время суда.

— Мы посмотрим, что сможем сделать, — кивнул Гарри.

— Амелия, вы ранее упоминали гоблинов... — сказал Сириус.

— Да. Я узнала, — взгляд Амелии на мгновение скользнул к Гарри и Гермионе, — что у них есть метод, позволяющий снимать эффекты Империуса и Оборотного зелья. К несчастью, когда я обратилась к ним, они отказались признать, что владеют таким методом.

— Тонкс, — Сириус посмотрел на свою двоюродную племянницу, — можешь подождать снаружи? Я хочу кое-что сказать мадам Боунс, и, думаю, она не захочет, чтобы ты это слышала.

Тонкс вопросительно взглянула на свою начальницу. Та кивнула.

— Чувствую себя как подросток, — пробормотала метаморфиня, поднимаясь со стула. — Будто меня постоянно посылают в мою комнату.

— А ты настолько часто что-нибудь вытворяла? — усмехнулся Гарри.

Тонкс тоже слегка усмехнулась:

— Ну, ты навряд ли об этом узнаешь.

— Когда она была ещё ребёнком... ещё до Хогвартса и до того, как я угодил в Азкабан... — начал Сириус.

— Не смей рассказывать им об этом! — Тонкс резко повысила голос.

— О чём? — с невинным видом спросил Сириус.

— Ну, о том, как я пошла на тот магловский концерт и... стой, откуда ты про это знаешь? Это было после того, как ты попал в Азкабан!

— А я и не знал, — широко улыбнулся Сириус. — Но теперь понимаю, что мне есть о чём узнавать.

— Ну, так скажем, одиннадцатилетний метаморф легко может сойти за восемнадцатилетнего магла, — Тонкс подмигнула и вышла из кабинета.

— Возможно, мне стоит лишний раз проверить её личное дело, — заметила Амелия с лёгкой улыбкой. — Так о чём вы хотели сказать, Сириус?

Сириус подвинул свой стул ближе к столу главы ОтМП, прежде чем начать:

— Дело в том, — он бросил взгляд на свои часы, в которых был маленький встроенный календарь, — через пять дней гоблины будут должны Гарри некоторое количество денег.

— Сириус! — воскликнул Гарри. — Это... не думаю, что мы должны это обсуждать. И не такое уж большое будет то количество. Просто расходы на медовый месяц.

Сириус усмехнулся:

— Видишь ли... денег может оказаться несколько больше, чем ты рассчитываешь.

— Что? — моргнула Гермиона. — Но Миранда сказала...

— Гоблины сами это сделали, — сказал Сириус, вскидывая руки. — Честно. Клянусь.

— О чём вы? — спросила Амелия. — И какое отношение та богиня имеет к тому, что гоблины должны вам денег?

Гарри посмотрел на Гермиону. Та кивнула. Он вкратце рассказал о сапфирах из Выручай-комнаты и том, как Миранда посоветовала использовать их в качестве ставок.

— Она сказала, что это будет небольшая месть за то, что гоблины сделали в будущем, и обеспечит нас деньгами на медовый месяц.

— И какой получилась сумма ставки? — спросила Амелия.

— Камни были оценены в двести тысяч галлеонов... каждый, — сообщил Сириус.

— Двести ТЫСЯЧ?! — воскликнула Гермиона.

— Сапфиры размером с крупное яйцо, без единого дефекта, — пожал плечами Сириус. — Думаю, при независимой оценке я бы мог выручить за них и больше, но, поскольку это не было так уж важно...

— Но... но... — Гермионе понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. — При ставке тридцать к одному это даёт шесть миллионов галлеонов. Это просто безумно много!

— То есть эта Миранда, по сути, помогает вам обобрать гоблинов? На шесть миллионов галлеонов?

— Это будет очень роскошный медовый месяц, — хихикнула Миранда. — Особенно с учётом того, что сделал Сириус.

— Секунду, Миранда говорит, что ты сделал что-то ещё, — сказал Гарри.

— Ну да... когда вы упомянули ту стрикершу, я снова пошёл в банк, чтобы удвоить ставку, как и хотел.

— То есть ты поставил двести тысяч... какая уж там была ставка, шестьдесят к одному? — спросила Гермиона.

— Шестьдесят шесть, если быть точным. В этот момент гоблины и попытались схитрить, — Сириус улыбнулся. — Помните, что я говорил вам в Гринготтсе?

— Что они сочли тебя легковерным и попытались ободрать, а ты им это позволил... если я правильно помню, — сказала Гермиона.

— Вы знаете разницу между удвоением ставки и двойной ставкой? — спросил Сириус.

— Нет... — осторожно ответил Гарри.

— Вот и гоблины подумали, что я не знал, — Сириус снова расплылся в хитрой усмешке. — Поэтому и сочли меня доверчивым. При двойной ставке выигрыш первой из них автоматически используется в следующей. Так что, если хоть одно из двух событий не произойдёт, ты теряешь всё поставленное.

— Ты же не?.. — ахнула Гермиона, чьи глаза стали размером с блюдца.

— Не я, а они, — поправил Сириус. — Они увидели две крайне большие ставки на два крайне маловероятных события и, как я сказал, попробовали меня ободрать. А я просто позволил им.

— И что это значит? — Гарри был слегка озадачен.

— Ты не понимаешь? — Гермиона по-прежнему была взбудоражена. — Шесть миллионов галлеонов выигрыша с первой ставки будут стоять на кону во второй ставке, той, что на стрикеров.

— Точнее, наоборот, учитывая, что стрикерша будет первой, — уточнил Сириус. — Но сумма в итоге будет той же самой.

— То есть вы хотите сказать, — Амелия сделала несколько движений палочкой, и в воздухе возникло очень большое число, — что гоблины будут должны Поттерам триста девяносто шесть миллионов галлеонов?

— Нет, вовсе нет, — усмешка Сириуса стала ещё шире. — В изначальной ставке камни не были отдельно. Так что ближе к восьмистам миллионам.

— ВОСЕМЬСОТ МИЛЛИОНОВ?! — вскричала Гермиона, вскакивая со стула. Через мгновение она села обратно, совершенно ошарашенная. — Мы должны это остановить... отменить. Это разорит гоблинов. Или, по крайней мере, Гринготтс.

— Думаешь, гоблины позволят отменить эту ставку? — спросил Сириус. — Они думают, что нагрели меня на огромные деньги. Даже приползи я к ним на коленях, они бы просто осклабились и сказали, что это невозможно. Нет, серьёзно, я не собирался загребать такое количество денег. Я просто рассердился, что они попытались меня облапошить, ну и отчасти на то, что было с вами в будущем. И подумал, что смогу рассказать эту историю "Пророку" и заставить гоблинов официально извиниться. Но если вам нужно что-то, чем можно было бы их прижать...

Впервые за долгое время на лице Амелии появилась искренняя улыбка.

— Если вы не возражаете, — она посмотрела на Поттеров, — я думаю, что восемьсот миллионов галлеонов будут в переговорах крайне увесистым аргументом.

— Половина из них — Невилла и Полумны, — напомнила Гермиона, всё ещё пытавшаяся осознать масштабы суммы. — Но... думаю... они и сами такого не ожидали.

— Мы спросим их. А теперь, полагаю, вам уже пора, если вы хотите вовремя добраться до кабинета министра, — сказала Амелия. — Но я хочу, чтобы вас сопровождала Тонкс.

— Мы не возражаем, — кивнул Гарри.

— Попробуйте узнать у неё, что именно случилось на том концерте, — подмигнул Сириус.

— А Омут памяти? — спросила Гермиона. — Нам на обратном пути снова заглянуть, чтобы его взять?

— Я могу сам его взять и оставить в твоей комнате, Гарри, — предложил Сириус. — А когда закончу, встречусь с вами в кабинете министра.

* * *

Волан-де-Морт сидел на своём троне, размышляя. Комната была погружена в темноту, которую отчасти рассеивали лишь свечи вокруг трона. Реддл всё ещё обдумывал план использования сына Люциуса для пленения грязнокровки, с которой встречался Поттер. Дорабатывая детали, он решил, что ему потребуется шпион в Хогвартсе, способный удостоверяться в лояльности Драко. Конечно, первым пришедшим ему в голову кандидатом был Северус, но он всё ещё не был уверен, что зельевар не имел отношения к потерям, которые в последнее время понесли Пожиратели смерти. Поэтому в итоге он послал обоих Кэрроу, чтобы те спасли Петтигрю прямо из-под носа Дамблдора. Подобное не только сильно бы навредило репутации Верховного чародея, но и показало бы, что Пожиратели смерти могут напасть когда угодно и где угодно.

Волан-де-Морт рассматривал вариант с использованием Петтигрю ещё со времени поимки последнего. Если бы оказалось, что ему всё ещё можно было доверять, он мог бы стать идеальным шпионом в замке, следя не только за Драко, но и за Северусом. Он читал статьи о поимке Петтигрю и знал, что Поттер распознал его по серебряной лапе.

— Если он по-прежнему мне верен, мне придётся дать ему новую руку, которая его не выдаст, — пробормотал Волан-де-Морт, размышляя вслух. — Но сначала я должен узнать, что он делал в замке.

Он уже решил, что, когда Кэрроу вернутся с Хвостом, тщательно прозондирует разум последнего, чтобы узнать, зачем тот покинул безопасное поместье Малфоев и отправился в Хогвартс.

"Он пытался предупредить Снегга о ловушке? — такая возможность приходила Тёмному Лорду в голову, когда он узнал, что Поттер раскрыл его планы. — Или пытался связаться с Дамблдором, пока я был занят?" Подобный вариант тоже был возможен, но куда менее вероятен: Волан-де-Морт знал, что в таком случае Дамблдор предпочёл бы скорее спрятать Петтигрю, чем сдавать его Министерству.

Также в статье упоминалось, как серебряная рука Петтигрю пыталась его задушить. "Одно из моих лучших магических творений, — подумал Волан-де-Морт. — Но произошедшее лишь доказывает, что Петтигрю был на пороге того, чтобы каким-то образом меня предать. Даже Сыворотка правды заставила бы руку так отреагировать".

Он всё ещё размышлял о Хвосте, когда дверь на другом конце комнаты отворилась, и вошла Алекто Кэрроу, почти не видная в царившем полумраке.

— Очень хорошо, Алекто, — сказал Волан-де-Морт, ожидая, когда к ней присоединится её брат.

— Ми... милорд, — нерешительно начала Алекто, медленно направившаяся к его трону. — Амикус...

— Что? — резко спросил Волан-де-Морт, поднимаясь с трона. — Где твой брат? И где Петтигрю?

— Его схватили, милорд, — голос Пожирательницы дрожал. — Амикуса схватили.

— А Петтигрю? — снова спросил Волан-де-Морт, но уже увидел ответ в её глазах.

— Мёртв, — ответила Алекто. — Амикуса схватили прямо перед судом... я едва смогла сбежать. У... у меня было ещё Оборотное зелье, так что я приняла облик мужчины и... и снова пробралась в зал суда. Мне пришлось принимать ещё две порции зелья до того, как суд окончился, — Алекто заколебалась, но всё же продолжила: — Он отрёкся от вас, милорд... это я сейчас о Петтигрю. Он отрёкся от вас перед всем судом.

— Уверен, на этом настоял Дамблдор, — осклабился Волан-де-Морт. Он сразу понял, как умер Петтигрю, и ощутил прилив удовлетворения от того, что он поплатился за своё предательство.

— Нет, милорд, — сказала Алекто. — Он... он сделал это по собственной воле. Потом его Метка начала жечь; Дамблдор оглушил его, и вскоре после этого Петтигрю забрали к Завесе. Через какое-то время Дамблдор вернулся и объявил, что Петтигрю по собственной воле прошёл через Завесу, чтобы не стать жертвой вашей магии.

Она замолчала, со страхом видя, как к красных глазах Волан-де-Морта появляются проблески гнева. Взгляд её собственных глаз скользнул к руке её хозяина, и она с облегчением сглотнула, увидев, что та не потянулась к палочке.

— Расскажи мне подробно, как это произошло, — приказал Волан-де-Морт. — Как твой брат был схвачен?

— Всё... всё началось довольно хорошо, милорд, — начала объяснять Алекто. — В туалете Амикус взял под контроль пару волшебников, велев им атаковать мракоборцев, когда они окажутся близко к Петтигрю, — Алекто снова сглотнула, прежде чем продолжить: — Это сработало как нужно, но у тележки, на которой везли Петтигрю, было сетчатое ограждение. Так что, когда он принял анимагическую форму, Амикусу пришлось подойти близко к тележке, чтобы его вытащить. — Алекто снова замолчала, но под пристальным взглядом красных глаз своего повелителя всё же заставила себя говорить дальше. — А потом Блэк... Сириус Блэк закричал, что Петтигрю сбегает, и сумел повалить Амикуса на пол. Амикус почти убедил мракоборцев, что хотел им помочь, не дав Петтигрю сбежать, но... — она в очередной раз сглотнула, — Поттер... он каким-то образом узнал Амикуса... он узнал даже меня, — её взгляд снова скользнул к палочке Волан-де-Морта, но та, к её облегчению, по-прежнему была не в его руке. — Я начала пробираться к двери, когда Поттер крикнул остальным про меня. Амикус дал мне шанс сбежать, попытавшись убить Боунс, но его оглушили... мне, как я уже сказала, удалось сбежать, принять другой облик и потом снова пробраться на суд. Я была уверена, что любого, кто в тот момент попытался бы покинуть Министерство, задержали бы.

Волан-де-Морт внутренне кипел. Лишь огромным усилием ему удавалось сдерживать свой гнев.

— Они за это поплатятся, — прошипел он; его голос был не громче шёпота.

— Милорд?

— Министерство стало помехой... как и этот назойливый дамблдоровский Орден. Пора напомнить людям, что такое страх.

— А... а мой брат?

— Когда я заставлю Министерство сбиваться с ног, пытаясь защитить всех и каждого, и прорежу их ряды, — я подумаю о твоём брате, — холодно ответил Тёмный Лорд.

* * *

— Думаю, нам нужна ещё одна фотография за столом... возможно, с пером в руке? — предложила Скитер.

— А я думаю, что уже достаточно, — сказала Гермиона с нотками раздражения в голосе. — Я позволила вашему визажисту покрыть меня вот этим, — она провела рукой перед своим лицом, — и позировала уже минимум для дюжины фотографий. Думаю, этого для статьи вполне хватит.

Сириус, вернувшийся около получаса назад, послал ей широкую ухмылку и что-то прошептал на ухо Гарри.

— А если ты, — Гермиона смерила крёстного своего мужа сердитым взглядом, — считаешь, что это забавно, то, возможно, мисс Скитер следует взять следующее интервью у тебя.

— Какая замечательная идея! — глаза Риты загорелись, и она повернулась к Сириусу, окидывая его жадным взглядом. — После вашей сегодняшней речи и представления к Ордену Мерлина первой степени мой издатель наверняка захочет узнать вашу историю во всех подробностях!

— Согласен, — поддакнул Гарри. — Можно даже попробовать сделать фотографию без рубашки; он считает себя тем ещё дамским угодником.

— О! — воскликнула Рита, чей взгляд стал ещё более плотоядным. — Действительно?

— Мы об этом ещё поговорим! — завопил Сириус вслед двоим подросткам, с широкими усмешками направившимся к выходу из кабинета. Самого Сириуса тем временем усадили в кресло, и визажист направился к нему с очевидными намерениями.

* * *

— Значит, эта штука позволит нам увидеть ваши воспоминания? — спросил Ричард Грейнджер, когда Гермиона достала из сумки массивную каменную чашу. — Выглядит не очень впечатляюще. Похоже на какую-то ванночку для птиц.

— Да, пожалуй, — рассмеялась Гермиона. — Но на самом деле это очень, очень редкий магический артефакт; он называется Омут памяти. С чего начнём? — последние слова были адресованы Гарри.

— Ну, с начала? — пожал тот плечами. — Например, с того, как мы впервые увидели Хогвартс.

— Отличная отправная точка, — согласилась Гермиона. — Я уже описывала это в первом письме, но оно не могло передать всех впечатлений.

Она подняла палочку, собираясь извлечь воспоминание, но увидела, что Гарри её опередил. Старшие Грейнджеры ахнули, увидев, как за кончиком палочки из головы Гарри потянулась серебристая субстанция.

— Что... что ты делаешь? — спросила Джин.

— А... — Гарри остановился, — да, нам стоило сначала это объяснить.

Стряхнув серебристое переплетение нитей в Омут, он снова повернулся к Грейнджерам:

— Это серебристое вещество — воспоминание об этом событии, а точнее, копия воспоминания. Теперь нужно коснуться здесь, здесь и здесь...

Когда он закончил прикасаться палочкой к последней руне, над каменной чашей возникло изображение группы детей, следовавших за Хагридом.

— Сейчас я увеличу, — Гермиона наложила то же заклинание, что использовалось в Министерстве после битвы и во время судов. Теперь Грейнджеры ясно видели первокурсников, шедших за человеком вдвое выше их по узкой тропинке. — Это Хагрид, — объяснила Гермиона, указывая на его изображение. — Он — полувеликан; его мать была великаншей, а отец — волшебником.

— Так, осторожно, все сюда! — крикнул Хагрид из воспоминания, оборачиваясь через плечо. Тропинка совершила поворот, выйдя к Чёрному озеру, на другой стороне которого возвышался Хогвартс.

— О-о-о-о-о! — хором воскликнули дети, завидев его. Ричард и Джин последовали их примеру, заворожённо разглядывая могучий замок с множеством башенок и бойниц.

— Красиво, правда? — спросила Гермиона. Но ответа не получила: Ричард и Джин наклонились ближе к изображению, желая разглядеть все подробности.

Гермиона взглянула на своего мужа и кивнула. Гарри коснулся палочкой одной из рун, и изображение исчезло.

— Нам многое предстоит вам показать, но, если вы захотите снова увидеть что-то во второй раз, — просто скажите нам, — Гермиона снова посмотрела на своего мужа. — Что дальше?

— Я знаю, — Гарри снова поднёс палочку в голове. — Спички в иголки, наш первый день. Помню, ты была единственной, кто...

Гермиона невольно покраснела, хотя и подумала, что глупо было смущаться от частичного успеха в простом заклинании на первом уроке. Она понимала, что Гарри показывал это воспоминание не только для её родителей, но и для неё.

— Я уберу это, — пробормотала она, подхватывая предыдущее воспоминание из Омута и помещая его во флакон. Она заблаговременно сотворила несколько флаконов для тех воспоминаний, которые могли особо понравиться её родителям или потребоваться мадам Боунс.

Гарри снова поместил воспоминание в Омут памяти, и вскоре над ним возникло изображение хогвартского класса. Все увидели МакГонагалл, ходившую между рядами столов, и учеников, направлявших свои палочки на спички и произносивших "Мутакус!"

— Вы ведь помните профессора МакГонагалл? — спросила Гермиона.

— Ещё бы нам её не помнить, — с сарказмом сказал Ричард. Гермиона слегка поёжилась от его тона и того факта, что в будущем они действительно её забыли. — Ты выглядишь такой маленькой, — добавил он, вглядываясь в образ над Омутом. Видя свою дочку такой, какой она была прежде, Ричард ощутил нахлынувшую печаль.

— Урок подходит к концу, — объявила МакГонагалл из воспоминания. — Похоже, из всех вас только мисс Грейнджер удалось достичь некоторого успеха, — она взяла двумя пальцами маленький предмет и кивнула Гермионе из воспоминания. — Видите, её спичка немного заострилась и посеребрилась? К следующему уроку жду от вас лучших результатов, а также два фута эссе по основам трансфигурации, о которых мы говорили ранее.

Раздалось чьё-то фырканье. Фокус воспоминания чуть сместился, показав сидевшего рядом с Гарри Рона Уизли.

— Она просто пытается выделиться, — пробормотал он.

— Извини, — слегка смутился Гарри, взглянув на свою жену. — Не сообразил, что включил сюда этот момент.

— Ничего страшного, — махнула рукой Гермиона. — Я заметила, что ты с ним не согласился.

— Иногда соглашался, — признал Гарри.

Гермиона пожала плечами:

— Он был твоим другом.

— А можем мы уже увидеть этого тролля? — спросил Ричард.

— Я собиралась показать вам первый урок полётов на мётлах, но можно и тролля, — кивнула Гермиона.

Вскоре над чашей появилось очередное увеличенное изображение, на этот раз внутренности туалетной кабинки. Какое-то время единственными слышными звуками были всхлипы Гермионы, но вскоре послышался скрип открывающейся двери, а за ним — медленные тяжёлые шаги и звук чего-то, волочащегося по полу.

— Кто здесь? — спросила Гермиона из воспоминания.

Ответом ей было ворчание, а затем низкий рёв. Потом раздался звук резко захлопнувшейся двери туалета. Снова послышался рёв, а затем звук удара. Гермиона из воспоминания шмыгнула носом и открыла дверь кабинки, только чтобы оказаться лицом к лицу с горным троллем.

Старшие Грейнджеры испуганно ахнули.

— ЭТО... это и есть тролль? — спросил Ричард, кивая в сторону существа. — Он... огромный! — хотя Гарри несколько дней назад упоминал размер тролля, слова и изображение передавали опасность совершенно по-разному. — В нём, наверное, футов десять!

Гермиона коснулась одной из рун на Омуте, заставив изображение замереть:

— Ближе к двенадцати. Парой дней позже я вернулась и сделала примерные измерения. Чего в воспоминании не видно, так этого того, как от него воняло.

— Двенадцать футов? — пробормотал Ричард, не отрывая взгляда от тролля. Наконец его взгляд сместился в сторону Гарри. — И ты с ним сражался?

— Сейчас увидите, — пожал плечами Гарри, прикосновением палочки заставив воспоминание проигрываться дальше.

Гермиона из воспоминания пронзительно закричала, когда тролль поднял свою дубину. Она едва успела отскочить, когда дубина с грохотом опустилась на то место, где она только что стояла. Гермиона упала на пол и попыталась отползти, но вскоре уткнулась в стену. Всхлипнув, с ужасом на лице она повернулась к троллю, который медленно шёл в её сторону, размахивая дубиной. Каждый взмах разбивал вдребезги одну из раковин, разбрызгивая повсюду воду и фаянсовые осколки. Но тут снова послышался звук открывающейся двери.

— Отвлеки его! — послышался мальчишеский голос из-за спины тролля, когда тот был всего в паре метров от Гермионы. Раздался металлический звук, когда затычка от умывальника ударилась о стену.

Тролль повернулся к новому голосу и растерянно моргнул. Но потом снова поднял дубину и начал надвигаться на Гарри.

— Эй, пустая башка! — раздался другой голос, и в плечо троллю ударился кусок водопроводной трубы. Тролль снова остановился и повернулся к новому голосу.

Затем Грейнджеры увидели и всё остальное: то, как черноволосый мальчик, бывший теперь магическим мужем их дочери, обогнул тролля и подбежал к Гермионе, затем попытавшись потянуть её к выходу; прыжок Гарри на спину троллю, попытки тролля его стряхнуть, применённое Роном заклинание левитации и то, как тролль без сознания повалился на пол.

Когда Гермиона из воспоминания спросила "Он... он мёртв?", Ричард и Джин смотрели уже не на изображение, а на Гарри. Наконец Ричард встал и направился к бару.

— Мне нужно выпить, — пробормотал он, обращаясь скорее к себе, чем к остальным.

— Что эта тварь делала в вашем замке? — с дрожью в голосе спросила Джин. — Я так понимаю, тролли обычно не ходят по коридорам и туалетам?

— Да. Помнишь, прошлым вечером мы рассказывали о профессоре, который пытался украсть философский камень? Это он впустил тролля, — объяснила Гермиона. — Надеялся отвлечь всех остальных, а сам тем временем украсть камень.

— Да, я помню, — сказала Джин, пока Ричард делал большой глоток из наполненного им доверху стакана. — Нам точно нужно видеть того трёхголового пса и прочие ловушки?

— Мы покажем вам всё, что вы захотите, — твёрдо пообещала Гермиона. — Помните, я говорила, что больше не буду скрывать ничего из произошедшего в Хогвартсе, если вы не будете мешать мне вернуться?

Джин посмотрела на своего мужа, а затем повернулась к Гермионе и кивнула:

— Тогда покажи.

Гарри поместил в чашу очередное воспоминание. Над Омутом появилось изображение приоткрытой двери, словно занавешенное полупрозрачной тканью.

— Ну что ж, — тихо произнес Гарри из воспоминания. — Значит, Снегг уже прошел мимо Пушка.

Затем он повернулся сначала к Гермионе, а потом к Рону.

— Если вы хотите уйти, я на вас не обижусь, — сказал он. — Можете взять мантию — здесь она мне уже не понадобится.

— Не будь дураком, — посоветовал Рон из воспоминания.

— Мы с тобой, — подтвердила Гермиона из воспоминания.

Когда Гарри из воспоминания открыл дверь, Грейнджеры снова ахнули, увидев огромные головы Пушка, принюхивающегося и понимающего, что кто-то вошёл в комнату.

— Это не пёс, а какое-то чудовище! — воскликнул Ричард.

— Вероятно, цербер, — уточнила Гермиона.

— Он слеп? — спросила Джин. — Вы ведь стоите прямо перед ним.

— Нет. Эта ткань, через которую вы смотрите — мантия-невидимка Гарри.

— Мантия-невидимка? — переспросил Ричард.

Гарри засунул руку в карман и выудил оттуда мантию, затем надев её. Потом снял с головы капюшон, оставив ту "плавающей в воздухе".

Джин осторожно потянулась и потрогала ткань мантии:

— Это... просто невероятно.

— Хотите попробовать сами? — спросил Гарри, снимая мантию и протягивая её матери Гермионы.

— А она сработает на мне? — засомневалась Джин, но всё же накинула мантию, укрывшись ей с головой. — Ну что, я стала невидимой?

— Да, — ответил Ричард без особого энтузиазма в голосе.

— Давайте продолжим с первым курсом, — сказала Гермиона, извлекая из головы очередную прядь воспоминаний. Джин тем временем сняла мантию и вернула её Гарри.

— Ну, как видите, — сказал Гарри, когда через добрых полчаса последнее воспоминание об их приключениях на первом курсе завершилось, — без Гермионы я бы погиб.

Ричард механически поднял свой стакан, но обнаружил, что виски в нём не осталось. Он встал и снова наполнил стакан; все его мысли были о лозах, которые пытались тебя убить, и яде, который могла выпить его двенадцатилетняя дочь. Это ещё не упоминая огромные шахматы, которые тоже выглядели не самыми дружелюбными.

Гарри и Гермиона решили не говорить её родителям, что всё это время за ними приглядывал Дамблдор. Это признание должна была услышать Амелия Боунс, когда подвернулся бы подходящий момент.

— Кстати, хотите посмотреть на маленького дракона? — спросила Гермиона.

— Дай угадаю: он попытался вас съесть? — спросил Ричард, снова усаживаясь на диван рядом со своей женой. В этот раз он прихватил бутылку виски с собой.

— Нет, но мы получили отработку, пытаясь от него избавиться.

Гермиона поместила в Омут ещё одно воспоминание из своей головы, и над чашей возникло изображение Гарри, Гермионы, Рона и Хагрида, сидевших вокруг стола и смотревших на большое чёрное яйцо, чья поверхность шла трещинами. Вскоре яйцо развалилось надвое, и на стол вывалилось маленькое бесформенное тельце, с крыльями, слишком большими для него. Дракончик открыл свои оранжевые глаза и чихнул, отчего из его пасти вылетела пара искорок.

— Ну разве не красавец? — восхитился Хагрид из воспоминания, протягивая руку, чтобы погладить дракона по голове. Тот попытался цапнуть его за руку, продемонстрировав маленькие, но острые клыки. — Какой умница, сразу узнал свою мамочку!

— Ну, по крайней мере драконы выглядят неопасными, — вздохнул Ричард, а затем повернулся к Гарри. — Это с ним ты сражался?

— Э-э-э... — Гарри бросил взгляд на Гермиону, прежде чем снова посмотреть на её отца. — Нет.

— Вот дракон, с которым сражался Гарри, — сообщила Гермиона, доставая воспоминание из Омута и помещая туда другое.

— Это... это тот дракон?! — Ричард даже не заметил, что пролил на себя виски, когда над Омутом появился образ чёрного чудовища с бронзового цвета шипами, торчавшими, казалось, из каждой части тела. Он видел укротителей, ведших его на позицию, и, судя по масштабам, дракон был длиной не меньше сорока футов. Дракон недовольно взревел, и из его пасти вырвался поток пламени. Другие укротители быстро наколдовали замораживающие чары, прикрывая своих товарищей, как раз прикреплявших огромную цепь. — Ты... с этой тварью ты тоже сражался? — Ричард переводил взгляд от Гарри к Омуту и обратно.

— Нет-нет. Мне просто нужно было пройти мимо него и получить вон то яйцо, — Гарри указал на золотое яйцо, выделявшееся в кладке между лап дракона.

— И как ты это сделал? — спросила Джин; её голос был полон восхищением и страхом.

— Сейчас увидите, — ответила Гермиона.

К сожалению, они не нашли руну, которая заставляла бы воспоминание проигрываться быстрее, так что им пришлось ещё пять минут смотреть, как драконьи укротители усаживали хвосторогу на нужное место. Наконец комментатор объявил, что следующим участником будет Гарри, и раздался звук свистка.

Фокус воспоминания сместился, показав вход на арену. Через несколько секунд там появился Гарри. Он несколько секунд смотрел на огромного зверя, а затем поднял палочку и выкрикнул какую-то фразу, утонувшую в рёве дракона и шуме трибун. Грейнджеры с тревогой следили за происходящим, но ещё некоторое время ничего не происходило. Наконец Гарри из воспоминания отвёл взгляд, и к нему откуда-то подлетела метла.

Следующие несколько минут Джин и Ричард Грейнджеры только и могли, что смотреть на показываемую Омутом сцену, видя, как Гарри на метле кружил вокруг дракона, уклоняясь от его пламени. Гермиона из воспоминания тем временем безостановочно бормотала "О нет. О нет. О нет..."

Когда Гарри из воспоминания наконец сумел поднырнуть под дракона и схватить яйцо, Джин и Ричард снова посмотрели на мужа своей дочери. Тот покраснел под их взглядами.

— Но это было на ч... то есть в прошлом году, — сказала Гермиона после нескольких секунд молчания. — С тех пор произошло много других событий, порой более мрачных.

— Каких событий? — спросила Джин, сама не уверенная, что хочет знать.

— Волан-де-Морт, Пожиратели... но не будем забегать вперёд. На нашем втором курсе, как я уже говорила, в замке был василиск.

— Огромная змея, что может убить взглядом? — уточнила Джин.

— Именно так, — кивнула Гермиона.

— Надо сходить за тряпкой, — сказал Ричард, наконец заметивший, что пролил на себя виски.

— Добби об этом позаботится! — сказал домовик, с хлопком появившись рядом с ним. Не успел Ричард опомниться, как его одежда стала чистой и сухой, а стакан — снова полным.

— Спасибо, Добби, — Гарри улыбнулся эльфу.

— Добби всегда рад помочь родителям хозяйки Гермионы, — тоже улыбнулся эльф, прежде чем исчезнуть.

— Да уж, в услужливости ему не откажешь, — заметил Ричард.

— Вы вроде говорили, что Гермиона на втором курсе превратилась в камень? — спросила Джин. — Можем мы это увидеть?

— Если хотите, — кивнул Гарри, начав извлекать очередную прядь воспоминаний из своей головы.

Грейнджеры прерывисто вздохнули, увидев появившийся образ своей дочери, лежавшей на больничной кровати и смотревшей в потолок остекленевшими глазами.

— Она была такой около трёх недель, — тихо сказал Гарри, вспоминая те недели.

— Гарри пытался разбудить меня, поцеловав, — добавила Гермиона, вспомнив признание Гарри Миранде. — Ну, как в сказках.

— Скорее уж это похоже на историю ужасов, — пробормотала Джин, не отводя взгляда от изображения её окаменевшей дочери.

— И что ты делал, пока Гермиона была такой? — обвиняющим тоном спросил Ричард, указав на изображение над Омутом памяти.

— Пытался понять, кем был наследник Слизерина и где находится Тайная комната, — осадила его Гермиона. — Он даже ходил в Запретный лес, где на него напали акромантулы.

— Акромантулы?

— Огромные пауки, — пояснила Гермиона. — Покажем им Арагога?

Гарри пожал плечами, извлёк из головы очередное воспоминание и поместил его в чашу.

Над Омутом появилось изображение леса, но всё было перевёрнутым и трясущимся. Когда Гарри из воспоминания повернул шею, Джин и Ричард увидели, что его несли вверх ногами в хватке двух длинных мохнатых ног, принадлежавших огромному пауку.

— И-И! — взвизгнула Джин, вскочив с места.

— Мама не любит пауков, — пояснила Гермиона своему мужу.

— В волшебном мире что, монстры на каждом углу встречаются? — спросил Ричард, ставя свой стакан, беря свою жену за руку и снова усаживая её на диван.

— В обычном мире они тоже существуют, их просто нельзя увидеть, — пожала плечами Гермиона.

— То есть такие твари... есть повсюду? — Джин испуганно огляделась, словно ожидая, что на неё откуда-нибудь прыгнет акромантул.

— Нет, акромантулы — нет. Насколько я знаю, они происходят не из Великобритании. Их единственная колония здесь — в Запретном лесу.

К этому моменту проекция воспоминания начала показывать обширную лощину. Везде и всюду были пауки размером с лошадь. Когда паук, нёсший Гарри, спустился по склону и направился к большому паутинному куполу, остальные пауки придвинулись ближе. Вскоре Гарри из воспоминания бросили на землю; рядом с ним оказались Рон и большой пёс — Гарри пояснил Грейнджерам, что это был Клык. Лицо Рона было искажено ужасом, рот — широко распахнут, а глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит.

— Арагог! — позвал паук, который до этого нёс Гарри. — Арагог!

И из глубины паутинного купола медленно появился паук размером с небольшого слона. Черноту его тела и ног пробивала седина, и все глаза уродливой, украшенной жвалами головы молочно белели. Он был слеп.

— Что там ещё? — проскрипел он, быстро клацая жвалами.

— Люди, — прощёлкал паук, поймавший Гарри.

— Хагрид? — спросил Арагог, подползая ближе; его восемь слепых глаз неуловимо задвигались.

— Чужаки, — клацнул паук, который нёс Рона.

— Убейте их, — с раздражением щёлкнул Арагог. — Я так сладко спал...

Воспоминание резко оборвалось, потому что Гермиона коснулась палочкой нужной руны. Она видела, что её мать смертельно побледнела и была готова потерять сознание.

— И... и как вы из этого выбрались? — спросил Ричард, обращаясь к Гарри..

— Вы не поверите, но с помощью старого автомобиля. — затем Гарри рассказал о "Форде Англия", зачарованном отцом Рона, и том, как автомобиль спас их. — И потом, когда мы вылезли из машины, она уехала обратно в лес, — закончил он, после чего бросил взгляд на Гермиону. — Рона после этого сразу вырвало.

Ричард снова наполнил свой стакан и залпом осушил его, прежде чем спросить:

— А василиск?

— Мам? — осторожно уточнила Гермиона.

— Ничего, дорогая, — ответила Джин слабым голосом. — Покажите нам эту змею.

Гермиона кивнула и убрала из Омута воспоминание, в то время как Гарри извлёк из своей головы очередную серебристую прядь.

— Предупреждаю, это не самое приятное зрелище, — сказал он, занося палочку над рунами активации.

— Хуже, чем тот кошмарный паук? — спросил Ричард. — Или тролль?

Гарри повёл плечами:

— Дело ещё в том, что Фокс — это феникс Дамблдора — выклевал василиску глаза, чтобы дать мне возможность с ним сразиться.

Сделав паузу, чтобы Грейнджеры могли морально подготовиться, он коснулся рун.

Из глубины Омута поднялся образ гигантской змеи с кровавыми впадинами на месте глаз. Сначала Ричард и Джин не поняли её размера, но потом в изображении появилось бессознательное тело Джинни Уизли, выглядевшее рядом со змеёй почти крошечным. Грейнджеры синхронно вскрикнули, когда василиск открыл пасть, продемонстрировав клыки размером с мечи.

— Вот, — Гермиона коснулась ещё нескольких рун, и изображение повернулось так, чтобы показывать и Гарри, и василиска. — Так будет понятнее.

Теперь Грейнджеры видели двенадцатилетнего Гарри из воспоминания, стоявшего с мечом Гриффиндора в руке. Василиск кинулся на него, и Гарри едва успел увернуться. Змей с грохотом врезался в стену, но это его ничуть не замедлило; почти мгновенно повернувшись, он снова кинулся на Гарри. Тот опять увернулся, но раздвоенный язык василиска стегнул его по боку. Мальчик скривился от боли, но его взгляд не отрывался от огромного змея. Когда тот снова атаковал, Гарри поднял меч обеими руками, и его клинок по самый эфес вошёл в нёбо василиска.

Грейнджеры не замечали вонзившегося в руку Гарри клыка, пока из раны не потекла кровь. Когда мёртвое тело василиска завалилось на бок, клык треснул и переломился пополам. Гарри из воспоминания сполз вниз по стене, схватил обломленный клык и выдернул его из своей руки.

На этом моменте Гермиона коснулась руны остановки, и изображение растаяло.

— Это... как вообще... — пробормотал Ричард, продолжая смотреть в пространство над Омутом памяти.

Гарри закатал рукав, позволив Грейнджерам увидеть шрам на том месте, где в руку вошёл клык.

— Я бы умер от яда, если бы Фокс не поплакал на рану, — сказал он. — Слёзы феникса способны излечить что угодно.

— И ваш директор знал об этом чудовище? — наконец обрела дар речи Джин; в её голосе прорезался гнев.

— Оно теперь мертво, благодаря Гарри, — успокоила её Гермиона. — Но да, мы подозреваем, что знал. Когда придёт время, мы расскажем об этом главе Отдела магического правопорядка.

— Почему не сейчас? — спросил Ричард. — Он явно не справляется с задачей вашей защиты.

— Вообще-то он защищает нас, в некотором роде. Волан-де-Морт его боится, — пояснила Гермиона. — Не будь Дамблдора, он бы действовал куда более агрессивно, и многие бы погибли.

— И всё же...

Ричард хотел продолжить спор, но после всего увиденного понимал, что не знал слишком многого. Наконец он вздохнул и кивнул, решив довериться мнению дочери.

— Хотите увидеть наш третий курс?

— И с какими монстрами вы столкнулись там? — спросил Ричард, снова наполняя свой стакан.

— С дементорами, — ответил Гарри.

— И кто они? — спросила Джин.

— Существа, вызывающие страх и способные высосать душу из тела, — осторожно ответила Гермиона.

— Душу? Прямо настоящую душу? — спросил Ричард, изо всех сил стараясь в это не верить.

— Да, — кивнул Гарри. — Это называется Поцелуем дементора.

— И эти существа... они часто встречаются? — боязливо поинтересовалась Джин.

— Ну... — Гермиона заколебалась и взглянула на Гарри. Тот пожал плечами. — Они были охранниками в волшебной тюрьме, но... но теперь они присоединились к Волан-де-Морту и могут быть где угодно. Это из-за них нынешнее лето такое холодное.

— И они правда могут высосать чью-нибудь душу?

— Сириус чуть не лишился своей в конце наше третьего курса, — сказала Гермиона.

— Но Гарри его спас? — спросил Ричард.

— Да. Мы можем показать...

— Нет, — Джин подняла руку. — Я... я увидела достаточно. Подозреваю, ночью у меня будут кошмары.

— Не все из наших воспоминаний касаются монстров и плохих событий, — сказал Гарри. — Приятные моменты тоже были. Вот, например, квиддич... я о нём уже рассказывал.

Он поместил в Омут очередное воспоминание и коснулся рун активации. В пространстве над чашей возникли образы летевших игроков на мётлах.

— Почему именно матч с Когтевраном? — спросила Гермиона, узнав среди игроков Чжоу Чанг в её синей мантии.

— Тогда я вызвал своего первого Патронуса, так что очень хорошо его помню, — пояснил Гарри.

Следующие несколько минут Грейнджеры наблюдали, как игроки носились над полем, перебрасывая квоффл, в то время как бладжеры пытались в них врезаться. Закончилось воспоминание на руке, тянувшейся к золотому снитчу, в то время как обладатель руки стремительно пикировал к земле. В момент, когда ладонь уже готова была схватить снитч, бладжер вынудил игрока резко свернуть.

Гарри коснулся Омута палочкой, и изображение исчезло.

— Мы выиграли тот матч, — сказал он с улыбкой, взглянув на Грейнджеров. — Эта рука, естественно, принадлежала мне. Я — ловец, и должен ловить золотой снитч.

— Помните, я писала, как хорош Гарри в квиддиче? — прибавила Гермиона.

— И всё-таки это выглядит несколько опасно, — заметила Джин.

— Пожалуй, — согласилась Гермиона. — Но, если Добби не пытается защитить Гарри, он обычно выходит из игры невредимым.

— Добби?

— Долгая история для другого раза, — махнул рукой Гарри. — А теперь я покажу вам самое красивое, что когда-либо видел в Хогвартсе.

Он стряхнул в Омут ещё одну прядь воспоминаний, и вскоре над чашей появилось изображение Гермионы, какой та была на Святочном балу, в её платье цвета барвинка.

— К сожалению, тогда я был слишком глуп и не понимал, что она для меня значила.

— Это точно, — согласилась Миранда. — Но теперь ты справляешься куда лучше.

Гарри улыбнулся своей жене, после чего пояснил Грейнджерам:

— Миранда согласна, что я тогда был тугодумом.

— А можем мы увидеть Миранду? — спросила Джин.

— Конечно, — Гермиона поднесла палочку к виску.

Однако, к её удивлению, воспоминание не появилось. Она пробовала снова и снова, но прядь воспоминаний отказывалась вытягиваться. Лёгкий смешок в её разуме дал ответ на вопрос, которым она задалась.

— Гм... похоже, что всё-таки нет. Кажется, мы не можем извлечь эти воспоминания, или нам не позволяют это сделать.

— Вы были в моём плане реальности, а не в материальном мире. Ваши воспоминания отсюда отличаются от обычных, — объяснила Миранда.

— Жаль, — огорчённо сказала Джин.

Они провели следующие несколько часов, показывая различные счастливые воспоминания о Хогвартсе. Наконец, уже за полночь, Гарри встал.

— Думаю, мне пора вернуться к себе в комнату, — сказал он.

— Уже так поздно? — Джин с удивлением посмотрела на часы. — И правда. Нам тоже пора спать, завтра у нас обоих пациенты.

Ричард посмотрел на бутылку виски и осознал, как много успел выпить:

— А мне, видимо, предстоит борьба с похмельем.

Когда Омут и воспоминания были убраны, Гарри на прощание поцеловал свою жену. Ричард постарался не обращать на это внимания. Когда они все направились к гаражу, он спросил:

— Вы уверены, что нам не стоит поговорить с вашим директором? Ну, как обеспокоенным родителям.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Это не принесёт пользы и может даже навредить.

— Почему?

— Потому что мы знаем больше, чем он полагает, — напомнила Гермиона. — И мы могли сказать или показать что-то такое, о чём вы можете упомянуть и что поможет ему об этом узнать.

— Но что же нам делать?

Гарри замешкался, но наконец ответил:

— Для начала поймите: на самом деле Дамблдор не плохой человек, но он считает, что не допускает ошибок. Полагает, что его методы — единственные правильные. Вот взять тот факт, что я прихожу к вам в гости. Узнай он об этих шкафах, он бы изъял их, невзирая на то, чего бы мы хотели. Он хочет, чтобы я сидел практически под домашним арестом, и даже Гермиону хотел под него посадить.

— Что?

— Когда он узнал, что мы с Гарри магически женаты, он сказал, что ради безопасности я должна остаток лета жить в том же доме, что и Гарри, — пояснила Гермиона. — Но я отказалась. Слишком уж мало времени за последние годы я провела с вами, и не хочу терять ещё и это лето.

— Но знай он, что я выбираюсь в магловский мир, — добавил Гарри, — он бы, наверное, вынудил нас оставаться в том доме любыми возможными методами.

— Он не может так поступить! — воскликнула Джин. — Мы...

— Ему вполне по силам стереть вам память, причём так, что вы забудете о том, что у вас вообще была дочь, — прервал её Гарри.

— Это маловероятно, — быстро добавила Гермиона, снова ярко вспомнившая то, как сама стёрла родителям память. — Как сказал Гарри, Дамблдор не плохой и не злой человек. Он просто считает, что в деле всеобщего блага цель оправдывает средства.

— И никакие наши слова не убедят тебя туда не возвращаться? — почти жалобно спросил Ричард.

Но выражение лица его дочери, с которым та посмотрела на Гарри Поттера, ответило на его вопрос лучше любых слов.

Почти до самого утра Грейнджеры не могли уснуть, размышляя о том, что они увидели и услышали. Зрелище их дочери, почти погибшей от рук тролля, а потом вид её же окаменевшей тяжёлым бременем лёг на их души.

— Она справится, правда ведь? — спросила Джин своего мужа.

Тот молча обнял её одной рукой, и только через несколько ударов сердца ответил:

— Нам остаётся только надеяться.

Прошло ещё несколько секунд, прежде чем он добавил:

— Но, думаю, справится. Гарри ей поможет.

— Гарри? Больше не "этот парень"? — спросила Джин.

— Нет, — признал Ричард, снова ярко вспомнив огромного змея и дракона, с которыми пришлось столкнуться парню его дочери. — Если он поможет моей дочери пройти через всё это, я с радостью поведу её к алтарю.

— Скажи ему об этом, и Гермиону едва ли кто-то сможет хотя бы пальцем тронуть, — хмыкнула Джин.

— Может, и скажу, — пробормотал Ричард. — Может, и скажу...

Примечания:

Примечание автора:

Я никогда не планировал делать эту историю историей о сверхбогатом Гарри, и она ей не будет. Мне просто пришла в голову идея о том, как Сириуса пытались обмануть гоблины, и я решил ей воспользоваться. А потом я подсчитал, сколько именно галлеонов они будут должны, и решил, что это будет отличным козырем.

Примерную стоимость сапфиров я основывал на "Голубой принцессе", стотринадцатикаратном сапфире, проданном в мае 1996 года за 1,8 миллиона долларов.