В двух шагах от дома 84 по Чаринг-Кросс Роуд (гет)

20 октября 2000 г.

Мой дорогой Саймон.

Раньше эти слова так легко выходили из-под моего пера, а теперь мне пришлось сделать паузу, потому что я сразу вспомнила, как говорила их тебе вчера в своём кабинете.

Вчера.

Ты так и не объяснил, зачем приходил. Почему вчера? Почему не в любой другой день в последние несколько месяцев? Почему вообще?

Мне приятно было бы думать, что это случилось потому, что ты захотел меня увидеть; однако, поскольку ты в своих письмах всё время твердил, что не являешься романтиком, я не могу представить, что тебя внезапно одолело желание заскочить ко мне на работу, зацеловать до бесчувствия, и быстро уйти.

Не скажу, чтобы я была против.

Так что же побудило тебя навестить меня?

Когда я пристала к тебе с вопросами, ты обещал объяснить, как ты изменил свою внешность. Это постоянный эффект? Или, если его не обновлять, то он со временем исчезнет? Это какой-то вариант оборотного зелья?

Поскольку тебя здесь нет, ты не сможешь отвлечь меня от задавания вопросов.

Твоя,

Гермиона

* * *

— Это не письмо! — объявил Саймон Йорику, встав с кресла и взмахнув пергаментом. — Это допрос инквизиции! Неужели она думает, что у меня нет других дел, кроме как отвечать на вопросы? То ей надо знать, какое вино я люблю, то какие-то непристойные вещи спрашивает, то хочет знать, что я читаю — художественную литературу или какую другую... Какого чёрта ей всё это нужно?

На самом деле в данный момент ему было действительно нечего делать, вот только после новой порции вины, которую Лили возложила на его голову, снова явившись ему во сне, Саймон был не в лучшем настроении. А тут ещё и постоянно всплывающие в памяти слова Гермионы «Мой дорогой Саймон», которые она произнесла перед тем, как поцеловать его.

— Вот черт возьми! — проворчал он, вытаскивая журнал, в котором записывались все шаги, которые он предпринял за последние два года, чтобы изменить свою внешность. Сидя за столом, он листал журнал, гадая, с чего начать письмо.

«Это зелье я разработал с нуля, ей будет не с чем сравнивать. А вот это подойдёт», — решил Саймон, рассматривая рецепт, в котором было перечислено несколько запрещенных ингредиентов. На самом деле он никогда им не пользовался, но когда-нибудь он может пригодиться.

Час спустя он просмотрел всё, что успел написать, разорвал пергамент, и выбросил в ведро. Достав чистый лист, он ухмыльнулся.

20 октября 2000 г.

Гермиона,

Поскольку у меня нет желания тратить годовой запас чернил и пергамента, не говоря уже о бедной спине Йорика, я посылаю тебе портключ. Если ты хочешь узнать ответы на некоторые вопросы, ты можешь воспользоваться им ровно в три часа дня.

Саймон

Вытащив из стола один из портключей, настроенных на его квартиру, Саймон установил для него время активации и поместил в конверт вместе с короткой запиской.

— Йорик!..

* * *

Был почти час ночи, когда Гермиона получила письмо. Она открыла конверт, и ей на колени выпал какой-то предмет. Это был брелок, рекламирующий партию подержанных автомобилей слоганом «Если ты отчаянно хочешь прокатиться, ты знаешь, кому позвонить!»

Гермиона машинально положила брелок на стол и уставилась на него в недоумении.

«Я признаю, что, возможно, была немного напористой, когда целовала его, но неужели это выглядело так, будто я отчаянно нуждаюсь в сексе?»

Прочитав записку, она поняла свою ошибку, хотя ей всё равно казалось странным, как такой брелок вообще мог попасть к нему.

Выбросив лишние мысли из головы, она положила брелок в карман и начала, как ураган, носиться по квартире, стараясь собрать всё необходимое. Книги, исписанные листы бумаги, даже бумажные салфетки с поспешно набросанными идеями — всё, что имело хоть какое-то отношение к проблеме кошмаров Саймона — было найдено и сложено на кофейном столике. Если она действительно собиралась прийти к нему, ей хотелось появиться там не с пустыми руками.

Большую часть ночи она провела, перебирая свои материалы, подбирая наиболее подходящую литературу и тщательно переписывая записи, которые ранее были кратко записаны с использованием её собственных обозначений. К тому времени, как Гермиона закончила, в сумку ей пришлось положить только пару папок и три книги.

Позже, когда она посмотрела на свои усилия при свете дня, она почувствовала, как ее сердце упало. Вместо того, чтобы привести к ответу, исследования привели её к ещё большему количеству вопросов.

Взгляд на часы сказал ей, что у неё осталось несколько минут до активации портключа, который перенесёт ее... Она не знала, куда именно, но рассудила, что это будет то место, где находится Саймон.

Она провела рукой по волосам, проверяя, не выбилась ли какая прядь из старательно уложенного узла на затылке. Несколько минут ушло на пререкания с зеркалом для макияжа и на поиски подходящей одежды — чего-нибудь похожего на то, что она надевала на работу.

«Нужно что-то не повседневное, и но и не слишком нарядное. И не слишком подчёркивающее фигуру — я не хочу, чтобы Саймон думал, что я собираюсь соблазнять его».

Разве что совсем чуть-чуть.

В животе всё тревожно сжалось, когда Гермиона перекинула ремень сумки через плечо и протянула руку, чтобы взять портключ.

* * *

Конечно, она пришла вовремя. Саймон поборол чувство облегчения, которое чуть не заставило его широко улыбнуться, и вместо этого нахмурился. Поднявшись с кресла, Саймон убрал в карман часы и подошёл к своей гостье.

— Десять баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер, — заявил он, потянувшись к её затылку, чтобы одним движением призвать все шпильки, удерживающие в причёске густую массу волос. Он бросил шпильки в мусорную корзину, провёл руками по кудрявым волосам и обхватил ладонями лицо Гермионы.

— Так немного лучше, — сухо сказал он, позволив себе весело блеснуть глазами, а затем наклонился к Гермионе и принял то, что — как он надеялся — должно было стать первым поцелуем этого дня.

* * *

Голос профессора Снейпа, сурово снимающий баллы, всё ещё мог произвести впечатление.

Пока Гермиона пыталась понять, чем заслужила упрек, руки Саймона разрушили весь результат её стараний по укрощению волос. Слегка шокированная таким поступком вкупе со «снятием баллов», она с недоумением посмотрела на мужчину, но в этот момент он наклонился и поцеловал её. Страсть, с которой он припал к её губам, и то, как блеснули его глаза, смягчая безэмоциональное «Так немного лучше», быстро заставили её забыть о своих переживаниях.

Через мгновение она отстранилась, придавая чертам лица то же суровое выражение, которое она использовала при общении c Роном и Гарри, когда они замышляли что-то такое, что наверняка должно было навлечь неприятности на них на всех.

— Десять баллов?

* * *

Саймон нежно очертил большим пальцем линию от подбородка до уха, и встретился взглядом с сердитой ведьмой. Приподняв бровь, он согласно кивнул:

— Да, десять баллов. За то, что не проверила, куда тебя перенесёт портключ, — серьезно сказал он. — Его мог послать не я. Или я мог передумать и решить, что мне не нужно, чтобы маленькая надоедливая продавщица книг знала о том, кто я, и как я сейчас выгляжу.

Он медленно улыбнулся уголками губ.

— Не желаешь ли ты попытаться вернуть баллы?

* * *

Ей следовало бы двинуть его носком туфли по ноге за то, что он назвал ее надоедливой, но по сути он был прав. К тому же Гермиона сильно подозревала, что он её дразнит.

Вместо того, чтобы пнуть его, она закатила глаза.

— Портключ доставил твой Йорик, и я сомневаюсь, что нашёлся бы самоубийца, который бы отважился попробовать перехватить твоего сокола, когда он выполняет задание. Письмо было написано твоей рукой, в письме упоминался портключ, а ты… Мне не следовало использовать его, не проверив, куда он меня приведёт, но, — черты её лица смягчились и она слегка пожала плечами. — Я доверяю тебе.

Гермиона снова посмотрела на него строгим взглядом, но на этот раз в нём виднелись лёгкие смешинки.

— Я не собираюсь писать тебе эссе за дополнительные баллы, если ты об этом.

* * *

-

«Я доверяю тебе».

«Ты не должна!» — почти сорвалось с языка Саймона, прежде чем он прикусил его. Разве она не знала? Разве не понимала, сколько людей доверяли ему на протяжении многих лет, и теперь лежат в сырой земле?

Глубоко вздохнув, Саймон отпустил её и сделал рукой приглашающий жест в сторону обеденного уголка, расположенного рядом с кухней. Уголок был невелик, но там вполне помещался добротный дубовый стол и два непарных стула.

— Сегодня никаких эссе, Гермиона, — сказал он со слегка натянутой улыбкой. — Мы можем посидеть там, если хочешь. Или перед камином.

Посмотрев в сторону очага, он добавил:

— Я должен предупредить, что стулья неудобные, на них трудно просидеть дольше двух часов. Зато они больше способствуют тому, чтобы не отвлекаться на посторонние темы, так что, если у тебя мало времени, лучше посидеть за столом.

* * *

Он отступил на шаг, и Гермиона с трудом сдержалась, чтобы не топнуть ногой от досады.

Буквально секунду назад он поддразнивал её своими прикосновениями, а потом — ни с того, ни с сего — отстранился.

»Какой же противоречивый этот Саймон: то горячий, то холодный. А мужчины ещё говорят, что это женщин трудно понять!»

Она посмотрела на маленькую обеденную зону, перевела взгляд на пару кресел перед камином и маленький столик, почти зажатый между ними, и задумалась, закусив губу.

— У меня не было других планов на вторую половину дня, — она тяжело сглотнула и ещё раз осмотрела его маленькую, почти уютную гостиную. — Как и на сегодняшний вечер. Так что, если ты не собираешься выгнать меня через час или два, то я предпочитаю устроиться с удобствами.

Гермиона повернулась к нему и улыбнулась:

— Я постараюсь, чтобы подушка под задницей не повлияла на процесс сбора информации. Но если я начну слишком далеко отклоняться от темы, мы всегда сможем переместиться.

* * *

…мы сможем переместиться

Возможно сказались годы одиночества, и следовательно, отсутствия необходимости контролировать свою мимику и направление взгляда, но Саймон обнаружил, что он не полностью контролирует движение своих глаз, потому что первым делом глаза метнулись к двери в спальню, и только потом он смог вернуть их к лицу своей гостьи.

«Она не это имела в виду», — строго сказал он себе.

«А жаль».

— У меня нет вина, — сказал он, беря её под локоть, чтобы подвести к меньшему из двух кресел. — Но я могу предложить тебе отличный чай.

Усадив девушку, Саймон слегка наклонил голову и улыбнулся краешком губ.

«Никаких планов на этот вечер...»

«Хотя это было бы неплохо», — шепнуло Саймону либидо.

— Если ты будешь хорошо себя вести и не слишком сильно отвлекать меня своими вопросами, меня можно уговорить принести пару печенюшек.

Неожиданная мысль так поразила его, что он несколько секунд только молча моргал.

«Ужин! Она могла бы поужинать здесь! С тобой!» — сообразила практичная часть его мозга.

Саймон действительно был очень рад, что она пришла к нему, но его внутренности медленно скручивались в узел от беспокойства. В прежние годы ведьмы или волшебники время от времени заглядывали к нему в Тупик Прядильщиков, но их посещения всегда были связаны с делами. Гермиона была первым человеком в его жизни, которого он действительно пригласил к себе в гости. и если бы он обдумал всё как следует, он, возможно, не решился бы на это так легко.

В данный момент он был весьма обеспокоен тем, что было в его шкафах — или, точнее сказать, чего там не было — и он собирался срочно отправить заказ через Йорика своему бакалейщику.

«А я съел?.. Да, съел. Ещё в прошлый четверг».

«Проклятье!»

* * *

Она заметила, как взгляд Саймона ненадолго остановился на запертой двери, за которой, как заподозрила Гермиона, могла скрываться его спальня. «Хм, любопытно!»

— Чай было бы прекрасно, а если бы ещё и печенье оказалось шоколадным, то меня можно было бы убедить вести себя очень и очень хорошо.

Она знала, что флиртует — или, по крайней мере, очень старается — и надеялась, что её слова прозвучали хотя бы вполовину так же беззаботно, как ей бы хотелось. Что-то было в Саймоне такое, что заставляло ее флиртовать, поддразнивать и пытаться понять, может ли она вызвать у него такое же волнение, какое он вызывал у неё.

Она поставила сумку рядом с креслом и старалась казаться серьезной, глядя на него снизу вверх.

— Полагаю, что лучше обойтись без вина. Во-первых, сейчас ещё довольно рано, чтобы пить, а во-вторых, если бы ты подготовил для нашей встречи бутылку вина, я могла бы подумать, что у тебя имеются бесчестные намерения по отношению ко мне, и ты хочешь попытаться меня напоить.

Гермиона откинулась на спинку кресла и скрестила ноги, тут же убедившись в правильности своего решении надеть юбку до колена и туфли на невысоком каблуке.

— Чем бы ты хотел заняться в первую очередь? Чаем или ответами на вопросы?

«Или чем-нибудь совсем другим?»

Гермиона была вполне серьёзна. Она не возражала бы против одного или нескольких поцелуев с Саймоном, и она была более-менее уверена, что сможет сделать это очень хорошо, при условии, что и он приложит определённые старания.

Про шоколадное печенье она говорила тоже серьёзно. Собираясь сюда, она слишком нервничала, чтобы пообедать, и теперь подозревала, что если она не поест в ближайшее время, то её живот может оповестить об этом громким бурчанием.

* * *

У него в гостях была привлекательная женщина. Женщина, которая сидела в его кресле, изящно скрестив красивые ноги. Женщина, которая пришла к нему просто в гости, а не по делу. И которая, если он не ошибался, усиленно с ним флиртовала.

«Перестань так пялиться, болван! Ты не мальчишка».

Как такое возможно? У него от неё одновременно текли слюнки и пересыхало во рту. Саймон чувствовал, что рот стал сухим, как порошок из рога единорога. Он очень сильно хотел эту женщину, и не знал, как действовать дальше.

— Ответами на вопросы, но не на твои, — решительно заявил Саймон, присаживаясь рядом с Гермионой и заглядывая ей в лицо. — Я собираюсь отправить заказ с Йориком, если ты останешься на ужин. Поэтому ответь мне, какое вино ты предпочитаешь? — Саймон протянул руку и нежно погладил её по щиколотке. — Или мне заказать медовуху?

Иносказательный способ, каким сообщил о своих планах Саймон, сводил с ума. Он практически прямым текстом сообщил ей, что его намерения весьма бесчестные.

* * *

Когда Саймон начал гладить Гермиону по ноге, она подумала, что, если бы она была кошкой, то непременно бы сейчас замурлыкала. Но она кошкой не была, поэтому у неё просто перехватило дыхание, и стопа непроизвольно выгнулась.

Он уклонялся от вопросов, которые она хотела задать. Снова. Гермиона готова была позволить ему это, но ей нужно было кое-что прояснить до того, как дело зашло слишком далеко.

Стыдливая скромность никогда не приносила ей пользы. Она давно поняла, что намного проще сразу откровенно заявить о своих намерениях, и таким образом избежать в дальнейшем любых возможных недоразумений.

Она потянулась к нему, чувствуя себя так, будто собиралась погладить гиппогрифа, и легонько положила руку ему на плечо, слегка касаясь кончиками пальцев участка шеи пониже уха.

— Я хотела бы остаться на ужин, если ты меня пригласишь. Однако должна сказать, что, хоть ты мне и нравишься — очень нравишься! — и тебе необязательно этим вечером поить меня вином или медовухой, чтобы поцеловать, но я не стану с тобой спать, сколько бы я не выпила. Во всяком случае, не сегодня.

Гермиона закусила губу и встретилась с ним взглядом, думая о том, сможет ли она сдержать слово, когда придёт время.

— Ты всё ещё хочешь, чтобы я осталась?

* * *

Ободрённый реакцией Гермионы на ласку, Саймон продолжал гладить шелковистую кожу её изящной ножки. Он никогда раньше не считал женскую щиколотку эрогенной зоной, и задавался вопросом, где ещё нежные прикосновения могли бы доставить ей удовольствие, но тут она заговорила.

Вопрос Гермионы заставил его улыбнуться и легонько фыркнуть. Приподняв бровь, он несколько секунд изучал её лицо.

— Я очень хочу, чтобы ты осталась, — просто сказал он, и наклонился, чтобы её поцеловать. Перед тем, как накрыть её губы своими, он добавил. — Клянусь, я не буду заставлять тебя спать со мной.

* * *

Совершенно не успокоенная, Гермиона восприняла его слова как своего рода декларацию. Она объявила о своём намерении не ложиться в его постель, а он объявил о своём. «Справедливо», — подумала она, и затрепетала, когда он накрыл её рот нежным поцелуем, не прекращая при этом нежно гладить её по ноге.

«Слава богу, ноги я сегодня побрила».

Она очень хотела сесть вместе с ним на пол — кресло было слишком мало для двоих — но понимала, что такое действие сыграло бы на руку Саймону.

«На руку… Какие сильные у него руки... и они действительно прекрасны!»

Прервав поцелуй, она чуть прикусила губу и, отодвинувшись от него настолько далеко, насколько позволяли размеры кресла, спросила:

— Кажется, ты что-то говорил про чай?