В двух шагах от дома 84 по Чаринг-Кросс Роуд (гет)

Приятная усталость разлилась по всему телу и Гермионе не нужно было смотреть на будильник у кровати, чтобы понять, что уже очень поздно. Глаза слипались, и она поймала себя на том, что почти провалилась в сон. Тогда она слегка пошевелилась и потёрлась щекой о мужскую грудь, которая в данный момент заменяла ей подушку.

— Слава Богу, завтра воскресенье. У меня такое чувство, что я буду спать весь день.

Её мягкая улыбка несколько померкла, когда она вспомнила про предстояще утро. В её фантазиях они с Саймоном после ночи любви либо вместе просыпались и завтракали, либо решали подольше поваляться в постели и снова заняться любовью. В любом случае, в её мечтах Саймон проводил с ней ночь, и спали они вместе.

Теперь она знала, что это невозможно, их разговор — точнее, спор — всё ещё звучал у неё в ушах.

«Ты понимаешь, о чем спрашиваешь? Никому и никогда не разрешается находиться в комнате, где я сплю, даже Йорику!.. Нет, нет, тысячу раз нет!»

Гермиона приподняла голову и слегка коснулась губами его подбородка.

— Уже поздно. Тебе, наверное, пора?

Хотя Гермиона хотела, чтобы он остался, она понимала, что не должна просить его об этом. Не теперь, не после всего того, что они сказали друг другу раньше.

* * *

Чуть отдышавшись после бурного секса, Саймон подумал о том, что толком не знает, как вести себя теперь, когда любовные игры закончились и накал страстей утих. К счастью, когда Гермиона прижалась к нему, он быстро понял, чего она хочет, и после непродолжительных колебаний просто её обнял.

Продажные женщины из его прошлого опыта не были склонны обниматься со своими клиентами и вести с ними после секса постельные "разговоры ни о чем". Саймон вспомнил об этом, когда Гермиона вдруг начала говорить на тему "завтра будет воскресенье".

Подслушанные перешёптывания семикурсников, а также несколько тайком прочитанных статей привели его к выводу, что в основном женщины после секса ожидают и разговоров, и нежных объятий.

Как это ни странно, обниматься Саймону понравилось. Когда Гермиона потёрлась головой о его грудь и поцеловала в подбородок, а он в этот момент провел рукой по бедрам и тонкой талии, которыми только что обладал, его скорбно изогнутый рот, который он обычно являл всему миру, расплылся в довольной улыбке.

Однако, услышав её следующие слова, Саймон сузил глаза и подумал, не злоупотребил ли он её гостеприимством. В тусклом свете маггловских часов он видел недостаточно хорошо, чтобы прочесть выражение её лица. Насколько он мог судить, Гермионе понравилась их совместные "гимнастические упражнения", но, похоже, он ошибался, раз Гермиона решила изгнать его из своей постели. Саймон убрал от неё свою руку, собираясь встать и покинуть её дом.

— Йорик, вероятно, оценит ранний ужин, — сухо сказал он.

* * *

«Не обижайся, Гермиона Грейнджер, не сердись», — уговаривала она себя. — «Ты знала, что это приближается, ты знала, что он не останется на ночь, и ты всё равно захотела переспать с ним. И с твоей стороны будет несправедливо демонстрировать своё недовольство сейчас».

Это не помогло.

Когда Саймон убрал руку, Гермионе тут же захотелось схватить её и вернуть на место.

— Я бы не хотела, чтобы Йорик голодал, — она прикусила нижнюю губу, твердо решив позволить ему уйти. А потом её рука непроизвольно вытянулась и дотронулась до тыльной стороны его ладони.

— Я знаю, что ты не хочешь оставаться на ночь, и я не прошу тебя об этом… Но, если бы ты захотел, я бы не стала... Я имею в виду... Чёрт возьми, ну Йорик же взрослая птица! Разумеется, он сможет продержаться дольше, разве нет?

* * *

«Она хочет, чтобы я остался?» — недоверчиво подумал Саймон, а затем положил руку обратно и притянул ведьму к себе, заодно обняв её ногу своей.

— Конечно, сможет, — тихо сказал он и поцеловал её в висок. Он наконец понял, что она хотела сказать, и, хоть он не собирался оставаться здесь на ночь...

— Хочешь, я останусь, пока ты не уснёшь?

* * *

«Я хочу, чтобы ты остался. Просто остался. Но я согласна и на это».

Когда он зажал её ногу между своими, она немного повозилась, пытаясь устроиться поудобнее, не вытаскивая ногу из захвата.

— Я бы очень этого хотела.

Гермиона обнаружила, что её почему-то больше не клонит в сон.

* * *

Если Гермиона вначале и хотела спать, то Саймон — точно нет. Он собирался тихо полежать и уйти, дождавшись момента, когда его сирена уплывёт в страну Морфея, но неожиданно для себя обнаружил, что его пальцы медленно скользят по её рёбрам и волнующим изгибам тела. Усилием воли он заставил себя прекратить, но очень скоро его длинные пальцы, как непослушные дети со своим собственным разумом, опять двинулись в путь.

Гермиона всё ещё не протестовала...

Под защитой полумрака Саймон чувствовал себя более уверенно, когда, сдавшись наконец, решился задействовать не только руки, но и губы, и язык, пытаясь обнаружить все секреты, которые хранило тело его прекрасной сирены. А ещё это была отличная возможность попрактиковаться в том, чему она уже его научила.

* * *

Действия Саймона явно не помогали ей заснуть.

То есть вначале это было теоретически возможно, учитывая усталость, но вскоре её тело начало отзываться на мужские ласки, а потом сон пропал окончательно.

Нет покоя грешникам.

«Грешная. А если я не могу быть грешницей, то могу хотя бы притвориться».

Поначалу она хотела просто позволить Саймону делать всё, что он пожелает, но понятия "Гермиона" и "пассивность" были несовместимы в принципе. К тому же теперь она уже не так боялась того, что этот вечер станет единственным, и перестала постоянно думать о том, как бы что-нибудь не испортить неосторожным словом или жестом. И тогда она решила, что было бы крайне глупо упустить возможность побыть с Саймоном в роли распутной грешницы.

Её тело пришло в движение, а в памяти всплыли подробности их недавнего — единственного, но весьма познавательного — интимного контакта.

«Что ты де... О... да, правильно... Здесь!».

* * *

«Йес!!!» — взорвалось в голове Саймона, когда Гермиона снова стала активной участницей процесса. Дело было не в том, что он был ненасытным — хотя в этом смысле, может, и был — а в том, что у него был очень долгий период «засухи». А Гермиона была так близко. Голая... И возбуждённая... Голая... И такая красивая... Голая... И очень-очень готовая. Там.

А потом... Потом эта якобы скромница лихо взяла с него пример и с невинным видом начала соблазнять его теми самыми способами, которым он её только что обучил. И тогда он почувствовал, что буквально рассыпается на атомы, а единственное, на что он в тот момент был способен — это глухо стонать. И дрожать от восторга.

«Если она сделает это ещё раз, я могу и умереть».

— Ещё! — отчаянно простонал он. — Сделай это снова!

* * *

И она сделала это снова.

Саймон попытался приподняться:

— Позволь мне... — но Гермиона толкнула его назад и принялась делать для него кое-что другое, но столь же приятное. Дарить ласки и поцелуи нравилось ей не меньше, чем получать. Теперь настала её очередь выяснять, насколько отзывчиво к нежным прикосновениям может быть тело Саймона и какие действия могут заставить его дрожать, стонать и просить повторить ещё раз.

Её губы и зубы плавно скользили по его плоти, пальцы с аккуратными ноготками гладили и слегка царапали его бёдра и Гермиона понимала, что один из них скоро сдастся первым, это был всего лишь вопрос времени.

* * *

Если это было «занятие любовью», то Саймон готов был практиковать его хоть сто лет. Никто никогда не касался его так и не заставлял чувствовать то, что заставила почувствовать Гермиона. Он, конечно, и раньше знавал похоть, но никогда не ощущал такого всепоглощающего желания зарыться глубоко в женщину, которая сейчас так сладко мучает его.

— Хватит! — прохрипел он.

Подхватив свою ведьму под мышки, Саймон подтянул её к себе и вовлёк в яростный поцелуй. Через некоторое время он прервался, чтобы сказать:

— Какое счастье, что ты не была на стороне Сама-Знаешь-Кого. Я бы сейчас сломался.

* * *

После секундного колебания Гермиона поставила колени по обеим сторонам его торса и медленно села сверху, стараясь соединить их "соответствующие части тел" наилучшим образом.

Она вгляделась в лицо Саймона при слабом отсвете будильника. Его слова все ещё эхом отдавались ушах, а его голос вызывал трепет.

Голос Саймона...

Голос Северуса.

Не в силах больше сдерживаться, Гермиона начала ритмично двигаться. Обрывки слов слетали с её губ, возбуждение нарастало. Когда она достигла пика, её тело просто пело от счастья, и тогда Гермиона позвала своего мужчину, произнеся одно-единственное слово, которое способно было и выразить её восторг, и позвать его присоединиться к ней в высшей точке наслаждения, и показать ему, что в данный момент только он один был центром её мира.

— Северус!..