Тьма ведёт меня (джен)

В гостиной Гриффиндора было шумно — все галдели и переругивались, обсуждая урок ЗОТИ, который имели счастье получить третьекурсники.

— Это все из-за Грейнджер, — громко, вовсе не смущаясь того, что Гарри и Рон были совсем рядом, заявила Лаванда. — Она вообще всю неделю вела себя странно.

— Что ты вообще несешь? — набычившись, к ней повернулся Рон.

— А то! — девочка уперла руки в бока и еще больше повысила голос: — Ваша подружка с того дня, как вернулась, ведет себя как чокнутая. То стонала ночами, то кидалась на нас с обвинениями, что мы ей в кровать дохлых жуков подкладываем! Скажи, Парвати?

— Да, — кивнула ее подруга, — Грейнджер последнее время действительно была еще больше не в себе, чем обычно.

— А я бы и не удивился, если бы именно вы это и делали, — еще громче сказал Рон, — девчонки глупые и вредные, так что могут на любую пакость пойти.

— Уж кто бы говорил, — фыркнула Лаванда, — ты, как мы все знаем, недалеко ушел от своих братцев.

— А вот это ты зря, — сказал Фред, буквально из неоткуда возникая за ее плечом, — поминать великих Братьев Гриффиндора всуе.

— Я-а-а, — запнулась Лаванда и попятилась, тут же наткнувшись спиной на Джорджа, — не это имела в виду!

— Поздно, мисс Браун, мы уже тебя услышали и обратили на тебя внимание, — Джордж похлопал ее по плечу и гнусно ухмыльнулся, — мужайтесь, мисс.

— Я пожалуюсь декану!

— Пожалуйтесь, если сможете доказать нашу причастность, — Фред отзеркалил улыбку брата. — Это даже у Снейпа не всегда выходит, что уж говорить о вас, мисс Браун?

Лаванда пискнула и вылетела из гостиной, на прощание крикнув:

— И все равно ваша чокнутая маглорожденная подружка не в себе! Именно из-за ее боггарта мы все чуть не умерли! Директору стоит ее запереть в Мунго, а то и еще где.

— Дура! — рявкнул покрасневший Рон, которому за подругу было ужасно обидно. — Все мозги ушли в волосы, а лучше бы наоборот!

— Сам дурак, дурак!

На втором этаже грохнула дверь спальни девочек. Остальные гриффиндорцы молчали — никому не было приятно наблюдать ссоры внутри своего факультета.

— Братец, не благодари, — шепнул Фред на ухо отмахнувшемуся от него Рону.

Старшие братья Рона куда-то ускользнули так же внезапно, как и появились.

— Рон, ты чего? — примирительно сказал Гарри, сам удивленный поведением друга. — Эти сплетницы не стоят ссоры.

— Терпеть не могу этих расфуфыренных идиоток, — пропыхтел Рон, решительно разворачиваясь на выход и подхватывая сумку, — Гермиона хоть и покусанная книгами, но наш друг, в конце концов, так что тебе бы тоже стоило за нее вступиться. И вообще, пойдем ее проведаем. Нас-то всех уже отпустили, а Гермиону заперли в больничном крыле.

— Заодно домашку ей передадим, то-то она обрадуется, — с готовностью согласился Гарри и сунул в сумку яблоко, которое захватил с ужина.

В больничное крыло ожидаемо проникнуть легко не получилось. Мадам Помфри была решительно настроена на то, чтобы не пускать ребят к подруге.

— Мадам Помфри, ну пожалуйста! — заныл Гарри. — Вы же сами сказали, что Гермиона не сильно пострадала.

— Она спит!

— Но мы же только на нее посмотрим и убедимся, что с ней все хорошо, — влез Рон. — К тому же мы ей домашнюю работу принесли.

— Ага, зная Гермиону, мы точно знаем, что она обрадуется.

— Ладно, — сдалась колдомедик, впечатлённая сразу двумя парами просящих глаз, — но учтите, не шуметь, мисс Грейнджер не будить и исчезнуть отсюда через пять минут!

— Спасибо, мадам Помфри!

Волшебница отвела их к единственной койке, которая была надежно заставлена ширмами, и откинула в сторону штору. Ребята тут же подошли к кровати. Гермиона лежала на боку, свернувшись клубком под целым ворохом одеял. Она была такой бледной, что Гарри даже подумал, что она опять посмотрела на василиска.

— Откуда у нее вообще мог появиться такой страх? — тихо спросил Рон, осторожно и стараясь не шуметь выкладывая на тумбочку возле ее кровати книги и свиток с заданиями.

— Не знаю, — сказал Гарри, рассматривая серое лицо подруги с яркими веснушками.

Вдруг кокон из одеял дрогнул, и из-под складок появилась почти змеиная голова ее кота.

— А ты как сюда пробрался, чудовище? — Рон тут же прижал свою Коросту ближе к себе, но кот напрочь игнорировал и его, и Коросту, не мигая рассматривая Гарри.

— Наверно, тоже о ней беспокоится, — примирительно сказал Гарри и протянул руку, чтобы погладить кота.

Кот с брезгливым удивлением посмотрел на руку и снова упер немигающий синий взгляд в Гарри.

— Да ладно тебе. Я просто хотел тебя погладить, — усмехнулся мальчик, замерев, но не убирая руку.

Кот закатил глаза с легко читаемым раздражением и все же ткнулся лбом в мальчишескую ладонь.

— Не боишься, что он тебе руку по локоть откусит? — спросил Рон, который откровенно побаивался нового питомца Гермионы.

— Не-а, — беспечно ответил Гарри, ощущая под пальцами почти лаковую гладкость шерсть кота. — Мистер Биггсуорт слишком умный, чтобы кидаться на кого попало. А еще он красавчик.

— Мне бы он больше понравился в виде коврика, — буркнул Рон.

Кот фыркнул и опять залез под одеяло, полностью прячась.

— Да брось ты, он охраняет и греет свою хозяйку.

Штора опять сдвинулась в сторону.

— Вам пора, молодые люди, — Помфри стояла в сопровождении профессора Дамблдора и Снейпа.

— Уже уходим, — тут же поднял с пола сумку Рон.

— Что с Гермионой, сэр? — Гарри посмотрел на Дамблдора.

— Мисс Грейнджер немного истощена своим боггартом, такое пусть редко, но бывает, — улыбнулся директор, — мы ее подлечим, и ваша подруга скоро вернется к вам.

Гарри кивнул и перевел взгляд на Снейпа, что безмолвной тенью стоял за спиной Дамблдора. Желчный, мерзкий, несправедливый. Единственный человек в Хогвартсе, которого Гарри ненавидел и презирал. Кроме Малфоя, конечно. Однако он должен был кое-что сделать.

— Профессор Снейп, сэр, — он облизнул губы, поймав холодный, полный с трудом сдерживаемого омерзения взгляд, — я…

Бровь Снейпа задралась, и лицо приняло еще более желчное выражение. Гарри нахмурился и выпалил на одном дыхании, пока не передумал:

— Спасибо, сэр, что спасли Гермиону.

И пулей вылетел из-за ширмы, краснея и злясь за то, что он был действительно благодарен невыносимому профессору.

Уже подходя к двери, он почувствовал руку Рона и его тихий шепот:

— Куда побежал! У тебя мантия с собой?

Гарри понял его без слов и тут же накинул на них мантию. И спустя мгновение они уже стояли за ширмой, вслушиваясь в разговор взрослых. Наверняка не просто так к ней привели Снейпа и самого Дамблдора.

Как только мальчики ушли, лицо Дамблдора утратило доброжелательное и спокойное выражение, тут же став сосредоточенным и внимательным.

— Поппи, я вас слушаю, — обратился он к колдоведьме.

— Когда днем ко мне привели детей, то у всех было почти одно и то же: переохлаждение, ссадины от осколков льда и истерика. Сначала мне показалось, что и у мисс Грейнджер все то же самое, только вот если всем помогло горячее питье, согревающие чары и немного упоительного зелья, то ей — нет. Температура ее тела постоянно снижается, и я вынуждена накладывать на нее согревающие чары снова и снова. Когда она бодрствовала, то ее мучала головная боль, такая сильная, что я предпочла дать ей зелье сна без сновидений.

— Что тут делает животное? — спросил Снейп, заметивший выползавшего из-под одеял кота.

— Это компаньон мисс Грейнджер, она очень просила разрешить его оставить, и я не вижу причин, почему бы и нет, если он помогает ей согреться и успокоиться.

Кот посмотрел на волшебников и спрыгнул с кровати. Совершенно спокойно он прошел мимо них и выскользнул за ширму.

— Какое любопытное животное, — проводив кота задумчивым взглядом, Дамблдор вновь повернулся к Помфри: — Что еще скажете?

— Мисс Грейнджер постоянно излучает стихийную магию, хотя вроде уже не должна была бы.

— В какой форме это происходит? — спросил Снейп, подходя ближе и осторожно беря тонкое запястье в свои руки. Обычно его пальцы всегда были холодными, и мало кому его прикосновения нравились, но даже ему было неприятно держать в руке холодную, чуть влажную руку девочки. Он с трудом отвлекся от ощущения утопленницы в руках и сосредоточился на очень медленном и слабом пульсе.

— Вы следите за ее витальными показателями?

— Функции ее тела замедлились, но ничего угрожающего нет, — быстро ответила колдомедик и тоже взяла девочку за руку.

— Северус, помоги мне, пожалуйста, с диагностикой. Поппи, будь добра, подготовь набор зелий для сонной легилименции.

Помфри кивнула и вышла.

— Вы считаете адекватным вторгаться в бессознательный разум? — резко спросил Снейп.

— Северус, я понимаю риски, но это крайне необходимо.

— Что вы ищете, профессор?

Дамблдор посмотрел на зельевара и покачал головой.

— Я не могу сказать.

— Зато я могу, — прошипел Снейп. — Неужели вы думаете, что мисс Грейнджер вернулась в школу не сама?

— Вот это я и хочу узнать, — тихо и напряженно ответил профессор и с грустью посмотрел на лицо девочки, — а ты побудешь якорем и выдернешь меня, если что-то пойдет не так.

— Я? На подстраховке? — удивился зельевар и скептически задрал бровь. — Тем более у вас? Не лучше ли позвать Люпина для этой работы? Вы же знаете, с моей спецификой мне не стоит этого знать.

— Северус, при всех талантах Римуса в своей сфере ментальная магия не его конек. А тебе я доверяю как себе, к тому же ты — лучший после меня и….

— Не называйте его имя, — сухо оборвал его зельевар.

— Прости. И еще, я прошу твоего согласия на Обливиэйт при необходимости.

— Вы это сейчас серьезно?

— В целях безопасности, Северус. Пойми меня правильно, пожалуйста.

Снейп сверлил Дамблдора взглядом целую минуту, прежде чем неохотно кивнуть.

— При условии, что я соберу воспоминания и отдам вам на хранение, чтобы иметь возможность их вернуть.

— Хорошо, — Дамблдор согласился без промедления и повернулся к Гермионе. — Пока Поппи собирает набор, давай посмотрим, есть ли на мисс Грейнджер что-то еще.

Маги склонились над телом в постели и синхронно начали сплетать заклятия, каждый свои, но безусловно взаимосвязанные между собой. Воздух, такой сырой и холодный, разогревался от причудливой магии, что сплеталась и искрилась в пространстве. Снейп заметил, что магия директора, когда он плел крайне тонкие заклятия, всегда начинала пахнуть анисом. Выбросив посторонние мысли, он сосредоточился на надоедливой девчонке, которая в кои-то веки не выпирала из всех щелей своими псевдопознаниями.

«Следов темной магии… нет? Странно… Ядов — нет. Зелья-галлюциногены — нет. Магловские психотропные препараты — пусто. Спорынья? Чисто. Откуда магическое переохлаждение? Так…. О, а вот это интересно. Магический фон начинает двоиться, напоминая сиамского близнеца, где оба ребенка — маги. Очень интересно. Так, а куда утечка? Первое тело — женское, детское. Функционирует обычно. Вот связь ко второму телу. Второе тело… Что? Куда идет связь? Не вижу…»

Снейп взмок, пытаясь дотянутся до второго, но никак не мог нащупать. Его из транса вывел легкий толчок от директора.

— Достаточно, Северус. Что скажешь?

Зельевар промокнул лоб платком и, дождавшись, пока Помфри поставит требуемые флаконы на придвижной столик, рассказал, что почувствовал.

— Что это значит, профессор?

— Это значит, что мисс Грейнджер, увы, не одна, — Дамблдор, погладил бороду и, решившись, протянул руку к флаконам. Два выпил сам, третий передал в руки Снейпа.

— Придется мне сходить посмотреть лично, Северус. Надеюсь на твою помощь.

Снейп облизнул сухие губы и кивнул, прикладывая палочку к виску Дамблдора.

— Легилиментс!

Дамблдор погрузился в сознание спящей девочки, а Снейп краем своего разума подхватил тонкую нить сознания Дамблдора, превращая в метафорическую веревку, что связывала директора с реальным миром и не давала упасть в чужое подсознание слишком глубоко. Он сможет выдернуть сознание директора, если кто-то или что-то начнет его затягивать слишком глубоко. Прикрыв глаза, он уподобился поплавку на тихой воде, останавливая мысли, превращаясь в чувствительную пружину из платины. Его задача — только ждать и чувствовать. Чувствовать. Ждать.

* * *

Дамблдор старался быть деликатным и не касаться личных воспоминаний девочки. Пускай она не узнает о произошедшем, но нарушать личное пространство было крайне плохим поступком. В любом другом случае он бы обязательно заручился полным согласием девочки на сеанс легилименции, но будь она в сознании, то точно бы увязалась за директором и стала бы свидетелем предстоящей беседы. То, что беседа будет, Дамблдор даже не сомневался. По всем признакам мисс Грейнджер была одержима, и его задача — выяснить, кем или чем и как можно изгнать паразита из души несчастной девочки.

Он искал след чужеродного присутствия, принюхивался к магии Гермионы, пытаясь хотя бы так понять степень влияния, которое вторженец успел оказать на ребенка. И не находил ничего. Он уже почти отчаялся поймать врага, как ощутил очень легкое, почти робкое прикосновение.

Дамблдор тут же хищно развернулся в нужную сторону и заколебался — стоит ли атаковать сразу или же лучше повременить оценить противника?

Прикосновение повторилось. Такое же легкое, но уже вполне осознанное. Оно коснулось его раз, второй третий. Пауза. Потом опять три быстрых касания и пауза.

«Пытается привлечь мое внимание? — удивился Дамблдор, напрягаясь еще больше. — Неужели оно разумно?»

Он решил попробовать коснуться своего собеседника похожим образом. Повторил нажатия в том же порядке. Его собеседник тут же протянул ментальный щуп навстречу, переплел его с рукой Дамблдора и легонько потянул на себя. Замер. Дамблдор колебался недолго, делая шаг в сторону своего визави.

И вот он делает шаг вперед оказываясь… где-то. Осмотревшись по сторонам, Дамблдор понял, что находится в весьма странном месте. Зал, шагов пятьдесят в диаметре был из синего то ли льда, то ли стекла. Каменный пол и голубой, пропитанный туманом свет, струящийся отовсюду. Из тумана соткалась человекоподобная фигура.

Дамблдор напрягся, понимая, что находится в чужом ментальном поле и более уязвим для нападения. С другой стороны, он был сильнейшим ментальным магом на сегодняшний день с колоссальным опытом битв. Гриндевальд проиграл ему только из-за того, что Дамблдор смог нанести всего один ментальный удар, разрушив его концентрацию и переломив ход того боя. Фигура сделала пару шагов вперед и поклонилась.

— Derham arja kherut!

— Увы, я вас не понимаю, — ответил Дамблдор, рассматривая стоящего перед ним, пытаясь подметить каждую мелочь.

Существо казалось мужчиной неопределенного возраста. Ему с равной степенью вероятности могло быть как тридцать, так и сто лет. Высокий, крепко сложенный, в свободных одеждах странного покроя. Дамблдор отметил необычное строение лица человека — острые монгольские скулы, крючковатый нос, небольшая аккуратная бородка. Глубоко посаженые глаза ярко-голубого цвета источали легкую дымку. Веки тяжелые, мешки под глазами. Кожа светлая, гладкая, почти кажущаяся ненастоящей из-за отсутствия каких-либо несовершенство или морщин. На щеке длинный шрам, который уходил куда-то по шее за воротник. Дамблдор с изумлением заметил, что уши у мужчины заостренные, длиной почти с ладонь, с десятком золотых колец по всей длине правого уха и одной длинной висячей серьгой с голубым камнем — в левом. Длинные полностью белые волосы незнакомца были заплетены в толстую косу и свисали чуть ли не до пояса, перевязанные простым кожаным ремешком. Незнакомец еще раз внимательно осмотрел Дамблдора и, стараясь не делать резких движений, коснулся своей груди.

— Kassij.

А потом осторожно указал на Дамблдора.

Маг моргнул и позволил себе немного расслабиться. Прикоснувшись к своей, груди он ответил:

— Альбус.

Незнакомец кивнул и едва заметно улыбнулся, протягивая руку в однозначно понятном жесте:

— Zurkesh mahri, Альбус.

Дамблдор пожал протянутую руку и позволил себе тоже улыбнутся.

— Будем знакомы, Кассий.

* * *

После того, как господин покинул ее покои, носящая в прошлой жизни имя Мариса, а нынче больше известная как Леди Смертный Шепот еще некоторое время задумчиво курсировала по храму, погруженная в свои мысли. После того, как ее друг и наставник покинул высокий престол верховного жреца Культа Проклятых, эту обязанность возложили на нее. С тех прошло много лет и многое изменилось. Например, она отринула оковы плоти, вдохновленная примером Кель’Тузада, и со всем рвением отдала себя служению Королю-Личу. И еще ни разу об этом не пожалела.

Леди подняла руки повыше и поправила длинные свободные рукава, прикрывая наручи с сияющими рунами подчинения. Цепи господства, что заключали ее дух, с тихим звоном ускорили свое парение вокруг тела.

— Госпожа, ваши слуги готовы услышать приказы.

Леди повернулась и посмотрела на слегка покачивающуюся гротескную фигуру нерубской заклинательницы. Ее тело было уже три года как мертвым, и сейчас синий свет струился из многочисленных сочленений ее тела. Синий шелковый палантин с вышитым личным гербом Леди укрывал ее голову, прикрывал хелицеры, и аккуратной петлей ложился на левый локоть. Нерубианка была личной фрейлиной Марисы с тех пор, как она случайно зашибла того забавного живого мальчишку. Больше связываться с живой прислугой она не желала и лично отобрала себе из плененных нерубов новых слуг. Потребовалось огромное количество времени, чтобы сломить и перестроить чуждое и сложное сознание мертвой паучихи. Но зато теперь у нее была сильная, умная, хищная слуга, которая всегда знала, как правильно услужить своей госпоже.

— Сага’азрет, пока распусти паству. Я получила личные распоряжения и должна подготовиться к работе.

— Как прикажете, Леди, — Сага’азрет подошла ближе и протянула госпоже кристалл маны. — Я взяла на себя смелость приготовить презент для госпожи Лана’Тель.

— Весьма предусмотрительно, — одобрительно кивнула Леди, беря в руку камень. — Что тут?

— Агония кал’дорайской охотницы.

— Замечательно, то, что надо. Идем, будешь меня сопровождать.

— Как прикажете, Леди.

Они покинули Храм и в молчании направились в Кровавый Квартал, где обосновалась бывшая охотница, а ныне — кровавая королева мракопадших. Леди наслаждалась тишиной, мертвым спокойствием Цитадели. Величие и красота поражала воображение даже давно умершей и давно обитающей под этими сводами жрицы. Лишь шелест шелковых одежд лича да костяной перестук нерубских ног оскверняли благородную тишину холодных залов.

— Ступай тише, Сага’азрет.

Та безмолвно исполнила заклинание тихого шага. Увы, всякому пути приходит конец, и вот Леди стоит у входа в Багровые Залы. Если бы на ее лице сохранилась плоть, то она бы брезгливо поморщилась. Даже стоя на пороге, она уж слышала веселый смех и музыку, перемежающиеся криками агонизирующих жертв.

— Омерзительные существа.

— Они служат Господину, а значит полезны, — прошелестела Сага’азрет. — Вам не стоит так сильно гневаться на них. Увы, но такова природа мракопадших.

— На месте господина я бы давно уже ободрала бы с них лишнюю плоть, чтобы они не оскверняли это место своим… бесстыдством!

Леди раздраженно поправила клобук и решительно вплыла во владения Королевы. Тут же к ней танцующей походкой подошел красивый эльф.

— Что угодно Леди в Багровых Залах?

Вперед вышла Сага’азрет и с тихим прищелкивание резко сказала:

— Проводи Леди к Лана’Тель.

— Кровавая Королева изволит ужинать и запретила ее беспокоить, — с учтивым поклоном ответил он.

— Это приказ Господина.

Мракопадший опять поклонился и сделал учтивый жест:

— Прошу, Леди, следуйте за мной.

Лич скользила по багровым залам и со все возрастающим отвращением наблюдала за развлекающимися вампирами. Эти немертвые свинью пачкали полы кровью, переводили драгоценные души на свою жратву и… Сага’азрет быстро заслонила своим телом оскорбляющее взор Леди зрелище.

— Отвратительное место, — раздраженно сказала Леди, небрежным жестом замораживая кровь на своем пути, чтобы не запачкать подол своего одеяния. Сопровождающий сменился на гвардейца из личной охраны внутренних покоев Королевы. Сага’азрет передала ему традиционный подарок вежливости.

— Прошу вас, подождите немного, я доложу о вашем приходе Королеве.

Он постучал в богато разукрашенные двери и зашел, оставив Леди исходить холодной яростью в приемной. Нерубианка же оставалась как всегда бесстрастной.

— Кто? Леди? — донесся до них низкий грудной голос с хрипотцой. — Пригласи.

Не дожидаясь, пока прислуга передаст слова, которые она и так слышала, лич распахнула двери и вплыла в личные покои Лана’Тель. Роскошь. Богатство. Все красивое, и все сразу. Огромные полотна драгоценного паучьего шелка свисали со стен и колыхались вокруг огромного ложа Королевы. Сама матриарх вампиров полулежала в груде алых шелков и покачивала в одной руке бокал с почти черной кровью, а в другой держала кристалл.

— Леди, вот сюрприз, — Королева погладила свою косу. — Неужели ты наконец-то решила присоединиться к моему празднику? Спасибо за милый презент, я обязательно им наслажусь попозже.

Леди увидела, как за спиной Королевы мелькнула обнаженная спина одного из ее принцев-консортов. Ее передернуло.

— Я, в отличие от тебя, не обременена омерзительной плотью и не нуждаюсь… в этом… омерзительном празднике, — холодно ответила она и скрестила руки на груди.

— Ох, не будь такой суровой ко мне, — промурлыкала Королева и села прямо, поднося к губам бокал, — господин сам меня создал… такой.

— Господин не имеет отношения к твоему бесстыдству.

— Не стоит так очевидно завидовать, — Королева обернулась и погладила своего принца по груди, оставляя синие полосы на его мертвой плоти. Мужчина выгнулся и застонал, облизываясь и млея под рукой своей королевы.

— Чему завидовать? Блядству?

— Ох, Мариса, судя по твоей злости, последним, кто зарился на твои кости, был Кел’Тузад. Или даже наш великий некромант не нашел в себе сил прикоснуться к нашей Холодной Леди?

— Закрой рот, эльфийская потаскуха, — клацнув зубами, рявкнула жрица, — не тебе говорить об учителе!

— Ох-хо, — Королева пригубила из бокала и облизнула кровь с полных чувственных губ, — так и думала — ты так и не решилась забраться в его постель, а потом уже было поздно. Твой обожаемый учитель уже распрощался с такой ненужной плотью.

Леди не смогла сдержаться и выдала волну сырой магии льда, что синей волной разошлась по покоям Лана’Тель. Кровь в ее бокале мгновенно замерзла, разрывая тонкое стекло. Принца снесло с постели, и он глухо застонал, лежа обмороженным и полумертвым у дальней стены. Сама же Королева невозмутимо отряхнула осколки и свесила изящные ножки с постели. Из-под кровати она вытащила полуголое женское тело с обрывками жреческих одеяний.

— Ну вот, ты испортила мне ужин. А ведь ее могло бы хватить нам с Келесетом почти до утра.

— Мне нет дела до твоих развлечений, Лана’Тель. Меня прислал Господин.

— И как я могу служить ему? — женщина сидела на краю кровати и болтала ногами.

— Мне нужны твои лучшие сан’лейн, чтобы пробраться в захваченный Наксрамас и обследовать место гибели учителя.

— Какая ирония, Кел’Тузад так открыто презирал мракопадших и сан’лейн, а теперь именно нас Господин отправляет ему на помощь.

— Ты не смеешь отказать! — прорычала Леди, подплывая ближе. Воздух вокруг нее потрескивал от магии.

— Даже не думаю, — Лана’Тель склонила голову к плечу и погладила косу. — Просто считаю это забавным.

Повернувшись, она поманила пальцем уже немного оклемавшегося Келесета.

— Милый, собери, пожалуйста, Кровавый Совет, и выслушайте Леди Смертный Шепот. Посоветуйте ей, как лучше, если в том будет толк, и дайте ей лучших из лучших.

— Как прикажешь, моя Королева.

Леди развернулась и вылетела прочь из пропахшей пороком и страстью спальни мертвой эльфийки, стараясь не слышать ее издевательского хриплого смеха.

* * *

Эйриц бы умерла от волнения или страха, если бы не была мертвой уже далеко не первый год. Сейчас же ничто не выдало бы ее присутствия в самом сердце вражеской крепости. Ее сердце не стучало, дыхание не шумело в легких, кровь не текла по жилам, а тело не излучало тепло, оставаясь таким же холодным, как и пол, по которому она кралась. Ей повезло пролезть в Цитадель Ледяной Короны вместе с очередной группой пленников, что предназначались для пропитания Кровавого Квартала. Заклятие, наложенное Кедрией и закрепленное благословением лоа, придало ей вид девочки-подростка.

Ее вместе со всеми затолкали в темницу и заперли двери. Пустоголовые кадавры даже не дали себе труда тщательнее проверить добычу, ведь каждому человеку надели ошейник с охранными чарами, что остановит сердце при попытке бегства. Что ж, это было ей только на руку. Ее сердце не билось уже очень давно. Вскрыть замки и избавиться от разрядившего заклятие ошейника не потребовало много времени. Слившись с тенями, она выбрала самое безопасное для себя место — Кровавый Квартал. Сан’лейн всегда были беспечны, а в своем главном гнезде, где в основном предавались утехам и кормежке, так и вообще мало смотрели по сторонам. Главной проблемой были только гвардейцы да личи из Храма Культа Проклятых, но Эйриц не даром вошла в десятку лучших Гвардейцев Смерти проклятых руин Лордерона. Все свои силы и талант она вложила только в одно — умение скрываться в тенях, становясь невидимой практически для любого существа в мире. Если сохранять осторожность и ничего не трогать, то она сможет отсюда выбраться так же тихо, как и вошла.

Эйриц по паучьи распласталась в темном углу, укрытая мраком шелковых портьер, и прислушалась. Крики жертв, хохот, музыка, сладострастные стоны предающихся утехам вампиров. Все как обычно. Еще одним преимуществом нежизни для разбойницы было еще и то, что мертвецам не нужно спать, отдых тоже не к чему. Она уже шестой день таилась в углу приемной самой Лана’Тель и прислушивалась к ведущимся тут разговорам. Была пара вещей, которые стоили риска. Она уже подумывала, не сползать ли ей в кладовку для тряпок за залом совета, где собирались принцы-консорты, как ее мертвое тело окатило холодом. В приемную вошла Леди.

«Плохо, это чертовски плохо!»

Леди была опасна, ее чутье на нежить было тонким, и она могла заинтересоваться, что это за немертвая сидит в таком странном месте.

Она уже думала, как бы ей половчее сорваться в спасительный спринт, как Леди Смертный Шепот с грохотом распахнула двери и вплыла к вампирше. Похоже, она была так раздражена, что не заметила Эйриц. И двери оставила открытыми. Как удобно.

Разлетевшаяся волна магии Леди была так сильна, что разбойницу сорвало с насиженного места и проволокло по полу, выбивая дух. Вся ее суть была обморожена и страшно болела. Эйриц оглушило и, наверное, она даже потеряла сознание, впав в оцепенение. Повезло, что разметало и гвардейцев, а их, как ближе стоящих к двери, приложило сильнее. Собравшись с силами, она опять скрылась в тенях и медленно отползла за угол, сжимаясь комком. Разломив в ладони пробирку с лечебным зельем, она дала себе пару мгновений, чтобы прийти в себя.

«Сан’лейн идут в Наксромас. Это плохо. Нужно доложить Джиге’Атал».

— Эй, ты что тут забыла?

Ее окликнул один из вампиров. Эйриц обернулась и увидела полупьяного от крови и вина эльфа в один штанах, с измазанным кровью и почему-то чернилами торсом.

— Я принесла донесение от принца Навариуса из Зул’Драка. Где я могу найти кого-то из старших?

Она покопалась в сумке и вытащила внушительного вида свиток, закрепленный светящейся магической печатью с оттиснутым гербом принца, и приподняла выше, чтобы вампир мог увидеть.

— Можешь отдать его мне, я передам, — сказал вампир и протянул руку, — ты же знаешь, падали вроде тебя тут не рады.

Эйриц окинула его подозрительным взглядом и опустила руку, но свиток не убрала:

— Мне было приказано отдать это в руки только кому-то из сотников сан‘лейн.

— Я Габриэ Черная Кровь, сотник, — вампир сделал шаг вперед и ударил Эйриц по лицу, — а ты тупая падаль, низшая ступень в пищевой цепочке.

— Хорошо, я отдам.

Разбойница протянула ему свиток. Тот с раздражением вырвал его из костлявой руки и сломал печать.

— Тут ничего нет! — успел он удивиться, рассмотрев пустой лист.

Основательно обработанный ядом нож по рукоять вошел в его грудь. Второй нож вскрыл горло, обрывая зародыш крика.

— Просто мелким почерком написано, — невозмутимо сказала ему на ухо Эйриц и тихонько помогла ему опуститься на пол. А потом скрылась в тенях.

Свиток основательно напитан магией Света и взорвется сразу, как только его кто-то возьмет в руки, а значит, у нее есть от пяти до пятнадцати минут, пока на нее не спустят всех собак. Разбойница уже уловила суть планировки Цитадели и кое-где кралась в тенях, где могла — срывалась в спринт, стремясь как можно скорее добраться до любого выхода из Цитадели. Пластинка с одноразовой телепортационной руной была уже зажата в ее руке, готовая к применению. По залам прокатился жуткий рев тревоги.

«Значит, кого-то уже поджарило», — злорадно подумала разбойница и повернула направо, выскакивая на небольшой балкон.

— Вот она!

Эйриц уже запрыгнула на парапет, когда в спину ей вонзилось несколько напитанных магией болтов и ледяная стрела от лича основательно приложила в лицо, промораживая и без того уродливую плоть. Она покачнулась и сорвалась в пропасть. Ее глаза уже видели стремительно приближающиеся саронитовые шипы на самом дне ущелья, когда разломанная руна наконец-то сработала. Вместо того чтобы разбиться вдребезги о каменное дно, ее тело рухнуло и прокатилось по плетеной циновке, сметая нехитрую утварь по полу в таверне Даларана. Она уже не чувствовала, как ее подхватили в четыре руки и перевернули, еще глубже вгоняя болты в тело. Сознание погружалось в мрак. Последнее, что она услышала, так это скороговорку молитвы-призыва к Лакоа, что бормотала Джига’Атал, пока кто-то из ее соплеменников уже вырезал из нее болты.

"Успела".