Тот новый квартал за углом (гет)

Я мечтаю о дожде,

Стинг

Из папки «Черновики»: Джонни-Фэлл@почта.страна

«Привет, милая Крис. Кажется, я снова оставлю эти мысли в папке «Черновики» и пошлю тебе другое — милое и жизнеутверждающее письмо. Но всё же тезисы по традиции набросаю, оставлю здесь. Знаешь, совершенно точно осознал одну вещь: иногда проявить силу — не значит не прислушаться к человеку, наоборот, нужно принять и понять его слова буквально. Леа Фэлл грозила мне смертоубийством, если я явлюсь к ней домой, поэтому пришлось отправиться на Янг-Стрит и… найти её там.

Она стояла и болтала с высоченной девицей, лицо которой было покрыто ровным слоем гнойников. Лишний раз мой мозг — в отдельности от меня — отметил, что Леа красива даже в своём жалком и непотребном виде среди таких как она, нет, пожалуй, среди всего человечества. Леа Фэлл — кактус в розарии, цветок помоек.

Перед тем как подойти, я долго смотрел на неё: как порыв ветра невидимыми руками сорвал с Леа капюшон, как чуть придушил её шарфом, а она тонкими безвольными пальцами попыталась избавиться от удавки. Рой белых пчёл-снежинок атаковал её волосы, ресницы, жалил в лицо маленькую снежную принцессу.

А потом я сделал шаг. Сначала один, потом другой, затем ещё и ещё.

— Пойдём, — сказал я, поравнявшись, не здороваясь. Я не спрашивал, а утверждал, и она… бросив короткий полный раздражения взгляд, проследовала за мной.

Прыщавая девица, кутаясь в пальто, смотрела нам вслед. Лицо её, едва различимое в усиливающемся снегопаде, казалось злым. Наверное, она завидовала, что Леа увели первой, а ей предстояло дожидаться своего клиента, возможно, ещё очень долго.

— Куда мы идём? — Леа нарушила молчание первой, когда ей, наверняка, просто надоело плестись за мной, тоже сбившимся с пути. Она не понимала или не хотела понимать, с какими демонами внутри мне приходится сражаться.

— Я не знаю! Понятия, чёрт возьми, не имею!!! Давай же, предложи ты! Сделай хоть раз какое-то усилие сама! — я почти кричал на неё, краем глаза, однако, замечая, что Леа даже не менялась в лице.

— Всё зависит от того, что тебе нужно, — бесцветно сказала она, понимая моё появление по-своему.

Я остановился. И ладонь моя притормозила только в дюйме от её щеки. Вместо того, чтобы дать пощёчину, я нежно-нежно провёл по сухой, едва ли тёплой коже. Свободной рукой я стянул свою шапку и бесформенным блином устроил её на голове Леа. Большая. Непомерно огромная.

— В квартале отсюда припаркована моя машина, — предложил я, снова ощущая двусмысленность сказанного. Но с Леа, признаться, так всегда. Ни один поступок или слово не могут быть истолкованы однозначно.

Тупиковая ситуация.

Мы сидели с включенным двигателем, и Леа потихоньку отогревалась. С самого начала она всё ещё воровато поглядывала на меня, но вскоре поняла — здесь и сейчас ничего мне не надо и немного расслабилась. Не говоря ни слова, жестами, взглядом, она попросила разрешения закурить, протянула сигарету и мне.

— Знаешь, Леа, — наконец решился я и уже не мог затормозить. Проглотить слова. — Не могу сказать, что мне совсем уж ничего от тебя не нужно. Но я не хочу принуждать тебя, не стану навязываться. Просто понимаю: если не делать никаких шагов, ты сначала отдалишься, а потом и вовсе исчезнешь.

— К тебе мы сегодня не поедем, — ответила Леа, не слушая. — Ещё одного вечера с Эттой Джеймс и винишком я не выдержу. Пьянство, знаешь ли, не моё.

Призраки румянца. Оказывается, у Леа Фэлл это зимние сумерки на щеках.

— Хорошо. Мне безразлично, куда.

Адрес, который она назвала… Кристина, я готов был взять свои слова обратно.

Она назвала хозяина в одно слово: «Привет-Джес-си-и-и», и ненадолго повисла на его плечах.

— Это приятель мой, Джонни, — коротко представила Леа меня, даже не оборачиваясь.

Жуткая засранная наркоманская берлога, вонь из-под дверей которой ударила в нос ещё в подъезде. Человек пять торчков разной степени убитости внутри. Но Леа, не взглянув на них, провела меня в комнату, где кроме двуспальной кровати ничего не было.

Она устроилась на уголке, поджав ноги, а мне не оставалось ничего, кроме как отойти и прижать задницу к подоконнику. Она снова курила, а я думал, что Леа Фэлл всё же зануда. Ей не хватало времени ни на что, но внешне она оставалась опрятной. Лапки колготок Леа казались, чёрт возьми, самым чистым, что было в этой чудовищной берлоге. Да, и несмотря на синяки под глазами, на то, что физически она опустилась полностью, никогда раньше я не любил её так отчаянно… я вообще никого и никогда не любил так, как любил Леа Фэлл.

Кажется, просматривается финишная прямая, Кристина. Сколько ей осталось, пока она не умрёт от передозировки или от руки какого-нибудь садиста-извращенца? Знаешь ли ты, Кристина, сколько зависимых умирает не от наркотиков? Много, очень много девочек становятся жертвами насильников, садистов, маньяков, замерзают на улице, тонут… да мало ли что ещё?

Я перестал спать, думая о том, в чью машину может сесть Леа Фэлл.

Твой Джонни».

Из тетради в потёртом синем переплёте

«Странная выдалась неделька. Я и не собиралась, но после встречи с Тиной, мы снова стали видеться чаще. У неё теперь всегда был излишек порошка, которым она иногда делилась. Когда мне не удавалось заработать. В целом, это было неплохо, теперь появилось время и на себя. Правда, не так много, чтобы начать, например, ходить на занятия. Зато я могла позволить себе просто выспаться или прогуляться без всякой цели.

С другой стороны, стало совершенно не до учёбы и вообще не до чего, в один из дней, когда я зашла в торговый центр, чтобы купить колготки, взамен порвавшихся.

В холле у самого выхода стоял автомат, у автомата я увидела Джесси!

Радость встречи, объятья. Я взвизгивала, как щенок, увидевший хозяина после недельной разлуки. Нам не требовалось объяснений — булавочные зрачки Джесси говорили о том, что он снова ставится.

— Старик, ну как так? — я постаралась вложить в голос какую-то горькую эмоцию, но как бы не так, Я была просто до одури рада видеть Джесси.

Мы заняли столик в какой-то забегаловке, и Джесси рассказал мне, что откол — это в общем-то ничего, не самое страшное, но вот реабилитация — это просто дырка от задницы, и что привыкнуть жить в этом режиме — это, нет, совсем не для него! «С другой стороны, Леа, я правда хочу бросить. Просто надо подготовится, понимаешь? В следующий раз я пойду уже точно понимая, что меня ждёт и зачем».

Мы ещё немного посмеялись, поразмышляли, как нам будет хорошо без эйча. Помечтали о чистой жизни, а потом двинули к нашему дилеру и купили полграмма. У Джесси были деньги, которые он накопил за время лечения, но продавить ещё не успел.

Следующие два дня я провела у него. Потом вернулась на панель.

Вообще, жаловаться было не на что. Небольшая передышка? То, что надо!

Несколько раз мне звонил-писал Джонни. Я отвечала, что убью его, если он появится и снова начнёт полоскать мне мозги. Интересно, понял ли он меня буквально?

Чуть позже я убедилась, что мозги Джонни и мои (собственно) устроены по-разному. Он появился на Янг-стрит, как мне вначале показалось, чтобы таки меня трахнуть. Это вот его пошлое: «Пойдём»… я бы, честное слово, послала его на хрен, но деньги были нужны позарез. И потом, плетясь за ним, я всё повторяла про себя: «Ну же, Леа, это просто бизнес. Отсосы — это твой бизнес. Какая разница, с кем идти?»

В тот момент я думала о том, что Джонни, возможно, даже хуже остальных. Другие хоть не пытались забраться мне в душу, натоптать там и только потом сделать свои отвратные делишки. Я думала, что это было странно — думать о нём, как о мужчине раньше, и не понимать, что он окажется таким же засранцем, как и все остальные.

Разочарование или очарование пришло позже, когда я сидела на кровати в доме Джесси.

Достав из сумочки резинку, я сказала: «Только не думай, что я соглашусь без презерватива».

— Это похвально, — улыбнулся Джонни, закуривая, — только я не понимаю, что ты собираешься с ним делать? Надувать шары и праздновать день рождения так?

— Мать твою! — только и выкрикнула я. — Твою мать!

Календарик в телефоне показывал дату моего рождения. Ни больше, ни меньше. Штук пятнадцать смс и несколько пропущенных вызовов от мамы. Позже сообщение от неё:

«Привет, милый ребёнок. Я очень надеюсь, что ты найдёшь время и для матери в этот день. С Днём рождения, Леа. Мира в сердце и любви!»

— Ты можешь отвезти меня домой?

— Разумеется.

Джонни провёл со мной весь вечер. Терпеливо разыгрывая перед мамой и Лео роль моего парня. Он даже обнимал меня. Невинно и трогательно. Кивал головой, когда мне приходилось сочинять небылицы для мамы. Я была очень несчастлива и зла на себя, когда впервые за долгое время видела печать спокойствия на её лице. Господи, а если бы она знала правду?!

Джонни ушёл, оставив мне подарок. Конверт, содержимое которого мой мозг не зависимо от меня тут же перевёл в дозы. Мы расстались в тот вечер поздно и ненадолго».