Нам не Свет (гет)

Грета не очень слушала весь этот бред о "великом предназначении Братства Охотников"... Она таким идиотизмом была сыта по горло. И терпеть не могла фанатиков. Но этот одержимый хрен сказал кое-что очень интересное — лекарство. Способное излечить от вампиризма. Вот эта часть недушеспасительной речи очень заинтересовала Избранную.

Она все еще искала способ вернуть подруге ее жизнь и магию. Честно говоря, Грета ради шанса исцелить Гермиону небо и землю местами готова была поменять, не то что найти окаменелого говнюка. Даже если этот парень был первым из бессмертных и целой страшилкой.

Россказнями о великом и ужасном Сайласе ее было не впечатлить.

Поттер и сама кого угодно могла застращать после того, что видела в башке Лорда, и того, что довелось пережить. Поэтому предупреждения безумного Охотника она к сведению приняла, но не более того. Несмотря на все нетерпение, которым Поттер отличалась, и безрассудство, все же жизнь научила ее так легко не отмахиваться от предостережений.

Безумец или нет... Однако в части целей создания своего Братства Охотник ничуть не лгал. Она бы различила ложь. Да и то, как несносный Первородный ублюдок напрягся, подсказывало Грете, что лекарство — это не миф. Значит, она его получит. Неважно, через сколько трупов придется переступить и какие жертвы она принесет. Плевать, что над памятью и сознанием наделенного магией силами выше человеческих Охотника кто-то тщательно поработал. Ей не впервой разгадывать ребусы.

Осложнением было то, что Клаус Майколсон тоже вел охоту за лекарством и у него была фора в несколько столетий. Первородный уже встречался с представителями этого ордена убийц вампиров. Нужно ли говорить, что встреча для них закончилась фатально? И теперь Первородный мешал ей. Хотя ему лекарство абсолютно не нужно было. Гибрид не хотел становиться человеком. Он был доволен своей кровавой вечностью.

Чертов пароноидальный сукин сын опасался, что лекарство зальют ему в глотку, чтобы убить.

Имея столь отвратительный характер и такое количество врагов, Грета не могла судить его за этот страх. Даже заверила, что сам Никлаус ей на фиг не сдался... Она переступила через свою гордость и предложила искать вместе. Объединить силы. Грета уверяла мужчину, который бесил ее едва ли не до звезд перед глазами, что она не хочет его убить. Ей нужно это лекарство, чтобы исцелить ту, что ближе и дороже кровной сестры.

Естественно, успеха она не добилась.

Мистер Майколсон везде и всюду искал подвох. Обещал ей подумать и свалил... Ну и хрен бы с ним, но Первородный забрал свежепойманного Охотника, из которого Поттер собиралась вытащить все, что можно и нельзя. Подвал в их доме, сыворотка правды, легилименция и пытки, если понадобится. То-то брюзга Кричер порадовался, что молодая хозяйка стала почти истинной Блэк... Но Клаус ей все обломал.

И как тут его громко не ненавидеть?

Он обещал позвонить. Бесстыжие глаза, казалось, оставили след на ее коже. Грете хватило, что этот маньяк лежал на ней, когда вроде спасал от пули. Срочно в душ и не думать о нем. Лучше решить, как убедить Гермиону, что это не очередная байка или химера, а реальный шанс. Потому что подруга, казалось, совсем потеряла веру в свое спасение.

Во всяком случае, рассказ недоубийцы выслушала полностью равнодушно, словно он говорил о чем-то незначительном вроде погоды. Та Гермиона, которую Грета знала и любила большую часть жизни, никогда не сдавалась. Она упорно боролась за девочку-сироту и Героиню поганого пророчества. Сражалась, не считаясь с потерями и болью. Теперь черед Греты сделать для нее то же.

Тут речь не о гордости и не о гордыне, неприязни, питаемой к Первородному, — она стерпит. Только пусть он не мешает отыскать спасение для Гермионы и у них не будет никаких проблем. Иначе, если его невозможно убить, Грета засунет его в стальной сейф и похоронит на дне Марианской впадины — это как минимум. Правда, для угроз время еще не настало.

Они вернулись домой в полном молчании.

Гермиона прошла на кухню к холодильнику, где достала и респечатала пакет с донорской кровью.

— Я знаю, насколько ты воодушевлена. Буквально чувствую это, но, Грета, прошу, давай не будем терять головы.

После пары щедрых глотков она все-таки заговорила. Звеня невыплаканными слезами в голосе. В карих глазах было больше настоящей паники, чем радости. Наверное, или скорее наверняка, Гермиона боялась нового разочарования, удара. Ведь сколько способов они уже испробовали, и каждый раз их ждал только провал.

— Мы будем осторожны, клянусь, и все же мы попытаемся.

Поттер вот точно почувствовала, что данный момент не для ее бравурных речей или оптимизма. Какой уж тут оптимизм, если Гермиона не разрешала себе чувствовать надежду? Грета в какой-то момент поняла, что не может говорить ей хорошие, правильные слова, ведь они в сущности ничего не значат. За ними пока только пустота. Она совсем не хотела, чтобы сердце Гермионы треснуло и надломилось во второй раз.

Поэтому Грета ее просто обняла, позволила поплакать у себя на плече. Совсем никакой гриффиндорской бравады, которая обычно позволяла им выплывать из ситуаций под кодовым обозначением "звиздец тотальный"... Сейчас у них есть только робкий луч надежды, и Грета все сделает, чтобы он сбылся для подруги.

Грета переоделась, впервые за пару лет надолго зависнув перед собственным шкафом. Как последняя идиотка перебирая свои вещи, в сущности, непонятно зачем. И все это под дрожание пальцев — не такое, как остаточный тремор от Круцио... Нет. Она вздыхала и бурчала, потому что внутри спорила сама с собой. Прям очень разумное занятие, когда нужно только думать, — разрываться между диаметрально противоположными чувствами.

Тут и гнев, и смущение, и абсурдная глупая тяга к... Без имен. Он и так уж очень самодовольный тип.

Правда, все эти муки не отменяли того факта, что Поттер была далеко не слепой. Она точно видела, что интересна мистеру Майколсону. Да, тому самому — древнему, как некоторые цивилизации, упырю. К которому в гости Грета сейчас и собиралась. Злясь, потому что не могла точно определить природу интереса Первородного к ней. Расставить все точки над i, так сказать.

Легкости не добавлял какой-то скребяще-шипящий клубок внутри. Грета видела, как на него смотрела та блондинка. Вот же никчемное создание, которое упорно делает вид, что ей дела нет до Майколсона. Поттер вот тоже делает вид, но это другое — она просто ненавидит гибрида. Да и тот факт, что им придется сотрудничать.

А еще то, что Грете придется убеждать его поделиться информацией. И что-то Избранной Героине подсказывает, что Майколсон не из тех не-людей, которые делают что-то просто так. Знать бы, что он еще попросит. Вот причин нервничать у нее более чем достаточно. И как, скажите на милость, Грете одеться красиво, но так, чтобы Первородный не понял, что она старалась именно для него? Ее гордость насмешек не снесет.

В конечном итоге Грета выбирает черные джинсы и белую рубашку, закатывает рукава и оставляет пару пуговиц расстегнутыми. Пусть смотрит на ее шею и ключицы. Впиться в себя клыками Поттер точно не даст, но почему бы не подразнить хищника? Каблуки? Пфф... Грета хочет выглядеть уверенной в себе, а не огородным пугалом на ходулях. Поэтому сапожки вообще без каблука.

Темные кудри треплет ветер, она рассматривает особняк Майколсонов. Грета только что к нему аппарировала.

Даже не зная, чей это дом, по пафосу, величию и изысканности — тут она не может не отдать должное вкусу построившего это чудо с белыми колоннами — сразу понятно, кто в нем живет. Наверное, странно ожидать от парня, который помнит Францию времен Короля-Солнце, что он будет жить в коробке под мостом.

Грета недолго топчется на месте. Решительней ей уже не стать.

Она просто вспоминает уроки этикета от портретов почивших Блэков и, гордо подняв голову, идет вперед — стучать. Хотя более чем уверена, что Первородный слышит стук ее сердца, как она дышит, и хлопок аппартации тоже. Грете хочется надеяться, что кроме прислужников в доме никого нет. Ей нужен только Клаус... С остальной семейкой она, пожалуй, не готова знакомиться.