Дело "Broken beauty" (джен)

Подготовиться к Уходу было попросту невозможно. Гермиона не знала ни конкретного числа, ни координат, ни цели задания. Точнее, не знала эта Гермиона, та Гермиона очень даже все знала и распланировала наперед.

Гермиона снова выпрямилась в кресле и оглядела рабочий стол. Справа лежали просмотренные документы с ее резолюциями. Слева — отложенные до лучших времен. Она усмехнулась. Ровно посередине покоился тот злосчастный законопроект о расширении полномочий Аврората. Она даже не вчитывалась в его строки. Сейчас ее больше занимало стечение всех обстоятельств, и она пробовала отгадать смысл своей же миссии. Не исключался такой вариант, что ее отправил сам Альбус по предварительной договоренности с ней же. Но она не помнила пробелов или нарушенных линий жизней, из-за чего пришлось бы возвращаться в прошлое. Все задания она выполняла технически грамотно, а что касалось конечных целей, то она никогда их не знала, ведь ей не рассказывали и не объясняли сверх того, что было положено. Вообще, работа в Отделе тайн оставалась самым непонятным фактом. Гермиона все делала ради блага общества, когда они доразгребали оставшееся после войны с Волдемортом и кое-что с Гриндевальдом. Ей однажды даже почистили память после одного инцидента... Вот оно что. Гермиона встрепенулась. Она прекрасно помнила, как один раз попалась в ловушку, где ее раскрыли и чуть не убили. Тогда Гермиону спас Уход. Это тоже она помнила до такой степени ясно, что до сих пор та погоня снилась ей в кошмарах. Однако она не могла припомнить саму операцию, что она там натворила, кто за ней гнался и зачем. Этого отрезка жизни полностью не хватало в ее памяти.

Она постучала пальцами по поверхности стола, призвала стакан с огневиски и выпила залпом. Стоило прекращать так заливать панику. Гермиона напрочь не помнила целого куска своей жизни, и это ее приводило в высшую степень беспокойства. Воспользоваться архивом Отдела тайн ей не дадут, она просто не найдет само помещение. Эту загадку с исчезновением архивохранилища она еще не раскрыла, как бы ни билась над ней в свободное время. Гермиона поняла, что остался один из ее излюбленных вариантов — действовать по ситуации.

И самое действие по ситуации начнется с минуты на минуту, когда она уже соблаговолит аппарировать домой, где ее ждали Рон, Роза и приглашенный Скорпиус, который вызывал не меньше вопросов, чем ее внезапно продолжившаяся сомнительная карьера невыразимца. Гермиона специально организовала семейный ужин с участием друга дочери, чтобы понаблюдать за ним с близкого расстояния, проверить дурацкий эффект дежавю. Скорпиус на удивление быстро согласился принять участие в вечерних посиделках семьи Уизли-Грейнджер.

На пороге ее ждал Рон. Он сразу же помог высвободиться из министерской мантии, забросил ее на вешалку и поцеловал Гермиону в щеку, потом, по обыкновению, спросил:

— Как день?

— Хорошо, — как обычно, отозвалась Гермиона, проходя в гостиную, где уже был накрыт стол. Роза тотчас подбежала к маме и порывисто обняла ее, Скорпиус внимательно посмотрел ей в глаза, поднимаясь со стула и здороваясь с полупоклоном.

— А где Хьюго? — спросила в свою очередь она.

— У него срочная командировка в Глазго, — ответил Рон, отодвигая для нее стул. — Присаживайся. Все, что на столе — дело рук Розы.

— Продукты мне помог выбрать Скорпиус, — добавила счастливая Роза. — Пробуйте, надеюсь, вам всем понравится.

Гермиона бросила взгляд на друга дочери, слегка приподняв бровь. Слишком много его стало за последние дни, а ведь всего месяц назад она его почти не видела и ничего о нем не слышала. Она положила себе салат из пекинской капусты. Рон открыл бутылку вина и разлил по бокалам. Потекла мирная беседа с шутками, историями из жизни, новостями, планами на будущее. Скорпиус оказался интересным собеседником, и Гермиона поняла, почему Роза дружит с ним. Он отличался от своих родителей разительно. Конечно, она делала скидку на возраст, времена и нравы. Но он будто имел диаметрально противоположное мнение по поводу многих вещей, касательно того, что пытался взрастить Волдеморт в свое время. Более того, Скорпиус сказал, что согласен с теми изменениями, которые сделали министр Шеклболт, глава отдела Аврората Поттер и заместитель Главы Департамента магического правопорядка Уизли.

— Я считаю, что вы станете следующим министром магии, — заключил Скорпиус и умолк, глядя прямо в удивленные глаза молчащей Гермионы. Она сделала глоток вина, чтобы как-то заполнить неловкую паузу. Он каким-то чудом догадался о мыслях, бродивших в ее голове последние полгода. Гермиона не делилась этими соображениями с окружающими, зная, что ее засмеют, Рон начнет отговаривать, как однажды отговорил от поста Главы департамента. Один Гарри поддержит идею, да еще Кингсли, наверное, согласится, только Визенгамот (там еще многие места занимают аристократы) не устроит такой расклад, и потому ее не выберут.

— Время покажет, — сказала Гермиона, параллельно пытаясь применить к Скорпиусу легилименцию, но, встретив блок, отвела взгляд.

— Дорогая, мы же обсуждали этот вопрос, тебе не надо баллотироваться, — твердо проговорил Рон, слегка возмущенный тем, что друг дочери продолжал пялиться на его жену.

— А это пусть решает она, — тут же заговорил Скорпиус, наконец посмотревший на Рона. Гермиона выдохнула, не понимая и удивляясь заступничеству Скорпиуса. Этого мальчика не должна волновать ее жизнь.

— Это семейный вопрос, — ответил закипающий Рон.

— Не согласен. Это полностью ее решение.

— Нет!

— Да.

— Нет, я сказал!

— Да.

— Нет!

— Да!

Роза ошарашенно наблюдала за отцом и другом. Гермиона тоже ничего не понимала, ситуация не укладывалась в обычные рамки, ибо вопрос о назначении ее министром никогда не поднимался ни дома, ни на работе. Она не заикалась о карьере в разговорах с Роном лет пять, она никогда с ним не обсуждала свою службу. И этот неожиданный пылкий спор стал смешить ее. Сначала она сдерживала себя, потом рассмеялась в голос. И только тогда Рон со Скорпиусом замолкли, глядя на развеселившуюся Гермиону.

— Дорогая, что тут смешного? — спросил Рон. Скорпиус прыснул от смеха, тут же поймав его гневный взгляд. Гермиона прекратила смеяться. Внутри все как-то заныло от предчувствия надвигающегося взрыва. Она не хотела ссориться с Роном всего лишь из-за какого-то мальчишки, да и повод считала глупостью.

— Это все чушь.

— Что, прости?

— Мне надо выйти, — Гермиона встала из-за стола и ушла на кухню, а оттуда вышла в сад. Она давно не разменивалась на мелочи, говорила всегда, что считала нужным, и потом огребала за свою прямоту. Ей всегда казалось дикостью лгать в семье, родным; ложь она использовала в работе, когда была необходимость. Сегодня Рон ее почти подбил сказать неправду, чтобы сохранить лицо перед посторонним, и потому она покинула общество.

На кухне послышались шаги и стук посуды, потом недовольный шепот Розы и невнятное бормотание Скорпиуса, через мгновение громко хлопнула входная дверь. Наверняка это ушел обиженный Рон, Гермиона усмехнулась, продолжая дышать глубоко и медленно, чтобы успокоиться. Она сейчас никого не хотела видеть, но кто-то пришел и встал сзади. Она обернулась. У косяка стоял Скорпиус и немигающе смотрел на нее сочувственным взглядом.

— И? — она отвернулась. Лучше бы он ретировался. Скорпиус молча подошел и протянул пачку магловских сигарет. Гермиона удивилась. Он точно знал, что ей нужно сейчас, но она не шелохнулась. Старые привычки невыразимца просыпались, и ее это совсем не радовало.

— Простите меня, — искренне и негромко произнес Скорпиус, продолжая стоять с протянутой рукой, с довольно глупым видом.

— За что?

— Я испортил вечер.

— Забудь.

Скорпиус потоптался еще и проговорил:

— А он всегда такой?

— Кто?

— Ваш муж.

Гермиона медленно развернулась к другу дочери. Он стоял и ждал ответа. Не отвел взгляда, когда она в упор посмотрела ему в глаза. Его нельзя было прочитать, его сознание оставалось закрытым. Идеальная окклюменция. Гермиона только не понимала, зачем он ставит защиту, продолжая идти на контакт. И это дурацкое ощущение дежавю преследовало ее весь вечер, и усиливалось сейчас, когда они остались наедине. Он точно знал ее, и знал достаточно хорошо, раз задавал такие вопросы.

— Почему ты интересуешься?

— Я сочувствую вам.

— Зачем? Это бессмысленно.

— Да, но... — он сделал паузу, вздохнул. — Плохо, когда некому выговориться.

— Откуда тебе известно, что мне некому выговориться?

— Вы сами сказали, — смело проговорил Скорпиус.

— Что? — Гермиона опешила. — Прямо взяла и сообщила тебе об этом?

— В некотором роде, да.

— Что значит — в некотором роде? — и тут у Гермионы щелкнуло, появилось то самое чувство раздвоение времен, на секунду она увидела его повзрослевшим, будто ему стукнуло лет тридцать пять, но только ровно на секунду его образ видоизменился. — Мы что, будем знакомы?

Он не ответил, запустил руки в карманы и покачнулся на носках.

— Скорпиус?

Потом ее затянуло в темноту.

...Вдруг кто-то ее схватил за ворот плаща и утащил за угол, вовремя, иначе мощное "Круцио" сбило бы ее с ног. Гермиона оказалась прижата к стене. Рядом, почти вплотную стоял Скорпиус в шляпе и плаще, только выглядел он постарше.

— Как вы?

Гермиона вытаращилась. Случился Уход прямо из ее собственного сада, и теперь она оказалась в той самой операции, про которую ей снились сны, и которую она не помнила. Он резко потянул ее за руку, и они побежали дальше. Скорпиус выхватил палочку, Гермиона интуитивно поняла, что он хочет сделать, и тоже взмахнула палочкой. Они вместе прорезали антиаппарационный купол и трансгрессировали.