Resurgam – Воскресну (гет)

Гермионе снилось, что она идёт по узкой извилистой дороге. На руках у неё был младенец, хотя это существо меньше всего походило на младенца. Крошечное существо с тоненькими ручками хныкало и дрожало. Гермиона пыталась прибавить шагу, но младенец тянул её к земле, не давал шагать споро. Она стремилась догнать мужчину в чёрной мантии впереди неё, но тот неизбежно отдалялся, как ни старалась Гермиона догнать его. Тропинка свернула к разрушенным стенам старинного замка. Кажется, это был Хогвартс, а может, тот таинственный Торнфильд, который Гермиона рассматривала на гравюре в книге.

Поднялся ветер, он сдувал с ног, не давал больше сделать и шага. Младенец вывернулся в руках Гермионы и покатился вниз. Гермиона потянулась за ним и проснулась.

Какой странный сон. Он преследовал её всю осень и зиму с того самого дня, когда она взяла в библиотеке книгу про старинные замки. Одно хорошо, ей перестала сниться в кошмарах Беллатрикс. От воспоминаний об этой сумасшедшей Гермиона поёжилась. Никто не знал, как ей удалось сбежать после падения Волдеморта, однако пока аврорам так и не удалось выйти на её след.

Сегодня был выходной, Гермиона решила сходить в Хогсмид, ей нужно было пополнить запасы перьев и чернил.

«Магазин перьев Писсаро» был закрыт на полчаса, как было написано на клочке пергамента, криво приклеенном к входной двери. Можно было просто погулять, но пронизывающий ветер сбивал с ног; Гермиона куталась в шарф и мечтала быстрее нырнуть в какую-нибудь лавочку. Однако в «Трёх мётлах» было слишком много народа, а она совсем не нуждалась в компании. Гермиона бросила быстрый взгляд на пустую улицу и решила укрыться в «Кабаньей голове». Конечно, запах там преотвратный, но кофе Аберфорт готовил отменный.

К её облегчению, внутри никого не оказалось, кроме самого Аберфорта. Он кивнул Гермионе, принёс по её просьбе чашку кофе и сказал, что ему необходимо проверить коз. Гермиона поблагодарила за кофе и заверила, что прекрасно посидит одна.

В полном одиночестве она смотрела на огонь в жарко натопленном камине, так и не притронувшись к кофе. Глаза застелила пелена, и сначала ей подумалось, что глаза слезятся из-за того, что она смотрит на огонь.

Но нет. Слёзы лились уже по-настоящему. Она сама не знала, от чего ей так горько. Казалось, она упустила что-то самое важное в своей жизни. То, что было совсем рядом, но прошло по отличному от её пути.

Почему она в последнее время постоянно думала о Северусе Снейпе? Он никогда ей не нравился как мужчина. Ну, почти. Собственно, раньше она была слишком юной, чтобы вообще думать о таких глупостях. Потом ей нравился Рон. Наверное… Но эти симпатии были детскими и наивными. Мысли же о Снейпе обжигали.

Внезапно ей показалось, что в кресле напротив у камина кто-то сидит.

Пламя ярко освещало лицо незнакомца. Я сразу же узнала его — это были те же чёрные густые брови, тот же массивный угловатый лоб, казавшийся квадратным в рамке тёмных волос, зачёсанных набок. Я узнала его резко очерченный нос, скорее характерный, чем красивый, раздувающиеся ноздри, говорившие о желчности натуры, жесткие очертания губ и подбородка — да, всё это носило, несомненно, отпечаток угрюмости. Его фигура — он был теперь без плаща — соответствовала массивной голове; не отличаясь ни высоким ростом, ни изяществом, он всё же был сложен превосходно, ибо при широких плечах и груди имел стройный стан.

Гермиона стремительно вскочила, опрокинув чашку. Видение исчезло, но сердце успокоилось ещё не скоро. Она на дрожащих ногах села обратно за стол. Нервы были натянутыми как струна, поэтому она даже не удивилась, когда услышала покашливание. Ну, была зрительная галлюцинация, теперь вот слуховая.

Она обернулась на звук, пытаясь понять, откуда же он ей послышался, но гадать и не пришлось: картина с Арианой, служащая некогда проходом в Выручай-комнату, светилась мягким голубоватым свечением. Гермиона во все глаза смотрела, как Ариана, поначалу находящаяся где-то в глубине картины, подошла к самому краю. Определённо, кашлянула именно она, чтобы привлечь внимание.

Гермиона запоздало сообразила, что сестра Аберфорта и Альбуса Дамблдоров никогда не заговаривала ни с кем из постояльцев. Учитывая обстоятельства её смерти, вряд ли можно было вообще рассчитывать на разговор с её стороны. Однако сейчас Ариана смотрела осмысленно и тепло улыбалась.

— Ариана? — на всякий случай уточнила Гермиона.

— Не совсем, — ответила та, а потом добавила: — Ты на неё очень похожа. Только у Джейн глаза были зелёные, и волосы не вились, как у тебя.

— Джейн? Кто такая Джейн? — спросила Гермиона и поглядела в сторону чёрного входа — сейчас ей не хотелось, чтобы вернувшийся Аберфорт помешал беседе.

— Джейн Эйр. Я познакомилась с ней в Ловуде.

— Не могла бы ты мне рассказать подробнее? Разве Ариана училась когда-либо в Ловуде?

— Хорошо. Я специально отвлекла Аберфорта, он вернётся не раньше, чем я всё тебе объясню. Ты знаешь что-нибудь о переселении душ?

— Честно? Никогда не любила прорицания.

— Я не об этом. Джейн, кстати, терпеть не могла гадания и всё остальное. Я понимаю, почему в этот раз открылись ворота между двумя реальностями.

— Ариана… Или… Как тебя зовут?

— Меня звали Элен Бёрнс. Моя мама умерла, и отец отдал меня в приют Ловуда, чтобы я не мешала строить ему новое счастье с мачехой. Я проучилась там два года, а потом случилась эпидемия тифа. Но я умерла от чахотки.

— О… Мне жаль.

— Что ты. Я была очень счастлива, грустить было не о чем. Я знала, что мы все когда-нибудь умрём, а моя болезнь не такая уж мучительная. Я не оставила никого, кто бы сильно горевал обо мне. Я умерла молодой и избежала многих страданий. У меня не было тех способностей и талантов, которые помогли бы пробить себе дорогу в жизнь.

— А Джейн? Прости, я запуталась.

— Джейн слишком любила жизнь, чтобы тогда понимать многие вещи. Жизнь била в ней ключом. Меня похоронили в броклбриджской церкви близ Танстолла, я верила, что Бог добр, он не оставит меня в следующей жизни.

— Элен, прости, но… Ариана? Ты её знала?

— Ариана — это тоже я. К сожалению, многие вещи предопределены свыше. Ариана, конечно, не помнила ничего обо мне, но её характер был моим. Она умерла в четырнадцать лет, как и я, правда, не от чахотки, как ты знаешь.

— Разве такое возможно? Разве реинкарнация существует на самом деле?

— А как ты объяснишь свои последние сны? Ворота открылись только потому, что всё это уже происходило с тобой и твоими близкими. Совпадения всегда могут быть, но иногда события в точности повторяются, хотя люди этого не понимают, потому что не помнят своего прошлого. Время делает свои витки, повторяя круги спирали.

— Я не совсем тебя понимаю, если честно. Раз всё это уже было, то что должно произойти? Что я должна сделать?

— Случился сбой. Одна случайность потянула за собой цепь событий, которые могут привести к самым плачевным результатам. Я не могу дать ответ, почему это произошло, но знаю, в какой именно точке.

— Но что именно случилось не так, как должно было?

— А что говорит твоё сердце? О ком оно тоскует?

Гермиона покраснела, потому что она даже сама себе не желала признаваться в том, что все дни напролёт думает о том, кого нет в живых. Да и вообще…

— Эдвард Рочестер в двадцать один год совершил ошибку, о которой потом жалел долгие годы… — начала свой рассказ Элен-Ариана.

Она рассказала Гермионе печальную историю Торнфильд-хауса, о том, как в поместье появилась молодая гувернантка Джейн Эйр, как её сразу полюбили все обитатели дома — от экономки миссис Фэйрфакс до воспитанницы Адели. А потом вернулся хозяин, Эдвард Рочестер, и, к удивлению миссис Фэйрфакс, задержался в доме гораздо дольше, чем на две недели, хотя обычно проводил дома именно столько времени, чтобы опять сорваться в очередное путешествие.

— Он бегал по всему миру от самого себя, пытаясь забыться. А счастье оказалось совсем рядом. Мистер Рочестер и Джейн Эйр полюбили друг друга, но жестокая открывшаяся правда заставила Джейн бежать буквально куда глаза глядят.

— А дальше? — спросила Гермиона. — Что было дальше? Они встретились?

Элен мягко улыбнулась.

— Ты хочешь узнать? Поверь, Гермиона, в твоих руках несколько судеб. Я не вправе открывать тебе всех тайн, но, если ты сможешь — вы сможете — то повернёте всё в нужное русло. Так, как должно было случиться.

— Мы?

— А ты так ничего и не поняла? Он не должен был погибнуть. Его время ещё не пришло. В тот день, когда в Хогсмиде случился страшный пожар и сгорела Визжащая хижина, я вспомнила своё прежнее имя. Я поняла, что ты единственная, кто может восстановить ход времени так, как он должен был идти. Северус Снейп сейчас — Эдвард Фэйрфакс Рочестер. И только от тебя зависит, захочешь ли ты стать для него Джейн Эйр. Ведь часть её уже находится в тебе.

Элен Бёрнс развернулась, поманила Гермиону за собой и пошла внутрь картины, постепенно удаляясь.

Гермионе только и оставалось запрыгнуть в открывшийся проход. Она торопливо оглянулась на чёрный вход, поражаясь тому, с какой лёгкостью поддалась на странные уговоры, и тому, что это решение удивительным образом казались единственно верным.