Друзья моря. Книга вторая. Кирион. (джен)

Больше Эрейнион к Минастану не ездил. Впрочем, дед, как и собирался, сложил с себя полномочия наместника Пеларгира, а спустя всего месяц умер. Семья была еще в Поместье и, естественно, присутствовала на похоронах. Эрендис плакала, и мальчик искренне ей сочувствовал. О случившемся на дне рождения Дэнетора ни Кирион, ни Эрейнион ей не рассказывали, чтобы лишний раз не расстраивать. Из-за траура тринадцатый день рождения мальчика почти не праздновали. В октябре семья вернулась в Эмин-Арнен, и скоро Эрейнион в сопровождении отца и дяди уехал во Врачебные Дома.

Смотритель Врачебных Домов и старшая сиделка очень удивились, узнав, что Блюститель собирается отдать сына в ученики, но возражать не стали. Эрейниону отвели одну из лучших комнат, Кирион сидел у него допоздна.

— Останешься? — спросил отец.

— Останусь.

— Я буду приезжать каждую неделю…

Ребенок крепко обнял его.

На следующий день Эрейнион, одетый в лекарскую тунику, спустился в Трапезную. Остальные ученики заметили нового мальчика, но не придали этому особого значения. Однако после трапезы к нему подошел Деруфин и начал его изучать.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросил Эрейнион.

— Слушай… Ты похож… но этого же не может быть!..

— Не может быть чего?

— Ну, ты похож на сына Блюстителя.

— Да, похож. Я и есть сын Блюстителя. Но только не говори остальным. Я не хочу особого отношения.

— А ты меня не помнишь? Правда, там темно было…

— Ты один из тех мальчишек?..

— Ага. Меня Деруфин зовут. Я уже почти год тут. И сестренка моя. Лекари привыкли к ней и позволили остаться. — Он кивнул на девочку.

— Меня зовут Эрейнион. Слишком громкое имя для лекаря, конечно… — усмехнулся он.

— Тебя мачеха выжила, да?..

— Нет. Меня выжила… жизнь. Если можно так сказать. Но я понял, что… Что… “Не хочу, чтобы из-за меня был разлад”, — подумал он. — Кстати, спасибо тебе, что попросил отдать мне кулон.

— Да не за что. Спасибо твоему отцу за то, что вытащил нас оттуда. Папаша пару раз в месяц приходит — и ладно.

Эрейнион очень тихо вздохнул.

Вечером после ужина к нему постучали, и в дверях появилась физиономия Деруфина.

— Тебе грустно, наверное… Пойдем к нам…

— Лучше ты приходи… И приводи сестренку.

Через несколько минут Деруфин вернулся с Ириссэ.

— Что здесь плохо, так это то, что не перекусить между трапезами, — заявил он.

— Ты уже голодный? — спросил Эрейнион.

— Деруфин всегда голодный, — сказала девочка.

— Молчи, а то вернешься к нам в комнату, — ответил брат.

— Можно пойти в Пятый Ярус… У меня там тётя живет. Она угостит чем-нибудь вкусным.

— Ага, после ужина ученикам нельзя покидать здание… Узнают — выпорют.

— А почему такие правила? Почему нельзя еду — мне понятно: мыши заведутся.

— А кто ж их знает. Спроси у мастера Фэамира. Постой… Это же твой дядя?

— Да.

— Повезло.

— Согласен. А что будет, если найдут еду в комнате?

— На первый раз могут и простить. Второй — неделю мыть посуду. А если опять попадешься — выпорют. Тебя пороли когда-нибудь?

— Нет.

— Правда?

— А почему меня должны были пороть?

— Ну…

— Твоя сестра любит сказки? — внезапно спросил Эрейнион.

— Кто же их не любит.

— Я могу рассказать ей…

— Давай.

Примерно через полчаса раздался колокол.

— Мы пойдем, — встал Деруфин.

— Почему?

— Спать нужно ложиться. К этому быстро привыкнешь. Утром вставать ни свет ни заря.

— Ясно, — сказал Эрейнион.

Брат с сестрой ушли, и мальчик взял лист с правилами.

“Вставать на рассвете… Комната должна быть в чистоте… Запрещается…” — он вздохнул и отложил листок.

В дверь тихо постучали.

— Не спишь еще? — спросил Фэамир.

— Нет, — улыбнулся Эрейнион.

— Посидеть с тобой?

— Спасибо, но это не обязательно. Я уже не маленький.

— Отец просил заходить к тебе перед сном. — Фэамир потрепал его голове. — Если что-нибудь понадобится, приходи в любое время.

На следующий день перед ужином Эрейнион вышел из Врачебных домов и спустился в Третий Ярус, где зашел в книжную лавку и купил книгу сказок с красивыми иллюстрациями, а на обратном пути заглянул к Линдиссэ. Увидев его, тётка всплеснула руками.

— Тоже в лекари пошел?

— Да… У вас не найдется пирога, тётушка?

— Конечно!.. Морвэн, — она позвала служанку.

После ужина Деруфин с сестрой снова пришли к нему.

— Вот, держите. — Эрейнион вытащил большой кусок пирога с малиной.

— Ой, а нам не попадет?..

— Ешь. Через несколько минут его не будет, и никто не узнает. А узнают — помою посуду.

Когда Деруфин и Ириссэ закончили с пирогом, Эрейнион продолжил вчерашнюю сказку.

— Здорово рассказываешь. Тебе не в лекари надо, — заявил Деруфин.

Эрейнион застенчиво улыбнулся и вытащил книжку.

— Ты уже хорошо читаешь? — обратился он к девочке.

— Так себе… — ответил за нее Деруфин.

— Все равно держи. Будешь рассматривать картинки, пока он занят.

— Ух ты!.. Смотри, аккуратно обращайся, — велел брат.

Ириссэ открыла книгу и застыла от восхищения.

— У тебя все книжки такие? — поднял глаза Деруфин.

— Со сказками и легендами — да.

— Здорово. Хорошо, наверное, быть лордом, — мечтательно сказал Деруфин и вдруг осекся.

— Хорошо, — согласился Эрейнион.

Первые дни и даже недели мальчику было очень одиноко, и он утешался тем, что в свободное время возился с Ириссэ. Занимался с ней чтением, учил рисовать и даже попробовал заплетать косы. Девочка теперь относилась к нему с нескрываемым обожанием. Деруфин даже немного ревновал.

— Были бы у меня лишние деньги — я бы тебе тоже книжку купил… И ленточки. А рисовать меня не учили. Я бы, может, не хуже рисовал… — ворчал он.

— Он добрый. И красивый, — вздохнула девочка.

— А то я не добрый. А красивый… Это еще как посмотреть… Он худой такой…

В один из дней Ириссэ обнаружила у себя в комнате куклу и несколько платьев для нее. Девочка пришла в восторг, а Деруфин насупился.

— Зачем ты это делаешь? — перед ужином спросил он.

— Я не хотел тебя обидеть, мне легче, когда я могу кого-то порадовать. Тогда я тоже радуюсь.

— Все-таки… Почему тебя отправили во Врачебные Дома? Все говорят, что ты очень умный.

— Что же, лекари не должны быть умными? — вздохнул Эрейнион.

— Эрейнион! — позвала старшая сиделка.

— Да, госпожа.

— К тебе приехали.

Счастливый мальчик поклонился и побежал вниз. В холле стоял одетый в плащ с капюшоном Кирион.

— Пойдешь со мной? Я договорился, чтобы тебя отпустили на ночь.

— Конечно!

Эрейнион сбегал за плащом, и скоро они были в Доме Блюстителей.

— Леди Эльвинг... приехала? — спросил сын.

— Нет.

Эрейнион ужасно обрадовался. Они вместе поужинали и теперь лежали, обнявшись, на отцовской постели. «Как было бы хорошо, если бы мы жили вдвоем… Ну, еще бабушка… И тётушка Амариэ».

— Не тяжело тебе во Врачебных Домах?

— Нет.

— Скучаешь?

— Стараюсь не скучать.

— В конце декабря я заберу тебя дней на десять.

— Ага…

Эрейниону ужасно не хотелось засыпать, но он уставал во Врачебных Домах и скоро задремал у отца на плече. Утром Кирион не стал будить его и отвел назад после завтрака.

— Вы когда уезжаете, отец? — спросил ребенок.

— Сегодня после обеда.

Мальчик кивнул, обнял его и ушел внутрь.

— Как он? — спросил Блюститель у брата.

— Знаешь, он из тех людей, про которых так просто не скажешь, каково им. Он умный, ответственный, исполнительный. Вежливый, не доставляет хлопот. Сиделки обожают его. А что чувствует он сам…

— Я вот что подумал… А если устроить в Эмин-Арнен полноценные Врачебные дома. Тогда ты и мальчик могли бы жить дома.

— Мысль хорошая… Но, понятное дело, я один не справлюсь. Нужны лекари, человек пять, а хорошо бы десять. Сиделки.

— Можно начать с пяти лекарей и нескольких сиделок. Подрастут ученики.

— Если с учениками, то нужно больше врачей да и сиделок.

— Нужно с чего-то начинать.

— Я подумаю, Кирион. Хотя после женитьбы я хотел бы уехать в Пеларгир и забрать маму и Амариэ.

— Хочешь меня одного бросить?

— А как же принцесса? И Дэнетор.

— Фэамир, ты прекрасно знаешь, что я одинок. Дэнетор, конечно, скрашивает мою жизнь…

— Да, без Дедушки грустно. Я подумаю про Врачебные Дома.

К своему дню рождения Кирион забрал сына домой, где тот сначала отсыпался, а потом почти не разлучался с отцом, часто сидя у него кабинете, когда тот был занят. Соскучился он и по Эрендис с Амариэ. Принцесса встретила его довольно приветливо, но в один из дней Эрейнион понял, что она ждет ребенка, и это его не слишком обрадовало. «Хоть бы родилась девочка…» — подумал он. Мальчику было все же обидно оставаться всегда «младшим» сыном.

В середине января, после дня рождения Фэамира, он вместе с дядей вернулся в Столицу. Его не было две с половиной недели и, увидев его, Ириссэ просияла, подбежала к нему и обняла. У мальчика был для нее с собой подарок, но она ждала его не поэтому. За прошедшие месяцы он научил ее бегло читать, она начала писать и попробовала рисовать, что ей очень понравилось, тем более, что у Эрейниона не было недостатка в бумаге, цветных чернилах и красках.

Деруфин испытывал к Эрейниону смешанные чувства. С одной стороны, тот вел себя, как равный, радовал его сестру и иногда даже тайком приносил им что-нибудь вкусное… А с другой — тихий, воспитанный и, казалось, ни в чем не нуждающийся мальчик порой вызывал зависть. Тем, что почти каждую неделю он уходил ночевать в Цитадель, что у него добрый и щедрый отец… Глядя на книжку, куклу, ленты и платье, которое Эрейнион привез Ириссэ из Эмин-Арнен, Деруфин размышлял о том, что другу это ничего не стоило, и будь он настолько богат, то тоже бы делился.

Остальные также не знали, как относиться к Эрейниону. Слухи о том, что отец мальчика — Блюститель, просочились во Врачебные Дома, и некоторым ученикам казалось, что Смотритель и старшая сиделка относятся к нему добрее, чем к остальным. Хотя отчасти это было правдой, все же, в основном, Эрейнион заслужил симпатии врачей своим умом, аккуратностью и довольно покладистым характером.

В мае стало известно о рождении дочери у Блюстителя, Король с супругой уехали в Эмин-Арнен, и Эрейнион, хотя отец звал его домой, предпочел остаться в Столице.

— Ты чего не поехал? Не хочешь видеть мачеху? — поинтересовался Деруфин.

— Нет. Просто там сейчас Король и множество народу… Поеду, когда станет тихо.

— Теперь у тебя тоже есть сестра.

— Есть, — взяв на руки кота, согласился Эрейнион.

Тот громко замурлыкал.

— Почему тебя все любят? Ириссэ… И даже этот клубок шерсти к тебе неравнодушен…

Эрейнион не ответил, глядя на жмурившегося от удовольствия мраморного кота.

В дверь постучали, и появилась Митреллас.

— Уже поздно, а тебе надо высыпаться — совсем бледный стал, — заявила она Эрейниону.

Мальчик поднялся и пошел к себе. Ночью он проснулся и встал, чтобы пойти в уборную, но, выйдя в коридор, тотчас ощутил запах дыма. Он закрыл дверь, вернулся к себе, выглянул в окно и увидел красные отблески в комнате Деруфина и Ириссэ. Он быстро надел тунику, накинул сверху легкий плащ, смочил водой полотенце и прижал его к лицу.

По-видимому, пожар заметил не только он: зазвонил колокол, раздались крики людей. Эрейнион толкнул дверь, в спальне друзей едва можно было что-то увидеть. В углу комнаты трещало пламя. «Деруфин, Ириссэ, — немедленно вставайте!» — Он подошел к постели и начал трясти девочку, но она надышалась дыма и плохо понимала его. Деруфина не было видно. Эрейнион снял с лица полотенце и завязал им нос и рот Ириссэ. Когда он все же растолкал ее, оказалось, что уже вспыхнула дверь. «В окно! Здесь не так высоко!» Он распахнул створки, в комнату ворвался свежий воздух, и пламя взметнулось с новой силой, обдав нестерпимым жаром его лицо и руки.

Внизу уже были гвардейцы Шестого Яруса. К счастью, они почти сразу заметили детей и развернули покрывало. Эрейнион затащил Ириссэ на подоконник, приподнял за подмышки и изо всех сил бросил ее вперед. Девочку поймали, мальчик почувствовал жар и шагнул следом. Возможно, он успел надышаться, но прыгнул он неудачно и приземлился мимо покрывала на каменную кладку под окнами. Его пронзило болью от пят до головы. Кто-то подбежал к нему и взял на руки. Он застонал.

— Что с тобой? Где больно? — спрашивали у него, но Эрейнион едва мог говорить.

— К лекарям его, — распорядился начальник караула.

Что было дальше, Эрейнион едва помнил, к тому же он отравился дымом и скоро потерял сознание. Потом он понимал лишь, что ему плохо. Болело все, в особенности лицо и ноги, было трудно дышать. Кто-то был рядом, и, по-видимому, заботился о нем, но он почти ничего не понимал и мало на что реагировал.

Узнав о случившемся во Врачебных домах, в Столицу немедленно приехал Блюститель. Сына он нашел на попечении младшего брата.

— Он выживет, должен выжить, — вместо приветствия сказал Фэамир.

— Он сильно пострадал?

— Сильно. У него обожжено лицо и руки, и, неудачно прыгнув со второго этажа, он сломал обе ноги.

Кирион закусил губу и покачал головой.

— И еще он надышался дыма. Не плачь.

— Ты прав… — Старший брат смахнул слезы. — Я хочу его увидеть. Что бы там ни было.

— Хорошо, но он почти без памяти, и сейчас это к лучшему, конечно.

Они вошли в комнату. Лицо и руки мальчика были скрыты повязками. Даже под покрывалом виднелись шины на ногах.

Кирион подошел и осторожно погладил сына по коротким волосам.

— Волосы тоже опалило, пришлось постричь, — сказал Фэамир.

— Он сильно обгорел?

— Трудно сказать… Он еще ребенок… У них лучше заживает, и есть надежда, что он не будет изуродован. Но как получится, не знает никто.

Когда Кирион вышел от сына, он увидел удрученного Деруфина.

— Как Ириссэ? — спросил Блюститель.

— Дыма надышалась, но почти не обожглась. Простите, милорд… Это я виноват. Оставил ее одну. Вечером... вот она и…

— Что теперь говорить об этом. Я рад за Ириссэ, все же поступок Эрейниона не был напрасным. Но, думаю, во Врачебных домах вас не оставят.

Через какое-то время мальчик пришел в себя. Боль стала терпимой, но на него навалилась тоска. Он никогда не придавал значения своей внешности, но, помня рубцы от ожогов у отца на груди, невольно отчаивался. Что, если его лицо стало таким? И отныне все будут смотреть на него с содроганием и даже отвращением. «Тогда мне точно останется только стать лекарем и уехать куда-нибудь подальше, где не так много людей…» Конечно, его утешало, что Ириссэ пострадала не очень сильно, но, в основном, мысли были удручающими. Дядя ухаживал за ним, а чувствовавший свою вину Деруфин пытался ему помогать. Часто и надолго приходил отец.

— Когда ты поправишься, уедем в Поместье. — Кирион погладил сына по голове.

— Хорошо… — Мальчик попробовал улыбнуться.

Из разговоров он понял, что Деруфин куда-то удрал на ночь глядя и оставил Ириссэ одну, а та зажгла свечу, чтобы рисовать, но, вероятно, не заметила, как уснула. Или просто забыла потушить ее.

Король узнал о случившемся, включая и то, что Деруфина во Врачебные Дома устроил Блюститель, и что именно принц Кирион позволил девочке остаться с братом во Врачебных Домах. Элессар и, особенно, оппозиционно настроенная к Блюстителю часть Совета Минас-Тирит негодовала, но, к счастью, в пожаре никто не погиб и сильно не пострадал, кроме сына Блюстителя, и дело кончилось тем, что Кирион извинился и пообещал отремонтировать здание учеников за счет казны княжества. Но об этом Эрейнион не знал.

Наконец настал день, когда можно было снять бинты.

— Что бы ты ни увидел, не показывай вида, — велел Фэамир Кириону. — Если он все же обезображен, ему и так будет тяжело привыкать к этому.

— Думаешь, я не понимаю?

Они пришли в комнату мальчика. Отец сел на кровать и обнял его за плечи. Ребенок сжался в комок и слегка дрожал. Фэамир начал осторожно снимать ткань. Эрейнион жадно смотрел на него, пытаясь понять, как теперь выглядит. Когда лекарь закончил, он улыбнулся.

— Посмотри на него, — сказал он брату.

Мальчик испуганно обернулся и взглянул на отца, тот провел рукой по его щеке.

— Ты остался прежним, малыш… Удивительно, но у тебя кожа стала даже нежней и светлей, чем была прежде, — произнес Кирион.

Фэамир протянул племяннику небольшое зеркало, и тот с облегчением убедился, что это правда. Теперь, когда у него свалился камень с души, Эрейнион чувствовал себя намного лучше и с нетерпением ждал, когда срастутся кости, и он сможет встать. Но с ногами ему повезло меньше: одна кость срослась не совсем правильно, и теперь мальчик не сильно, но все же заметно прихрамывал.

После некоторых размышленией отец увез его в Пеларгир. Забрал он и Ириссэ с Деруфином. Поначалу Кирион думал после возвращения в Эмин-Арнен отдать мальчика в помощники повару или конюху, но тот, в основном, болтался возле Эрейниона и пытался его опекать. Вскоре Деруфин понял, что быть слугой у доброго и не капризного хозяина не так уж плохо. Обязанностей получалось меньше, чем во Врачебных домах, кормили и одевали ничуть не хуже, зато не было никаких сиделок и лишних, по его мнению, запретов. Деруфин был благодарен Эрейниону за спасение сестры и, как мог, заботился о нем. Девочку взяла к себе Амариэ. Кота увезли в Эмин-Арнен.

Теперь Эрейниону было сложно быстро или долго ходить, он почти не мог бегать и танцевать. Впрочем, больная нога не мешала ему плавать и ездить верхом. Кирион шутил, что теперь сын половину дня проводит в море, а вторую половину — на лошади.

В один из дней после купания они сидели в бухте. Эрейнион накинул полотенце и обнял отца.

— Ты не вернешься во Врачебные Дома, — сказал Кирион.

— А чем еще я теперь смогу заниматься?.. С такой ногой? — Мальчик покосился на неправильно сросшуюся ногу.

— Будешь моим секретарем и помощником. — Отец провел рукой по его влажным волосам.

— Хорошо… Признаюсь, мне было тяжело без вас во Врачебных Домах.

— Почему же ты не сказал?! Я забрал бы тебя раньше!.. И ты бы не пострадал…

— Кто знает… Тогда могла бы погибнуть или обгореть Ириссэ.

Кирион смотрел на тонкое, красивое лицо сына и про себя еще раз порадовался, что тот не обезображен.

— Теперь ты все время будешь со мной. Раз уж у тебя способность притягивать к себе неприятности, — сказал он.

Мальчик улыбнулся, но почти сразу стал серьезным. Даже грустным.

— Что тебя тревожит? — спросил отец.

— Не хочу оказаться в королевской канцелярии.

— Кто же тебя отдаст Элессару? Ты мне самому такой нужен.

Эрейнион усмехнулся и теперь смотрел на безмятежное море.

— Думаешь о том, что ждет тебя после моей смерти?

— Надеюсь, вы проживете не меньше прадедушки, — пробормотал мальчик.

Блюститель на мгновение задумался.

— Прадедушка видел тебя наследником Дома Хурина. Я тоже. И, обещаю, ты им станешь.

— А как же... Дэнетор?

— Это будет зависеть от Короля.

— ??? — Доверчивые голубые глаза уставились на Кириона.

— Если он не пожалует тебе титул и провинцию, мне придется сделать Дэнетора королем после его смерти. А ты станешь принцем Итилиенским.

— Не нужно, отец! Если кто-нибудь узнает об этом, вас отправят в тюрьму за такие планы… А то и казнят. Пожалуйста...

— Ты же никому не расскажешь об этом, малыш, верно? А Король, хвала Небу, не умеет читать мысли. Но обещаю тебе, ты не будешь прозябать и займешь место достойное твоего ума, благородства и происхождения.

— Спасибо… Но все же, прошу вас, не рискуйте ради меня.

— Не тревожься, малыш.

(C) 2021 murzwin