Неправильный подвид (гет)

Драко шагал взад-вперед по гостиной Панси и слушал, как бежит вода в ее душе. До сих пор она ни разу не упала. Или, по крайней мере, он не слышал никакого громкого стука, который заставил бы его вбежать в ванную, чтобы убедиться, все ли в порядке у Панси. Впрочем, Драко сомневался, что она была бы счастлива, если бы он это сделал. Какие бы надежды она ни питала на то, что однажды он влюбится в нее, они исчезли, когда он коснулся ее лба, и она вырвалась из его объятий.

− Не надо, − произнесла Панси в тот раз. Он помнил, как она положила руку на плечо Гермионы, желая наверняка убедиться в том, что не выносит ничьих прикосновений. Но Драко также помнил, как на шестом курсе Панси обняла его за трясущиеся плечи и сказала, что если он захочет поговорить, она будет готова его выслушать. В то время он боялся, что правда может причинить ей вред, а потому ответил, что все в порядке, но она всегда слишком хорошо разбиралась в людях, чтобы поверить ему.

Но настаивать не стала.

Звук льющейся воды стих.

Должна же быть какая-то закономерность! Конечно, как-то Гермиона сама сказала, что способ, которым штамм вейлы выбирал своего спасителя, мог быть случайным, но она тут же отвергла это заявление, заявив, что магия так не работает. Но Драко не стал тогда настаивать. Ему не очень-то и хотелось искать ответ, поскольку он знал, что должен будет проинформировать и отца. Сейчас же ему было наплевать на Люциуса. Пусть отец идет к черту! Драко нужно позаботиться о Панси. Произошедшее не могло быть случайным. Была причина, по которой каждая из женщин, чьи истории содержались в его папках, запала именно на того конкретного мужчину. Была причина, по которой Гермиона запала на него. Ему просто нужно было увидеть взаимосвязь, и тогда он сможет найти человека для Панси.

Теперь, когда перестала течь вода, его шаги в маленькой квартире казались слишком громкими. Шаг − скрип половиц, снова шаг, снова скрип. Драко чувствовал, как его руки сжимаются в кулаки, а затем разжимаются, пока он пытается заставить свой мозг найти ответ. Гермиона... Он никогда не был добр к ней. Они не разделили между собой ни единого хорошего мгновения, пока она в полном отчаянии не приехала в дом его родителей. Он издевался над ней в течение многих лет − по сути как и многие другие слизеринцы. Гойл никогда не говорил о ней ничего хорошего. Теодор Нотт зло смеялся, прикрывая рот рукой. Он вспомнил, как Блейз Забини однажды посмотрел на нее в библиотеке на третьем или четвертом курсе и сказал:

− Клянусь, магглорожденные с каждым годом становятся все более страшными.

И не было даже намека на то, что в глубине души самого Драко таилась хоть какая-то нежность по отношению к Гермионе. Она ему не нравилась, но, по правде говоря, он вообще мало о ней думал. Она просто не играла хоть сколько-нибудь значимой роли в его мире. Самыми яркими воспоминаниями, связанными с ней, был удар по лицу на третьем курсе − такой сильный, что он испугался, как бы она не сломала ему нос, − и то, как ее пытали на полу его дома. Ни одно из этих событий не казалось тем интимным моментом, которому суждено зажечь магическую связь.

Интересно, Панси когда-нибудь кого-нибудь била? Наверняка. Эта зацепка была не хуже любой другой, хотя некоторые из вейл в его папках не знали своих партнеров до начала болезни, так что его версия вполне могла оказаться ошибочной.

С другой стороны, возможно, они просто не помнили случайных мужчин, которым влепили пощечину в баре или на улице. Наверняка есть немало женщин, которые давали пощечины Грегу Гойлу на протяжении многих лет, и которые, если бы их спросили, честно сказали бы, что понятия не имеют, кто он такой. Он обычно вызывал именно такую реакцию у большинства дам.

Дверь в ванную открылась, и Драко перевел взгляд на бледную женщину, прислонившуюся к дверному косяку.

− Ты выглядишь лучше, − произнес он, пытаясь подбодрить ее.

− Лжец, − устало, но с лёгкой улыбкой сказала она. − Помоги мне вернуться на диван.

Когда Драко уложил подругу на подушки и убедился, что болеутоляющие зелья, стакан воды и ужасно вульгарный роман о сексуальных игроках в квиддич находятся в пределах ее досягаемости, он спросил:

− Ты кого-нибудь била? Раньше или недавно?

− Вряд ли кто-то может появиться в поисках мести, если это то, о чем ты беспокоишься, − произнесла Панси. Он ненавидел ее обычно надменный голос, но еще более невыносимо было слышать его сейчас дрожащим от усталости. Если бы кто-нибудь заявил ему месяцем раньше, что Драко когда-нибудь будет скучать по подлой, снисходительной версии Панси, он бы ответил, что сказавший это − сумасшедший. Но это было так. Он хотел, чтобы она вернулась. Он сделал бы почти все, чтобы помочь ей прийти в себя; теперь он понимал, почему Гарри Поттер заставил Гермиону просить его о помощи, несмотря на всю их историю взаимной ненависти.

− Я не это имел в виду, − сказал Драко. − Просто подумал, что Гермиона ударила меня в школе, и, возможно, это оставило какой-то магический отпечаток, который вернулся в виде этой связи. Так что... если есть кто-то, кого ты ударила, то стоит попытаться найти его.

Панси выдавила отвратительный призрак своей прежней ухмылки.

− Я составлю для тебя список, − откликнулась она.

Драко старался не заплакать.

− Сделай это, − произнес он.

− Я била тебя много раз, − хмыкнула она.

Драко посмотрел на кожаные перчатки на своих руках. Он надевал их всякий раз, когда приходил сюда. Он знал, что она ненавидит их, но это хотя бы позволяло ей не съеживаться каждый раз от его прикосновения, когда он помогал ей подняться или поудобнее сесть. Когда он надел их в первый раз, она горько произнесла: "Ты теперь ко мне без перчаток и прикоснуться не можешь..." − и с тех пор они оба делали вид, что не замечают их.

− Я думаю, мы знаем, что это не я, − сказал он.

− Это было бы забавно, − заметила Панси. − Но не понравилось бы твоей маленькой вейле.

Драко почувствовал, как слезы режут глаза. Конечно, это было бы невероятно неловко, но он знал, что Гермиона не стала бы возражать ни секунду. Она настояла бы, чтобы он нашел квартиру с третьей спальней, и собственноручно расстелила бы простыни на кровати. Она слишком много знала о судьбе Панси, чтобы мстить ей за мелочные обиды.

− Наверное, мне просто не повезло, − с сожалением произнес он. − Не удалось заполучить сразу двух красивых женщин, которые приходят в восторг от одного моего прикосновения.

− Вряд ли я сейчас красива, − возразила Панси.

Он открыл было рот, чтобы поспорить, но выражение ее лица остановило его. У нее было зеркало, и она была не из тех, кто лжет себе. Панси выглядела именно так, как и следовало ожидать от женщины после почти трех недель боли, постоянными волнами накатывающейся на нее. Гермиона сказала, что одна из самых худших вещей в этом состоянии − непредсказуемая природа болезни. Ты можешь проснуться в хорошем настроении, подняться, а потом на тебя обрушится приступ такой острой боли, что колени подогнутся, и придется держаться за стойку, чтобы не упасть. Можно страдать всю ночь так сильно, что потом едва встанешь с постели. А потом наступит день, когда ты будешь в порядке и подумаешь, что тебе становится лучше, и от этого следующий день будет казаться намного хуже. Каждый час из трех недель непрекращающейся агонии отпечатался на лице Панси.

Он понятия не имел, как Гермионе удалось выдержать почти год.

− По крайней мере, это повод принимать все лекарства, какие я захочу, − сказала Панси. − Правда, они не сильно помогают от боли, но хотя бы отключают голову, пусть и ненадолго.

− Я найду ответ, − сказал Драко. − Панси, я обещаю тебе. Я сделаю все, что нужно. Я помогу тебе пройти через это, и ты опять будешь в порядке.

Он знал, что она не верит ему, поэтому протянул руку, схватил ее пальцы своей затянутой в перчатку рукой и сжал достаточно сильно, чтобы привлечь ее внимание.

− Панси, − твердо проговорил он, − я решил множество проблем. Я придумал, как пробить брешь в неприступных стенах Хогвартса. Я смогу сделать и это.

Она одарила его слабой улыбкой.

− Ну что ж, − сказала она, − по крайней мере, Святой Поттер придет уже завтра. Его новое и улучшенное болеутоляющее зелье наконец будет готово, и я уверена, что первым делом он принесет его сюда.

− Это то, чего стоит ждать с нетерпением, − согласился Драко. Он попытался выдавить из нее улыбку и добавил: − Я знаю, что ты всегда была влюблена в него.

Панси изобразила рвотные позывы.

− Мне кажется, ты путаешь меня с собой, − произнесла она. − Это ты все время твердил о нем в школе. Ты знаешь, что у нас в спальне была банка? У меня, Дафны, Трейси и Милли? Каждый раз, когда ты говорил “Поттер”, мы клали в нее кнат, а когда наполняли банку, покупали себе самых разных конфет, и устраивали конфетные посиделки, листая «Ведьмополитен».

Драко бросил на нее сердитый взгляд.

− Вот сучка, которую я знаю и люблю, − буркнул он. − Надеюсь, потом у вас болели животы.

− Пожалуй завтра, я расскажу ему эту историю, − пообещала Панси. − Вот этого действительно стоит ждать с нетерпением.

− По крайней мере, уже хоть что-то, − сказал он.

Она грустно фыркнула.

− Наверное, это неплохо, что человек, от которого я сейчас завишу, хотя бы ради малейшего облегчения от боли, − тот, кто был рядом в самый худший момент моей жизни.

Драко с любопытством поднял брови. Он все еще не отпускал ее руку и снова сжал ее.

− Только не говори мне, что ты забыл, − произнесла Панси возмущенно. − Ведь это я сказала, что мы должны отдать его Волдеморту. Я сказала это при нем. Все обернулись и посмотрели на меня так, словно я была самым отвратительным, что они когда-либо видели в своей жизни! − она негромко рассмеялась, и если бы его сердце уже не разрывалось на части от осознания того, что она умирает, то этот звук разбил бы его вдребезги. − Все, кроме него, конечно. Святой Поттер оглянулся, встретился со мной взглядом, и я с ужасом осознала, что он был единственным человеком во всем Зале, кто действительно понимал, как мне страшно. Он был единственным человеком, который мне сочувствовал.

− Мне так жаль, − беспомощно произнес Драко. − Не знаю, что и сказать.

− Как насчет того, что “жизнь та ещё сука и ты скоро умрешь”? − спросила Панси.