Неправильный подвид (гет)

Люциус Малфой улыбнулся Гойлу-старшему и вытащил фотоальбом из кармана своей мантии. Гойл улыбнулся с чопорной вежливостью человека, который не смеет спорить со своим покровителем, и нервно отхлебнул из стакана с водой.

− Это Кэсси, − произнес Люциус, показывая на первую фотографию своей старшей внучки. − Она похожа на Нарциссу.

Кассиопея Грейнджер-Малфой поспорила бы с этим заявлением. Она бы резко заявила, что не похожа ни на кого и что ее оставили на пороге феи. Это, безусловно, было возможно. Внешне она была похожа на своих родителей, с этим нельзя было поспорить, и обладала острым умом своей матери, но не интересовалась ни полетами, ни генеалогией, по сути отбросив в сторону как увеличения отца, так и бабушки. Кэсси любила камни.

− Это Скорпиус, − продолжил Люциус, переходя к следующей странице своего фотоальбома. Белокурый мальчик был почти точной копией Драко, словно генетика забыла добавить хоть что-то от его матери. Однако Гермиона говорила, что он нервничал и переживал точно так же, как и она в детстве, прячась за книгами в библиотеке, потому что, если достаточно много читать, ты всегда будешь знать правильный ответ.

− И Лира, − сказал Люциус. Он продолжал утверждать, что его третья внучка была названа в его честь из-за буквы “Л” в ее имени, что делало ее его любимицей, и чем Лира бессовестно пользовалась. Драко, видя эти задатки в собственном ребенке, купил настолько много аксессуаров со слизеринскими цветами, что Гермиона перестала даже жаловаться, кроме как бормотала время от времени, что можно было усвоить урок и дождаться настоящей сортировки. Лира лучезарно улыбнулась с фотографии и послала воздушный поцелуй своему дедушке. Люциус улыбнулся в ответ.

− Они очень милые, − сказал Нотт-старший. Он взял свой бокал с вином и сделал глоток. − Для полукровок.

− По крайней мере, мой сын не гей, − холодно произнес Люциус.

− Гей, гей, просто парень э-ге-гей, − весело продекламировал Гойл-старший. Они оба уставились на него, и он глотнул еще воды, прежде чем посмотреть в свой стакан, как будто мог найти пророчество в расположении кубиков льда.

− Персиваль − чистокровный, − возразил Нотт-старший. − Линия Ноттов не запятнана.

− Гермиона − волшебное существо, − сказал Люциус в ответ, − и поэтому она чище любого из нас. И линия Ноттов закончилась или для размножения человека больше не требуются женщины?

Нотт фыркнул, но оставил это без внимания. Они годами обсуждали статус крови детей Драко, и ни один из них не убедил другого в своей позиции.

Люциусу пришлось нанести еще один удар.

− Ты действительно думаешь, что я буду таскать с собой фотографии полукровок?

− Твои принципы поменялись с тех пор, как твой мальчик женился на этой девушке, − сказал Нотт. − К примеру, твои волосы.

Гойл хихикнул, затем еще ниже ссутулился в своем кресле под пристальным взглядом Люциуса.

− У нас нашествие птиц, − ответил Люциус. − Я пробовал приводить кошек, пробовал хищные растения, пробовал ловушки, но ничего не помогает.

− Птицы? − спросил Нотт-старший.

− Воробьи-сирены, − неохотно произнес Люциус. Это было постоянным источником разочарования, потому что он понятия не имел, откуда они взялись и почему они основали колонию на его территории, но самое ужасное − им нравились его волосы. Каждый раз, когда он выходил на улицу, одна из них появлялась и начинала петь, и пока он стоял там, загипнотизированный, стая этих птиц обрушивалась на его голову, выдергивая все волосы, какие могли. Единственным решением было побриться налысо, однако это не мешало им очаровать его до полного ступора, но, по крайней мере, он больше не приходил в себя с острой болью в черепе. − И они защищены. Кто-то внес в Визенгамот законопроект, чтобы признать их разумными существами...

− Чем они и являются, − вставил Нотт.

− ...и теперь незаконно ловить их, или стрелять в них, или еще что-то, − Люциус стиснул зубы, пока не посмотрел на фотографию Лиры, ярко улыбающейся ему. Птицы, казалось, никогда не беспокоили ни ее, ни Нарциссу, да и вообще никого, кроме него и, при случае, Драко. Он вздохнул, улыбнулся своей внучке и убрал фотографии. − А как поживает Грег?

Гойл протянул руку, чтобы почесать за ухом, и пробормотал едва слышный ответ. Ходили слухи, что Грег умудрился оплодотворить еще одну магглу, а значит, скоро у него появится четвертый внук. Это было немного неловко для человека, у которого под парадной мантией все еще находилась посеревшая метка его чистокровных экстремистских взглядов. Ведьмы избегали его сына, и не было даже намека на то, что его сын планирует в ближайшее время связать себя узами брака с одной из них, но, что еще хуже, Грэг, похоже, не мог наложить элементарное противозачаточное заклинание.

− По крайней мере, все дети проявляют признаки волшебства, − заметил Люциус. Гойл-старший немного оживился, потому что это было правдой. − В отличие от несуществующих детей Теодора.

Усмешка Нотта-старшего стала острее.

− Я все собирался спросить тебя, Люциус, − произнес он, − что стало с тем деловым предприятием, над которым ты работал. Кажется это был проект, который за хорошую цену осуществит мечты каждого мужчины? И за последние годы я больше о нем ничего не слышал. Еще одна неудача?

− Оказалось, что в проекте есть фатальный изъян, − сказал Люциус. Он старался говорить спокойно и беззаботно. − Вот почему мы проводим исследования, прежде чем запускать что-либо.

− М-м-м, − протянул Нотт. − Какое разочарование.

− Ну, не все проекты могут быть успешными, − сказал Люциус. − Кажется, я припоминаю, что ты тоже был очарован одним провальным проектом, также как и я.

У Нотта-старшего хватило самообладания не дергать себя за рукав рубашки, но его улыбка стала менее язвительной и более кислой.

− Глупость юности, − вместо этого произнес он.

− Интересное определение юности, − сказал Люциус. Он не акцентировал внимания на возраст Нотта, но не было секретом, что его товарищ Пожиратель Смерти не был восторженным юнцом, когда присоединился к Волдеморту. Люциус снова открыл свой фотоальбом и улыбнулся внукам, глядя на одну из фотографий. − Вот она юность. Нам нужно собрать следующее поколение все вместе у меня в поместье и устроить вечеринку. Мои законные внуки, различные ублюдки Гойла, и, о, верно, тебя там не будет.

Нотт стиснул зубы.

− Я знаю, что они рассматривают возможность усыновления, − сказал он.

− Разве это не мило, − произнес Люциус. − Словно завести домашнее животное. − Он встал из-за стола. − Не могли бы вы, джентльмены, извинить меня на минутку?

Гойл-старший подождал, пока он не окажется вне пределов слышимости, чтобы пробормотать: “Придурок”.

Нотт смотрел в спину их предполагаемому другу, пока тот пробирался через ресторан к туалету.

− По крайней мере, наши мальчики навещают нас чаще, чем раз в месяц, − сказал он. − У Перси так много племянниц и племянников, что всякий раз, когда они собираются, на заднем дворе устраивается матч по квиддичу, и мальчики приходят в гости каждое воскресенье. А его сын находит все возможные оправдания, лишь бы не навещать его.

Гойл угрюмо произнес:

− Малфой всегда думал, что он лучше всех остальных.

Если фырканье Нотта могло не сильно прояснить его мнение о замечании Гойла, то его последующее бормотание “Выскочка” было более чем ясным.

Гойл ухмыльнулся подлой улыбочкой.

− Моя жена говорила мне, что Нарцисса сказала ей, что та девушка, на которой женился Драко − та самая волшебная Вейла − она отказывается даже разговаривать с Люциусом. И притворяется, что его нет в комнате.

Ответная улыбка Нотта была такой же злой.

− Люциус Малфой, которого оскорбляют в собственном доме.

Двое мужчин улыбнулись друг другу, одинаково довольные этой идеей.

− Ты должен попросить своего мальчика привести к нам своих малышей, − сказал Нотт-старший. − Эта свора детей Уизли довольна полезна. Они научат их основам квиддича, как сидеть на метле, как уворачиваться.

− Полукровки, − сказал Гойл. Это все еще было трудным признанием для него, но Нотт нетерпеливо махнул рукой.

− Времена меняются, − сказал он. − Нам нужно измениться вместе с ними.