Шифр (редакция 2019 г) (джен)

— Дознаватель Томин, слушаю, — поднял я трубку.

— Паша, зайди ко мне.

— Хорошо, — ответил я и, не дожидаясь коротких гудков, положил трубку.

— Федотыч? — кивнул Саня на телефон. — На ковер?

— Ага, — кивнул я и сожалением бросил взгляд на экран. Не получалось у меня быстро разгадать эту загадку, а так хотелось. Ведь наверняка там было что-то важное…

— Так пиздуй! — усмехнулся Саня, прервав мои грезы. — Или опять на Настеньку любуешься?

— Да иди ты, — поморщился я и встал из-за стола.

Когда я уже вышел из кабинета, мне в спину донесся Санин голос:

— Ну и зря. А ты ведь ей нравишься, — и на этот раз Саня был совершенно, как мне показалось, серьезен.

Несколько секунд я простоял возле закрытой двери, не зная, что мне делать с этой информацией. Но потом все-таки решил заняться рабочей текучкой, а не амурными делами. Объяснение с Настей, если оно еще будет, подождет. Сейчас меня ждали нагоняи от Федотыча.

Павел Федотович Разин, или просто Пал Федотыч, был своего рода легендой нашего РУВД. Нет, он не был известен поимкой особо опасных преступников, не участвовал в военных действиях, в этом плане он был совершенно обычным ментом, что изо дня в день тянул свою лямку и выполнял свою работу. Легендой он стал благодаря своему возрасту. Сорок семь лет он отдал службе МВД. Практически полвека! Вы себе можете такое представить? Я — нет.

Но если кто думает, что наш Федотыч уже мух не ловит, тот сильно ошибается. Конечно, Федотыч занимает всего лишь должность начальника РУВД. Казалось, за столько лет службы он уже должен быть сидеть в верхах, но дело в том, что многим Федотыч там неугоден, да и любит свое РУВД. А уж про колоссальный опыт и речи нет. Все-таки он видел уже несколько поколений преступников. Так что наш Федотыч еще ого-го…

Правда, по шапке получать от него все равно не сладко, как бы сотрудники РУВД ни любили своего пожилого начальника. Так что грустно мне было идти в кабинет Федотыча. Дело гражданки Пироговой я ведь так и не закрыл. Отвлекся на эту шифрованную записку. А ведь помимо украденного ведра на мне еще два висяка. И как оправдываться перед начальником я даже и не представлял.

— Томин, зайди! — окликнул меня из своего кабинета следователь Щукин, когда я прошел мимо. Этого мне только не хватало! Щукину я мечтал набить морду с самого первого дня службы в РУВД. Не нравился мне он…

— Меня Павел Федотович вызвал, давай позже, — постарался отмазаться я, но не прокатило.

— Ничего, старик пару лишних секунд подождет. У меня к тебя всего один вопрос. Что с моим поручением? — спросил Щукин.

— В работе, все как полагается… — пожал я плечами.

— Слушай, Томин, хули ты выебываешься? Я поручил тебе совсем простое, а ты и это сделать не можешь, так? Неужели надеешься, что твой героический папашка и дальше будет прикрывать твою задницу? Здесь тебе не Академия, Томин, здесь надо пахать!

— Пошел нахуй, Щукин, — едва сдерживаясь, чтобы ему не врезать, произнес я и, развернувшись, вышел из его кабинета.

Теперь вы понимаете, почему я его терпеть не могу? С самого моего первого дня, он, прознав, кем был мой отец, постоянно тыкает мне им и настаивает, что только благодаря имени отца я закончил Академию МВД и смог устроиться в наше РУВД. Сначала я пытался оправдываться, но потом понял, что это бесполезно. Человеком Щукин был гнилым. Но дело свое знал крепко, поэтому и сидел на своей должности.

А поручение его не было таким простым, каким он хотел его показать.

В одном из множества продуктовых магазинов нашего города произошло вооруженное ограбление. То есть разбой. Некий мужчина, по описаниям очевидцев типичный бомж, угрожая ружьем, потребовал у продавщицы… нет, не выручку, а ящик с флаконами тройного одеколона! Продавец не растерялась и, нажав тревожную кнопку, попыталась потянуть время. От нашего РУВД до этого магазина пешком минут пять ходу, но пока полиция раскачается…

Наряд прибыл вовремя и успел застать грабителя на месте преступления. Тот, когда мои коллеги «вежливо» попытались его арестовать, оказал яростное сопротивление, ударил одного из патрульных прикладом в висок и спешно покинул продуктовый, разбив при этом все флаконы одеколона, добытые им с таким трудом. Погоня ничего не дала, преступник сумел скрыться. Продавщица написала заявление, подписала протокол, и это дело поступило в производство Щукина. Но уже на следующий день грабитель сам объявился в РУВД. Им оказался некий гражданин Катенко, без определенного места жительства. В связи с безумной занятостью — а у него на тот момент было очень много дел в производстве — Щукин поручил мне провести допрос гражданина Катенко.

Я всячески отказывался от этого сомнительного удовольствия, но когда увидел резолюцию «Согласен» от Федотыча о поручении мне оперативно-розыскных мероприятий по делу о краже одеколона, покорно вздохнул и принялся планомерно обрабатывать обвиняемого, пришедшего к нам самостоятельно с повинной головой.

Не нравилась мне эта история. Слишком все было просто. Да и ущерба там — кот наплакал — сто сорок рублей. Единственное серьезное, в чем можно было обвинить гражданина Катенко Антона Васильевича, так это в хранении и ношении оружия без разрешения, сопротивлении аресту и нанесении легких телесных повреждений должностному лицу, находящемуся при исполнении обязанностей. Да и то… Сопротивление аресту было, в рапортах патрульные и это, и удар по голове прикладом ружья отразили, да только никакого ружья найдено не было. А гражданин Катенко уверял меня, что был вооружен всего лишь сучковатой палкой, очень походившей на ружье, которое он, скрываясь от наряда в бегстве, выбросил. И не помнил, куда.

Я постарался по его путанному рассказу восстановить маршрут бегства из продуктового магазина. Вместе с участковым обыскали три двора, облазили все в округе мусорки, чуть ли не с собаками прочесали небольшой сквер — ничего. Орудие преступления мной так и не было найдено. И не важно, ружье это было или палка.

Но все-таки мне было за что зацепиться — сам факт разбоя. Однако продавщица внезапно не смогла опознать в гражданине Катенко горе-грабителя. Дело все больше и больше напоминало висяк. И такое встречается. Есть преступление, есть потерпевшие, есть даже подозреваемый, но доказательств нет, и дело не клеится. Даже явка с повинной есть, но она бесполезна, ведь передать дело в суд за неимением доказательств, хотя бы косвенно доказывающих вину гражданина Катенко в содеянном, я не могу. И передать материалы дела вновь в производство Щукина, который к этому времени немного освободился, не хотел. Вот такой я упертый товарищ. Потому что он — козел. Вот так.

Под эти размышления я быстрым шагом дошагал до кабинета Федотыча и постучался в дверь.

— Заходи, присаживайся, Паша, — кажется, головомойка отменяется, Федотыч был в благодушном состоянии.

— Благодарю, Павел Федотович. Вызывали? — спросил я, садясь за стол напротив него.

— Звал. Как отец?

— Нормально, спасибо, — немного замешкался я с ответом. Тут было чему удивляться. Единственный раз, когда Федотыч спросил меня об отце, был в тот день, когда я только-только заступил на службу. Это вызывало вопросы. На моей памяти Федотыч никогда ни с кем не любезничал. Или произошло что-то из ряда вон выходящее, или я совершенно уже ничего не понимаю.

— Ну, ну. Паша, а может, ты не будешь врать? Я тебя не как начальник сюда позвал, — кажется, Федотыч каким-то образом понял мои сомнения. — Все-таки я с твоим отцом много поработал. Не чужой он мне, да и ты тоже…

— Ничего, Павел Федотович, все в порядке, — вздохнул я.

— Ну не хочешь, не говори, — махнул рукой Федотыч. — Значит, поговорим о делах.

— Так точно, спрашивайте, — кивнул я.

— Первый вопрос. Что у нас по делу с ведром?

— Опросить всех подозреваемых не представляется возможным в положенные сроки, но те, кто все-таки были опрошены, имеют алиби на момент преступления. Думаю, дело нужно закрывать.

— Хорошо бы, — вздохнул Федотыч. — Да только не получится. Гражданочка же опять припрется. Знаю я таких людей… Но у меня есть для тебя один рассказ.

— Я вас внимательно слушаю, — подобрался я. Обычно в форме рассказа Федотыч давал нам, молодым, подсказки, как побыстрее закрыть безнадежное дело или поймать преступника. Все-таки он многое повидал на своем веку.

— Когда я еще работал участковым, был у меня похожий случай, наподобие твоего с ведром. У мужика одного сперли гармонь. Сам понимаешь, по тем временам эта вещь была довольно ценная. Да только найти её мне никак не удавалось. У всех, кого тот мужик подозревал, было железное алиби… Дело, в общем, затянулось на несколько месяцев, мне один из подозреваемых и подсказал кое-чего… Купил я гармонь, точь-в-точь такую же, какая была у того мужика, позвал его в РУВД и передал под протокол. Якобы нашел, а преступник уже на Колыме лес валит. Вот такая история. Да, я солгал, но все остались довольны. Я — тем, что дело закрыл, а мужик — милицией, которая ему инструмент вернула.. Вот так вот.

— Спасибо, Павел Федотович, — искренне поблагодарил я, а в душе моей затеплилась надежда. Ведь благодаря подсказке Федотыча я наверняка теперь закрою это проклятое дело про ведро…

— Да чего там, сам все понимаю. — отмахнулся Федотыч. — Но на таких делах, Паша, истинный милицейский характер закаляется и проверяется. Ты проверку прошел, это я тебе говорю. Ладно, продолжим. Что у тебя по разбою в продуктовом?

— Хочу переквалифицировать это дело в попытку грабежа, — быстро ответил я.

— Это еще почему? Основания?

— Орудие преступления не было найдено. Обыскали все, что возможно. Так что то, что это было действительно ружье, шито белыми нитками. А ведь в заявлении потерпевшая пишет, что подозреваемый держал в руках и угрожал ей чем-то похожим на ружье. И в рапорте наряд отразил то, что удар одному из них был нанесен предположительно прикладом. Ну и напоследок, почему попытка… По-хорошему, это вообще можно списать на хулиганку и порчу имущества. Патрульный ведь по медицине не засвидетельствовал, что гражданин Катенко его ударил. То есть как бы и не было сопротивления аресту, а гражданин Катенко сам пришел к нам с повинной.

— Складно излагаешь, — усмехнулся Федотыч. — Сочувствуешь ему?

— Есть немного, — пожал плечами я. — По сути, мужик сядет надолго ни за что. Сто пятьдесят рублей ущерба — это же курам на смех… Павел Федотович, что думаете?

— Делай, — отозвался Федотыч. — А что у тебя с Настей?

— Да вы уже заебали все! — не сдержавшись, вскочил я.

— Паша, ты ебанулся? — удивленно уставился на меня Федотыч. — Я тебя спрашиваю, что у тебя по делу, которое ты ведешь совместно с Паниной? А ты что подумал?

— Да так, ничего, — замялся я.

— Ладно, проехали, — улыбнулся Федотыч.

— Ага. По этому делу вам лучше спросить Панину, я в него, сознаюсь, еще не посвящен.

— Ясно, значит, зашиваешься? И даже на свидание Настю не пригласил? — засмеялся Федотыч.

Сказать, что я обомлел — это ничего не сказать. Как я не упал со стула и не взвыл, катаясь по ковру, сам не понял. Единственное, что я смог сделать — это сломя голову выскочил из кабинета. Эти бесконечные подколки насчет меня и Насти дошли уже и до Федотыча. Как вообще дальше жить?

Выбежать я из кабинета Федотыча выбежал. И сразу же наткнулся, конечно, на Настю. Чуть не сбил её с ног, прижал к стене, неуклюже пытаясь поддержать, что-то блеял, короче, начал вести себя, как полный идиот. Ну нравится мне она, что я могу поделать?

— Ой, Паш, а я тебя ищу как раз. Мне Саня сказал, что ты у Федотыча, — улыбнулась Настя, когда мы оба, наконец, сориентировались в пространстве.

— Ты по делу гражданина Сыкина, так? — спросил я.

— Да, и по нему тоже…

— Слушай, Настя, давай завтра, у меня ведро горит, — мне было неловко отказывать, но долго я находиться рядом с ней не мог. Ежу понятно, это гормоны, но как их в узде держать, кто бы подсказал…

— Ну ладно, — немного обескуражено протянула Настя, и я помчался в свой кабинет. И уже на бегу сообразил, что Настя хотела поговорить о чем-то еще.

Остановившись возле двери в кабинет, я отдышался и твердым, спокойным шагом вошел внутрь. Саня все также сидел за своим столом, зарывшись в бумаги.

— А-та-та? — спросил он, подняв голову.

— Нет. Нормально, — отмахнулся я.

— А Настю видел? Она тебя искала, вся такая взволнованная… — усмехнулся Саня.

— Видел. Не до нее сейчас, — ответил я, проходя к своему столу.

— Ты, часом, не заболел? — удивленным тоном откликнулся Саня.

— Хорош уже, — скривился я. — Даже Федотыч эту тему завел…

— Кстати, — решил перевести тему Саня, — я не сдержался и вогнал твою записку в дешифратор. Ты извини, ладно?

— Наоборот, ты молодец, Саня, — я хлопнул по его выставленной ладони и, сев наконец за стол, дернул мышку, тем самым приводя компьютер в чувство.

Когда экран загорелся, я увидел, что дешифратор уже выполнил задание и смог привести текст записки в читаемый вид.

Вот что было сказано в ней:

«Милостивый государь! Спешу вам сообщить, что господин Н с улицы Петра Великого, дом 17, сегодня будет упокоен».

— И что это за нахуй? — спросил Саня, неизвестно когда оказавшийся у меня за спиной.

— Не знаю, — покачал я головой. — Ты не знаешь, где у нас такая улица?

— Впервые слышу… Вбей в «2ГИС», может, найдется.

Я загрузил программу и вбил через поиск интересующий меня адрес. Программа выдала мне ноль ответов по моему запросу.

— А записка оказалась с двойным дном, — покачал головой Саня. — Веришь или нет, Паш, но я слышал об улице Петра Великого, но от кого и где — не помню.

— Ладно, хуй с ней, — сокрушенно проворчал я. — Лучше послушай, что мне Федотыч подсказал насчет Пироговой и ее ведра. Ты не знаешь, у нашей уборщицы ведро никелированное?