Книги в огне (джен)

-...а куда это сорвался г-н Касл? Ведь мы с ним даже не познакомились! — взопревшая от духоты брюнетка — эксперт по имени Лейни Пэриш заканчивала возню с уликами. — Он что — книг своих прежде не видел? Или же его ранило такое вольное с ними обращение?

Пэриш, естественно, обращалась к Беккетт, что, наблюдая за работой экспертов, пребывала в глубоком раздумье.

— Я не в курсе степени его ранимости, Лейни, — Кейт стащила и сунула в карман скрипучие перчатки, — и, естественно, не ведаю про тонкости авторской души, но у Касла, как и у любого другого человека, тоже могут быть "скелеты в шкафу". И даже если они помешают ему в расследовании, всегда найдётся человек, способный их нейтрализовать. Ну, а если Касл просто не выдержит нашего бешеного ритма, то я тоже, не сильно этому огорчусь.

— А зачем же тогда книги его собирала? Зачем ходила на автограф-сессии? Уж, не для объяснений в любви, конечно, и я помню, что всему этому было предысторией. Но вот дальше-то зачем?

— Просто люблю детективные романы, — и Беккетт быстро спрятала взгляд. — И я читаю не только Касла. Он проходной, один из многих.

— По-о-онятно, — нараспев ответила Лейни, привычно щелкнув замками своего чемоданчика. — А мне почему-то казалось, что, с учетом весьма необычных обстоятельств появления Касла здесь, тебе всё же следует внимательнее к нему присмотреться — внешне он очень даже обаятельный и привлекательный. И вот ещё что: ограниченный и скудоумный тип никогда бы не написал столько книг, а вот романы Касла читают с интересом и почитают весьма заслуженно...

Изобразив натянутую улыбку, Беккетт пренебрежительно фыркнула.

— Он мастер самолюбования и хвастовства — вот что я заметила. И не обязательно его замудреные тезисы повлияют на исход его же дела. У Касла — просто хорошо подвешенный язык и богатые фантазии, у нас же — многолетний практический опыт.

— Хочешь поспорить на результат, подружка: кто первый докопается до сути? У Касла ведь есть мощный стимул! Он сам стал жертвой, а судя по тому, что о нём говорят парни, Касл от расследования не отступится!

— Ну, и мне-то что с этого? — продолжала упрямствовать Кейт, наблюдая за парамедиками, пакующими труп в мешок. — Ещё раз повторяю, что Касл мне не интересен, и всё, что его окружает — тоже!

— Да-да, — загадочно улыбнулась Лейни, — я всё поняла. Ну, раз ты ничего говоришь, то мне тогда, возможно больше, расскажет вон та красавица. Которой некуда торопиться, и у которой масса времени.

* * *

По дороге в лофт его так и манили к себе барные мерцающие огоньки, и Касл не стал этому противиться. Домой завалился уже в конкретном подпитии, но стоило открыть ящик стола, чтобы достать одно, тщательно сберегаемое фото, как хмель выветрился из авторских мозгов. И остались только головная боль, и надсадный, удушающий ком в груди. И если не говорить о недавнем отравлении, то так плохо ему уже не было давно... Пожалуй, с того самого прощального дня...

В лофте горел свет, но Рик всё же включил настольную лампу, разглядывая снимок и разворот книги, которую пристроил рядом: его давнее прошлое так мощно оттопталось по нему, что остались только муки сердца, да вот эта вот рамка...

Касл вздохнул тяжело и накрыл ладонью снимок: а как всё прекрасно начиналось, и эти два лица, два одухотворенных смеющихся лица опять возникли у него перед глазами... Ни забыть не удалось, ни выбросить из головы... пару красивых, влюбленных друг в друга молодых людей. И это, взметнувшее воспоминания давнее фото: на заднем фоне — река и замшелые скалы — их любимое место отдыха. Где можно было, скрытно поставив палатку, разложиться на пикник и искупаться, не боясь коварной глубины, а после — броситься в объятия. Мощно, безраздельно, до беспамятства, чтоб потом проснуться рано утром, любуясь безмятежно спящей ею, и тут же взяться за блокнот. И посвятить своей музе сначала — абзац, затем — главу, а после — и целую книгу...

Свои первые наброски того памятного романа Рик сделал в начале знакомства с Кирой Блейн, но ещё до тесных, доверительных их отношений. До этого, честно говоря, Рику частенько не хватало вдохновения, но вот та нечаянная встреча и закружила его, и увлекла. И когда они уже реально погрузились друг в друга, продуктивность его творчества ускорилась неимоверно. Потому что книга посвящалась дорогому, близкому ему человеку — единственной и неповторимой, солнышку, его розовому бархатному "цветку", которого стоило любить и которым можно было постоянно восхищаться. Наслаждаться приватным общением, кормиться мороженым с её упругой молодой груди, пить вино на брудершафт, пребывая друг в друге, и крепко, но бережно держаться за руку на воскресной ярмарке. Просыпаться вместе и вместе засыпать, готовиться к лекциям рука об руку и шариться вдвоём по торговому центру, даря милые безделушки и оказывая неприметные знаки внимания — всё то, что соединяло два трепетных, любящих сердца.

Затеять наброски — и запнуться вдруг; скучая, ждать, когда же Кира к нему начнёт ластиться, и удержать в голове пришедшее на ум, чтобы, до того "как", успеть набросать пару страниц. А потом жарко и насыщенно обниматься, чтоб вновь расстаться до следующего дня. И казалось бы, что вечно так и будет, что они созданы друг для друга, но взрослая жизнь уже надиктовала свои приоритеты.

И вот он, Касл (а тогда — Ричард Роджерс) подписал военный контракт: то был осознанный выбор, без которого невозможно состояться в будущем, и поэтому без долгой, утомительной разлуки было не обойтись. И Рик надеялся, что Кира его поймёт, не воспримет в штыки и обязательно дождётся, ради них обоих, но её улыбка на его слова вдруг погасла, и на лицо упала тень. И в тот день они распрощались, сухо и без огонька, но чтобы сгладить возникшее напряжение, Рик и организовал тот памятный уик-энд. Где можно было успокоить, приободрить любимую, отвлечь от тяжких дум, да и просто отдохнуть на природе.

И они купались там вдвоём, и обнимались самозабвенно, и фотографировались "на долгую память" с букетом роз и без. И понимания, кажется, достигли — Кира обещала ждать, но Рик почувствовал кожей, что их прочные с виду отношения дали маленькую такую, но ощутимую трещинку. И живя надеждой на скорую встречу, Касл рисковал собой, сражаясь и по дороге из плена, и лежал в госпиталях, продолжая верить, верить и верить. В них, в силу любви и стойкость к невзгодам, если бы не одно "но": одним из условий контракта был запрет на общение. Это означало, что Кира могла писать ему, а отвечать ей Касл не мог...

И это мучило сильнее всего, сжигало изнутри, заставляло тосковать и бесноваться. Когда же читал её горестные письма, то живо представлял себе её грусть: тоскливый остановившийся взгляд, крупная слеза, сбегающая по щеке и вибрирующая в тонких пальцах шариковая ручка, что делала неровным её всегда аккуратный и убористый почерк. И всего один только раз Каслу удалось черкнуть любимой пару строк, избегая подробностей. Ведь он не мог сообщить о себе ничего: ни как воевал, ни что перенёс, и лишь ободрение и вера в послании дарили какую-то надежду. На скорую встречу, на счастье, но когда контракт наконец-то истёк, Касл понял, что от любви его остался только дым.

Они встречались по инерции, ещё какое-то время, но уже не было того огонька, задора, того расположения и доверия, как было ранее, и когда Кира попросила её отпустить, Рик противиться не стал...

Она уходила, далеко и безвозвратно, а он стоял с опущенными руками и не знал, что делать со своим раненым сердцем: глаза, горящие от сухих слез, непрошибаемый ком в груди и нервная дрожь в спине и коленях. Его будто бы отхлестали плетью, но жаловаться было некому и незачем. Только время смогло бы его спасти...

Медленно и нехотя, Касл убрал рамку с книгой в стол, выключил лампу и уронил голову на сложенные перед собой руки. Он и сейчас ощущал предательскую дрожь в ногах, и то противное щемящее чувство одиночества, что ещё долго будет бередить ему душу. Одна надежда, что они, вместе с Беккетт, разгадают этот проклятый кровавый ребус, выросший корнями из прошлого, и хорошо, если у него, Касла, будет другая, новая муза, ради которой стоило бы жить и, возможно — даже страдать...

* * *

— Позвольте представиться! — по подсказкам Райана выискивая Беккетт, Рик заглянул в прозекторскую. — Я писатель Ричард Касл!

Женщин внутри ослепительно надраенного помещения было две: искомая напарница Касла и та самая загадочная брюнетка с осмотра каминной комнаты. В очках и со скальпелем в руке, склоняясь над столом, где распласталось тело, брюнетка заинтересованно повернула голову.

— Тот самый? — и она выпрямилась во весь рост, кокетливо одергивая форму и доброжелательно улыбаясь. — Собственной персоной?

— Самый настоящий! — и Рик звучно хлопнул себя в грудь, неторопливо приближаясь к дамам. — А вы — королева царства мёртвых?

— Скорее — придворный танатолог... Лейни Пэриш, судмедэксперт.

И сделала приветственный жест рукой. Касл ответил тем же, только более артистично и непринужденно.

— Очень приятно! Будущий обладатель "Пулитцера"! Можно просто — Касл или Рик!

Лейни кивнула в знак понимания, а Беккетт, что стояла без перчаток по ту сторону стола, тронув пальцами уголок рта, привычно округлила глаза.

— Какое гипертрофированное самомнение! И что вы, господин Будущий, изволите тут делать? Как я уже поняла, вас не пугают трупы, но и почтение мёртвым — для вас тоже пустой звук. Так что же тогда?

— Вы явно не выспались, детектив, — бархатно проворковал Касл, но его обаятельная улыбка тронула только Лейни. — А я вот успел отдохнуть. И вы ничего не знаете ни про мою фантастическую работоспособность, ни про не менее непревзойденную склонность к аналитике, которая позволит мне проявить себя, и вы, детектив, ничуть не пожалеете, что взяли меня в напарники.

— Уже жалею! А я тебе говорила, Лейни: мистер Касл "слегка" себя переоценивает! — обращаясь к Пэриш, Кейт поправила сползающую на глаза чёлку. — И будь он чуточку ближе к реальности, мне не пришлось бы с ним няньчиться...

— А, так вы это про мой внезапный уход? — Касл слегка погрустнел, но Кейт засомневалась, что это надолго. — Это всё прошлое, детектив, и если у нас всё получится, то до его разбора мы точно доживём. А как с прошлым у вас?

Беккетт зевнула нарочито громко, всем своим видом показывая, что разговор свернул куда-то не туда.

— Об этом ты никогда не узнаешь, Касл. По существу есть, что сказать?

— Собираюсь как раз! А... где?

Лейни указала на соседний, отдалённый стол, и Касл, буквально на цыпочках, засеменил к нему. Встал у изголовья жертвы и, до того как поднять простыню, неистово перекрестился.

— Она же не кусается, мистер Касл, — сдержано хохотнула Пэриш: она отслеживала каждое движение гостя. — Мои пациенты — вообще самые смирные "экземпляры" на свете.

— И над ними не довлеют проклятья? — Касл откинул простыню и теперь вдумчиво смотрел на то, что некогда было лицом жертвы. — Что называется, сгорела заживо в пекле дьявола... В бронхах посторонние предметы есть?

— Нет, но имеется след от укола, в нижней части таза, по счастью, почти не пострадавшей от огня. И жертву, как и тебя, Касл, оглушили тем же препаратом, только Ханне повезло меньше. И когда наш плохиш облил её бензином и поджёг, она смогла только закричать...

— Я слышал, — поморщился Касл, — желаю ублюдку оказаться на её месте. Только мы не будем использовать подобные варварские способы... А какие — придумаю позже.

Женщины загадочно переглянулись.

— А у парней зацепки есть? — Кейт тоже переместилась к телу Ханны, вдумчиво покусывая губы, и Касл в ответ утвердительно кивнул.

— Торговец сосисками в квартале от той ночлежки, где мы с тобой были, знал Ханну в лицо и видел, как её вели под руки какие-то парни: та практически не сопротивлялась. Лица чуваков тоже были скрыты, и там тоже был чёрный вэн с какой-то эмблемой, только основательно затертой и выцветшей. Не знаю, как ты, но мне очень хочется с этим разобраться! И нет ли ещё каких-нибудь новостей на дамском bloody-party?

— Есть, — Лейни сдержанно хмыкнула и отложила скальпель.

Стянув перчатки и очки, проследовала за свой стол, где с краю покоилась небольшая стопка бумаги. Покопавшись в ней, протянула искомый документ Каслу.

Тот подхватил его обрадованно и живенько, и сразу же углубился в чтение.

— Хм-м... С ножа и ридикюля — идентичная мужская ДНК. Возраст подозреваемого — около сорока лет. Остальные данные нужно подождать?

— Да! А нет ли у тебя, Касл, каких-нибудь недоброжелателей подобного возраста?

— Каких-то нет уже, а какие-то неведомо где, — и Касл перевернул последний лист. — Но когда мы его вычислим, Беккетт, обещай, что поделишься со мной наручниками.

Загадочно переглянувшись, дамы сдавленно фыркнули.

— Это для тебя, чтобы не лез вперёд?

— Нет! — Касл говорил абсолютно серьёзно. — Это для типа, который только для того, чтобы досадить мне, убил двоих, ни в чем не повинных людей. Одного он просто заманил в капкан, а другой — сделал ядовитую инъекцию, и никто, получается, не видел концовок этой драмы... И этот таинственный фургон...

И в этот миг зазвонил телефон Беккетт: она сосредоточенно выслушала собеседника, слегка покачивая головой.

— Тебе повезло, Касл, потому что ты избавлен от необходимости просматривать большое количество уличного видео. И Эспозито кое-что сообщил об интересующей нас эмблеме — она принадлежит давным-давно несуществующей волонтёрской организации, — и Беккетт убрала телефон в карман, — и если у тебя, Касл, хватит сил и здоровья сопровождать меня, то есть шанс приблизиться к разгадке нашего дела. Ты едешь, Касл?

И от радости тот подпрыгнул чуть не до потолка.

— Да!