Покушение (джен)

Мужчина, на вид пятьдесят-пятьдесят пять лет. Заграничное пальто, у нас такие не делают. Воевал, портфеля или папки у него с собой не было.

Малкович присел на корточки, разглядывая труп.

— Все ценные вещи на месте? — коротко спросил.

— Да. Портсигар, часы, бумажник.

— Покажите.

Не касаясь пальцами, через платок осмотрел портсигар, раскрыл бумажник. Сигареты «Кэмел», портсигар простой, без гравировки, по весу похоже на серебро. В бумажнике три визитки, купюры.

— Джеймс Смилс, пресс-атташе. Бульвар Князя Александра Карагеоргиевича, девяносто два. Все верно. Бумага хорошая, золотое тиснение, — промурлыкал под нос Малкович. — Лавринович!

Велимир деликатно кашлянул за плечом начальника.

— Кто обнаружил труп?

— Пожилая женщина с собачкой. Ее сейчас опрашивают. К вам ее позвать?

— Не надо. Труп в морг Свети Вид, что в Стари Граде. Тебе отдельное задание — займешься этим трупом вплотную да быстро, пока не нагрянули посольские. Я им сообщу, куда Смилса дели. Когда приедут, чтобы тебя там не было. Поторопи со вскрытием там. Вечером — отчет.

— Так точно, полковник. Отчет с фотографиями предоставлю.

— Добре. Что стоишь — грузите покойника, — это уже к санитару. Сам отошел к врачу, спросил:

— Заточка? Удар в печень?

— Да. Крови мало, — молодой врач поправил очки. — Били профессионально, поэтому тут без шансов выжить. Смерть мгновенная. Предположительно, убили ночью, между часом и трех ночи. Точнее вскрытие покажет. Других повреждений, следы насилия не обнаружены.

— Драки не было, — задумчиво протянул Малкович. — Следов грабежа тоже. Интересно все складывается. Спасибо, доктор.

Сел в старенький Шевроле, повернул ключ зажигания. Ловко лавируя в утренней пробке, полковник вырулил на бульвар Короля Милана, проехал мимо дворца и свернул на тихую пустынную улочку. Ворота высокого здания красного кирпича, выходившего редкими окнами во двор, распахнулись. Машина въехала в просторный двор бывшего служебного флигеля королевского дворца. На каштане уже набухли почки. Деян Малкович посидел немного, вдыхая теплый весенний воздух, и потом медленно, грузно вылез из машины.

Сунул пропуск в зарешеченное окошечко, лениво козырнул на приветствие охраны и на лестнице снял шляпу. Как всегда, фойе поражало тишиной. На лестничной площадке загрохотал лифт и утянул полковника наверх в безмолвные коридоры Управления государственной безопасности Югославии.

В кабинете тихо гудел вентилятор кондиционера. Деян Малкович снял пальто, накинул вместо него черный китель с узкими погонами полковника внутренней службы. Быстро набрал номер, застрекотал диск телефона.

— Начальника особого отдела контрразведки ко мне.

Застегнул пуговицы, одернул китель и сел на стул. Пробежался глазами по лежащей перед ним утренней сводке новостей, поморщился, снова потянулся к телефону. Но набрать номер не успел, дверь хлопнула. Вошедший офицер козырнул.

— Садись, Евген, — Деян потер пальцами переносицу. — Об убийстве уже доложили?

— Так точно.

— Ну и, есть что сказать?

— Вчера дежурил семнадцатый экипаж. Объект вел себя как обычно. Маршрут дом-работа-бульвар. В восемь девятнадцать он пешком отправился в кафе «У Крона» на Вождоваце.

Офицер умолк, и Малкович нетерпеливо кашлянул.

— В кафе проходило собрание националистов «Родна Сербия». Был беспорядок, — Евген нехотя произнес. — Мы потеряли объект.

Полковник шумно выдохнул:

— Хорошо. Рассказывайте то, что было до того, как вы прохлопали американца. Как себя вел, с кем общался.

— Сидел в уголке, заказал две кружки темного пива, но не пил. Слушал Магду Йованич, но в демонстрации участия не принимал. Во время беспорядков исчез.

— Время его нахождения в кафе.

— С девяти вечера до часу ночи.

— Ничего необычного. Кроме того, что он был на собрании националистов, — Малкович потер пальцами мягкий подбородок.

— Кроме нас в кафе был грузчик из тридцать первого экипажа.

— Ты его знаешь, Евген?

— Гречанов, Милорад. Тридцать первый экипаж майора Войтарского из седьмого отдела УДБА.

Малкович кивнул.

— Вы свободны, — сам тоже поднялся. Вздохнул, «сукины дети, прошляпить американца…» и снова набрал номер телефона. Седьмой отдел УДБА — служба наружного наблюдения. Майор Войтарский работает по линии борьбы с идеологическими диверсиями, вспомнил Деян. Даже самому хреновому следователю понятно, что «У Крона» идеологистов мог заинтересовать только один человек — Магда Йованич. Со своей стороны, Малкович не мог припомнить, чтобы тихие собрания выливались в вооруженные столкновения с полицией. А если…

Он прервал себя — не гадай, старая бабка, на кофе, и вызвал к себе Войтарского. Войтарский явился через полчаса. Изящный, даже немного разнеженный на первый взгляд, он сел на край стула, и сразу вся эта томность исчезла.

— Чем могу быть полезен службе внутренней контрразведки?

— Что вчера делала Магда Йованич?

— С шести до семи она была дома. В восемь отправилась в Белградский университет, там читала лекции по археологии до шести вечера. В семь вечера снова была дома, ехала на автобусе рейса сорок шесть дробь два. И до восьми на улицу не выходила. В восемь часов три минуты к ней зашел молочник. Зовут Карл Лизберг, из немецких евреев, живет напротив. Расплатилась за молоко, через шесть минут вышла из дома и пешком отправилась в кафе «У Крона». Была одета в темно-серую юбку до колен, желтая блуза с синей брошью в виде змейки, с собой среднего размера кожаная черная сумка. В сумке чехол для очков черного цвета, записная книжка на сорок листов в зеленой коленкоровой обложке, два простых карандаша и носовой платок. В кафе она пробыла до половины первого ночи. Рассказать вам содержание ее речей? Они у меня дословно записаны с диктофона, — Войтарский с усмешкой полез в карман. Малкович остановил его движением руки:

— Не надо. Это точно, что она была в кафе до половины первого?

— Точно так же, как я сижу перед вами, — майор снова позволил себе усмехнуться. — Мой агент остался в кафе и видел, как Йованич, изрядно помятая, исчезла.

— Куда?

— Там за прилавком есть черный ход на соседнюю улицу.

— Одна?

— Ее сопровождал мужчина.

— Высокий брюнет, лет пятидесяти, английского покроя пальто, на левой руке обручальное золотое кольцо? Глаза серые, черты лица правильные, на левом виске шрам? Он? — полковник наклонился вперед.

— Мы не чародеи, господин полковник. В темноте всего этого не разглядеть в мелких деталях. Но похож, очень похож. Агент по другую сторону улицы успел сфотографировать на скрытую камеру контакт Йованич с неизвестным. Вечером пришлю вам фотографии.

— Куда они шли?

— По направлению к парку. Свернули на боковую аллею, сели на скамейку. Она там единственная.

— Время?

Майор наморщил лоб.

— В час двадцать шесть, — произнес он. — Уточню по записям. Они разговаривали недолго, это точно помню из рапорта. Буквально две-три минуты. И она ушла.

— А он?

— А вот этого не знаю, господин полковник. Мои люди пошли за Магдой.

— Как вел себя на скамейке неизвестный?

— Просто сидел. Я его сам видел.

— Живой?

— Да. Он шевелился, курил.

— Странно… Окурков не было. Что было дальше?

— Да ничего. Магда взяла такси. Номер такси 345-89, машина белого цвета. Нигде не останавливалась, поехала прямиком домой. Легла спать. И все.

Полковник поднялся, медленно походил по кабинету. Майор с ленивым любопытством наблюдал за ним, потом спросил:

— Можно курить?

— Курите, — Малкович махнул рукой. Секунду помолчал, прищурился и сказал:

— У Йованич есть любовник?

— Ни с кем она не спит. Живет одна.

— Вы к ней пробовали подвести сотрудника?

— Была такая разработка, — Войтарский выдохнул дым. — Целый год беднягу мучили, но не свезло. Баба-кремень. Ничем, кроме своих речевок, не увлекается и ничем ее не пробрать. Осторожна как крыса.

— Как вы ее в целом охарактеризуете?

— Вы устанете, господин полковник, ходить. Разговор будет долгий, — майор потушил сигарету в пепельнице. — Ей тридцать семь, уже не девочка. Вдова, муж Казимир Йованич погиб семь лет назад в автокатастрофе. Был водителем такси. Ехал, предположительно, пьяным, ну и занесло на трассе.

Войтарский сказал это таким тоном, что Малкович насторожился.

— Спланированное убийство? — понимающе улыбнулся.

— Именно. Но не нами. Нас тогда эта баба не интересовала. Я уж грешил, что это ваши подстроили.

— Я о Йованич услышал только после неудавшегося покушения.

— О да, эта дура не делала из этого тайну. Но до смерти мужа она жила так, как все живут — тихо, скромно. Как только Казимир отправился в мир иной, она начала строчить свои речи в тетрадки и выступать перед молодыми идиотами. Мы ее сразу взяли в разработку. И вскрылось кое-что интересное — ее контакты с другими националистами не только в Югославии, но и за ее пределами. Мы такую птичку упустить не могли. Старую ее квартиру подожгли, в ящик подкинули газету с объявлениями о сдаче квартир… Впрочем, долгая история. Мы ее подвели к нужной квартире, где хозяйка — наш агент, и везде установлена прослушка.

— Она ничего не подозревает?

— Нет. Железная Магда даже не прикасается к книгам на полках, там толстенный слой пыли. Все оставлено так, как было тогда, когда она въехала. Мы иногда проводим обыски в ее квартире, но там совершенно нечего смотреть. Чулки, трусы, книги по археологии, три исписанные тетрадки. Мы эти тетрадки выучили уже наизусть.

— Скажите, Анджей, — Деян вспомнил имя майора, — Йованич способна убить человека?

— Ну…

Офицер почесал затылок и выдохнул:

— Сомневаюсь. Она из тех, кто любит трепать языком. Что касается того покушения, так Магда просто выступила по радио и взяла всю вину на себя. Нам же доподлинно известно, что ни с кем тогда она не встречалась. А при организации теракта без контактов никак нельзя, сами знаете.

— Спасибо, майор. Усильте наблюдение за Йованич, — Малкович протянул ему руку.

— Да оно и так усилено донельзя, — Войтарский хохотнул, сильно сжимая руку полковника. — Но будем начеку. Я уже в курсе убийства американца. Будем настороже.

Майор спустился в свой кабинет на первом этаже. Довольно потянулся, переставил чашку с кофе на подоконник и включил радиоприемник. Закурил сигарету, слушая сводку погоды. Зазвонил телефон. Анджей поморщился, снял трубку:

— Да?

Последующие пять минут он молчал, лишь жилка на веке задергалась в нервном тике.

— Ну? — хрипло спросил, бросая в пепельницу сгоревшую сигарету. — Все. Отбой.

Деян уже шел к своему Шевроле, как его на крыльце догнал и схватил за руку Войтарский. Полковник дернулся.

— Зафиксирован контакт Йованич, — шепнул майор. — Телефонный разговор. С Берлином.

Малкович выпрямился, его зрачки сузились.

— С кем именно?

— Установлено место звонка. Телефонная будка на Вильгельмштрассе семьдесят семь. Понимаете?

Полковник кивнул и тихо сказал:

— Бывшая рейхсканцелярия Гитлера. Романтично. Но ни черта, простите, майор, непонятно. Объясните.

— Йованич — неонацистка. Она звонила кому-то в Берлин. Получала указания.

— Сколько длился разговор?

— Минута.

— Маловато для детальных инструкций.

— Она сказала одно слово: «Вольфшанц».

— Сигнал?

— Да. Теперь вы меня понимаете, — Войтарский выдохнул.

Малкович оставил машину за два квартала до больницы, дальше пошел пешком. Велимир пристроился рядом в густой толпе, так вдвоем дошли до неприметного дворика. Лавринович сунул папку под мышку, закурил.

— Вскрытие дало то, что Смилс был убит ударом узкого предмета, похожего на спицу.

— Скорее всего, заточка. Самый удобный предмет для убийцы, легко спрятать.

— Удар в печень профессионален, точен, как вы и говорили.

— При должном навыке его может нанести как и мужчина, так и слабая женщина. Суд по выражению лица покойного, он не ожидал удара, но и появление убийцы для него не было чем-то странным.

— У Йованич крайне хлипкое, но алиби. За ней следили сотрудники наружного наблюдения. Как вы заметили, Велимир, скамейка находится под фонарем. Грузчики засняли контакт объектов. Майор Войтарский обещал вечером предоставить все данные по наблюдению за Железной Магдой этой ночью. Если бы она убила американца, то ее бы немедленно задержали, благо идеологи на ее зуб точат. Но она ушла до убийства, и это отражено в рапортах их наружки. Наша наружка его упустила в самом кафе. Вот вам и загадка — кто мог убить дипломата-американца ночью в парке без цели ограбления?

— У меня есть на этот счет кое-какие соображения. Я сомневаюсь, что этот человек — американец и что Джеймс Смилс — его настоящее имя.

— Вот как! Чем докажете?

Лавринович постучал пальцем по футляру фотоаппарата, висевшего у него на груди.

— Когда я осматривал труп, то заметил на левом предплечье у американца короткий шрам. Небольшой, буквально один маленький квадратик с ровными краями, — он коснулся рукава своего пиджака, показывая, где именно. — Судмедэксперт подтвердил, что это след от ожога. Шрам от ожога на левом предплечье ближе к подмышке.

— Вы хотите сказать, что этот человек был эсэсовцем?

— Да. И сотрудники посольства не могли об этом не знать. Поэтому я снял отпечатки пальцев с трупа для проверки по картотекам.

Малкович сел на скамейку, задумчиво покрутил пуговицу пальто между пальцев.

— Йованич сегодня сделала короткий звонок в Берлин. Об этом мне сообщил майор Войтарский. Складывается любопытная цепочка.

Полковник разложил на столе свежепроявленные фотографии трупа американского дипломата. Особо отложил в сторону фотографию левого предплечья крупным планом. Хмуро взглянул на Войтарского и Лавриновича, забарабанил пальцами по крышке стола.

— А вы зря проворонили дипломата, Анджей, — проворчал он. — Американцы уже всполошились и забрали труп, чтобы отправить его в Штаты. Но мы успели раньше их. Взгляните на фотографии.

Войтарский склонился над столом, и на его лице замерла брезгливая усмешка. Малкович положил перед ним отложенную отдельно фотографию, и майор чуть побледнел.

— СС.

— Лавринович уже снял отпечатки пальцев, их уже смотрят по картотекам. У нас есть кое-какие архивы, но, боюсь, их будет недостаточно, — пояснил Малкович, разглядывая фотографии. — У нас картотеки преимущественно по коллаборационистам, сотрудничавшим в годы войны с нацистами. Что я могу сказать по этому человеку? Не последняя шишка в посольстве, несмотря на должность атташе. Вспоминая все публичные выступления наших американских гостей, я не припомню, чтобы именно Джеймс Смилс давал интерьвью журналистам. Их дает другой сотрудник. Однако мистер Смилс состоятельный человек, у него дорогие часы и приличные визитки. На уровне советника посольства, я бы так сказал. Видно, что он привык к роскоши давно.

Полковник замолчал, собирая фотографии.

— Если он эсэсовец, перевербованный американцами, то это произошло в зоне американской оккупации. Значит, он служил в Австрии или в прилегающих областях, — заметил Лавринович. — Но шрам сведен давно. Возможно, как раз в дни весеннего наступления.

— Союзники уничтожали эсэсовцев без следствия и суда, — мрачно пыхнул сигаретой майор. — Если он свел татуировку в дни наступления, то он знал, что его ждет. И то, что американцы перевербовали его или сам пошел на контакт с ними, говорит о том, что он не просто так спасал шкуру. Он был ценным экземпляром. Настолько ценным, что сейчас работает в посольстве США в Белграде, понимаете?!

Войтарский сорвался и отшвырнул сигарету в сторону. Потом извинился, поднял ее.

— Простите. Нервы. Ненавижу этих ублюдков, — пробормотал, гася окурок.

Офицеры помолчали. Полковник сел за стол, наморщил лоб.

— То, что вы сказали про контакт Йованич с Берлином, это очень важно, майор. Боюсь, что нашей картотеки будет недостаточно. И цепочка выстраивается любопытная. Железная Магда, известная националистка, идет на контакт с бывшим эсэсовцем, вероятно, не в последних чинах. По данным наружного наблюдения выяснено, что контакт Йованич с Смилсом продлился три минуты. Меня это наталкивает на мысль, что они раньше встречались, или их контакт был тщательно оговорен. Или это их не первый контакт, — подчеркнул он.

— Исключено, — Войтарский покачал головой. — Мы следим за ней с семьдесят первого года. Она ни с кем из подобных людей не встречалась.

— Допустим. Но Смилс передал ей инструкции, потому что именно сегодня она связалась с Берлином и передала кодовое слово «Вольфшанц». Вернее, Вольфсшанце — Волчье логово, бункер Гитлера в Польше.

— Мои люди и коллеги из дешифровального пятый час слушают запись разговора Йованич с Берлином. Было еще одно слово с той стороны. В качестве пароля.

— Пароль? Какой пароль?

— Одно слово, после которого Магда сказала про Волчье логово. Похож больше на вздох. Что-то на «Хох».

— Хох… Не Хохвальд ли?

Анджей потер виски.

— Может, он.

— Это кодовое слово штаб-квартиры Генриха Гиммлера. Информация чрезвычайной секретности в те годы. Да, Лавринович прав, — угол рта полковника дернулся, — мы имеем дело с СС. Так. У нас пока только одна зацепка, и ею займется Велимир. Отпечатки пальцев.

Он кивнул лейтенанту:

— Если ничего не найдется в наших архивах, то нужно обращаться к зарубежным коллегам. К американцам — исключено сразу. Они и так нам не простят вскрытие дипломата. Я постараюсь уладить этот скандал через Милорадовича и премьер-министра. У кого еще могут быть дактиколоскопические картотеки по Австрии?

— У Штази.

— Хорошая мысль, майор. Но Штази пусть разрабатывают телефонный звонок с пустого места рейхсканцелярии. Остается только одно — наши советские товарищи и МОССАД.

— Израильтяне охотно помогут нам, раз дело касается эсэсовца.

— Вот. Ты, Велимир, и будешь налаживать контакт с Тель-Авивом. Я спрошу на сотрудничество с ГДР, СССР и Израилем санкцию сверху. А с вас, майор, еще и полная отработка контактов Йованич с этого дня и до того часа, когда она впервые появилась на территории Югославии. За работу, товарищи.

Малкович сам получил плотный конверт от неприметного человека на углу сада и узкой Старой улицы. МОССАД предоставил исчерпывающую характеристику на убитого сотрудника американского посольства.

Деян Малкович грузно сел в кресло, разложил на коленях листы документов.

— КГБ и израильские спецслужбы любезно предоставили нам исчерпывающую информацию и о Вольфсшанце, и о американском дипломате. Справку наших товарищей вы можете прочесть самостоятельно, — он кивнул на две папки, лежащие на столе. — А вот данные о Джеймсе Смилсе…

Полковник промолчал, потер пальцами подбородок.

— Твоя догадка, Велимир, была верна. Этот человек действительно был эсэсовцем. Дихтер Кольберг, сотрудник мюнхенского отделения гестапо, штурмбанфюрер СС. Был арестован американцами, дальнейшая судьба неизвестна.

— Йованич встречалась с гестаповцем, который через несколько минут после ее ухода был убит, — полковник перелистал документ. — Кольберга, похоже, появление незнакомого человека не смутило. Вероятно, у него была встреча с другим человеком, которому он доверял.

— Еще один нацист? — Велимир подался вперед.

— Не исключено. Этот человек убил Кольберга профессиональным тренированным ударом. Зачем? Исключить передачу данных Йованич? Но сам контакт уже состоялся. Или убрать ненужного свидетеля? Игра идет по-крупному. Кто-то хочет помешать или, наоборот, помочь Йованич. Что вам удалось еще про нее выяснить, майор?

Войтарский взяв со стола папку, поскреб коленкоровый переплет ногтем.

— Пока ничего существенного. Отрабатываем всех людей, кто был на похоронах ее мужа. Сорок человек. Сама же Йованич образа жизни не изменила, живет также как и жила.