Реформаторы (джен)

Хронология

2 мая 1998 — Битва за Хогвартс

26 декабря 2003 — свадьба Гарри и Джинни

21 июня 2004 — избрание Рона главой гильдии магических ремесел

17 июля 2005 — рождение Джеймса Сириуса Поттера

4 января 2006 — рождение Розы Грейнджер-Уизли

14 июня 2006 — рождение Альбуса Северуса Поттера

16 мая 2008 — рождение Лили Луны Поттер

28 июня 2008 — рождение Хьюго Грейнджер-Уизли

Действия в главе разворачиваются: 29 ноября — 10 декабря 2008

В этом году декабрь стал очень политическим месяцем среди волшебников. Мало того, что противники предлагаемых нововведений становились всё более ярыми, так ещё и до выборов министра магии оставалось три месяца, а вместе с Кингсли Шеклболтом баллотировался ещё один кандидат — Бертольд Хиггс.

— Кто это? Имя какое-то знакомое, — сказал Гарри, когда они обсуждали это на воскресном семейном ужине.

— Со мной на курсе в Слизерине учился Теренс Хиггс, — припомнил Перси, вместе с Одри заглянувший на традиционную трапезу в Норе.

— Это его отец, — вмешалась Андромеда, — он немного моложе меня. Учился вместе с моей сестрой Нарциссой.

Гарри удивился, услышав от неё имя сестры. Она почти никогда не говорила о семье, в которой провела всё детство.

— Кажется, он весьма близко общался со Скримджером, — добавил Артур.

— Ах, да, точно, — воскликнула Гермиона. — Маклагген рассказывал мне о нём, когда мы вместе ходили на встречи Клуба Слизней. Там-то я и услышала, что Берти, отец Маклаггена, и Скримджер любили охотиться вместе.

Гарри посмотрел на Рона, чтобы понять, какой эффект произвело на него упоминание о ночном свидании Гермионы с его старым соперником по квиддичу. Но тот уже давно не испытывал былой ревности. Он не выказал никакого недовольства и спокойно продолжал баюкать шестимесячного сына на коленях.

— Слизеринец и чистокровный, да? — подметила Джинни.

— Объединяют силы, судя по всему, — заметил Перси.

Он прекрасно понимал, что многое потеряет, если Кингсли не переизберут на новый срок. И его отношения с магглой могут только усугубить ситуацию. Маловероятно, что он сможет удержаться на посту главы Департамента магической международной торговли, если поменяется министр.

Для Артура всё было менее тревожно. Он планировал в скором будущем увольняться, чтобы проводить больше времени с внуками. Новых детей, которых нужно было бы растить, у него не добавлялось, карьера шагнула далеко вперёд, поэтому последнее время он откладывал деньги на старость. Его очень заинтересовала концепция выхода на пенсию в том виде, в котором она существовала в маггловском мире. В обществе волшебников не было такой организации. Волшебники экономили, как могли, в течение трудовой жизни или получали финансовую поддержку от детей, когда силы начинали их оставлять.

Те, кому не посчастливилось иметь щедрое потомство, и кто не мог сделать необходимые сбережения, зависели от благотворительных организаций, которые обеспечивали всех волшебников едой и крышей над головой. Молли всегда жертвовала продукты со своего огорода и вязала шерстяные джемперы для нуждающихся даже в те нелёгкие времени, когда её семья жила небогато.

Гарри знал, что Рон и Джордж планировали подарить акции своей компании родителям, чтобы потом они были заинтересованы в — очень хорошей — прибыльности бизнеса и таким образом получали проценты с дохода и не думали, что находятся на содержании.

— Какой позиции будет придерживаться «АльМаг»? — спросил Перси у Гермионы.

— Нейтральной. Они приведут биографию кандидатов, возьмут интервью у каждого, если, конечно, те согласятся.

— Они же не собираются поддерживать программу Хиггса!

— Перси, — укоризненно и одновременно нравоучительно произнесла Гермиона, — «АльМаг» не говорит людям, что делать! Они хотят представить действующие силы как можно более объективно, чтобы гильдии и члены Визенгамота голосовали осознанно.

— Как думаешь, Рон, к кому будут склоняться гильдии?

— Многие гильдии оценили помощь Министерства в последние несколько лет, — отметил Рон, — хотя некоторые маги выражают опасения, что слишком большое количество инноваций может повредить устоявшемуся бизнесу. С другой стороны, есть те, кто уже заявил о поддержке идей, продвигаемых движением "Магия, квиддич и традиции". Эти скорее всего отдадут голоса за Хиггса.

Многие согласно закивали. Визенгамот состоял из нескольких фракций, которые, в свою очередь, были частью различных организаций.

Судьи назначались главой Департамента магического правопорядка. Как правило, это были бывшие адвокаты, получившие эту должность за судейские таланты. Их роль заключалась в том, чтобы судить сограждан, основываясь на результатах расследований, проведённых чиновниками Министерства: аврорами, магическими полицейскими, сотрудниками отдела по борьбе с неправомерным использованием магии или работниками Комиссии по образованию. Они осуществляли свои функции как единолично, так и коллегиально — составом из трёх мировых судей.

Кроме того, две группы были членами Визенгамота по должности: семь глав гильдий и волшебники, состоявшие в Международной конфедерации магов, — так называемые делегаты.

Наконец, были и видные члены магического сообщества, назначенные министром. Это была не наследственная должность, но она предоставлялась пожизненно. Их количество не могло превышать двадцати процентов от общего количества Визенгамота.

Только по двум случаям проводились пленарные заседания в полном составе: это были чрезвычайные происшествия (только министр мог запустить этот процесс) и назначение министра магии.

Назначенные министром делегаты не представляли собой однородную массу, так как сосуществовало несколько поколений министров. Но средний возраст был довольно высоким, и их голоса обычно отдавались за наименее инновационного министра. Рон боялся именно консервативности этой фракции.

— Развейте мои сомнения! — резко воскликнула Джинни. — Люциус Малфой до сих пор член Визенгамота?

— Нет, — успокоил её Перси. — Он был снял с должности ещё со времён начала судебного процесса над ним. Этой привилегии он лишился одновременно с конфискацией имущества. Визенгамот тогда собрался полным составом, чтобы исключить его из своих рядов.

— А почему никто из наших в этом не участвовал? — поинтересовался в свою очередь Билл. — Неужели мы мало сделали для общества?

— Думаю, этому помешало наше с Перси назначение главами департаментов, — объяснил Артур. — Были и другие люди, которые заслужили благодарности, тем более что количество мест по такому принципу ограничено. Но мы проскочили.

— А Рон туда попал, став главой гильдии, — довольно заметила Гермиона.

— Именно, — с гордостью подтвердил Артур. — Как это часто бывает, — вернулся он к первоначальному разговору, — труднее всего предсказать голосование судей. Они всегда были достаточно независимыми, и с ними сложнее ладить, чем с назначенцами.

— Наверное, всё будет зависеть от того, как они относятся к судебным реформам, — предположила Молли.

— Совершенно верно, — подтвердила Гермиона.

— И что они думают о них? — задалась вопросом Джинни. — Реформы ведь должны им нравиться, так?

— Судьи получили независимость от Министерства — это факт, — добавил Гарри.

— И некоторым это очень по душе, — согласилась Гермиона. — Но адвокаты стали играть более важную роль, и некоторым судьям это не нравится, особенно тем, кто никогда не работал адвокатом. Некоторые считают, что сейчас появилось слишком много правил, и их раздражает, что нужно обосновывать свои решения.

— То есть ты думаешь, что они проголосуют против Кингсли! — с лёгким ужасом предположил Гарри.

— Они примут решение в соответствии со своими политическими взглядами, — сказала Гермиона. — И не волнуйся, «АльМаг» тоже будет освещать все события, чтобы голосующие не принимали решения только на основе предвзятых статей «Пророка».

* * *

«Пророк» яростно выступал против уходящего министра и тех законов, которые он принял за последнее десятилетие. Журналисты даже вспомнили об освобождении эльфов, которое было одним из первых законов, принятых после отмены декретов Года Тьмы:

«Теперь, когда министр убедился, что он может отнять наши вековые права и способствовать обнищанию населения, что помешает ему сделать это снова? Отнимет ли он наши особняки, покусится ли он на привилегии, которые наши семьи заработали своим трудом и жертвами? Неужели завтра нам придётся уступить место эльфам, гоблинам и кентаврам, которые кажутся министру магии более важными, чем сами волшебники?»

Припомнили ему и поддержку развития новых технологий на базе маггловских достижений:

«Неужели мы не способны довольствоваться тем, чего нам всегда было достаточно? Нужно ли нам подражать тем, кто не обладает магией и отчаянно пытается преодолеть свою убогость? Зачем нам перенимать образ жизни тех, кто уступает нам? Хотим ли мы видеть на улицах нищих и наших детей, потерявших свои ценности?»

Отказ от принуждения оборотней к самолечению подвергся резкой критике:

«Трудно понять причины невероятной слабости Министерства в деле оборотней. Наконец-то мы получили эффективное лекарство, и вместо того чтобы предпринять шаги по истреблению этого бедствия раз и навсегда, Министерство поставило свободу выбора превращаться в кровожадного зверя выше защиты волшебников».

Наконец, и судебные реформы подверглись нападкам:

«Что можно сказать об этом новшестве в нормах права, которое позволяет преступникам выходить сухими из воды с помощью так называемых юридических пируэтов? Лишив нашу тюрьму охранников, нынешнее правительство сделало всё, чтобы мы больше не могли отправлять в тюрьму тех, кто представляет опасность для окружающих. Это заставляет задуматься о том моменте, когда правительство начнет освобождать Пожирателей смерти, над избавлением от которых мы так усердно работали».

Эту последнюю статью особенно остро обсуждали в штаб-квартире авроров, поскольку двое преступников, арестованных магической полицией, были отпущены на свободу несмотря на то, что все знали об их виновности. Два приговора, согласно неумолимому закону о сериях, были вынесены за довольно короткий промежуток времени, а статьи в "Пророке", выпущенные одна за другой в течение двух недель подряд, создавали впечатление, что подобное случалось часто.

И снова некоторые из авроров (всегда одни и те же) воспользовались возможностью выступить против реформ. Гарри воздержался от вмешательства и молча поблагодарил Примроуз и Майкла, которые выступили в его поддержку.

* * *

В начале второй недели декабря Гарри и Оуэн изучали старые дела, когда Фосетт выбежал из своего кабинета:

— В Косом переулке беспорядки. Вы двое, — приказал он, указывая на Белби и Уитби, — оставайтесь здесь. Все остальные со мной.

Гарри поморщился. Он знал, что движение «Магия, квиддич и традиции» призывали к демонстрациям в знак протеста против потрясений в волшебном обществе. Если дежурные из магической полиции вызывали подкрепление, значит, что-то пошло не так.

Десять или около того авроров бросили свои занятия и бегом последовали за командиром к выходу. У лифтов они встретили отряд полицейских, стоявших за командиром Уотчовером. Не обращая внимания на лифты, они спустились по лестнице в Атриум, откуда можно было выйти из Министерства.

Когда они достигли зоны аппарации, Фосетт приказал:

— «Флориш и Блоттс». Вы идёте с Поттером!

Как правило, авроры работали в командах от двух до четырёх человек и редко аппарировали группами, потому что это могло быть опасным, ведь если два человека окажутся слишком близко друг к другу в момент выхода, это может привести к расщеплению. Что касалось полицейских, то они регулярно привлекались для проведения операций по охране правопорядка и гораздо чаще практиковали передвижение большими группами. Поэтому они разработали методику, которая позволяла уменьшить количество неприятных инцидентов.

Когда два года назад полицейские посещали их тренинги, они упомянули об этом и, по просьбе Гарри, продемонстрировали, как это делают. С тех пор это упражнение стало частью обычной утренней субботней тренировки авроров. Именно по этой причине Фосетт попросил Гарри взять на себя командование.

Гарри кивнул и дал указание:

— Пятое построение.

Остальные заняли позицию за ним, но чуть в стороне, чтобы не мешать друг другу, если придётся посылать заклинания сразу же после прибытия, при этом все оставались в поле зрения тех, кто стоял позади. Гарри отметил, что построение было выполнено в рекордные сроки, правда, пришлось подождать ещё несколько секунд, пока Фосетт, не принимавший участия в тренировках, и ещё два аврора, так и не соизволившие присоединиться к ним по субботам, заняли свои места. Когда Гарри убедился, что все чётко стоят на своих позициях, то поднял руку и резко опустил её, давая сигнал к движению.

Когда они оказались в Косом переулке, полиция уже была на месте. Гарри огляделся, оценивая обстановку. В нескольких шагах от него, прямо перед магазином мадам Малкин, дрались около пятидесяти человек. Одни выкрикивали заклинания, другие хватали друг друга за руки. Гарри заметил, что одежда большинства участников была порвана в клочья.

Фосетт и Уотчовер отошли в сторону, чтобы посовещаться в тишине, и почти сразу вернулись к группам, раздавая приказы:

— Обойдём их слева. Потом используем чары помех и обезноживания.

Повинуясь инструкциям и пускаясь медленной рысью, Гарри почувствовал, что озвученные заклинания были выбраны правильно. Обычно авроры использовали Ступефаи, чтобы обездвижить противника. В результате цель полностью коченела, очень часто опрокидывалась назад и тяжело падала на землю. В данном случае демонстранты нарушали общественный порядок, но не выглядели слишком опасными. Поэтому хватало менее агрессивных заклинаний.

Вскоре авроры соединились с полицией, которая ушла вправо. Некоторые протестующие увидели прибывшую полицию и авроров, и один из них направил волшебную палочку в сторону авроров, но тут же упал на землю, когда в него попали два заклинания. Полицейские, в свою очередь, оглушили двух человек, которые проявили желание покинуть место происшествия.

— Импедимента! — воскликнул Фосетт, подавая пример.

Заклинания сыпались со всех сторон, и очень быстро воюющие стороны рухнули на землю. Было ещё две попытки побега, которые преждевременно закончились у ног полицейских.

— Будем делить по одежде, — сказал Фосетт. — Поттер, иди и реквизируй помещение Фортескью.

Посреди оглушительной какофонии выкрикиваемых возмущений, которые доносились от лежавшей на земле толпы, Гарри наблюдал за пленниками, чтобы понять, что его командир имел в виду насчёт одежды. Он понял, что на демонстрантах было два вида одежды: строго традиционная (мантии и остроконечные шляпы) и наряды, навеянные маггловской модой (пояса, приталенные мантии, мантии с разрезами, брюки). Очевидно, что прогрессисты столкнулись во время демонстраций, запланированных традиционалистами, после чего ситуация обострилась.

Подчинившись приказу, Гарри попросил тех немногих покупателей, которые ещё оставались в кафе-мороженом, покинуть помещение, но оставаться поблизости: им понадобятся свидетели, чтобы установить, что произошло. Под смирившимся взглядом владельца, Себастьяна Фортескью, он сдвинул столы и стулья с помощью волшебной палочки, разделив зал на две зоны.

Авроры и полицейские левитировали заключённых в сторону кафе, предварительно разоружив, конечно. Несмотря на чары, частично обездвижившие их, демонстранты боролись как черти, разглагольствуя о неправомерных действиях полиции и проклиная своих политических противников, стоявших рядом с ними во время беспорядков. Это продолжалось до тех пор, пока всех не поставили по обе стороны от импровизированной баррикады, которую возвёл Гарри. Тот стоял в углу у стены, чтобы не мешать. Он встретился взглядом с капитаном Ферстоном и обменялся с ним нервной улыбкой.

Возле выхода из кафе переместили столы и стулья для допроса правонарушителей.

— Мы позаботимся о прогрессистах, а полиция возьмёт остальных, — сказал Фосетт своему отряду после разговора с Уотчовером. — Записываем их данные, возвращаем палочки после Приори Инкантатем и отпускаем.

— Отпускаем? — переспросил Малдун, едва не задохнувшись от возмущения.

— Шума от них, как от троллей, конечно, но ничего серьёзнее разбитых носов у нас на них нет, — ответил Фосетт. — Ничего, что могло бы послужить основанием для задержания. Визенгамот их точно признает невиновными.

Малдун пробормотал что-то себе под нос и занял место за одним из столов вместе со своим напарником. Гарри вместе с пятью коллегами было поручено найти свидетелей, не участвовавших в беспорядках, и попытаться установить хронологию событий.

Были разные версии, но, похоже, что прогрессисты пришли в большом количестве, чтобы отговорить традиционалистов придерживаться своих взглядов. Дискуссия быстро перешла в обмен оскорблениями, затем с обеих сторон были применены простейшие заклинания, и, наконец, началась массовая потасовка, когда маги попытались порвать одежду друг другу, которая, по их мнению, являлась символом политических взглядов.

Рассказ об этом инциденте появился на первой странице "Пророка" уже на следующее утро. Словесное и физическое насилие демонстрантов было подробно описано, создавая впечатление, что магическое общество снова находилось на грани гражданской войны.

В тот вечер Гермиона отправилась к Гарри и Джинни, чтобы обсудить с ними положение.

— В этой дурацкой статье всё донельзя преувеличено, — недовольно пробормотал Гарри.

— Два сломанных носа, вывихнутое плечо и пара неприятных заклинаний, которые потребовали обращения в Мунго, — заметила Гермиона, которой начальник отдела передал официальные отчёты.

— Зачем выставлять всё так, словно в стране льётся кровь и полыхают пожары, заодно намекая, что любые новшества ведут к беспорядкам?

— Напрямую они об этом не пишут, — поправила его Гермиона. — По-твоему, было бы лучше, если бы об этом вообще не упоминали?

— Многих это может навести на мысли.

— Брось, Гарри, такая газета, как «Пророк», не может молчать о подобных вещах. Это было бы искажение действительности.

— Для Кингсли ведь это плохо, так?

— После десяти лет у власти вполне нормально для волшебников подводить итоги его политических действий и обсуждать их, — Гермиона старалась быть позитивной.

— Они не особо обсуждали, — нервно рассмеялся Гарри. — Были слишком заняты, обзывая друг друга. Я прекрасно понимаю, что невозможно привлечь всех на свою сторону, когда хочешь изменить привычный ход вещей, но я слышал угрозы, которые действительно выходят за рамки простого выражения мнения.

— Именно поэтому мы основали «АльМаг». Чтобы показать, что мы можем говорить об этом, не ввязываясь в драку, — напомнила Гермиона. — Произошедшее вчера является доказательством того, что нам необходимо нейтральное и разумное пространство для самовыражения.

— Будет ли статья об этом инциденте в следующем номере?

— В нашем журнале мы делаем упор на анализ, а не просто на изложение фактов, — сказала Гермиона. — Думаю, они дадут возможность обеим сторонам снова высказаться и попытаться понять, когда и почему всё пошло наперекосяк.

— Сомневаюсь, что те болваны, которых мы вчера арестовали, умеют читать, — недовольно пробурчал Гарри, очень расстроенный обострением ситуации.

— Их было всего пятьдесят человек, — попыталась успокоить его Гермиона. — Важно, что читают другие.

— Но почему всё произошло именно так? — недоумевала Джинни. — Неужели противники «Магии, квиддича и традиций» действительно думают, что изменят их мнение, напав на них?

— Всё гораздо глубже. Те, кто за современность, в основном из полностью или наполовину маггловских семей. Именно потому, что они знают, что нас окружает, они меньше всего боятся. Но именно они больше всех пострадали во время войны и, сознательно или нет, ассоциируют консерваторов с чистокровными, которые гораздо меньше пострадали от действий Пожирателей смерти. Это своего рода месть после уже свершившегося.

— Но я думал, что всё улажено, — сказал Гарри. — Разве смысл памятных мероприятий не в том, чтобы показать, что мы снова единая нация?

— Некоторым ранам нужно время, чтобы зажить, — вздохнула Гермиона. — Церемонии примирения помогают утвердиться в желании объединиться, но это не поможет решить все проблемы, и обиды рано или поздно проявятся, но уже в других формах.

Все замолчали, скорбя по такому положению дел.

— К счастью, Бертольда Хиггса нельзя обвинить в сочувствии Пожирателям смерти, — произнёс Гарри, будто тем самым хотел себя успокоить.

И, действительно, "Пророк" и различные журналы, включая «"АльМаг", углубились в прошлое противника Кингсли, чтобы представить его публике. Согласно послевоенному периоду, кандидат должен был иметь почётный послужной список в борьбе с Волдемортом. Хиггс, хотя и был чистокровным, помог преследуемым Тёмным правительством волшебникам из своей деревни спрятаться в окрестностях и организовал им питание. Он даже обратился к Долорес Амбридж, чтобы заступиться за одного из своих соседей, который был арестован из-за того, что не был чистокровным магом. Кровь Хиггса спасла несчастного магглорождëнного от гнева главы Комиссии по регистрации магглорождëнных, но риск был серьёзным, за что он и получил впоследствии Орден Мерлина.

Этот поступок освободил его от любых подозрений в расизме в отношении полукровок. Однако он отвергал все изменения в жизни волшебников и отказывался считать мыслящих магических существ равными себе.

Он владел вольером, в котором обучали почтовых сов. Поэтому на появление сквозных зеркал он смотрел с неодобрением. Это сделало его любимцем мелких ремесленников, которые опасались, что их традиционная деятельность пострадает от новых товаров, представленных на рынке. Именно поэтому в прошлом году он баллотировался на должность главы гильдии селекционеров и собирателей, в которой состоял. Он потерпел поражение, но был настолько близок, что избранной главе, Лаурентии Флетвок, пришлось учесть мнение тех, кто за неё не голосовал.

Получалось, он был серьёзным кандидатом, чья взвешенная речь могла убедить тех, кто не имел твёрдого мнения.

— С одной стороны, я рада, что благодаря его прошлому на дебатах явно не будет острых вопросов, — заметила Гермиона. — Но плохо, что это же делает его грозным конкурентом Кингсли.

* * *

В соответствии с редакционной политикой, "АльМаг" старался относиться к обоим кандидатам беспристрастно.

Журнал посвятил целую статью знакомству с Бертольдом Хиггсом, который охотно согласился ответить на вопросы Ли о своей программе:

Хиггс: Все волшебники, независимо от их происхождения, должны быть приняты в наше сообщество. Но я не понимаю, почему мы должны отказываться от своей идентичности, чтобы перенять идентичность новоприбывших. Природа создала их волшебниками, пусть они принимают это и подчиняются обычаям, которые с этим связаны. Мы не пытаемся навязать магглам свой образ жизни, поэтому у них нет причин вторгаться к нам со своим.

АльМаг: В наших магических обычаях и традициях всегда были заимствования у магглов. Хогвартс-экспресс, структура Министерства, "Ночной Рыцарь", например. Не говоря уже о трубах в домах, которые избавляют нас от необходимости носить вёдра с водой, размахивая палочками, использование ручек и многое другое.

Хиггс: Эти заимствования, как вы их называете, гораздо более ограниченны, чем вы предполагаете. Наши предшественники действовали осторожно и умеренно. Это далеко не то засилье, которое мы наблюдали в последние годы и которое министр Шеклболт намерен упрочить, если останется на своём посту. Следил ли он за тем, чтобы гильдии несли ответственность за товары, которые они предлагают на продажу? Нет. Думал ли он о том, как сильно эти изобретения встряхнут привычный нам мир? Нет. Не думал. Когда я нахожусь в Косом переулке, я мало что узнаю. Меня окружает непристойная одежда и яркие цвета, а люди, которых я знаю, больше не здороваются, они слишком заняты тем, что пялятся в свои зеркала.

АльМаг: Так значит, вы считаете, что всё, что исходит от магглов, плохо для нас.

Хиггс: Неконтролируемая новизна не всегда приветствуется. Моя критика министра Шеклболта заключается в том, что он считает, что прогресс хорош сам по себе, хотя это не всегда так. Именно он должен был указать правильное направление, а он этого не сделал.

АльМаг: Считаете ли вы, что обладаете достаточной квалификацией для этого?

Хиггс: Я знаю, что некоторые люди пытаются пристыдить чистокровных, потому что они не так сильно пострадали во время войны, как другие. Законы, принятые Тёмным правительством, были ужасными, но это не повод забывать, что именно старые семьи сформировали мир волшебников и защищали его от магглов на протяжении веков, когда те знали о нашем существовании и пытались уничтожить. Именно эти семьи создали волшебные места, содержали Хогвартс для обучения нашей молодёжи, установили магглоотталкивающие чары, которые позволяют нам жить в мире сегодня. На протяжении веков семьи отстаивали не права, а, скорее, обязанности. Эти ценности передаются нам и сегодня, как и желание защитить волшебный мир и оградить его от дурного влияния.

АльМаг: Никто не отрицает того, что вы сделали во время войны, мистер Хиггс, но считаете ли вы справедливым утверждение, что за последние три десятилетия чистокровным семьям удалось удержать мир волшебников на правильном пути?

Хиггс: Вы, наверное, читали книгу того журналиста, который изучал путь человека, называвшего себя лордом Волдемортом. Так что вы знаете, что он был полукровкой и что не чистокровные втянули нас в эти две братоубийственные войны. Однако верно и то, что слишком много старых семей волшебников соблазнились его обещаниями. Но многие другие отказались следовать за ним, и даже был придуман термин для всех, кто противился его призывам: "предатели своей крови". Было достаточно "предателей", чтобы помешать ему легко захватить власть в Первой войне, а другие сражались в Хогвартсе, чтобы положить конец Второй.

АльМаг: Присутствовали ли вы на демонстрации, которая состоялась на прошлой неделе в Косом переулке?

Хиггс: Конечно, я был там. У меня было место в первом ряду, и я увидел, как прихвостни Министерства напали на нас без предупреждения. Думаю, это позор, что некоторые люди пытаются помешать другим высказываться. Поступая таким образом, сторонники безудержных перемен не только никого не заставят молчать, но и покажут свою непримиримость и презрение к другим. Я думаю, волшебники извлекут из этого урок.

АльМаг: А каково ваше видение будущего?

Хиггс: Для начала я хотел бы напомнить всем, что у волшебников есть своя культура и ценности, и что им не нужно копировать кого-то другого для организации своего общества. Нет необходимости искать в других местах законы, благодаря которым в прошлом месяце из тюрьмы вышли два виновных человека. Нет необходимости наряжаться, имитируя нелепую и неудобную одежду. Неразумно позволять магическим существам верить, что они могут иметь те же права, что и волшебники, когда они не в состоянии сами себя содержать. Я хочу вернуть гордость бытия волшебником, обеспечить безопасность всех и дать каждому волшебнику возможность занять его законное место.

* * *

В вечер выхода статьи Гарри вернулся домой в прескверном расположении духа. Интервью оппонента Кингсли получилось взвешенным и очень убедительным. От фразы «занять законное место» Гарри было как-то не по себе. Человек редко занимает место, не отпихнув кого-то другого, и, по мнению Гермионы, если у Хиггса и не было предубеждений насчет полукровок, то другие магические существа, включая оборотней, должны были довольствоваться подчинённым положением.

К сожалению, как и было им отмечено в интервью, когда он говорил о напавших на демонстрантов, на стороне Кингсли хватало и радикально настроенных сторонников, чья непримиримость мешала всем.

Суд над ними ещё не состоялся, но из показаний, данных в день инцидента, исход был ясен: все члены движения «Магия, квиддич и традиции» будут оправданы, поскольку они лишь ответили на провокацию, а нападавшие будут оштрафованы.

Гарри прокручивал в голове эти мрачные мысли, когда заходил в гостиную, и едва не оказался сбит ураганом по имени Джеймс, который, едва завидев папу, прыгнул к нему в объятия и закричал от восторга. Гарри не смог сдержать улыбки. Джеймсу исполнилось четыре года, и он уже мог вести разнообразные беседы. Каждый вечер он рассказывал отцу о самых ярких событиях своего дня, к огромному недовольству Джинни, которая ещё днём, забирая его из детского сада, пыталась уговорить поделиться новостями, но безуспешно.

Альбусу было почти три года. Он не был таким разговорчивым, как Джеймс, но понимал всё, что ему говорили. Хотя Джеймс всегда очень чётко обозначал своё место рядом с родителями, у братьев всё же было достаточно общих интересов, чтобы играть вместе.

По мнению Гарри, детский сад, в котором Джеймс проводил пять дней в неделю, приносил много пользы. Это не только дало широкое пространство для игры, но также он обнаружил, что некоторые из правил, которые они с Джинни с трудом внушали ему, были нормой и в других местах, и Джеймс с большей готовностью следовал им.

Он значительно успокоился, и бушующая энергия была направлена на занятия в классе. Он даже стал учить всякому младшего брата, что улучшило отношения между ними. Однако ходить он так и не научился. Прыгать, танцевать, бегать — да, но никто никогда ещё не видел, чтобы Джеймс просто спокойно шёл.

Приходя из детского сада, он был так счастлив вернуться домой после нескольких часов разлуки, что был более сговорчив, чем обычно. Это был глоток свежего воздуха для Джинни после трёх долгих лет, когда Джеймс не давал ей покоя.

Что касается Лили, хотя в шесть месяцев она всё ещё требовала много внимания, она была спокойным ребёнком, много времени проводила, болтая сама с собой, и особо не нуждалась в присмотре. Альбус, похоже, тоже умел самостоятельно развлекаться, хотя было непонятно, было ли это в его характере, или он смирился с этим из-за того, что его брату уделялось больше внимания в течение первых трёх лет жизни.

Когда дети легли спать, Гарри захотел поговорить с женой об интервью Хиггса в "АльМаге", но не успел.

— Джеймс упал с лестницы прямо перед ужином, — взволнованно выпалила она. — Угадай, что произошло?

Восхищённый взгляд Джинни без лишних слов всё ему рассказал.

— У него был стихийный выброс?

— Да! Он скользнул вниз и мягко приземлился на землю.

— Это замечательно!

Он обнял Джинни, сердце наполнилось радостью. В глазах жены он увидел то же чувство восторга, которое испытывал сам. Даже если у них не было особых причин для беспокойства, родители-волшебники всегда успокаивались, когда видели первую демонстрацию магии своего ребёнка. Это дало им уверенность в том, что он поступит в Хогвартс и полноценно войдёт в общество волшебников. Гарри знал, что если бы один из его детей оказался сквибом, он любил бы его так же сильно и нашёл бы для него способ жить счастливо, но, как и все волшебники, он жаждал, чтобы у его ребёнка были те же силы, что и у него.

Гарри вспомнил о бедном Невилле, которого выбросили из окна, чтобы заставить раскрыть магический дар. В этом плане дерзкий характер сорвиголовы Джеймса был преимуществом. Он быстро успокоил родителей, и им не пришлось ломать голову, как создать подходящие условия, чтобы он показал, на что способен.

Хогвартсу теперь лучше поберечься!