Отражение нарцисса (джен)

Лукас решительным шагом вошел в офис клиники Альбьери — он был настроен на крайне серьезный разговор с крестным. Эдна, увидев его, вытянулась по стойке смирно и приготовилась грудью защищать обожаемого супруга от возможных нападок.

— Лукас, чем могу помочь? — спросила она с ноткой воинственности в голосе.

— Эдна, я пришел поговорить с Альбьери, — Лукас стоял, засунув руки в карманы брюк.

— Альбьери нет, он на больничном!

— Н-но… — попыталась возразить Анита.

— Хорошо, я навещу его у вас дома, — мужчина развернулся по направлению к выходу.

— Лукас! — окликнула его Эдна, смягчив тон. — Не стоит его беспокоить, он нехорошо себя чувствует.

— Не надо, Эдна, — «больной» вышел из своего кабинета и сокрушенно взглянул на крестника. — Лукас, ты хотел поговорить со мной? Идем в мой кабинет.

— Эдна, что все это значит? — удивилась Анита, когда Лукас проследовал за доктором.

— Не хотела, чтобы Альбьери отвлекали от работы, — спрятав глаза, растерянно проговорила та.

Лукас уселся в кресле напротив крестного и приготовился начать тяжелый разговор.

— Лукас, хочешь что-нибудь? — приличия ради осведомился Альбьери. — Чай, кофе?

— Спасибо, Альбьери, не нужно. Я пришел потребовать объяснений.

— Продолжай, — ученый напряженно слушал его.

— Не так давно обнаружилось, что у меня есть двойник, по странному стечению обстоятельств являющийся сыном твоей бывшей пациентки и твоим крестником. Лично я его не встречал, но видел фотографию, а моя жена вчера столкнулась с ним на концерте и не могла прийти в себя весь вечер. Альбьери, что ты сделал?

Альбьери спустил медицинскую маску на подбородок и, зажмурившись, приложил пальцы ко лбу.

— Лукас, ты должен был догадаться.

— Допустим, я догадался. Но я хочу услышать правду от тебя. Что ты сделал? — повторил вопрос Лукас.

— Я создал твой клон, — не открывая глаз, проговорил доктор.

Лукас, ожидавший услышать такой ответ, тем не менее, привстал на месте, опершись руками на стол.

— Как? Когда? Зачем?

— Когда погиб Диогу.

— Я ушам своим не верю, — в ужасе прошептал Лукас.

— Не суди меня, Лукас. Скоро меня, похоже, осудит весь мир, — сказал Альбьери, решившись посмотреть ему в лицо. — Осуждать всегда легко, а ты поставь себя на мое место. Вспомни, какое горе мы все пережили, какая страшная случилась трагедия! У меня был шанс, шанс один из тысячи вернуть Диогу, неужели ты думаешь, что я не воспользовался бы им? А кто бы не воспользовался? Ты? Лукас, ты просто не обладаешь достаточными знаниями и технологиями, чтобы сотворить такое, но когда в твоих руках ключ от главной тайны жизни, как удержаться, скажи?! — эмоционально вопрошал ученый.

— Ты сумасшедший… Ты же совершенно безумный!

— Да, возможно! Возможно, я безумен, но безумство и гений — две стороны одной медали. Я сделал это, я дал возможность родиться тебе еще раз, и если бы мне не помешали, я смог бы воссоздать копию Диогу!

— Альбьери, ты хотя бы сам слышишь, что ты говоришь?! — Лукасу сложно было удержаться от перехода на крик. — Какая еще копия Диогу, какое второе рождение, да это же кощунство! Ты надругался над его памятью и сам того не понял!

— Ты ошибаешься!

— Альбьери, — Лукас едва не плакал, — что же ты натворил? Ты же уничтожил и меня, и Диогу.

— Почему ты так говоришь, Лукас? — недоумевал Альбьери.

— Потому что ты не спросил меня, хочу ли я рождаться заново? Хочу ли видеть живое напоминание о своей молодости, о той жизни, навсегда оставшейся в прошлом?

Альбьери только бессильно развел руками — ему нечем было возразить на эту тираду.

— Выходит, я теперь сам себе не принадлежу? Этот парень — кто он, что у него на уме? Я не хочу, чтобы люди, глядя на него, думали обо мне!

— Лукас, Лукас, зачем так драматизировать?.. — схватился за голову Альбьери.

— Драматизировать? Драматизировать?! — со злостью переспросил Лукас. — Да я бы засудил тебя судом! Единственная причина, по которой я этого не сделаю, — нежелание того, чтобы весь мир узнал о моем клоне.

— Лукас! — прибежала на поднявшийся шум Эдна. — Я прошу тебя, не надо ссориться с Альбьери, у него слабое сердце!

— Это у меня сердце не выдержит после того, что он сотворил! — бушевал мужчина. — Впрочем, я сказал все, что хотел.

Лукас стрелой вылетел из кабинета, а Альбьери сидел в ступоре, не помня себя от пережитой встряски.

— Альбьери! — сочувственно сказала Эдна, утешая мужа. — Что случилось, он узнал?

— Эдна, еще немного, и меня сотрут в порошок, — глухо произнес доктор.

— Не бойся ничего, я с тобой! Я всегда буду с тобой, — прижалась к нему жена.

* * *

Лукас был настолько разъярен беседой с крестным, что совершенно не смотрел себе под ноги. В дверях он со всего маху столкнулся с кем-то, чересчур спешившим в клинику. Немного оправившись от удара лбом, он посмотрел на лицо случайного визави. За одну секунду перед глазами пронеслись все детство и вся юность — покойный брат встал перед ним, как живой: его улыбка и смех, озорной взгляд и ловкие движения. До чего это было странно и страшно — смотреть на живого человека и видеть мертвеца, а, может, себя из прошлого? Поди разбери. Пожалуй, Лукас понял, что имел в виду Альбьери, когда говорил о попытке вернуть Диогу с того света. Знакомый незнакомец натянул широкий ворот кофты по самые глаза и бросился наутек по улице.

— Эй! — крикнул ему Лукас. — Куда ты бежишь?

— Подальше от тебя! — не оборачиваясь, крикнул он ответ.

— Да стой же ты! Я тебя не укушу!

— Что тебе от меня надо? — клон не стал опускать воротник, но все же остановился.

— Зачем ты приходил в клинику Альбьери?

— Не твое дело! — грубо сказал парень.

— Ошибаешься. Это наше дело. И мы должны решить его как можно быстрее.

— А что тут можно решить?

— Тебя зовут Лео, я прав? — Лукас попытался установить контакт с грубияном.

— Да, — нехотя произнес Лео. — А ты Лукас. Я видел твое фото в журнале.

— Значит, ты в курсе того, что сделал Альбьери?

— В курсе. Я приходил сказать ему, как меня достало, что люди пялятся на меня, словно на призрака.

— Хм, — Лукас пришел в замешательство. А ведь он действительно еще ни разу не подумал о том, каково самому клону быть в роли живой фотографии — все переживания Лукаса до этого момента были исключительно о своей персоне. — На меня они тоже начали так пялиться.

— Тебе-то что? — хмыкнул Лео. — Ты же оригинал, у тебя все права на эту внешность. Тебя знают многие, а меня не знает почти никто, когда люди смотрят на меня, они видят тебя. И так уже давно, только я раньше не понимал, почему так происходит. Я вроде как вторичен.

— А ты думаешь, легко, когда тебя сравнивают с молодым тобой же? Как думаешь, в чью пользу сравнение?

— Понятия не имею. Наверное, в твою, ведь ты уже чего-то добился, в отличие от меня.

— Тебе нужно дожить хотя бы до сорока лет, чтобы понять, — усмехнулся Лукас.

— Ты считаешь себя умнее, раз ты старше, конечно. Я признаю, что так оно и есть. Но мне от этого не легче, — Лео чуть освободил нос от «повязки», которая мешала полноценно дышать.

— Послушай, тебе будет трудно жить в Бразилии, особенно в Рио, — увещевал его Лукас. — Все так и будет продолжаться, ситуация даже может усугубиться. Для твоего же блага тебе лучше переехать в другой регион или вообще в другую страну. Если понадобится помощь, можешь всегда на меня рассчитывать.

— Ты издеваешься?! — воскликнул Лео. — Бразилия моя родина, Рио мой родной город, я никуда не уеду, если сам того не захочу, понял? Не смей мне указывать!

— Я только хочу, как… — мужчина не закончил фразу: его собеседника моментально простыл след. Исчез, как по щелчку пальцев. Лукас лишь вытер пот со лба. — Боже, ну и кадр. Я не знаю, кто он, но он точно не я, и уж тем более не Диогу.

С этой мыслью Лукас сел в машину и медленно, чтобы никого не задавить по пути, поехал прочь от клиники Альбьери. Казалось, что все происходящее — всего лишь страшный сон, или Лукас опять сходит с ума спустя столько лет. Шутка ли — отражение, выскочившее из зеркальной глади и живущее самостоятельной жизнью, думающее, чувствующее иначе, чем ты, — кошмар похлеще любого фильма ужасов. И посреди этого кошмара оказались двое ни в чем не повинных людей, хотя, двое ли?

Лео же предпочел отправиться домой пешком, надеясь по дороге прийти в себя. Многие ли из молодых людей задумываются о том, что юность не вечна? Многие ли сознают, что придет время, когда лицо начнет покрываться морщинами, а тело уже не будет находиться в прежней форме, постепенно доставляя все больше хлопот? О нет, молодость беспечна, слепа, она не отдает себе отчета ни в чем, дарит иллюзию всемогущества, но что, если бы появилось волшебное зеркало, где человек мог бы видеть себя на середине, а то и в конце пути? В какое отчаяние оно приводило бы смотрящих в него! Редко кто хочет заранее знать конец книги, которую читает, но жизнь — это больше, чем книга. И только что Лео нечаянно пролистнул вперед добрую часть страниц.