Отражение нарцисса (джен)

Рио-де-Жанейро, Бразилия, 2000 г.

Просторный, богатый особняк в престижном районе Рио сиял разноцветными огнями рождественских гирлянд. Праздничный светский прием был в самом разгаре — хозяйка дома слыла одним из лучших организаторов всевозможных мероприятий, и городская богема не пропускала практически ни одного праздника, устроенного Маизой Кадоре. Вот и первое Рождество нового тысячелетия почтенные сеньоры и благородные дамы предпочли встретить в компании этого гостеприимного семейства.

Единственная, и оттого обожаемая родителями дочь беззаботно улыбалась и болтала с друзьями, изящно держа в тонкой руке бокал игристого шампанского, однако же она практически не притрагивалась к нему, а использовала, скорее, в качестве антуража.

— Какой чудесный праздник, Мел! — восхищалась роскошной обстановкой ее лучшая подружка. — Твоя мама знает толк в светских раутах!

— Да уж, Телминья, лучше тебе не знать, как проходит подготовка к ним, — звонко рассмеялась девушка. — Мама гоняет Женаину, Женаина гоняет служанок и ругает их, на чем свет стоит, а папа в это время запирается в своем кабинете и говорит, что у него море работы, хотя на самом деле просто пьет кофе и читает газеты.

— Боже, я совсем об этом не подумала! — рассмеялась в ответ Телминья. — Мы дома в такие моменты готовы поубивать друг друга из-за неподходящего цвета украшений на елку, а чтобы организовать все так для огромного числа гостей… Я даже не представляю, каких это стоит усилий.

— Да, моя мама молодец, — согласилась Мел. — Но я не пойду по ее стопам.

— Вот как? — удивилась Телминья. — Почему же?

— Я хочу уехать в Соединенные Штаты после окончания университета. Буду жить там сама, как захочу, и уж точно не стану входить в круги местного высшего общества.

— Мел, я почти обиделась, — девушка в шутку нахмурила брови.

— Не обижайся, Телма, — погладила ее по плечу младшая Кадоре. — Я с детства во всем этом, меня уже тошнит от хороших манер и этих улыбок: «Да, сеньор, как поживаете, сеньор?» Я же не принцесса крови, в самом-то деле.

— Не хочу тебя разочаровывать, но все вокруг именно так и считают. Сесеу вон даже подойти к тебе боится, думает, что ты отошьешь его по-королевски.

— Сесеу? — удивилась Мел и взглянула в сторону брата подруги, который молниеносно сориентировался в ситуации и улыбнулся юной хозяйке дома белоснежной улыбкой. — Он, вроде бы, никого не стесняется.

— Это только видимость.

— В любом случае, в Штатах я вырвусь из-под опеки родителей. Я давно об этом мечтаю.

— А ты не промах, Мел! — подмигнула ей Телминья. — Ты что же, собралась пропитаться американским духом свободы?

— Я пока не знаю, как это выйдет. Я уже говорила родителям о своем намерении, мама не особо ему рада, папа обещал все решить, но позже, ближе к окончанию университета. Они не хотят отпускать меня, я это чувствую.

— Даже не знаю, что тебе посоветовать, подруга.

— Знаешь, Телминья, — Мел повертела бокал шампанского в руке и поставила обратно на поднос, — когда я была маленькой, у меня был друг, обычный мальчишка с площадки. Мама сильно противилась нашему общению, но папа смог ее убедить, что эта дружба идет мне на пользу. Возможно, что и в этот раз будет так же.

— А потом вы перестали дружить? — поинтересовалась Телминья.

— Он в один прекрасный день исчез. Не приходил больше на площадку, а по тому номеру, что оставляла его мать, никто не отвечал. С тех пор я его не видела, а если бы и увидела, то уже не узнала бы.

— Надо же. Надеюсь, с ним не случилось ничего плохого.

— Мел, Телминья, — подошла к ним Маиза, — скоро будут подавать горячее, не задерживайтесь.

— Хорошо, мама, уже идем, — улыбнулась Мел.

— Господи, какие они красавицы! — умилялась мать Телминьи.

— Да, Лидьяне, нам определенно повезло в семейной жизни и с детьми, — гордо проговорила Маиза, поправив бриллиантовое колье.

— Как ты умудряешься не ревновать своего мужа? Красивый мужчина — это пытка, уж кто, как не я, знает это. Мой Тавинью настоящий Аполлон, его на десять минут страшно одного оставить! Кстати, а где он?

Лидьяне принялась высматривать мужа в толпе и обнаружила его на другом конце гостиной за увлекательной деловой беседой с другими мужчинами. Тавинью помахал рукой в ответ ревнивой жене, Маиза сдержанно улыбнулась, глядя на это, хотя внутренне была готова расхохотаться.

— Лидьяне, ни к чему такая тревога. Я уверена в Кайо, мне и в голову никогда не приходило ревновать его.

— И зря! Откуда ты можешь знать, чем он занят, пока ты не видишь?

— Доверие, моя дорогая, это называется доверие. Я вспоминаю молодость и понимаю, что лучшего мужа мне было не найти. А ведь когда-то мечтала выйти за Лукаса Ферраса, — спонтанно вспомнила Маиза.

— Это тот самый, ну, сын сеньора Леонидаса? Певец? — поразилась Лидьяне.

— Он самый. Боже мой, сколько воды утекло, даже вспоминать теперь странно. Ладно, Лидьяне, я на кухню — надо дать распоряжения относительно ужина, а ты продолжай развлекаться.

Праздник длился до самого позднего вечера, пока последний гость не покинул дом семьи Кадоре. С подарками и отличным настроением, разумеется. Все пошли отдыхать, только Мел отчего-то долго не ложилась в постель, а сидела возле зажженной рождественской елки, поджав ноги под себя и разглядывая волшебное мерцание огоньков на пушистых ветках, как когда-то в далеком детстве.