Middle (джен)

Потянулись дни, наполненные совсем другими делами — и Гарри порой казалось, что о деле дома с куклами почти забыли. Он, конечно, понимал, что это не так, и что если он не слышит обсуждений, это вовсе не значит, что их нет, — но чем ближе было двадцать шестое июня, тем сильнее в их отделе ощущалось напряжение. Однако никаких разговоров так и не было вплоть до пятничного вечера двадцать четвёртого июня, когда уже в самом конце рабочего дня Сэвидж вдруг спросил у Гор:

— Ну что, готова?

— До готовности ещё все выходные, — возразила та. — Но буду. Высплюсь, да, — предвосхитила она вопрос Сэвиджа, — и всё такое.

— Я считаю, с вами должен всё-таки пойти ещё кто-то из нас, — с нажимом сказал Лестрейндж, и Гарри с некоторой обидой понял, что всё это обсуждали уже много раз, но без него. Не доверяли? Почему?

— А я считаю, что нас с Робертом и парой дээмпешников достаточно, — по тону Гор было понятно, что она едва сдерживается, чтобы не покрутить пальцем у виска. — Ты туда весь Аврорат привести хочешь?

— Можно не весь, — мирно ответил Лестрейндж. — Можно нас двоих, — он кивнул на Гарри, и тот тоже закивал, едва удерживаясь, чтобы не воскликнуть: «Да!»

— А что не весь отдел? — фыркнула Гор.

— Дольф, не драматизируй, — примирительно проговорил Сэвидж. — Прикроешь меня заодно с утра — ну, если что. Поверь, мы справимся.

Лестрейндж недовольно нахмурился, но промолчал, и Гарри всё-таки не выдержал:

— Мэм, можно мне тоже поучаствовать? — спросил он Гор. — Я же стажёр, меня положено использовать!

— Вам заняться нечем? — немедленно спросила она в ответ и отлевитировала к нему на стол три папки. — Опишите все улики как положено, зарегистрируйте их и закройте, наконец, это безобразие, — велела Гор, и Гарри очень, очень непросто далось просто кивнуть в ответ. Это дело лежало у неё на столе уже вторую неделю и было фактически закончено, но среди улик значилось почти пять дюжин ядовитых помесей черепах и скорпионов, и оформлять их по всем правилам было муторно и нудно. Конечно, сами твари давно были сданы коллегам в комиссию по обезвреживанию опасных существ, а вот бумаги, как обычно, запоздали, и теперь на выходные ему, Гарри, будет, чем заняться.

Впрочем, на воскресенье у него были большие планы, потому что в этот день он был в кои-то веки свободен от дежурства, и он умудрился всё-таки закончить всё в субботу. И все следующие сутки не вспоминал ни жуткий дом, ни Аврорат, ни Гор, ни Лестрейнджа — разве только засыпая поймал себя на мысли, что, может, утром их всех наконец-то ждёт разгадка…

Как назло, они с Джинни проспали. Не сильно, но всё-таки, так что в отдел Гарри влетел не в восемь утра, как обычно делал, а без двадцати девять. Формально он даже не опоздал, конечно, но по негласному правилу стажёру следовало приходить раньше всех, а многие появлялись здесь к восьми.

Но, похоже, Сэвидж уже ушёл на совещание к Робардсу, а остальных пока что не было — кроме Лестрейнджа, который, впрочем, то ли не заметил, то ли не захотел замечать это полуопоздание. А может, ему просто было не до этого: Гарри показалось, тот ждал возвращения Гор и Сэвиджа так напряжённо, что даже не достал из ящика бумаги. Просто сидел за совершенно пустым столом и ждал, глядя в фальшивое окно, за которым по голубому небу плыли белые барашки-облачка.

Распахнувшаяся дверь заставила их обоих подскочить. Вошедший Сэвидж с порога ткнул в Лестрейнджа пальцем и буквально выплюнул ему в лицо:

— Ты! Был! Прав! — и с последним словом его кулак с грохотом обрушился на стол Лестрейнджа, и Гарри ощутил ползущий по позвоночнику холодок.

— В чём? — глухо и одновременно резко спросил Лестрейндж, вздёргивая голову.

— А я — дурак самодовольный! Напыщенный индюк! — Сэвидж развернулся и с размаха впечатал в дверь кулак. — Мне следовало притащить туда всех вас, но нет! — он снова ударил кулаком в дверь.

— Где Лисандра? — Лестрейндж встал и подошёл к нему, и Гарри стало жутовато и очень тоскливо.

— Там, — хрипло отрубил Сэвидж. — Давай, скажи, что ты предупреждал.

— Зачем? — горько спросил Лестрейндж. — Роб, мы все делаем ошибки. Она там одна?

— Одна, — буркнул Сэвидж — и вдруг подошёл к креслу Лестрейнджа и буквально рухнул в него. — Я уволюсь. По несоответствию.

— Зачем? — Лестрейндж подошёл к нему и присел на край стола. — Чему это поможет? Кроме того, что создаст море проблем. Всем. Все ошибаются, — повторил он и потребовал вдруг: — Посмотри на меня. И вспомни, как ошибся я. Если ты сейчас собираешься уволиться, мне что следовало тогда сделать? Заавадиться?

Несколько секунд Сэвидж молча на него глядел, а Гарри стоял у своего стола ни жив ни мёртв и отчаянно жалел о том, что у него нет с собою мантии-невидимки и что отсюда невозможно аппарировать. Хотя, конечно, лучше бы было просто раствориться в воздухе, потому что вот эти последние слова явно не предназначались для чужих ушей.

— Ну да, — сказал наконец Сэвидж. — Но я… — он помотал головой.

— Тебе сейчас докладывать об этом, — напомнил ему Лестрейндж. — Всем. Можешь счесть это частью искупления. Мне в своё время помогало, — он чуть слышно хмыкнул и, хлопнув Сэвиджа по плечу, сжал его. — Будем надеяться, что кукол можно расколдовать, и мы отыщем способ их достать. У нас впереди ещё четыре месяца. Должны успеть. Как думаешь, не ткнуться ли за помощью к невыразимцам?

— Да сразу надо было, — убито и ужасно зло ответил Сэвидж.

— Что вообще произошло? — Лестрейндж притянул себе кресло Праудфута и сел рядом с Сэвиджем. — Расскажи сейчас мне, чтобы на совещании не слишком психовать. Второй раз обычно проще.

— Да нечего рассказывать, — Сэвидж обхватил голову руками. — Я даже не заметил, что заснул. Вообще не понял. А потом открыл глаза, а уже утро, а Лисандры нет. Мы с ней вот только что сидели… даже разговаривали, и…

— Интересно, — задумчиво пробормотал Лестрейндж. — Очень похоже действуют вампиры… я читал похожие воспоминания. Слово в слово. Где-то мне уже такое попадалось… я дома посмотрю, может быть, найду.

— Ты бы на моём месте тебя послушал! — со злым отчаянием сказал Сэвидж, с размаха хлопая ладонью по столу.

— Я бы ошибся в чём-нибудь другом, — ответил Лестрейндж. — Роб, все ошибаются. Лисандра тоже была против.

— Как ты так можешь? — Сэвидж пристально на него уставился. — Я… никогда не понимал.

— Переступать и идти дальше? — спросил Лестрейндж, и Гарри невероятно жалел, что видит сейчас только его затылок. — Ты родню-то мою вспомни, — он усмехнулся неприязненно и горько. — Вообще всю мою историю. Тут или доживать в мягкой комнате в Мунго, или научиться оставлять всё за спиной. Я даже не скажу тебе «учись», потому что, честное слово, цена умения не стоит. Но Лисандру мы, надеюсь, вытащим, — он наколдовал стакан, наполнил его водой из палочки и поставил перед Сэвиджем. — Идём на совещание. Сейчас тебе достанется — и станет легче.

— Вряд ли, — буркнул Сэвидж, залпом выпивая воду. — Но пора, — он опустил стакан на стол, встал и, не глядя по сторонам, вышел, и Гарри с Лестрейнджем остались в комнате одни.

— Самоуверенность сгубила людей не меньше, чем злой умысел, — Лестрейндж тоже поднялся и, вернув кресло Праудфута назад, подошёл к Поттеру. — На мой взгляд — больше.

— Почему вы не настояли? — наверное, Гарри не стоило так говорить с ним, но последняя реплика Лестрейнджа его взбесила. Он же даже не пытался убедить их!

— Потому что уважал решение других, — спокойно ответил Лестрейндж. — Потому что я им не начальник. Потому что мы все опытны достаточно, чтобы принимать решения в подобных ситуациях. И в десятке других случаев они бы оказались правы, а я нет. Потому что нужно научиться разделять ответственность — иначе здесь работать невозможно. Я высказал сомнение, я предложил решение, на этом моя компетенция закончилась. Это их дело и их ответственность. И их жизнь.

— И вы не вините себя? — Гарри вздёрнул подбородок.

— Это несущественно, — ответил Лестрейндж и поинтересовался: — Что бы вы сделали на моём месте?

— Если бы я был убеждён, как вы, что там необходимо подкрепление, я бы просто пришёл туда, и всё, — сказал Гарри.

Лестрейндж усмехнулся.

— Как вы думаете, как бы среагировали на это Роберт и Лисандра? — спросил он и, развернувшись, добавил: — Через две минуты начнётся совещание у Робардса, не опаздывайте, — и ушёл.