Middle (джен)

Гарри отвязал письмо от протянутой совою лапы, развернул и прочитал:

«Гарри, я надеюсь, у тебя всё хорошо, и пропустить праздник тебя вынудила твоя работа — я знаю, что у вас там сейчас жарко. И всё же я была бы рада, если бы ты нашёл время хотя бы вечером к нам заглянуть — я думаю, праздник продлится часов до девяти. Андромеда».

Праздник?

Мерлин!

Они обсуждали этот праздник ещё в середине, если не в начале февраля, и Гарри обещал, что будет, непременно. Кажется, на той неделе Андромеда даже присылала приглашение… или ему это, может быть, приснилось? Кажется, именно так Гарри и решил… а теперь вот…

А ведь сегодня действительно первое марта. Первый день весны, так удачно выпавший на выходной… Суббота…

— Всё в порядке? — спросил Сэвидж, и Гарри расстроенно ответил:

— Да… и нет. Я совсем забыл о празднике у крестника… Андромеда… кхм… Тонкс сегодня устроила детский праздник в честь весны — я обещал там быть и совсем забыл.

— Ну так иди, — тут же предложил Сэвидж. — Иди, сходи — потом вернёшься. Мы тут явно до ночи.

— Точно, сэр? — неуверенно переспросил Гарри.

— Вообще, сегодня выходной, — ответил Сэвидж. — И я никаких приказов о твоём дежурстве не подписывал. Иди. И можешь даже и не возвращаться, — добавил он с хитрой улыбкой.

— Нет, сэр, что вы, я вернусь, — тоже улыбнувшись, заверил его Гарри.

Он буквально разрывался между желанием быть здесь — и так получить хотя бы шанс на то, чтобы присутствовать на допросе Каплана — и, наконец, увидеть Андромеду, Тедди и… и Миллисент.

А ведь у него же нет подарка, сообразил Гарри, подходя к лифтам. Хоть какого-то… Хорошо, что сегодня суббота, и кондитерские работают, и можно хотя бы купить торт или, может быть, пирожные. Да, пожалуй, лучше так, решил он, потому что торт наверняка там есть, Андромеда не могла не позаботиться об этом, и лучше принести пирожные. И что-нибудь ещё… но что? Гарри даже не знал, сколько там детей! Не воздушные же шарики им покупать! Как вообще люди подарки выбирают? Вот та же Джинни делает это с лёгкостью, с завистью подумал он. И обругал себя ещё раз за то, что позабыл о празднике: а так бы можно было посоветоваться с ней…

Пирожных Гарри купил много: просто попросил положить каждого по три штуки, решив, что даже если что-то и останется, их можно будет легко раздать с собой гостям. И аппарировал с уменьшенной коробкой к Лестрейндж-холлу, по которому сразу, издали было видно, что здесь сегодня праздник: сам замок оброс белыми и сиреневыми крокусами, а в небе над ним парили белые облака в виде разных зверушек — и Гарри оставалось лишь гадать, как Андромеда сумела раздобыть разрешение Управления погодой. И… сумела ли, или просто понадеялась на то, что замок удалён от магглов и скрыт чарами?

Дети наперегонки с сеттерами носились по лужайке, запуская воздушных змеев и соревнуясь, чей взлетит выше. Они были так увлечены, что не обратили внимания на Гарри, и тот тихонько проскользнул к дверям и, уже войдя, позвал, не очень зная, куда ему идти:

— Меда! Я прошу прощения за опоздание!

— Гарри! — голос Андромеды прозвучал сразу отовсюду, и это ничуть не облегчило Гарри его поиск. — Поднимайся наверх: мы в большой гостиной.

Не то чтобы Гарри знал, где находится большая гостиная, но его спас эльф, появившийся с ним рядом, едва он ступил на первую ступеньку лестницы.

Большая гостиная оказалась неожиданно уютной и обставленной не резной деревянной, а мягкой мебелью, с огромным светлым ковром на полу с вытканными на нём полевыми цветами. Огромный камин ярко горел, и от него тянуло живым теплом, в котором явно нежилась одна из гостий: дородная пожилая дама с жемчужно-белыми волосами, уложенными в высокую причёску. На её коленях дремал… кто-то — Гарри так и не смог определить, кто это был, потому что это существо представляло собой пушистое белоснежное облако, приземлившееся на серебристо-сиреневый шёлк.

Андромеда вышла Гарри навстречу, и он опять невольно отметил её сходство со старшей сестрой, которое сейчас почему-то буквально бросилось ему в глаза. Разве что вместо безумия и злобы в глазах Андромеды была радость, и когда она сжала руки Гарри, тот остро ощутил вину. Забыл. Он абсолютно забыл об этом празднике! Напрочь!

— Как хорошо, что ты сумел прийти! — сказала она, с благодарным кивком забирая у него коробку. — Ты почти к чаю — но ты, наверное, голоден?

— Нет-нет! — заверил её Гарри, хотя на самом деле голод и правда давал о себе знать. — Прости, что опоздал. Работа.

— Да, у вас сейчас дел много, — кивнула она. — Располагайся. Сейчас чей-нибудь змей оторвётся и улетит, и мы пойдём пить чай.

— Мистер Поттер! — незнакомая Гарри и пугающе энергичная дама средних лет широкой походкой уже шла к нему через гостиную, и он, натянув на лицо улыбку, лишь гадал, как следует её приветствовать: пожатием руки или поцелуем.

И понимая, что день, кажется, не будет лёгким.

Тем более что он здесь никого не знал, кроме Андромеды и Моран Морриган — с ней они, по крайней мере, были представлены, но Гарри всё равно весьма перед ней робел, несмотря на то, что она вполне дружелюбно ему улыбнулась и кивнула со своего места и тут же продолжила разговор со своей собеседницей, полной и румяной дамой, чью колдографию вполне можно было бы использовать для рекламы какого-нибудь лечащего от всех недугов снадобья. Впрочем, Андромеда быстро эту ситуацию исправила, представив ему каждую из гостий, и Гарри, лихорадочно пытаясь всех запомнить, почему-то ощутил себя словно на одном из праздников, что в его детстве устраивали Дурсли и куда съезжалась родня дяди Вернона и приходили некоторые избранные соседи. Правда, тогда от Гарри требовалось строго обратное: сидеть и не отсвечивать, и Гарри очень, очень позавидовал себе-тогдашнему, потому что сейчас он неожиданно оказался в самом центре внимания.

Впрочем, кое-кого здесь он всё же знал. Например, Мелинду Кинг, которая единственная, Гарри это отлично помнил, плакала во время обсуждения судьбы Меллисент и говорила, что взяла бы девочку, если бы могла. Помнил он и Кларити Крибб, сестру покончившей с собой Беттины, и помнил, что ни она, ни её супруг совершенно не стремились позаботиться об осиротевшей девочке. Но теперь они обе были здесь, и хотя Гарри считал, что они на это никакого права не имеют, помнил слова Лестренджа, что Миллисент нужны родственники, и поэтому он будет поддерживать отношения со всеми, с кем сумеет. Видимо, теперь тем же самым занималась Андромеда — и Гарри решил хотя бы так помочь ей, Лестрейнджу и Миллисент и постарался быть особенно общительным и милым с Кинг и Крибб. Впрочем, Мелинда вызывала у него симпатию: она казалась доброй, хотя и до ужаса замотанной, и о Миллисент говорила с явной теплотой. В отличие от Кларити, предпочитавшей болтать о своих мальчиках, муже и их чудесном доме — но с ней поддерживать беседу было легче: Гарри оставалось только улыбаться и кивать, и добавлять какие-нибудь междометия при случае.

Спас его вырвавшийся, наконец, из рук незнакомой Гарри девочки змей, буквально через несколько секунд превратившийся в крохотную точку на фоне звероподобных облаков. Андромеда тут же позвала детей назад, и все гости отправились в большую — действительно большую! — столовую, где было накрыто целых два стола, обычный для взрослых и пониже — для детей. Оба были убраны белыми и сиреневыми крокусами и молоденькой, едва пробившейся травой, и это, вкупе с сервизом нежно-жёлтого фарфора, создавало атмосферу по-настоящему весеннюю.

А когда все сели, на детском столе вдруг появились маленькие жёлтые цыплята, весело клевавшие что-то в молоденькой траве и вызвавшие своим появлением настоящий восторг. И Гарри улыбался, глядя, как уже довольно ловко подхватывает их в свои деревянные ладошки Миллисент, и как трогательно Тедди вкладывает ей туда ещё и своего цыплёнка и придерживает их, не позволяя птенцам выпасть назад на стол.

— Он очень добрый мальчик, — услышал Гарри справа женский голос и сглотнул. Андромеда усадила его рядом с Моран, и сколько Гарри ни твердил себе, что она — самая обычная женщина, пока даже не член Визенгамота! Впрочем, Гарри был уверен, что как раз это-то его бы не смутило, — но красота Моран и её манера себя держать почему-то вводили его в ступор, хотя он не смог бы объяснить, что не так с последним. Моран была мила и ни разу при Гарри никому не сказала не то чтобы дурного — даже сколько-нибудь резкого слова. И всё же было что-то в том, как она смотрела, двигалась, даже, кажется, просто дышала, что заставляло Гарри цепенеть.

И оцепенение это неприятным вовсе не было …

— Да, — выдавил из себя Гарри и упёрся взглядом в синие глаза Моран, яркостью своей напомнившие Гарри ясное зимнее небо перед самым закатом.

— Я рада, что они сдружились, — улыбнулась Моран. У неё были яркие розовые губы, на которых Гарри не увидел ни следа помады. — И сейчас больше напоминают брата и сестру, чем просто друзей.

— Ну, они же живут вместе, — выдал Гарри потрясающую банальность, однако Моран кивнула с таким видом, словно бы услышала подтверждение своим мыслям:

— Да, это было прекрасное решение. Я убеждена, что детям необходимы братья или сёстры. Одиночкам очень сложно в этой жизни.

— У вас большая семья, мэм? — спросил Гарри — а что ещё он мог спросить?

— Большая, — Моран кивнула. От неё пахло свежей, распускающейся весенней листвой — запах был очень тонким, едва ощутимым, но до того реалистичным, что Гарри казалось, что его лица вот-вот коснётся ветка с юными листочками. Возможно, подумал Гарри, это впечатление только усиливала мантия совсем простого, строгого кроя сочного зелёного травяного цвета с тонкой, едва заметной тёмно-фиолетовой отделкой по краям воротника и рукавов.

— Много братьев и сестёр? — улыбнулся Гарри.

— Кузенов и кузин, — с мягкой улыбкой поправила его Моран. — Нас с братом было только двое, но Мэдок погиб. В Хогвартсе, в ночь с первого на второе мая.

— Он был там? — выпалил Гарри прежде, чем успел подумать, но, во всяком случае, успел проглотить продолжение и не спросить, на чьей Мэдок Моран был стороне. В итоге его реплика прозвучала просто глупо, но это определённо было лучше, чем если бы Гарри всё-таки спросил то, что собирался.

Моран посмотрела на него с иронией и проговорила:

— Сложно погибнуть там, где тебя не было, не так ли?

Она явно не хотела уколоть его, но Гарри вспыхнул и, чувствуя, как начинают гореть уши, поймал себя на том, что ужасно хочет просто зажмуриться. Как в детстве.

Она продолжала на него смотреть, и Гарри, заставив себя вздохнуть поглубже, поглядел Моран в глаза и признался:

— Я хотел спросить, на чьей стороне он был, но потом решил, что это неуместно.

— Он защищал школу, — спокойно отозвалась Моран, но в её взгляде Гарри показалось одобрение. — Наша семья всегда держалась подальше от того, что происходило в Англии, но Мэдок полагал, что есть случаи, когда нельзя остаться в стороне. И когда мы узнали о том, что происходит в школе, не раздумывая, пошёл туда.

— А как вы узнали? — Гарри не был уверен, что это подходящая тема для разговора за столом на детском празднике, но раз уж они всё равно об этом говорят, и он уже показал себя неотёсанным болваном, почему бы не спросить о том, что его и вправду интересовало?

— Слухи, — ответила она. — Знаете — один сказал другому… другой — третьему… — она сделала неопределённый жест рукой. — До нас дошло довольно быстро. Слухи же распространяются быстрей пожара.

— Но ведь была ночь, — с удивлением возразил Гарри.

Моран пожала плечами и чуть улыбнулась:

— Мы ложимся поздно. А портреты так вообще не спят.

— Портреты? — переспросил Гарри, хотя у него уже всё сложилось.

Портреты.

Ну конечно же, портреты! В Хогвартсе их много — просто сотни! И наверняка их родственники живут по всей Британии — Мерлин, как просто! Так вот откуда все узнали, и так быстро…

А ведь Лестрейндж предостерегал его от картин. И отдельно — от портретов. А Гарри как-то не то чтобы пропустил его слова мимо ушей, но… но он точно не убрал все висящие у него дома картины из спальни… или кабинета.

А ведь он же там работает. И, видимо, ему просто до сих пор везло…

— Им скучно, — ответила Моран. — Поэтому они охотно передают новости всем, кто готов их слушать. И с ними никакой «Пророк» не нужен, — она улыбнулась и спросила легко, почти светски: — У вас ведь дома много их? Вы не дружите?

— Я редко там бываю, — так же легко ответил Гарри. — Служба отнимает почти всё моё время.

— Понимаю вас, — Моран кивнула и добавила и вправду понимающе: — Особенно сейчас. Такой год насыщенный… Как чудесно, что вы всё же пришли на праздник, — она посмотрела на детей с тёплой улыбкой и добавила: — Они вас так ждали.