Middle (джен)

О том, что сегодня суббота, а значит, никуда ему идти не надо, Гарри сообщила утром Джинни, когда, проснувшись, начал собираться. И поскольку на дежурство его точно никто не ставил, Гарри снова лёг, и второй раз они с Джинни проснулись уже ближе к полудню. И за все выходные Гарри, как ни странно, почти не вспоминал о том, что в понедельник должен будет рассказать Робардсу о том же, о чём рассказал Лестрейнджу этой ночью. Он не вспомнил бы и про Петтигрю, если бы ему об этом не напомнили во время воскресного обеда в Норе, на который они с Джинни наконец пришли — кажется, в первый раз с зимы, если не с осени. К чести Молли и Артура, они ни словом не обмолвились ни о чём таком при других гостях — и только после чая с ревеневым пирогом, когда все от стола буквально отползли и практически отлёживались в гостиной, пытаясь снова обрести способность двигаться, Молли под каким-то простеньким предлогом увела Гарри на кухню, где их уже ждал Артур, тут же заперевший и зазвукоизолировавший дверь.

— Ты должен рассказать там, — сказала Молли. — Петтигрю действительно поймали?

— Мы понимаем, что ты не можешь сказать всё, — добавил Артур. — Но хоть что-то.

Гарри не видел смысла скрывать от них хотя бы главное — в конце концов, они и сами знали и самого Петтигрю, и всю эту историю во многом лучше авроров. Они ведь состояли в Ордене все вместе…

А ведь их, наверное, тоже нужно допросить, подумал Гарри. Артур и Молли ведь одни из очень немногих первых членов Ордена, с которыми всё ещё можно было поговорить без медиума… Он вспомнил о том, что на суд собирались вызвать и его родителей, и Сириуса, и отчётливо понял, что совсем не хотел бы их увидеть так. Может, лучше вообще никак, чем там, в зале суда, куда их притянут силой и не отпустят, покуда они не ответят на вопросы.

Впрочем, Гарри понимал, что его никто не спросит, и даже понимал, что вне зависимости от его желаний сделать это нужно. Петтигрю должен ответить если не за все свои поступки, то хотя бы за некоторые — и отправиться туда, куда должен был попасть уже давно. Очень давно.

А в понедельник Гарри Лестрейнджа не встретил. На совещании Робардс всем сказал, что Лестрейндж с этого дня находится в академии на переаттестации. О его возвращении Робардс не сказал ничего, но Гарри и так понимал, что если всё пойдёт нормально, Лестрейндж вернётся через неделю или две — а если нет, то предсказать время возвращения и вовсе невозможно.

Когда совещание закончилось, Гарри задержался в кабинете и, оставшись последним, попросил:

— Сэр, можно поговорить с вами?

— Садись, — кивнул Робардс. — Если ты волнуешься за Дольфа, думаю, он скоро к нам вернётся.

— Я надеюсь, — ответил Гарри. — Сэр, я должен рассказать вам кое-что.

Рассказ Робардс выслушал спокойно и внимательно и в конце вздохнул:

— Как жаль, что нельзя тебя получше изучить. Это ведь очень интересно.

— Изучайте, — охотно предложил Гарри. — Мне и самому интересно, сэр.

— Я совсем не специалист, — вздохнул Робардс. — А к специалистам я тебя отправить не могу: тогда тебе придётся распрощаться со службой. Никто не утвердит аврором человека с такой особенностью. Рисковать никто не станет.

— Даже жаль, — признался Гарри. — Мне на самом деле очень интересно, сэр.

— Ничего поделать не могу, — развёл руками Робардс. — Придётся выбирать.

— Значит, у меня будет стимул дожить до пенсии, — улыбнулся Гарри. — И тогда я, наконец, найду специалиста и отдамся ему в руки.

— Мне кажется, это хороший выход, — согласился Робардс. — Тогда иди работай.

В отделе Гарри выяснил, что остальные провели выходные примерно как он сам, не появляясь на работе. Про Петтигрю не вспоминали, и Гарри решил, что это сделано не просто так: возможно, его хотели заставить понервничать, чтобы он был сговорчивей. Хотя куда уж больше… Гарри давно не видел таких напуганных и жалких людей, как Петтигрю, и не очень понимал, зачем его пугать ещё сильнее.

А это и случилось: Петтигрю сегодня казался ещё тише, меньше и несчастней, чем во время прошлого допроса. Теперь в допросной было только четверо: он, Гарри и Робардс с Сэвиджем, который, впрочем, молчал и просто слушал, не делая попыток вмешиваться.

— Я всё-таки не понимаю, — сказал Робардс после нескольких довольно формальных вопросов. — Допустим, вы боялись, что вас ищут. Бояться можно месяц, три… возможно, даже год. Вы хотя бы попытались выяснить, ищут ли вообще вас?

— Как? — тоскливо спросил Петтигрю.

— Вы же не видели у Уизли ни Сириуса Блэка, ни Гарри Поттера, — ответил Робардс. — Вас это не насторожило?

— Я думал… я не знал, — ответил Петтигрю. — Что я мог думать? Что он, он… мало ли! Может, они поссорились. Или он уехал. Как я мог узнать?

— В доме не было газет?

— Нет! — голос Петтигрю прозвучал как-то обиженно. — Они их не выписывали — экономили! Артур на работе их читал, а Молли… Молли было не до них! Он пересказывал ей вечером всё интересное.

— И вы не слышали ни про арест Блэка, ни про исчезновение Гарри Поттера? — с сомнением уточнил Робардс.

— Нет, — страдальчески проговорил Петтигрю. — Я не слышал. Я же не сразу к ним попал! И моя клетка стояла в детской.

— Я всё равно не понимаю, — повторил Робардс. — Что это за жизнь такая: в клетке? В доме, где полно детей? Я представляю, как дети обращались с крысой. Зачем вы всё это терпели?

— Они были ужасны, — Петтигрю поёжился и жалобно взглянул на Гарри. — Особенно близнецы. Они всё время норовили со мною что-то сделать, постоянно! Я был так счастлив, что им дома колдовать нельзя! Я так боялся, что они меня трансфигурируют во что-нибудь… вдруг я застряну, или превращусь обратно…

— Так почему вы там остались? — опять спросил Робардс. — Год, два — ну вы же понимали, что даже если вас и ищут, то не ежеминутно. За пару лет бдительность бы в любом случае ослабла.

— Меня же не только вы искали, — прошептал Петтигрю и почему-то огляделся.

— Если вы считали, что Блэк на свободе, — заметил Робардс, — вы же должны были считать, что он воспитывает Гарри. А значит, не может постоянно вас искать. Да никто не может.

— Меня искали и другие, — тихо-тихо проговорил Петтигрю. — Они ведь могли знать.

— Пожиратели? — переспросил Робардс, и Петтигрю кивнул. — Знать, что это вы повели Волдеморта к Поттерам?

— А он исчез, — мучительно проговорил Петтигрю. — Он просто исчез, а я остался там… всё пошло не так, вы понимаете? Совсем не так! Никто не должен был погибнуть, кроме… — он запнулся и съёжился, бросив испуганный взгляд на Гарри.

— Кроме меня, — сказал тот громко.

— Но это нелогично, — возразил Робардс. — Вы не могли желать, чтобы Поттеры остались живы. Как и Блэк.

— Я был уверен! — воскликнул Петтигрю, дёрнув руки к груди — цепи звякнули, натягиваясь, и Гарри только сейчас задумался о том, как держится на запястье без кисти браслет от кандалов. Видимо, чарами. — Я был убеждён, что никто больше не пострадает!

— Это бред, — раздражённо перебил Робардс. — Поттеры и Блэк прекрасно знали, кто Хранитель! Они вас выдали бы — а, скорей, нашли бы сами, и я не уверен, что нам после этого было бы, кого арестовывать! — он даже хлопнул, хотя и несильно, ладонью по столу.

Петтигрю пискнул и зажмурился, вжимаясь в кресло — словно аврор намеревался его ударить, но Гарри в этом движенье почудилось что-то ненастоящее, наигранное. Может, Петтигрю пытается сыграть на своей ничтожности? Показать всем, как он жалок — и, возможно, улучить момент и убежать? Да, сейчас его держат цепи, и браслеты на него надеты, в которых невозможно превратиться — но кто знает, может, он на что-нибудь рассчитывает? Или что-то знает…

— Я не думал, — прошептал он. — Я об этом не подумал… я не мог!

— Конечно, думали, — с неприязнью проговорил Робардс. — Я даже думаю, что вы и шли туда как раз за этим проследить. Вам вовсе не нужны были свидетели.

— Нет! — Петтигрю испуганно замотал головой. — Нет, я бы никогда… я их любил, они были моими лучшими друзьями! Я просто… так просто было нужно, я же вам говорил!

— Но вы не идиот, — возразил Робардс. — Только идиот мог бы действительно поверить в это.

— Но я верил! — горячо возразил Петтигрю, и Гарри понял, наконец, что и зачем тот делает. Он хочет притвориться невменяемым? Таких… таких ведь отправляют в Мунго, а не в Азкабан. По крайней мере, временно. А из Мунго сбежать намного проще.

— Не важно, — вдруг отмахнулся Робардс. — На самом деле это несущественно и никому не интересно. Вполне достаточно того, что вы их выдали и привели к ним в дом того, кто собирался уничтожить их ребёнка. Вернёмся к тому, кого вы так боялись, прячась у Уизли. Ваших же товарищей? Но почему? В том, что случилось с Волдемортом, вашей вины не было.

— Вы думаете, кто-то мне поверил бы? — горестно спросил Петтигрю. — Обо мне почти никто не знал! А те, кто знали, они всегда, всегда смотрели на меня как… как будто я их чем-то хуже!

— Могу понять их, — пробормотал молчавший доселе Сэвидж.

— Да почему? — вдруг как-то яростно и громко воскликнул Петтигрю. — Чем, чем я хуже?! Они все болтали — а я сделал! Сам! Не потому что меня кто-нибудь заставил, а потому что я сам так решил! Я им отдал мальчика, я Лорда возродил, а они все…

Его губы задрожали, и он замолчал очень обиженно и оскорблённо.

— Мы отвлеклись, — сказал через пару секунд Робардс. — Я верно понял, что вы оставались у Уизли потому, что опасались не только Блэка, но и ваших же товарищей? Считая, что они найдут вас, чтобы отомстить за Волдеморта.

— Да, я так считал, — буркнул Петтигрю. — И вы бы тоже так считали. Там были люди жуткие, по-настоящему ужасные! И если бы они меня нашли, они бы просто не поверили! И потом я просто ждал, что он вернётся, — тихо добавил он.

— Волдеморт? — уточнил больше для протокола Робардс.

Петтигрю кивнул.

— Он же не умер. Он ведь был бессмертен! Он просто… ну, исчез. Я ждал, что он вернётся! Тогда я тоже бы вернулся — он-то знал, как всё было… он-то верил мне! И никто бы не посмел тогда во мне бы усомниться. Уизли бы узнали, — Питер быстро облизнул губы. — Они наверняка узнали бы, и я узнал бы тоже. Он был единственным, кто верил мне… в меня — и я не подводил его! Ни разу! Только с ним, — он снова бросил быстрый взгляд на Гарри.

— Опять я всё испортил, — не удержался Гарри от сарказма, и Петтигрю вдруг почему-то побледнел и посмотрел на него очень испуганно.

— Но Волдеморт никак не возвращался, — заметил Робардс. — Пришлось вам возрождать его.

— А что мне было делать? — тихо спросил Петтигрю. — Что мне ещё оставалось делать, когда меня теперь искали всей Британией? Вы сами виноваты! — вдруг воскликнул он. — Вы не оставили мне выбора!