Middle (джен)

Грин всё вглядывалась в лицо Робардса, словно бы пытаясь угадать, какого ответа он от неё ждёт.

— Разные, — ответила она. — У нас-то мало чего происходит, но мы же оформляем всё… кто почему куда ушёл… такие интересные истории бывают, знаете, — она попыталась даже улыбнуться, но у неё не получилось: вид Робардса совсем такому не способствовал. — Я просто… Рику так нравилось всё это слушать — он даже читал мне иногда отрывки из своей книги, знаете? Маленькие, правда, чтобы, как он говорил, не раскрывать сюжет.

— Рику? — переспросил Робардс. — Как, вы говорите, его зовут?

— Рик, — всё же улыбнулась Грин.

— А дальше? — чуть мягче, чем прежде, спросил Робардс.

— Просто Рик, — ответила она слегка растерянно.

В тишине кладовой раздался громкий вздох.

— Мерлин мой, какая дура, — пробормотал Долиш, явно не сдержавшись.

— Она же его не на работу принимала, — заступилась Гор.

— Они семь лет встречались — а она даже его фамилию не знает! — сказал Долиш. — Хоть и вымышленную. Я уже привык к такому, — добавил он. — Но каждый раз поражаюсь, как это вообще возможно.

— Ну не все же начинают первое свидание с выяснение родни до третьего колена, — заметил Праудфут, вызвав этим общий взрыв хохота, явно связанный с какой-то неизвестной Гарри историей.

— Тише, — укоризненно сказала Гор. — Давайте послушаем.

Робардс между тем был солидарен с Долишем — искренне или нет, Гарри знать не мог, но откровенно удивился:

— Вы не знаете его фамилию?

— Нет, — ответила Грин смущённо и растерянно.

— Вы ведь с ним почти семь лет встречались, — сказал Робардс.

— Да, но я… не спрашивала, — она выглядела теперь очень расстроенной. — Я просто… ну какая разница? Он не говорил, а я… ну просто это странно было бы вдруг, да? Спросить вот так вот… и потом, я просто… ну я бы узнала всё равно однажды.

— Почему вы так считаете?

— Ну, когда мы поженились бы, — она снова покраснела и смутилась.

— Вы собирались пожениться? — уточнил Робардс.

— Когда выйдет книга, — кивнула Грин. — Рик хотел соединить сразу две сенсации. Он говорил, что это будет очень красиво — в первом интервью сказать, что посвящает её мне и делает мне предложение.

— Красиво, — повторил Робардс.

Гарри краем глаза посмотрел на Долиша — тот потёр ладонью лицо, на котором застыло выражение «да ну нет, так просто не бывает».

— Это плохо кончится, — вдруг сказал Лестрейндж.

— Что именно? — спросил Праудфут.

— Когда она поймёт, что сделала, — ответил он. — Если я верно представляю её тип. Бедная женщина.

— Бедная женщина? — переспросил Праудфут. — Дольф, она…

— Глупа, — не дал тот ему договорить. — И чиста сердцем. Откуда её глупость и идёт.

— Ну, знаешь, — буркнул Праудфут.

— Мне тоже её жаль, сэр, — поддержал Лестрейнджа Гарри, и тот, посмотрев на него, кивнул.

Робардс же, помолчав немного, спросил:

— Миссис Грин. Вы готовы нам отдать воспоминания об этих ваших разговорах?

— Воспоминания? — переспросила она и даже отшатнулась. — Нет, я не могу! Вы что?

— Мы всё равно получим их, — серьёзно сказал Робардс. — С вашего согласия или без него. Визенгамот даст согласие.

— Визенгамот? — недоверчиво переспросила она. — Зачем Визегнамоту… что случилось? Что вообще случилось?

Лестрейндж вдруг вскочил и буквально выбежал из коморки. Робардс же тем временем медленно вздохнул:

— Ваш друг рассказывал вам, о чём будет его книга?

Гарри был уверен, что Лестрейндж сейчас ворвётся в допросную, но его всё не было. И это удивило не только его — Праудфут заметил:

— Странно. А где Дольф? — он поднялся, выглянул в коридор и пробормотал: — Странно. Его нет.

Они вчетвером переглянулись, и Гор неуверенно проговорила:

— Ему вроде плохо не было… может, вспомнил что-нибудь?

— Может, и вспомнил, — хмурясь, согласился Праудфут, садясь обратно.

Грин в допросной помотала головой:

— Не очень. Только в целом. Рик мне не рассказывал детали… это будет большой-большой роман о нашей жизни. Такое… описание. Всего-всего. Про самых разных людей.

— Вы обсуждали с ним тех, кто поддержали Волдеморта?

— Да, — на её лице появилось выражение искреннего осуждения. — Говорили. Их ведь много было… я же помню, я работала тогда. Вы, наверное, всё лучше меня знаете. Вас я помню, вы тогда ушли, — она кивнула ему.

— Скажите, — медленно проговорил Робардс, — вы когда-нибудь называли вашему другу имена?

— Какие имена? — она смешалась — потому что поняла, похоже, наконец-то, почему её сюда привели. — А что, — её глаза расширились, — что, книга Рика вышла? Да?!

— Ответьте на вопрос, миссис Грин, — потребовал Робардс. — Вы называли вашему другу какие-нибудь имена?

— Я никогда не говорила ни о ком работающем тут! — воскликнула она, краснея. — Я же знаю правила!

— А о не работающих? — настойчиво спросил Робардс. Она шумно задышала, и её глаза забегали. — Вы называли ему имена уволенных сотрудников? Миссис Грин?

— Нет, что вы! — воскликнула она, сморщившись болезненно и жалобно. — Нельзя же!.. Мы просто говорили… Рик просто… он так понимал меня! Мы говорили… это же просто несправедливо, что их просто так уволили! Вы просто не представляете, как тут было тогда страшно… и Рик, он так поддерживал меня! — она говорила торопливо, словно бы боялась, что он её остановит. — Он говорил мне, что я всегда, всегда могу уйти и не беспокоиться о деньгах, что он меня поддержит… но что я должна… ну, в смысле не должна, но хорошо бы было, чтобы я осталась и запоминала всё, что это же не может длиться вечно, и что их потом будут судить… и я… я просто не понимала, как можно всё это поддерживать, вы понимаете?

— Я понимаю, — кивнул Робардс, и на её лице проступило что-то вроде облегчения.

— Я понимала, что он прав, понимала… но несколько раз чуть было не ушла… и кто, кто стал бы меня слушать? Говорила я, но Рик настаивал, что станут… а их попросту уволили, вы понимаете? А некоторых даже и не сразу… и я… это было так… нечестно! Их ведь даже не судили, многих — просто уволили! И меня никто даже не вызвал, — она вздохнула и умолкла.

— Вы не боялись что-нибудь забыть? — спросил Робардс. — Или перепутать?

— Я записывала, — сказала Грин.

Праудфут тихонько застонал. А Долиш повторил:

— Какая дура. Надо же было, чтобы он её нашёл.

— Такие всегда находят, — горько проговорил Праудфут. — У них чутьё.

— Её даже сажать не за что, — сказал Долиш. — Если она не называла ему имена, а он просто нашёл записи, её не за что наказывать. И даже увольнять.

— Значит, мы зарплату в срок получим, — усмехнулся Праудфут.

Но Гарри так не думал. Если… или когда она узнает, вряд ли она сможет просто взять и пойти работать дальше.

Робардс же в допросной удивлённо вскинул брови:

— Куда записывали?

— На карточки, — ответила она. — Карточки — это очень удобно, знаете… У меня дома есть целая маленькая картотека, — она чуть-чуть улыбнулась с гордостью. — Я думала, она, может быть, кому-нибудь понадобится… потому что это правда же нечестно! Они же… знаете, они ходили с этими значками… это было гадко, гадко!

— А ваш друг знал о картотеке? — мягко спросил Робардс, и она кивнула:

— Да. Я ему рассказывала. Но я не давала ему карточки! — воскликнула она. — И он не просил, нет, никогда — он понимал, что это должностное преступление. Он даже отворачивался, когда я их смотрела!

— Где вы их храните? — спросил он со вздохом.

Тут уже не выдержала даже Гор:

— Нет, я видела таких, — сказала она, качая головой. — Я даже таких знаю. Но… мне кажется, всё же не настолько. Я верю абсолютно, что ей в голову не приходило, что Ламонт в этой картотеке рылся как в своей. Уверена, когда мы осмотрим её дом, то выяснится, что дверь можно открыть простым ключом, и мы найдём его дубликат у Ламонта.

— Да необязательно, — возразил Праудфут. — Зачем ему? Подлил чуть-чуть снотворного — и ройся, сколько влезет. А потом — о, дорогая, ты спала, как ангел, я тобою любовался. Зачем ему ключ делать? И рисковать попасться?

— Да какой риск? — возразила Гор. — Она же на работе во вполне известные часы. Никакого риска.

— Тише, — попросил Долиш, и они оба замолчали.

Потому что там, в допросной, Грин рассказывала:

— У меня дом маленький совсем, так что я храню всё в ящике комода в спальне. Ну, в гостиной мало ли — вдруг кто увидит… а в спальне не бывает же никто. А карточек не так уж много — они даже целый ящик не занимают.

— Вы не приглашали вашего друга в спальню? — очень серьёзно спросил Робардс — и Грин вспыхнула, и на её щеках появились малиновые пятна:

— Вы… вы… что вы…

У неё даже губы задрожали от неловкости — и тут Долиш заметил:

— А ведь она миссис. А не мисс. То есть была замужем.

— А действительно, — ответил Праудфут. — Была, раз миссис. Что это она тогда ведёт себя как… кхм… — он покосился на Гор, — неопытная девушка?

— Мало ли, какой там брак был и чем кончился, — сказала Гор. — Я думаю, мы это тоже узнаем. Куда, хотела бы я знать, делся Дольф? — озабоченно добавила она.

— Да, я тоже хотел бы знать, — поддакнул Праудфут.

Робардс же тем временем спросил:

— Сожалею, если вас смутил, но я вынужден повторить вопрос: вы приглашали в спальню вашего друга Рика?

— Ну и что? — спросила она с вызовом. — Я не замужем! И он тоже не женат. Мы ничего не нарушали!

— Ошибаетесь, — качнул он головой. — Человек, которого вы знаете как Рика, женат, и у них с женою четверо детей. Старший уже ходит в Хогвартс.

Она замерла и заморгала часто, потом помотала головой, и её губы и подбородок задрожали. Её было жалко, невыносимо жалко, но Гарри понимал, что ей ничем нельзя помочь.