Middle (джен)

Домой Гарри аппарировал около шести утра. На прощанье Лестрейндж велел ему выспаться и в Аврорат прийти к полудню, и Гарри едва заставил себя встать в одиннадцать. Он не сразу понял, почему у него так болят ноги — словно бы он накануне гонял полночи на метле, — и лишь стоя под душем связал это с тем спуском на самые нижние уровни Азкабана. Дома никого, конечно, уже не было, кроме Кричера, привычно сетовавшего, что хозяин совсем о себе не думает, и подавшего горячий завтрак как раз к тому моменту, когда Гарри вышел из душа.

В Аврорате он был в полдень, и там уже в разгаре был рабочий день, а самого Гарри на столе ждала стопка бумаг.

— Тебя просили разобрать, — сказал Сэвидж. Больше никого сейчас на месте не было. — Там вроде бы немного. Как слетали?

— Вроде хорошо, — ответил Гарри и, решив, что глупо упускать такой шанс, спросил: — Сэр, а можно мне участвовать в осмотре Азкабана? Нижних этажей.

— Да, кстати, — спохватился Сэвидж, — где твой рапорт? Дольф обещал, ты принесёшь.

— Ох, — Гарри совершенно про него забыл и подозревал, что Лестрейндж тоже. — Я оставил его дома, сэр. Сходить?

— Завтра не забудь, — довольно предсказуемо ответил Сэвидж. — От кого узнал-то? — весело спросил он, но Гарри не поддался и ему:

— Сэр, я даже не знаю. Охранники между собою говорили, пока я ждал… и их там было много.

— Можешь описать их? — дружелюбно поинтересовался Сэвидж, и Гарри грустно возразил:

— Простите, сэр. Я правда не запомнил. Там темно…

— Темно, — проворчал Сэвидж. — Вот что: садись-ка и пиши рапорт заново прямо сейчас. Раз хочешь войти в группу. Летим в понедельник. Не год, а сплошной кошмар, — проворчал он. — Если сейчас случится ещё что-нибудь такое же масштабное, я уйду в отставку.

— Есть, сэр, — Гарри сел за свой стол и принялся за рапорт.

В понедельник. Похоже, что в недобрый час он пожелал «ещё раз побывать здесь поскорее», когда они впервые прилетели в Азкабан. И ведь он даже в выходные не отдохнёт толком: в это воскресенье его ждало первое штрафное дежурство.

Закончив рапорт — и тщательно там расписав тьму-тьмущую, что царила в коридорах, — Гарри принялся разбирать бумаги. Сэвидж ушёл куда-то, и Гарри остался в отделе один. Но ненадолго. Вскоре вернулся Долиш, да не один, а с какой-то заплаканной женщиной, и день, наконец, всё больше начал становиться нормальным.

Гарри разобрал бумаги, сходил за чистыми пергаментами, принёс очередную чашку чая для рыдающей за столом Долиша женщины и стопку очередных бланков, и сам не заметил, как рабочий день закончился. И едва стрелки на часах показали вытянулись в перпендикулярную земле линию, Сэвидж распорядился:

— По домам! Особенно вы оба, — он указал на Гарри с Лестрейнджем. — Домой! Это приказ.

— Ну дай закончить, — шутливо взмолился Лестрейндж.

— Пошёл вон! — с такой же шутливой угрозой ответил Сэвидж и махнул Гарри рукой: мол, уходи.

Что ж… тот пошёл, конечно — тем более что в выходные он дежурил, и свободный вечер воспринял как неожиданный подарок.

Дома было тихо, но недолго: почти сразу после возвращения Гарри пришли и Гермиона с Роном, а чуть позже появилась Джинни, и они полвечера болтали вчетвером и играли в какую-то игру на ассоциации, одинаково смешную и дурацкую, а после разошлись по спальням. И в субботу Гарри едва не проспал дежурство.

В министерстве было тихо. Отметившись, Гарри медленно прошёл по пустому Аврорату. Второй дежурный — аврор из отдела по борьбе с мошенничествами — дремал за своим столом, и Гарри осторожно вышел, очень постаравшись его не разбудить. И пошёл проверить арестованных. Поболтал с дежурным, прошёл вдоль камер: было ещё рано и большинство задержанных по делу Батчелора-Скоткинса ещё спали. Возле камеры Джагсона был пост, а сам он то ли просто спал, то ли находился под воздействием сонных чар — так или иначе, он лежал на койке лицом к стене и мерно дышал.

Делать Гарри было особо нечего, на его столе, правда, лежала пара самолётиков и папок, но, в целом, он был свободен. И это было странно: после напряжённых дней… нет, даже недель работы ничем не занятый, по сути, день казался нереальным. Гарри даже надеялся на какое-нибудь происшествие, но нет — день прошёл скучно. Так же, как и следующий, и к концу воскресенья Гарри от безделья буквально изнывал…

…покуда в половине шестого вечера в приоткрывшуюся дверь отдела не заглянул Робардс и, сказав:

— Гарри, за мной, — исчез.

И Гарри, вскочив и торопливо запихнув бумаги в ящик стола, выскочил в коридор и побежал за удаляющимся Робардсом.

Догнал он его у лифтов, и когда они вошли внутрь, спросил:

— Сэр? Что случилось?

— Мы решили, что будет слишком жестоко не позволить тебе поучаствовать. Всё увидишь, — сказал он и на дальнейшие умоляющие взгляды лишь посмеивался.

Они вышли на улицу и аппарировали, как оказалось, прямиком к уже запряжённой карете, возле которой стояло пять обездвиженных, закутанных в тёмные плащи тел, и стояли все четверо сотрудников отдела…

И министр.

Собственной персоной Кингсли Шеклболт.

— Соскучились? — поприветствовал Гарри Лестрейндж. — Добро пожаловать на борт. И вот я думаю, нам, может, там остаться? — спросил он Робардса, судя по всему, апеллируя к какому-то недавнему разговору. — Всё равно же проверять — экспертов тоже привести. Какой смысл туда-сюда мотаться?

— Конечно, — согласился за него министр. — Эксперты возьмут вторую карету — я распоряжусь. А вы переночуйте — новый опыт всегда важен.

Все рассмеялись и принялись грузить в карету так и не расколдованных задержанных.

Буквально перед взлётом Лестрейндж, уже садясь в карету, спросил Гарри:

— Поттер, мы там ночевать останемся, и завтра проведём весь день, вернёмся только во вторник утром. Вас никто не потеряет?

— Потеряет, сэр, — Гарри чуть покраснел немного.

— Так действуйте, — Лестрейндж выразительно указал на его палочку.

Пока Гарри создавал Патронуса и надиктовывал ему послание для Джинни, остальные уже вошли в карету, так что Гарри пришлось пробираться на отведённое ему место едва ли не по ногам. Эта карета внутри была заметно больше той, в которой прежде летал Гарри, и на окнах у неё были решётки. Задержанных авроры усадили на одно сиденье и ещё сковали друг с другом, сами же устроились напротив — рядом с арестованными остались только Робардс с Праудфутом, севшими по обе стороны от их группы.

Карета взлетела и понеслась вперёд, и только тогда Гарри тихо спросил Сэвиджа, рядом с которым оказался:

— А кого мы везём? Если это не тайна.

— Дольф, кого мы тут везём-то? — перебросил тот вопрос сидящему по другую сторону от Гарри Лестрейнджу.

— Поттер, вы меня порою поражаете, — вздохнул тот. — То буквально гениальностью, то обратным. Не иначе на вас так повлияло присутствие министра.

— На меня можно не обращать внимания, — пробасил удобно устроившийся в самом углу их сиденья Шеклболт. — Я тут просто для солидности, и ещё немного вспоминаю молодость.

— Вот видите, — сказал Гарри Лестрейндж. — Их пятеро. Мы спешно и секретно их везём. Кто это может быть?

— Не знаю, — признал Гарри. — Если бы их было четверо, я знал бы, но их пятеро…

— Мерлин, — пробормотал Лестрейндж, пока все остальные сдерживали смех. И Гарри было не обидно, но слегка досадно: ответ явно был донельзя очевидным, и он чувствовал себя так, словно на ТРИТОНах провалился на банальной Левиосе. — Поттер. Вы же… умный, — трагически произнёс Лестрейндж, и остальные всё-таки расхохотались. — Ну предположите.

— Я не знаю, — покаянно вздохнул Гарри.

— Их четыре плюс один, — громко шепнул ему Сэвидж, вызвав этим ещё один взрыв смеха.

— Джагсон тоже здесь? — догадался Гарри, чувствуя себя ужасно глупо.

— Ну не оставлять же его было там, — сказал сквозь смех Робардс. — Раз уж мы их всё равно везём пока что в Азкабан.

— Туда, во всяком случае, никто не доберётся, — сказал Лестрейндж. — А допросить мы их успели. Посидят немного под чужими именами… главное — чтобы с собою ничего не сделали.

— А я говорю: давайте усыпим их, — настойчиво предложил Сэвидж. — Отдохнут немного.

— Джагсон не повесится, — возразил Лестрейндж. — А остальные… как по мне — и пусть бы. Но сомневаюсь.

— Гавейн? — спросил Сэвидж, и они с Лестрейнджем дружно на него уставились.

— Я сказал: подумаю, — добродушно осадил их Робардс. — Время есть пока. Кто-нибудь догадался взять с собой поесть?

— Когда? — трагично вздохнул Праудфут. — Бегом-бегом же с самого утра!

— Прилетим — накормят, — утешающе пообещал Лестрейндж.

— Туда шесть часов лететь! — буквально возопил Праудфут.

— Мы там будем около полуночи, — заметил Долиш. — Мне кажется, ужин уже давно закончится.

— Можем рыбу половить, — предложил вдруг Сэвидж. — Ну а что, спустимся пониже и…

Они вновь расхохотались, и Гарри, смеясь вместе со всеми, лишь жалел, что пропустил всё интересное, бессмысленно скучая на своих дежурствах.

— Молодёжь, — благодушно проговорил Шеклболт, извлекая из кармана свёрток. — Когда я был секретарём маггловского премьер-министра, я научился никогда не выходить из дома без еды. Здесь не слишком много, но… тут где-то стол есть, — сказал он, оглядываясь.

— Есть, — Праудфут нажал куда-то, и из пола буквально на глазах вырос высокий длинный стол.

— У меня есть немного конфет, — сказал Сэвидж, выкладывая большую горсть карамелек из кармана на стол. — И фундук — он, правда, почти кончился.

Фундука оказалось и вправду немного, но он прекрасно дополнил выложенные на наколдованное Шеклболтом тут же блюдо сэндвичи с ветчиной и сыром, а также с ростбифом и каким-то жгуче-острым соусом, от которого у Гарри буквально слёзы полились из глаз.

— Молока нет, — сочувственно сказал ему Шеклболт, когда Сэвидж вложил Гарри в руку стакан с водой.

— Да ничего, — Сэвидж наполнил вмиг осушенный Гарри стакан снова. — Со временем привыкнет.

— Как сказать, — заметил Долиш.

— Ну или у тебя появится товарищ, наконец, — улыбнулся Шеклболт и заботливо спросил: — Гарри, ты как?

— Нормально, — язык и нёбо жгло немилосердно, но теперь, по крайней мере, Гарри мог дышать. — Ничего, — он приоткрыл рот, ловя прохладный воздух.

— Молока нет, но есть сыр, — Лестрейндж взял один из сэндвичей, раскрыл его и достал два ломтика сыра. — Съешьте — только не проглатывайте, а разжуйте. Станет легче. А мне хватит ветчины, — он отлевитировал сыр Гарри, сложил сэндвич и откусил.

Сыр и впрямь помог, во всяком случае, после него и ещё стакана воды Гарри смог продолжить есть и даже ощущать вкус.

— Сэр, — негромко спросил Гарри Сэвиджа, когда они заканчивали импровизированный ужин. — Визенгамот ведь так и не дал разрешение на применение легилименции к Джагсону?

— Нет, — так же тихо сказал тот. — Но теперь дадут. Если повезёт, успеют завтра, и мы с Дольфом сами его и допросим. Ну или пришлют легилимента. Посмотрим. Здесь его, по крайней мере, не убьют. Никого из них.

— А охрана? — Гарри… нет, не то чтобы всерьёз боялся этого, но не спросить не мог.

— Поэтому они не будут знать, кто это, — ответил Сэвидж. — И именно поэтому здесь с нами министр.

— Но ведь они прочтут в «Пророке», — не сдавался Гарри. — И догадаются.

— В «Пророке» ничего не будет до процесса, — возразил Сэвидж. — Сейчас не будет никакой пресс-конференции — полная секретность. И на этот раз Визенгамот нас поддержит. В Азкабане мы скажем, что это — Джагсон и его соратники. Что недалеко от правды, — усмехнулся он.

— Но ведь они расскажут, кто они, — разумно возразил Гарри.

— Вообще, я в этом большой беды не вижу, — ответил Сэвидж. — До суда смена не сменится — даже если им придётся задержаться. И будет временный запрет министра на полёты в Азкабан для всех, у кого не будет специального пропуска. Будет специальная проверка прилетающих, будет запрет на приближенье к камерам… всё это отработано давно, вы разве не проходили?

— Да, я помню: особый порядок содержания особо опасных задержанных, — кивнул Гарри.

— Вот и увидишь всё воочию, как говорится. Нам недолго продержаться: полагаю, суд назначат уже на эту пятницу. Может быть, на следующий понедельник. Я думаю, мы справимся. Не в первый раз.