Эхо старой Англии (джен)

Проследив за тем, как дети уныривают в кирпичную стену перехода, Грейнджеры и Ранкорны с интересом уставились друг на друга.

— Мы вас раньше не видели, — вежливо заметила Джина, милая шатенка среднего роста. — Гарри всегда провожали Дурсли…

— Да? — так же вежливо отозвался Альберт. — Мы с ними незнакомы, к сожалению. Да и Гарри не знает, куда они уехали, а жаль, надо сообщить им, что беды миновали и они могут вернуться домой.

— Так им же позвонить можно! — воодушевилась Джина. — Петунья с нами созвонилась, жаловалась, что дом, который им предоставили в качестве укрытия, совсем не пригоден для жилья. Это, простите, какая-то жалкая лачуга где-то в Кенте.

— Хм, Дурсли поселены у Дедалуса Дингла? — переглянулись Альберт с Терезией.

Побеседовав и отметив чудесное знакомство в ресторане, Грейнджеры и Ранкорны расстались весьма довольные друг другом, что было, конечно же, на руку обеим семьям, чьи дети в обозримом будущем собирались заключить брачный союз.

А два дня спустя после осторожных разведок и расспросов были найдены и Дурсли. Немного поколебавшись, Альберт решил, что в письме он не сможет всё объяснить полно, и поэтому нанес им личный визит.

Вернон и Петунья с Дадли действительно ютились в тесной одноэтажной лачуге, что с учетом носорогоподобного Вернона и крупного высокого Дадли выглядело просто издевательством. Спальню Дадли уступил родителям, сам же поселился в гостиной, совмещенной с кухней, в которой отсутствовала обеденная зона. Так что да, трапезничать семейке приходилось в гостиной, которая, очевидно, в иных условиях играла роль столовой.

Альберта, принесшего приятные новости, Дурсли чуть не расцеловали на радостях, ну как же, им наконец-то можно вернуться в родной дом на Тисовой! А вот другую новость… Ранкорну пришлось принять пару стопок виски для храбрости, ибо то, что он собирался сообщить…

— Мистер Дурсль и миссис Дурсль, вы уж простите, но я должен вам сказать… — Боги, куда смелость подевалась? — Но… дело в том, что я — настоящий отец Гарри.

Сказав это, Альберт опасливо затаил дыхание. К его удивлению, Вернон переглянулся с женой и вполне мирно буркнул:

— Ну… не Поттер, значит, и что?

И тогда Альберт рассказал всю историю, всё, что было, всё, что сотворил с ними Дамблдор. По мере повествования на лицах Петуньи и Вернона проступало всё больше понимания и осознания истории в целом. А к концу рассказа Петунья тихо всхлипывала, промокая глаза платочком — история семьи Ранкорн тесно переплелась с их собственной: выходило, что погибли все Поттеры, включая и маленького племянника, а тот мальчик, подброшенный им вместо Гарри, был подло похищен сволочным стариком у несчастных родителей.

Теперь настал их черед опасаться Ранкорна — а ну как Гарри рассказал своим настоящим родителям о «счастливом» детстве в чуланчике?.. Но, к их удивлению, гость был настроен мирно, и после осторожного вопроса Петуньи:

— А… как Гарри поживает?

Последовал столь же мирный ответ:

— О, спасибо, хорошо! Уехал в школу, сожалел, что не может с вами связаться, чтобы сообщить, что войны не будет и вы можете вернуться домой. Войну-то, как мы недавно выяснили, Дамблдор хотел развязать, типа, лич восстал — готовьтесь к битве и всё такое в том ключе…

— Понимаю, — закивала Петунья, мысленно крестясь — Гарри не держит на них зла!

Затем, помимо памятного и радостного возвращения домой Дурслей, было провернуто одно печальное дело — перезахоронение малыша Поттера к законным родителям. Ведь Гарри Ранкорн оказался жив и его необходимо было реабилитировать в мире живых, восстановить как личность и выправить нужные документы.

Надгробие с именем Гарри Ранкорна было выворочено, из раскопанной могилки извлекли маленький гробик с телом Гарри Поттера, после чего его бережно перевезли на кладбище в Годрикову впадину и похоронили там, где и должно — рядом с папой и мамой.

И вздохнул облегченно на Небесах младенец Гарри, наконец-то телесно воссоединенный со своими родителями так, как и положено, прахом к праху…

* * *

Хогвартс встретил семикурсников былым своим величием, в котором, помимо прочего, теперь ощущалось уверенное спокойствие и незыблемая мощь древнего замка. Атмосфера действительно была праздничная — война, обещанная стариком Дамблдором, так и не разразилась, вдобавок ко всему окончательно пал Темный Лорд, чье возрождение и восстание с последующим ужасным величием, опять же, предрекал Великий светоч Дамблдор. Ну а так как обещанная со всех сторон война не началась, многие теперь хихикали и, помня «кино» над гробом, дружно прозывали брадозвончатого старца Великим Сотрясателем Воздуха или попросту Брехуном.

К празднику замок был роскошно украшен, а на распределении теперь были значительные изменения. Став директором, Северус обнаружил в Волшебной Шляпе следы былых ментальных установок и кое-что понял: старая Шляпа все эти годы распределяла не по своей воле и умозаключениям, а по наводке манипулятора Дамблдора. Что, кстати, подтвердил Потт… тьфу ты, Ранкорн! Короче, Гарри сказал, что Шляпа как бы раздвоилась на его распределении, сначала хотела направить в Слизерин, потом передумала и отправила первокурсника Поттера на Гриффиндор.

Снять ментальные закладки с Шляпы не получилось — старая ветошь от этого только испортилась, стала скрипеть и кряхтеть, а на вопросы начала отвечать песенками. Вот примерный диалог…

— Так куда изначально должен был пойти Гарри, на Гриффиндор или Слизерин?

— Как на нашем сеновале

Сушатся пелёночки,

Вся любовь твоя — обман,

Окромя ребёночка!

Следующий вопрос:

— Куда должна была определиться Грейнджер?

А Шляпа гнусаво орет:

— За синие горы, за белый туман,

В пещеры и норы уйдет караван…

В общем, рехнулась Шляпа. Из-за дамблдоровых закидонов, когда он играл в бога и сам решал, куда отправить ребёнка, в волшебных мозгах произошел крутой такой сдвиг, и Северус знал — почему. Шляпа являлась очень тонким магическим артефактом, и вмешиваться в её работу было предосудительно, нельзя было внушать ей что-то извне. Это всё равно как если в схему утюга вмешаться, он может дать пар, где не надо, или температуру чрезмерно высокую для глажки, сбесившийся утюг начнет палить всё без разбору при малейшем прикосновении.

Поэтому старая Шляпа отправилась на пенсию, а на её должность была приглашена маленькая птичка, порекомендованная Ньютом Саламандером. Это была болтрушайка, или толкунолька — крошечная синяя крапчатая птичка. Если верить учебникам и справочникам, то она обитает в Северной Европе и Северной Америке, питается мелкими насекомыми. Всегда молчит, а перед смертью выкрикивает всё, что слышала за целую жизнь, в обратном порядке. Но Ньют опроверг эти домыслы, сказав, что это говорится про диких птиц, прирученные и социализированные, напротив, очень даже разговорчивы. Эти птички очень правдивые и считаются, помимо прочего, хорошими менталистами, не зря же их перья используют при изготовлении сыворотки правды и различных эликсиров памяти.

Таким образом в Хогвартсе поселилась малютка Пина, свившая гнездышко в самой безопасной теплице мадам Стебль и обещающая в будущем снабжать замок каждую осень новыми поколениями лучших менталистов. А со своей нынешней задачей она справилась весьма успешно, Гарри, Гермиона, Полумна, Драко и все остальные имели честь наблюдать её дебют. Вот раскрылись двери Большого зала, впуская стайку первокурсников, многие из которых уже распрощались с мечтой о Хогвартсе из-за порядков Волдеморта, запретившего допускать в школу полукровок и магглорожденных. Взволнованно гомоня, радостные дети прошли по центральному проходу и собрались перед подиумом с профессорским столом.

Постепенно настала тишина — дети успокоились и теперь с трепетом ждали дальнейшего распределения. Некоторые из них, знавшие о традициях, начали озираться в поисках табурета со Шляпой. Но в этом году всех их ждал приятный и крайне симпатичный сюрприз. С плеча директора Северуса Снейпа слетела крошечная птичка, синяя в белую крапинку. С звонким щебетом она присела на плечо одной светловолосой девочки, потерлась клювиком о щечку, сверкнула озорными черными бусинками глаз, потом сосредоточилась и после коротких раздумий произнесла тоненьким голоском:

— Сюзанна Аббот, умная и прилежная. Пуффендуй!

Взорвался аплодисментами стол пуффендуйцев, и среди них Гарри увидел ликующую Ханну, встречающую свою младшую сестру. Птичка перепорхнула на плечо другого ребёнка, а Сюзанна обрадованно устремилась за свой стол к сестре. А Пина просканировала мальчика и определила его судьбу:

— Джерри Бергман, очень честный и предприимчивый. Гриффиндор!

И далее под грохот ликования:

— Эрнст Дэвлин, тихий и спокойный. Слизерин!

— Марта Мэдисон, веселая и хитрая. Когтевран!

Гарри улыбнулся первокурснику Джерри и тихонько поинтересовался у него:

— Как это было?

— Ой, круто! — рассиялся мальчишка. — Она как будто включила у меня в голове маленький-маленький киноэкранчик, и я как кино посмотрел про самого себя! А потом она сказала, что я честный и пойду в Гриффиндор!

Осталось пожалеть, что старожилам не довелось пройти такое классное распределение, но зато, оптимистично подумал Гарри, его маленькая кузина в следующем году пройдет через живого менталиста, который очень точно определит её качества, в отличие от внушаемой и, как выяснилось, ненадежной говорящей Шляпы.

В то же день кто-то вспомнил кадры небесного «кино» и изумился:

— Простите, а мне не показалось? Поттеры-то все убиты!

— Ага, — подтвердил Захария Смит. — Говорят, ребёнка Поттеров собираются перехоронить. Мне папа сказал — он в ритуальной конторе работает.

Все взгляды сошлись на Гарри, впрочем, с трудом его найдя: не было прежнего ориентира — знаменитых поттеровских очков. Вопрос зала был задан нестройным хором:

— Ты не Поттер?

— Нет, — подумав, объект всеобщего внимания поднялся с места и улыбнулся всем. — Я Гарри Ранкорн.

А так как на лицах многих отразился не только страх, но и ненависть, Северус счел нужным вставить:

— И мой племянник. Прошу это учесть и сильно не зарываться.

Обалдение было полным, причем так офигели, что забыли о ненависти. Последняя, впрочем, была основана на слухах, и знающие люди быстренько вправили мозги незнайкам, посвятив их в нюансы волдемортово-дамблдоровского движения. Так что недоразумение в тот же вечер было устранено, и имя Ранкорна больше не вызывало недоумения.

С Драко Малфоем Гарри смог переговорить лишь во вторник на сдвоенном уроке Трансфигурации. Отловив белобрыса в конце урока, Гарри поинтересовался:

— Ну, как поживаете? Вы ещё не сломали ноги в доме Лавгуда?

Драко фыркнул и неожиданно весело глянул на Ранкорна.

— А мы уже дома! Пример Добби нам всё-таки пошел на пользу.

— Это как? — заинтриговался Гарри. Драко сел на стол и глянул на подошедших поближе Гермиону и Невилла. Пожал плечами и решил говорить при всех:

— А вот так! Папа долго не мог прийти в себя от изумления от выкрутасов Добби. Он так впечатлился его храбростью, что решил распустить остальных слуг, представляете? Собрал с нас с мамой по предмету того-сего, перчатку там, шарфик, подвязку… Подозвал Пигги и говорит ей: «Ты свободна!» — и подвязку ей, мамину… Пигги — в истерику: как, за что, чем она не угодили-и-и-ила??? А папа остальным вещи раздает: Дарку — перчатку дал, Земескису — галстук, Зарнести — платок шейный и Эсси — шарфик мамин. Так Земка с Зарни неадекватами сделались, как Добби, ка-а-ак начали биться о стены — хозяин, за что?! — тут Драко притормозил, подождал, пока ребята не перестанут задыхаться от хохота, и продолжил: — Папа им говорит: «А зачем они теперь, ведь у них дома нет! Где им служить и кому?» Так домовики прям осатанели, как тот Добби, когда он Нагайну грыз, зарычали, глаза желтые-желтые, злющие-презлющие. Посмотрели на зажатые в руках шарфики-перчатки, переглянулись, похватали нас и утянули в подпространство — мы и пикнуть не успели. Как выяснилось через секунду, они нас домой переместили. Поставили нас на холме, а сами к развалинам пошли… Так вот, в течение следующего часа мы в полном офигении наблюдали, как из руин, как феникс из пепла, восстает наш милый дом. Восстановлен он был полностью, до самого последнего крючка на вешалке! Чудо, а не домовики. Восстановили дом, назад вернулись и перчатки обратно пытаются всучить, заберите, мол, нам есть где служить… Отблагодарили, называется, за свободу.

Драко замолчал, ловя дружеские улыбки от друзей, и улыбнулся в ответ. Прошлой вражды с Поттером больше не было, как не стало и самого Поттера. Гарри оказался Ранкорном. И не только им, а и другом. Таково было стечение обстоятельств, когда, придя за Полумной, Гарри с Гермионой обнаружили, что Драко собирается помочь пленникам. Всё. С этого момента презренный Хорек стал хорошим, нормальным парнем. Да и поступок Люциуса о многом говорил, это ж насколько надо отчаяться, чтобы оглушить жену и велеть сыну унести её куда подальше?

В пятницу после урока Зельеварения Гарри получил наглядное доказательство тонкого юмора Северуса. Проводив семикурсников за порог и увидев одного Гарри, Северус, не стесняясь его, снял мантию и сюртук, облегченно потянулся, закатал рукава белой рубашки и начал готовить чай, собираясь расслабиться в компании племянника. А Гарри завороженно смотрел на его оголившееся предплечье — татуировку Волда Северус не свел, но в тату-салоне, видимо, побывал, потому что черепушку теперь украшала красная вьющаяся роза, кокетливо прильнувшая к виску, а змея из черной стала изумрудно-зеленой, красивой, узорчатой и совсем не страшной. Ну… посмотрев в ехидное лицо Северуса, Гарри невольно заулыбался — шуточка вполне в духе Снейпа, ироничная и язвительная. Иного отношения к своей памяти Волдеморт и не заслуживал.

В общем, наладилась у Гарри с Северусом шаткая связь, расположение их укрепилось, став по-настоящему родственными. Школьный руководитель из него вышел просто отличный, и, к чести сказать, Северус занимал сугубо школьные должности — декан, учитель и директор, в отличие от того же Дамблдора, пролезшего в кресло верховного судьи Визенгамота и даже исхитрившегося, прости господи, просочиться на место президента Международной конфедерации магов. Вот туда-то ему зачем??? Жопа, что ли, чесалась от сверхзавышенного эго, причем так распирало, что одного скромного директорства ему показалось недостаточно?

Кроме Защиты от Темных искусств, в Хогвартсе открыли факультатив по изучению Темных искусств, потому что надо знать, против чего защищаться. Эти предметы стали преподавать два постоянных профессора — Майлз Тримбль, сын Квентина Тримбла, автора учебника «Тёмные силы: пособие по самозащите», и Стервозия Слинкхард, внучка Уилберта Слинкхарда, создателя книги крайне сомнительного свойства — «Теория защитной магии». Ну, в черной магии она хорошо разбиралась.

Этот год будет сложным и очень познавательным для семикурсников, которые могли остаться недоученными, если бы не Гарри и Гермиона, рискнувшие обратиться за помощью к высшим силам и духам природы. Но они сделали это. Доверили свои жизни богам и взрослым, попросили совета у по-настоящему мудрых, у тех, кто действительно знал все тайны мироздания — великого Мерлина и дракона Килгарры, и величайший отголосок самой истории, эхо старой Англии, докатился до них из далекого Небытия, чудом услышав тихий зов двух подростков, оставшихся совсем одинокими в огромном жестоком мире, раздираемом грядущей войной…

Что скажешь, Мерлин?

Вот так должны заканчиваться хорошие сказки, друг мой Килгарра…