Ведьмино отродье (hag born) (джен)

Появившись в своей спальне, Гарри принялся готовиться к ночной вылазке, достав и осмотрев метлу и теплую одежду. За этим занятием его и застал Невилл, прошедший к своей кровати с усталым и несчастным видом.

— Если собираешься прогуляться по замку, Гарри — предостерег он, — будь осторожен. Малфой с целой сворой слизеринцев остались в Большом Зале. И никого из преподавателей там нет. Кажется, его отец давал большой рождественский приём, на который были приглашены в том числе и министерские. Во всяком случае, он сейчас живописует именно это.

Гарри замер. Мысли словно молнии замелькали у него в голове — Малфой, Невилл, Мантия, нет взрослых...

— Невилл! — выпалил он, оборачиваясь, — мне нужен ты, и поклянись, что будешь молчать как рыба! У тебя с собой то зелье? Ну, Плевок Невилла?

— Да! — сказал Невилл, остановившись, и робко улыбнулся, — а как поклясться? Непреложный Обет? Я готов, только я не совсем знаю, как. Это заклятие так-то довольно сложное и опасное. Там важны формулировки...

— Что за Непреложный Обет? — спросил Гарри и тут же отмахнулся, — к чёрту! Ты готов отомстить Малфою прямо сейчас? Надо не бояться и ...

— Да! — перебил его Невилл и с ожесточенностью, необычной для его пухлого лица, ринулся к своему сундуку.

Вскоре он вернулся обратно, держа в руках пузырек.

— Что нужно делать? — спросил он с ужасно серьезным видом.

— Во-первых, — сказал Гарри, — навсегда молчать вот об этом.

И он накинул на себя Мантию отца.

— Ох ты ж, чёрт! — воскликнул Невилл и счастливо, по-детски улыбнулся, — клянусь, не скажу никому! Хоть пытай меня!

— А во-вторых, — продолжил Гарри, скидывая мантию и хватая Нимбус, — будешь сидеть на метле. На тебе́ — вылить зелье точно на Малфоя...

В комнату шумно ввалился Рон, заставив их обоих вздрогнуть.

— А что это вы задумали? — с интересом спросил он, видя Гарри с метлой и Мантией, и Невилла с судорожно сжатым в руке пузырьком.

— Малфой в Большом Зале бредит о величии своего рода, — быстро сказал Гарри, — мы с Невиллом идём мстить.

— А можно мне? — с надеждой спросил Рон.

— На Нимбус влезут только двое, — с сожалением сказал Гарри.

— Я не очень на метле, — дрогнувшим голосом пробормотал Невилл и с отчаянием посмотрел на Гарри и Рона.

— Я — очень, — сказал Гарри, — поливальщик будет сидеть сзади. Одной рукой придется придерживать мантию, другой держаться. Я один могу попасться.

Рон с сожалением вздохнул.

— Ладно, — сказал он, — никуда он от меня не денется, этот Малфой. Невиллу нужнее.

— Нам нужно будет алиби, дружище, — сказал Гарри, — кто-то должен подтвердить, что мы всё это время были тут, на случай, вдруг эта тварь попытается нас оклеветать, если мы не попадемся.

О том, что будет, если они попадутся, он решил не думать.

— Будет сделано, Гарри, — бодро заверил его Рон, — я поговорю с близнецами.

— Только не говори им о Мантии, они же так и не рассказали нам о... — Гарри покосился на Невилла, — сам знаешь, чём.

Невилл стоял бледный, с напряженным лицом и сведёнными к переносице бровями и, кажется, вообще их не слушал, весь уйдя в себя. Видя это, они решили устроить маленькую тренировку — усевшись вдвоём на метлу, укутавшись мантией целиком, включая поджатые ноги, они сделали пару крошечных кругов по комнате. Гарри выполнил пару резких виражей, проверяя, прочно ли держится Невилл — тот вцепился в него словно клещ. Потом Невилл сымитировал поливание, отодвинув полу мантии так, чтобы рука с пузырьком не выглядывала наружу. Рон бегал по полу, контролируя процесс, и выдавал советы.

— Крышку заранее скрути, Невилл! И положи в карман. Гарри, выльете — и сразу набирай высоту! Они могут догадаться выпалить чем-нибудь в воздух. Невилл, ты обожжешь себе руку открытым бутыльком. Или Гарри. А ронять нельзя, это улика. Возьми перчатки для зельеварения, заткнешь горлышко пальцем. Одну перчатку бери, пусть вторая рука останется голой, так цепче.

Советы, во всяком случае для Невилла, были по делу, он судорожно хватался то за одно, то за другое, но, благодаря всей этой сосредоточенной и деловитой суете, как ни странно, успокоился, стал менее бледным и смотрел на них уже гораздо более осмысленно и твёрдо. Гарри решил, что тянуть уже нет смысла. Они надели только свитера, чтобы не стеснять движений, отказавшись от теплых мантий. Гарри выпрыгнул в окно, привычно вскочив на метлу, и, после краткого мгновения свободного падения, задом подлетел к окну. В проёме показался Невилл, сопровождаемый потоком наставлений от невидимого снаружи Рона. Увидев сумеречный зимний пейзаж с высоты полета летучей мыши, он судорожно вдохнул и вцепился в раму рукой в драконьей перчатке.

— Не бойся, Невилл, — сказал Рон, — тут главное...

Невилл, услышав его, дернулся, лицо его страдальчески сморщилось, и он деревянно ринулся куда-то на спину Гарри, усевшись за ним и сопя, как загнанная лошадь. Кажется, до этого момента он и не дышал.

— Ты молодец, Невилл, — подбодрил его Гарри, — расправь мантию сзади и снизу и предоставь полёт мне. Уж я знаю, что делаю, ты поверь.

Приняв невидимую форму (Рон подтвердил это, показав оттопыренный большой палец), они сделали плавный вираж, направляясь к совиным окнам ⁽¹⁾ Большого Зала. Эти окна позволяли множеству сов, среди которых были очень немаленькие, беспрепятственно проникать в Хогвартс по утрам, доставляя почту и посылки, включая даже такие крупные, как метла самого Гарри, поэтому им удалось, пригнувшись, пролететь внутрь. Само отверстие, видимо, было защищено какими-то чарами, потому что внутри им стало заметно теплее, хотя никакого стекла или сквозящего через отверстие потока воздуха они не почувствовали. Далеко внизу под ними, за одним из столов в пустынном Зале, сидела компания учеников Слизерина, слушавших вальяжно раскинувшегося на стуле Малфоя. Его тонкий, еще детский голос громко и невнятно раздавался под сводами Зала. Над ними был потолок, плохо различимый из-за того, что он отображал сейчас тёмное небо, с этого ракурса уже не настолько реалистичное, как снизу, с уровня пола.

— Давай, Невилл, — прошептал Гарри, — открывай. Не торопись. Крышку в карман, в общем, как Рон тебе говорил. Не спеши. Видишь, наш приятель любезно решил нас подождать.

Невилл за спиной осторожно завозился, потом спустил правую руку в перчатке, зажатую в кулак, в складку полы мантии и вжался в Гарри еще плотнее, обхватив его второй рукой изо всех сил. Гарри начал медленно снижаться, пока не оказался в паре футов от прилизанной макушки Малфоя, и притронулся к обхватившей его руке Невилла, подавая знак.

— ...мой отец так сказал, — самодовольно произнес Малфой, — он... Что за чёрт!

Гарри взмыл вверх и сразу ушел в сторону, прижимаясь к темному углу поближе к совиным окнам. Снизу раздались вопли ярости и боли, крики и грохот роняемых стульев.

— Сверху!.. Там нет никого!.. Перекрывай выходы! Ступефай! Ступефай!.. Хоменум ревелио!.. Куда ты бьёшь?!

Засверкали всполохи заклинаний, несколько их действительно вспороли воздух под потолком, рассыпавшись красными искрами.

Кажется, одно из заклятий похоже на чары обнаружения Элайн, подумал Гарри, а Ступефай вообще ни на что не похоже, но судя по скорости и готовности его применить, ничего хорошего оно не сулило. Однако следовало немедленно принять его на вооружение, раз уж враг так любезно огласил свой арсенал.

— Больно! Больно! (Истошный визг) Он умирает! Мерлин правый! (Истеричный девичий вопль) Зовите Снейпа!(Зычный низкий голос, кажется старшекурсник) — это сладкоголосое пение слизеринских сирен внизу звучало как дивная музыка и манило остаться, но здравый смысл говорил, что надо уходить.

Они снова пролетели сквозь совиное окно и ринулись к себе в башню. Захлопнув за собой створки окна, Гарри и Невилл облегченно рассмеялись.

— Привет тебе, Малфой, — сказал Невилл, — от Невилла Лонгботтома.

Они спрятали метлу, теплые вещи и прокрались в гостиную. Там их уже ждали Рон, Фред с Джорджем и их другом Ли Джорданом, и Оливер Вуд. Они расселись на диванчиках, на лицах у всех было написано нетерпение, лишь Вуд смотрел на них с укоризной.

— Ну, как все прошло? — тихо спросил Фред.

— Кажется, неплохо, — ответил Гарри.

— Что значит "кажется"? — возмутился Джордж, — что же вы тогда делали, если не знаете?

Дверь-картина распахнулась, и в гостиную быстрым шагом вошла МакГонагалл в сопровождении Перси Уизли.

— Я хочу увидеть Гарри Поттера! — заявила она.

— Он здесь, профессор! — крикнул Фред.

— Мистер Поттер! Очень хорошо, — ответила та, — скажите, где вы были последние двадцать минут?

— Тут, — ответил Гарри, стараясь принять самый открытый и невозмутимый вид.

— Мы обсуждаем новую стратегию игры, профессор, — вежливо вклинился Вуд, — последние полчаса. И Гарри — важная составляющая этой стратегии. А в чём дело?

— Юный Малфой подвергся атаке в Большом Зале, — ответила МакГонагалл, — сейчас он в больничном крыле, и жизни его ничего не угрожает, хотя он сильно пострадал, предположительно от действия неизвестного зелья. Профессор Снейп считает, что к этому причастен Гарри Поттер.

— Почему Поттер? — воскликнул Джордан, — этот Малфой, кажется, нажил себе немало врагов, он не умеет держать язык за зубами. И к тому же, это сильно походит на попытку лишить нас ловца. Причем попытку довольно жалкую. Поттер-то вот он, сидит тут уже полчаса.

— Кажется, чутье на фамильный стиль Поттера на сей раз подвело профессора Снейпа, — сказала МакГонагалл, — и я с большим удовольствием сообщу ему об этом. Нужно ли напоминать, что сегодня после отбоя никому из дома Гриффиндор не следует быть в коридорах?

— Нет, профессор, — нестройным хором откликнулись все, и она удалилась.

Вуд был не в восторге от того, что его ловец влипает в неприятности, но, узнав, что в деле участвовал Невилл, отступил.

— Ты в своем праве, Невилл, — сказал он со вздохом, — но постарайся не оставить нас без ловца. Молодец, парень, хоть я и не одобряю таких методов. Это неспортивно.

— Никто не тронет нас безнаказанно, — упрямо сказал Невилл, заслужив несколько одобрительных шлепков от старшекурсников.

— Но вы же расскажете дяде Фреду и дяде Джорджу, как вы это провернули? А? — подступились к ним близнецы, когда Вуд ушёл.

Невилл упрямо сжал губы и взглянул на Гарри.

— Когда дядя Фред и дядя Джордж расскажут, как им удается находить нас в замке и не попадаться, — довольным тоном сообщил Гарри.

Близнецы переглянулись.

— Мальчики решили поиграть в загадки, — протянул один из них, — ну что ж. Вы загадали загадку нам, мы — вам. Посмотрим, кто отгадает ее первым.

Рон и Гарри отправились в спальню, Невилл остался в гостиной наслаждаться своим триумфом. Судя по его физиономии, он не был так счастлив никогда.

Гарри в лицах описал Рону происходившее в Большом Зале, а тот умирал со смеху. Узнав, что Гарри с Элайн собрались на вылазку, он стал настаивать на своем присутствии, напирая на то, что и так сегодня пропустил слишком много. Они снова оделись для выхода наружу, в этот раз напялив на себя всю теплую одежду, что у них была, и Гарри взялся за табулу. "МакГонагалл запретила коридоры, — нацарапал он на вощеной поверхности, — Слизерин празднует неприятности, подробности у Гриффиндора. Не скучаешь?" Он поставил ногтем след в нижней части, что означало подтверждение личности автора текста, и принялся ждать. Через некоторое время его текст растворился, и поверхность прорезали торопливые твердые штрихи Элайн, пропахавшие воск до самого основания: "Заскучаю минут через пять. Значит, Хогвартс сегодня скучен, пейзаж вызывает интерес." Под надписью появился тонкий серп отпечатка ногтя. Гарри ткнул палочкой текст, прошептав Согревающее заклятие — поверхность табулы на миг заблестела, растворив буквы — и нацарапал: "Троллебойца не хочет скучать, смотрит в окно." Надпись внизу через минуту ответила: "Горностай не против. Школьные сумки — хорошая вещь, пустые, все."

— Эй, Рон! — позвал Гарри, — идем все втроём. Элайн предлагает сегодня действовать в Лесу, Пушка пока не трогаем, пусть шум уляжется. Останется одна через пять минут. Наши сумки нужны обе и пустые. Перевозить вас придется по очереди. Что скажешь?

— Отлично! — воскликнул Рон, — летите в грот с лодками, классное место. А в лесу полно пауков. Хагрид же говорил. Спроси, есть ли у нее еда.

И он без раздумий вытряхнул содержимое своей сумки, к которой даже не притрагивался с конца прошлого года, на кровать. Гарри проделал то же самое со своей. Через несколько минут на табуле появилось одинокое "скучаю", и Гарри вылетел из окна в сторону башни Равенкло. Элайн высунулась из окна по первому стуку и быстро прыгнула на метлу под Мантию.

— А внутри она еще круче, чем снаружи, — восхищённо сказала она Гарри в ухо, — с такой Мантией можно много крутых дел обделать. А, Гарри?

— Дамблдор сказал, отец так и делал, — ответил Гарри, закладывая огромный вираж, чтобы облететь громаду замка и зайти со стороны Озера в низкий проход над темной ледяной поверхностью, усеянной замерзшими сейчас полыньями, — а еще он говорил, что знает твою тётку, Ран.

— Что-то сильно много он знает — удивилась Элайн, — тетка ни о чем таком не рассказывала. Правда, она вообще редко рассказывает мне что-то подобное. Кто она, и кто я! Но в адрес волшебников я от нее, кроме ругани, особо ничего никогда и не слышала. Странно это всё. И совсем мне не нравится. Столько труда было положено, чтобы не оставить в вашем мире никаких следов обо мне — и пожалуйста, какой-то древний всезнающий дед бухтит об этом первому же пойманному щеглу.

С этим выводом Гарри был полностью согласен, но, справедливости ради заметил, что Дамблдор ни разу ничего не сказал прямым текстом, только намеками, на что Элайн ответила, что это весьма слабое утешение в ее положении. Он высадил Элайн на пристани и полетел за Роном, слыша за собой тихое: "Силенцио! Силенцио! Локомотор!" Кажется, она уже начала перемещать лодки, пытаясь делать это бесшумно.

Когда Гарри и Рон, пригнувшись, влетели в грот, на пристани уже высился чуть ли не целый дом: Элайн ухитрилась поставить пару лодок на борт друг почти напротив друга в виде буквы "V", подперев их снаружи другими лодками так, чтобы внутри можно было усесться словно в шезлонг или маленькую беседку. Сверху на эти лежащие на боку лодки, была поставлена третья, перевёрнутая килем вверх, образовав своеобразную крышу — перекладину буквы "А". Внутренности сооружения были озарены голубоватым светом Согревающих чар. Мальчишки с сумками и метлой, низко пригнувшись, прошли под лодку-крышу и уселись внутрь лодки-стены. В лодке напротив сидела нахохлившаяся Элайн, подогнув под себя ноги по-турецки. Внутри было ощутимо теплее и светлее.

— Добавьте себе под спину Согревающих, — посоветовала она, — днище тонкое, промерзает быстро.

— Укуси меня дракон, Элайн! — воскликнул Рон , — ты будто всю жизнь на улице жила! Ловко придумала. Кажется, тебя сейчас в лес выкинь — ты через пять минут в хижине будешь жить. Если у тебя еще и поесть чего завалялось, цены тебе нет!

Оценка Рона, по мнению Гарри, была более чем справедлива, ведь они в аналогичной ситуации додумались лишь согреть магией лодку, и их способ был заметно холоднее и неуютнее.

— Ничего особенного, — небрежно бросила в ответ Элайн, хотя в голосе ее чувствовалась скрытая гордость, — тут надо бы простыню, а лучше не одну. Натягивать крышу и отверждать заклятием Дуро — так щелей меньше и не было бы сквозняков. Просто я первый раз тут, вот и пришлось выкручиваться с чем было.

По ногам действительно дуло — лодки были округлые и неплотно прилегали к полу и друг к другу, а восходящий поток от магического пламени, не полностью удерживаемый нависавшей над ними перевернутой лодкой, втягивал внутрь холодный наружный воздух.

— А на кухню мне сегодня ходить было некогда, поэтому еды у меня нет, — продолжила она, наблюдая, как при этих словах улыбка медленно сползает с лица Рона, и, выдержав театральную паузу, закончила, — кроме половины пирога с почками, разумеется. И расскажите-ка мне, что стряслось со Слизерином.

Возликовавший Рон (непонятно по какой причине — то ли из-за наличия еды, то ли от сладости воспоминаний), совместно с Гарри пересказали ей события последнего часа. У Элайн рассказ не вызвал того восторга, что и у Рона, но это и понятно — Равенкло не приходилось сидеть на совместных уроках со Слизерином и терпеть то поведение, что позволяли себе их враги, чувствуя полную безнаказанность и поддержку их декана Снейпа. Однако удачные испытания зелья ей понравились. Согревшись, она засобиралась в полёт.

— Ты уверена, что это разумная идея? — озабоченно спросил Рон, — ты же помнишь, что говорил Хагрид? Эти твари размером с него, и это еще без лап! А вдруг они как раз ночью выползают?

— Я помню, что говорил Хагрид, — ответила Элайн, — и даже все слова, а не некоторые. Он говорил, что в холода они сбиваются в кучу и греют себя сами. А это значит, что куча в одном месте, а большинство их паутин сейчас брошены. Вот весной они как раз очнутся, и у каждой паутины будет свой хозяин. Если идти на сбор, то именно сейчас.

— Верно, Мерлин меня отпинай! — согласился Рон, — теперь выходит, что это просто лёгкая прогулка? Нам можно всей толпой туда слетать?

— Насчёт прогулки сомневаюсь, — возразила та, — кентавры никуда не делись, они-то парни не мерзлявые.

— Кентавры? — переспросил Гарри.

— Ну да, — ответила Элайн, — в Запретном Лесу живёт самая большая община кентавров в Британии. Так-то они существа — ничего, договориться с ними можно. У моей тетки даже был... — она замялась, — друг-кентавр. Но для этого надо хотя бы поговорить, а эти ребята имеют скверную привычку вначале стрелять, а потом договариваться, а с луками они обращаются мастерски, да и бегают быстро. Но с твоей Мантией можно не заморачиваться — они обо мне даже не узнают.

Она собрала все их сумки, укуталась в Мантию, вскочила на метлу и умчалась в ночь, оставив Гарри и Рона в их лодочной хижине, состоящей сплошь из дыр и щелей, сквозь которые на их крохотный деревянный мирок, согретый угасающим голубым огоньком, глядели мрак и холод. Они снова принялись обсуждать события прошедшего вечера, гадать, каким же образом Снейп так быстро определил виновного, даже не зная толком, что случилось. Рон высказал дельную, на взгляд Гарри мысль, предположив, что Снейп, по возрасту близкий к возрасту родителей Гарри, мог знать или, что более вероятно, подозревать, что у отца Гарри имелось что-то, способное проворачивать подобные шутки.

— Может, для него Снейп был навроде Малфоя, — предположил он, — это бы объяснило, за что он тебя так ненавидит. Помнишь, МакГонагалл что-то сказала о фамильном стиле Поттера. А какой к чертям собачьим стиль, если эта мантия у тебя только-только появилась, и мы с ней еще ничего не утворили, а, ты сам говорил, твой отец на чем-то таком попадался.

— Он к девочкам лез, — неуверенно произнес Гарри.

— Может перепутал Снейпа с какой-нибудь грязной девочкой, — захохотал Рон, — с такими-то волосами.

Гарри засмеялся в ответ.

— С таким шнобелем его разве что с грачом перепутаешь, — добавил он.

Через какое-то время вернулась Элайн с сумками, полными паутиной напополам с ветками и листьями, и парой огромных паучьих лап. Рон с отвращением отполз подальше.

— Ты что, оторвала одной из этих тварей лапу? — спросил он, скорчив жуткую рожу.

— Нет, это куски экзувия, — ответила она, швыряя добычу на пол, — видишь, внутри ничего нет, пустая оболочка.

— И что, — поинтересовался Рон, — это тоже используется в зельеварении? И дорого стоит?

— А чёрт его знает, — беспечно сказала Элайн, — по мне, так лучше взять и гадать, чем не взять и гадать. По стоимости тоже сложный вопрос. Я-то теткам отдам, они знают, что с этим делать, а сама в обмен попрошу что-нибудь интересное. Кто у нас, малолеток, что купит? Официальный зельевар спросит, где мы взяли такие редкие вещи или вообще авроров вызовет. Есть, правда, местечко, где вопросов не задают и на возраст не смотрят. Лютный переулок.

— Туда нам лучше не соваться, — категорично возразил Рон, — папа рассказывал, когда близнецы донимали его расспросами. Там тебя самого могут на ингредиенты пустить, "мама" сказать не успеешь.

Он с грустью и сожалением посмотрел на потенциальный, но недоступный источник наживы.

— С такой Мантией можно много чего добыть, — довольно выдала Элайн, — не то, что от акромантулов, от самой смерти спрячешься.

Она и Рон внезапно замерли и посмотрели друг на друга.

— Да не может быть! — произнесли они почти хором.

— Неужели это та самая Мантия?!..- воскликнул Рон.

— ...что Смерть дала младшему брату! — закончила Элайн.

— А что за история о смерти и брате? — поинтересовался Гарри, припоминая, что Рон уже говорил когда-то об этом.

— Сказка о трех братьях и Смерти, — живо ответил Рон, улыбаясь, — мне ее читала мама под фонарь!

— Как это "под фонарь"? — спросил Гарри, предполагая что-то волшебное.

— Ну да, волшебный фонарь, — ответила Элайн, — он может светить ярко и вперед, как обычный фонарь, а может мягко и проецировать рисунки на стены и потолок. Детям часто такие покупают, чтобы поставить в спальне.

— У меня был такой! — с восторгом вставил Рон, — вот он и проецировал сказку о трех братьях. А мама читала мне книгу. Это была моя самая любимая история.

— А у меня был с животными! — с таким же энтузиазмом откликнулась Элайн, — там были сотни самых разных, и они отображались в случайном порядке. Надо было высмотреть их всех, но я всегда засыпала до этого, и поэтому часто видела новых каждый вечер.

Гарри стало грустно. В его воспоминаниях тоже была лампа и сказки. Правда, лампа была совершенно обычная, да и сказки тоже. Тетя Петунья читала их Дадли и Гарри, когда они были маленькими и спали в одной комнате. Потом они с Дадли стали драться, и Гарри отселили в чулан. Сказки, естественно, закончились. А может, тетя Петунья прекратила их читать до того, этого в памяти Гарри не отложилось. Ему вдруг ужасно захотелось такой фонарь. Он понимал, что это было совершено детское желание — что с ним делать, если он уже не ребенок, да и читать ему никто не будет, но ничего не мог с собой поделать.

— У вас они еще остались? — перебил он друзей, пустившихся в воспоминания.

— Мой папа отдал кому-то из друзей, — сказала Элайн, — когда я выросла и стала жить у теток постоянно.

— Мой сломали Фред и Джордж, — пробурчал Рон, — хотели узнать, как он устроен. По правде говоря, они почти всё так переломали. Только у Джинни осталось немного игрушек.

— И что это за сказка? — Гарри решил выяснить все до конца, посчитав, что лучше поздно, чем никогда.

Рон взял на себя пересказ сказки и оказался хорошим рассказчиком, видимо эту историю он действительно очень любил, да и антураж был соответствующий: ночь, безлюдный мрачный грот, и они, три ребёнка, сидящие внутри груды едва согретых магией старых, почти черных от времени лодок. Дослушав древнюю историю, они расстелили между собой Мантию и стали внимательно разглядывать ее в свете зажженных на банках⁽²⁾ Люмосов.

— Точно, Рон прав, — заявила наконец Элайн, ощупывая мантию и поднеся ее к самому носу, — это не ткань. Может, зелье или алхимическое что.

— Зелье жидкое, — возмутился Рон, — как это Мантия может быть зельем.

— А Летучий Порох? — тут же возразила Элайн, — это зелье или нет? Зелье! И оно ни разу не жидкое. Да и с чего бы им всегда быть жидкими!? Они могут твердеть потом или не быть жидкими изначально.

— А почему тогда зельеварение называют зельеварением? — упорствовал тот, — потому что его варят! А как варить то, что не жидкое, по-твоему, а?

— Потому что названия дисциплин выдумывал кретин, — насмешливо отозвалась Элайн, — самые древние варианты зелий были просто смесью ингредиентов в каком-либо сосуде. Слыхал про ведьмин мешочек? Вот это оно и есть! Твоя теория жидких зелий — полная ерунда! Сейчас, конечно, в основном их варят — так они сильнее и действуют мгновенно, но далеко не всегда это надо. Иногда нужно наоборот, плохо и медленно.

— Хотел бы я узнать, для чего нужны плохие зелья? — проворчал Рон, — и на кой чёрт мы их тогда варим, если можно было всё в мешок покидать и сдать Снейпу на проверку?

— Ну вот представь, что у твоего соседа есть дочь, которая нипочём не пойдёт за тебя замуж, а у тебя это единственный вариант, — начала Элайн.

— Это с чего не пойдет! — возмутился Рон, — не так уж я и плох!

— Допустим, плох! — отрезала Элайн, — просто ужасен, хам и трепло! И решаешь ты ее очаровать. Палочкой не помашешь, отец её потом головой твоей помашет, на конце копья. И ты берешь и, пользуясь какими-нибудь предлогом зайти к ним в гости, подкидываешь ей любовное зелье, чтобы она надышалась им и воспылала любовью и уважением, ну или чем там ты запланировал.

Рон стал слушать с возросшим интересом.

— Ну так вот. Берешь ты сваренное зелье, мощное, хорошее, льешь его там где-нибудь в углу, твоя избранница на следующий день заявляет, что жить без тебя не может. И какой вывод сделает ее отец после того, как его любимая дочурка вчера терпеть тебя не могла, а после твоего визита выдает такое?

— Что пора помахать чьей-то головой на копье, — сказал Рон с усмешкой, — дело-то дурно пахнет.

— Вот! — торжественно провозгласила Элайн, — а ведьмин мешочек войдет в силу медленно, слабенько, постепенно. Завтра она не скажет ничего, через неделю — что парень-то неплох, груб, но честен, через две — что и в гости к ним можно заглянуть. А после этого "папа, я люблю его" месяца через два уже никого не удивит. Смекаешь?

— Вот же чёрт! — воскликнул Рон, — так ты думаешь, эта мантия — твердое зелье?

— Это могло быть затвердевающее, — предположила она, — облили специальный шаблон, оно застыло — и вуаля, мантия. Форма-то у нее простая. Может, потом еще чар каких добавили. Я же говорю, это может быть алхимическая вещь.

— А символ? — спросил Гарри, — это может быть герб Поттеров?

— Кто его знает, — изрекла Элайн очередную недетскую мудрость, — в сказке не сохранились имена. Может, раньше она начиналась с "шли как-то три брата Поттера ночью".

— В сумерках, — поправил Рон, — моя мама всегда говорила "в сумерках".

— Как бы об этом узнать, — задумчиво произнес Гарри, — как вы думаете, есть ли в библиотеке что-нибудь о гербе Поттеров?

— Разве что в твоей, — с сомнением произнесла Элайн, — Хагрид же рассказывал, что твой дом был сильно разрушен, но, может, под завалами найдется что-нибудь: посуда с гербами, сундуки, книги, хоть какая-то зацепка.

— Надо будет разузнать у Хагрида, где я жил, и всякое такое, — сказал Гарри.

— И он скажет, что нечего тебе там делать, — возразила Элайн, — сиди дома, мал ещё.

— Дамблдор примерно так и сказал, — хмуро подтвердил Гарри.

— Ну так давайте скажем, что ты собираешься туда, когда подрастешь, — предложил Рон, — с моей семьей, например. Я подтвержу. Вряд ли он будет писать моим родителям и требовать доказательства. В крайнем случае, я на самом деле попрошу отца подтвердить. Он у нас добрый. Главное, чтобы Хагрид сказал, а там уже по обстоятельствам.

— У Троллебойцы годный план, — заметила Элайн.

На том они и порешили. Воспрявший духом Гарри разделил с друзьями трапезу из пирога, а потом развез всех по спальням. Перед начинавшейся новой учебной третью следовало основательно выспаться — следующие каникулы ожидались в апреле, и будут они гораздо короче.

1) owl hole совиная дыра представляет собой отверстие-вход, встроенный в здания (такие как мельницы и амбары), чтобы позволить хищным птицам, обычно сипухам (английское название — амбарная сова), проникнуть внутрь для охоты на грызунов. Обычная архитектурная деталь многих английских зданий

Вернуться к тексту

2) банка — сиденье в каяке, байдарке, шлюпке, катамаране

Вернуться к тексту