Ведьмино отродье (hag born) (джен)

Последующие два дня Гарри безропотно выполнял все поручения дяди и тёти, молча сидел в своей комнате вечерами, в общем, делал всё, чтобы задобрить Дурслей и усыпить их бдительность. В этот прилет Элайн он, благодаря табуле, совершенно точно знал время, и потому поджидал её, уже отпив по маленькому глотку зелий Бодрости и Совиного Взора. Она предупредила его, постучав ногтем по стеклу, и через несколько минут открыла его дверь из коридора. Рука Славы снова пошла в ход, поэтому в доме было тихо — перед этим все сидели по своим комнатам и сейчас, должно быть, мирно спали там, где их настигла темная магия жутковатой вещи. Гарри так и подмывало прокрасться в комнату Дадли и нарисовать ему усы на лице или еще что, но ссориться с Дурслями за считанные дни до побега было бы верхом глупости, и он просто пошел вслед за плывущей в воздухе длиннопалой ладонью Элайн, которую та выставила из-под Мантии, чтобы Гарри видел, где она. Они спустились в гостиную, где у двери стояла метла, к которой при помощи сбруи из кожаных ремней со множеством заклёпок и застёжек был приторочен сундук Элайн — Гарри сразу узнал его по наклейке с орлом. Они вышли наружу и уселись на метлу, тщательно укрывшись Мантией. На этот раз водителем стал Гарри, которому надо было уже привыкать и к новому дому, и к поиску пути к нему, этот способ прибытия должен был через несколько дней стать основным, если не единственным — Элайн настоятельно советовала ему как можно меньше бродить ногами вне защищённого периметра, чтобы не оставлять следов, в идеале пользоваться исключительно метлой и Мантией. Сидеть с сундуком между ногами было немного непривычно, но даже в чем-то удобнее, и Гарри подумал, что может быть, будет неплохой идеей как-то приделать к нему подножки, чтобы поставить на них ноги и летать с прямой спиной и бо́льшим комфортом. Он решил попозже обдумать эту идею как следует, а сейчас взмыл в небеса с молчаливой Элайн за спиной и повел метлу по стрелке компаса.

Когда они подлетели к дереву, на которое указывала стрелка Помощника, Гарри заметил свое новое обиталище — большой круг из поганок, широкой грязно-серой полосой охвативший участок леса. Он направил метлу так, чтобы сесть неподалеку, рассудив, что влетать внутрь было бы опрометчиво — вдруг это надо было делать особым образом, а Элайн забыла сказать.

— Что за чёрт! — буркнула Элайн, спрыгивая на землю, — Должно было уже взойти.

— Ты это о чем? — спросил Гарри, с осторожностью приближаясь к кругу грибов, высившихся из усыпанной прошлогодними листьями и утыканной редкими длинными травинками почвы.

Поганки вымахали на загляденье. Уж точно больше и гуще единожды виденных им на полянке Элайн почти год назад. Бледные неровные ножки подняли и раскинули серо-фиолетовые зонтики шляпок на высоте колена.

— О грибах, конечно! — воскликнула Элайн, — Они должны были уже давно вырасти, а их нет.

— Как нет?! — удивился Гарри, — А это что, не те?

Он указал на круг. На лице Элайн отразилось беспокойство. Она быстро вошла внутрь круга и уставилась на грибы в изумлении.

— Ши всеблагие! — воскликнула она, — Гарри! Что ты с ними делал?!

Гарри обеспокоенно вскочил внутрь круга и стал рядом с Элайн.

— Ничего, — ответил он, оглядывая грибы и стараясь унять панику, — я с тех пор тут не был. Что-то не так?

"Только не сегодня! — говорил он самому себе, — Ведь всё так хорошо шло!"

— Смотря как посмотреть, — ответила Элайн, — Пишог. Он огромный. Такими они становятся, когда растут долго и получают вдосталь еды и магии. Ты ви́дел грибы до того как вошел внутрь?

— Я видел их ещё с воздуха, — сказал Гарри, — а ты разве нет?

Элайн отрицательно мотнула головой.

— И что это значит? — продолжал допытываться Гарри, потому что его очень тревожило выражение лица Элайн.

— Ну раз ты их видишь, то оно признало тебя своей частью, — сказала, наконец, она, и морщины на ее лбу исчезли, — но, кажется, я для него — родственник хозяина, а не хозяин. Я могу войти и выйти, но не вижу его.

— А разве так не должно было быть? — озадаченно спросил Гарри, силясь понять, что могло так встревожить Элайн, — И что значит "частью"? Частью чего? Этих чар?

— Я планировала сделать хозяевами нас обоих, — сказала Элайн, вздохнув, — потому что неизвестно точно, как Пишог реагирует на колдунов — все сведения известны только из книг и весьма сомнительны. Вот я и подстраховалась. К тому же у меня появилось бы местечко на юге на случай нужды. Но раз хозяин есть, то все должно быть в порядке.

— А что было бы, если бы хозяина не было? — спросил Гарри с облегчением.

Элайн серьезно посмотрела на него.

— Как ты думаешь, Гарри, что это? — спросила она, обводя круг широким взмахом ладони.

— Чары, которые скрывают меня от магглов, — сказал Гарри, — или зелье. Ты сама говорила...

— Зелье — это то, что ты лил на землю, Гарри, — сказала она, — А это — живое существо, огромная грибница под землёй. Один организм. То, что ты видишь — его плодовые тела. Как яблоки на ветке. Поэтому в состав зелья входят эти же грибы. Плоть от плоти, живое от живого. Зелье всего лишь даёт ему вырасти, и самое главное — оно создает связь его с хозяином. Хозяин становится магической частью Пишога и может навязать ему свою волю. И это важно, Гарри, потому что дикий гриб опасен. Он вовсе не случайно скрывает себя от внешнего мира, и не случайно не дает никому выйти наружу. Эти существа росли тут столько, сколько существует сама земля, и могут за себя постоять. Они прячут себя от мира, а когда голодны — никто из вошедших не найдет дорогу обратно, пока не умрет, и тогда тело бедолаги станет ему пищей. В Тёмные Века они встречались повсюду. Оно боится пламени, и легенды гласят, что, когда его убивали огнём, внутри находили целые груды костей местной живности. Ну и магглов. А иногда и не только магглов. Драконы иммунны к его магии, и этих зверей часто привлекали животные внутри. Пока тут обитали драконы, они обычно находили и выжигали Круги без нашей помощи. Потом пришли те, кому драконы доставляли беспокойство: магглы, колдуны и гоблины. Когда драконов стало мало, Пишог стал представлять угрозу — мало кому нравилось, когда в округе начинали пропадать коровы и люди. Дети особенно. У гриба-то мозгов нет — что в человеке почувствовал, то и выдал. Взрослому ещё мог показаться странным сундук денег или красавица посреди леса, а у детей ума нет — увидел дом из пряника с карамельными окнами и побежал к нему вприпрыжку. Что уж он показывал коровам и собакам, я даже не знаю. Дикий Пишог весь истребили давным-давно. Те, что ты видишь — как домашние шавки в сравнении с волками. Они практически стерильны без нашего зелья, так что единственный его способ размножения — попасть в следующую порцию зелья.

— Мерлин правый! — с ужасом воскликнул Гарри, посмотрев на грибы уже совсем другими глазами.

— Вот именно! — с торжеством воскликнула Элайн, приняв его вопль за восхищение, — Зачем пытаться прятаться самому, тратя свою магию на тщетные попытки, когда есть существа, полностью покорные твоей воле, что делают это намного лучше! Это как сторожевая собака. Даже лучше, потому что вернее. Теперь у вас, условно говоря, один разум на двоих, и он у тебя в голове. Народ Луны — первые, кто приручил их. И единственные, насколько я знаю. Так-то вот! Только не умори его голодом, Гарри. Он теперь не может охотиться по своей воле, а жить на листьях и траве ему тяжеловато — это ведь не шампиньон.

— И что же мне делать? — спросил он ошарашенно.

— Появляйся внутри время от времени, — беспечно сказала она, — следов твоей магии ему достаточно, а то, что он будет поглощать этот твой след, тебе только на руку. Так тебя тяжелее будет отыскать, а найдя это место — узнать, кто тут жил. Если ты, конечно, не оставишь здесь лист с автографами. И закапывай остатки от обеда где-нибудь среди грибов или снаружи, но не слишком далеко, пусть там ест. Оно будет радо. Наверное. Радоваться-то ему нечем, хвостом оно не виляет. В старых книгах говорилось о ритуалах принесения в жертву врагов. Чушь это всё собачья! Если отдашь ему труп врага, Пишогу это будет по нраву, но, поверь мне, Гарри, он не отличит дохлого Малфоя от обглоданных свиных рёбер, так что незачем усложнять себе жизнь. Кстати, закапывать трупы рядом со своим жильем — отвратительная идея. Если их учуют фестралы — веселую ночку они тебе устроят. Видел бы ты их ночные трапезы! Выйдешь наружу попи́сать — и сделаешь это чуть раньше, чем снимешь штаны.

— И в мыслях не было! — сказал Гарри, которого даже передернуло от одной только мысли о такой картине.

— И это правильно! — похвалила его Элайн, — Живи так, чтобы никому и в голову не пришло стать твоим врагом.

Она подошла к круглым шляпкам, выглядевшим такими мирными, и села на корточки. Гарри подошел и присел рядом.

— Раз он... оно... живое, надо бы его как-нибудь назвать, — сказал он, — кстати, а оно — мальчик или девочка?

— Хороший вопрос! У грибов — тысячи полов⁽¹⁾. Три местоимения у тебя уже есть: "он, "она", "оно". Придумай еще пару тысяч и можешь называть, — сказала она с ехидной улыбкой, — мы обычно называем по месту расположения: Домик Энид у Кривого бучила или Клинкерные поляны.

— Это как-то не по-людски, — с сомнением сказал он и задумался, — думаю, я назову ее Ядвига⁽²⁾. Я встречал такое имя в той книжке из Запретной Секции.

— Её?

— Её-157, — сказал Гарри, тоже ехидно улыбнувшись.

— Вот ты жучила! — засмеялась Элайн, — Пронумеровать пол — это ты хорошо придумал!

Она снова повернулась к поганкам и тронула одну из них своим длинным пальцем.

— Ну что ж, Ядвига, — сказала она задумчиво, — пускай ты и обманула меня, но я не в обиде, ведь такова твоя суть. Ты уж пригляди за этим обалдуем. Парень он хороший, хоть и Гриффиндор, ну да что с них взять.

— Э! — со смехом возмутился Гарри, — У нас одни мозги на двоих! Можешь мне сказать!

— Это если мозги у гриффиндорца больше, чем у гриба, — возразила Элайн, — этот-то вон как разросся. Будто много лет тут рос. Такой не только от магглов тебя спрячет, а и волшебник не каждый найдёт. Кто знает, может, он и чары Надзора обманет. Но лучше бы, мне кажется, не проверять. К чему лишний риск? Если колдуны найдут Пишог в Суррее, они сожгут всю эту рощу вместе с тобой, не задумываясь. Если, конечно, среди них найдется хоть один, прочитавший за свою жизнь что-то длиннее барной карты.

— Может, спросить у твоих теток, почему так вышло? Что он разросся и ко мне привязался?

— Нет-нет-нет! — сказала Элайн, — Я же им ничего об этом не сказала. Если бы все пошло как надо, я бы отговорилась тем, что подготовила себе убежище. А теперь что я скажу? Что колдун увел у меня Пишог из-под носа? После такого, когда я стану такой же седой и высокой, как старая Эйра, меня всё ещё будут звать Элайн Простушка или Элайн Скудоумная!

Жить рядом со столь чуждым и опасным существом, как Ядвига, было немного жутко, но не это ли делало его колдуном? Да и Элайн пошла на обман ради него и доверила ему то, чем владели лишь хаги, и что хранило их на протяжении веков. В приливе благодарности он стиснул Элайн в объятиях, зарывшись лицом в жесткие черные волосы.

— Да чего уж... — смущенно сказала Элайн и кажется немного покраснела, — Utere et abutere — пользуйся и используй. Ты, кстати, не пугайся, когда оно... она-157 заговорит с тобой. Это часто случается со временем. У хаг, во всяком случае.

— Заговорит? — удивился Гарри, — Они еще и говорят?

— Это не совсем разговор, — неуверенно ответила Элайн, — это вообще ни на что не похоже.... Ты поймёшь, когда почувствуешь. Это как будто ты слышишь то, чего нет.

— И что они говорят? Или как там...? — робко спросил Гарри.

— Обычно предупреждают тебя о том, что кто-то вошёл в область их чувствительности, и это очень полезно, надо заметить. Потому что эти существа глухи и слепы, и полагаются исключительно на свою магию. Их сложно обмануть чарами невидимости, неслышимости, отвода глаз, Конфундусом или Обливиэйтом. Касание магии они сами чувствуют лучше всего. Говорю же, лучше собаки.

Но долго смотреть на такое скучное существо как Ядвига было невозможно, сколь бы ужасно оно ни было, и они начали готовиться к варке зелья.

— Это не как твой кофр, — говорила Элайн, возясь с застежками ремней, — чтобы что-то из него достать, придется вытаскивать из креплений полностью.

Они освободили сундук, Элайн распахнула крышку и принялась вытаскивать оттуда ингредиенты в мешочках, несколько маленьких бутылок и одну большую, полную какой-то непрозрачной синей жидкости ("Основа уже готова, — пояснила она, — ей неделю надо было настаиваться"), последними были извлечены закопченный алюминиевый котелок с плоским дном самого маггловского вида, моток веревки и половина шины от легкового автомобиля — большой резиновый бублик, потому что шина была разрезана вдоль плоскости. Гарри с любопытством посмотрел на изувеченную покрышку и уже хотел было спросить, зачем Элайн везла с собой столь бесполезный и неуместный в зельеварении предмет, как вдруг заметил на черном с крапинками перерезанного корда срезе белые значки и черточки. Вглядевшись, он понял, что эти значки — не что иное как цифры, от единицы до двадцати четырех, они шли по кругу, перемежаясь чёрточками, образуя циферблат.

— Так это и есть часы! — воскликнул он в изумлении.

— Астрономические часы зельевара, — с гордостью произнесла Элайн, становясь рядом, — я же говорила, что ты не отличишь их от мусора.

— А как они работают? — спросил Гарри, — Где стрелки?

Элайн достала свою кожаную бутыль и осторожно наполнила кольцо-шину водой. Затем она развернула один из тряпочных узелков, достала оттуда маленькую деревяшку в форме челнока и пустила ее в плавание по воде внутри полушины. Деревяшка дрогнула и резво поплыла вдоль бублика, ткнувшись где-то между цифрами "22" и "23".

— Одиннадцатый час, Гарри, — заметила она, — а к полуночи зелье должно быть закончено. Передержим — и оно получится сильнее, чем надо, а это все равно, что испортить его напрочь. Помоги закрепить жердь.

Гарри бросил взгляд на часы Путевого Помощника.

— Почти точно, — заметил он, поднимаясь и шагая вслед за Элайн в лес.

— Мы не так далеко от Гринвича, — заметила Элайн, — и разница между средним солнечным и абсолютным солнечным временем сейчас всего несколько минут. Но местное время они показывают точно. Просто минуты определить сложновато, стрелка-то всего одна, и та — часовая.

Гарри мало что из этого понял, но сейчас был в слишком хорошем настроении, чтобы огорчаться по этому поводу. Подходящая жердь — стволик засохшего деревца — нашлась неподалеку, они притащили ее на поляну, с помощью метлы подняли, положив на нижние сучья между двумя росшими на полянке деревцами и закрепили веревками. Еще один длинный кусок веревки был спущен с жерди, и на нем повис котелок. Затем они принялись ломать и сыпать под котелок сухой хворост. Элайн достала из кармана знакомую Гарри зажигалку и поднесла ослепительно яркий огонёк к кучке веток. Костер занялся, пламя с треском взметнулось вверх и принялось лизать закопченное дно котелка.

— А что это будет за зелье? — поинтересовался Гарри, наблюдая, как густая синяя жидкость из бутыли наполняла котелок.

— Зелье Конокрада, — пояснила Элайн, — дурацкое название, конечно. Обычно его продавали рыцарям, хотя конокрады, конечно, тоже его покупали.

— И что оно делало?

— На какое-то время превращало любую лошадь в прекрасного скакуна. В Темные Века оно было очень полезно на войне, ведь достать коня перед битвой было нереально, а так напоил любую крестьянскую клячу из соседней деревни — и у тебя есть боевой конь, на битву хватит. Правда, если конь едва копыта передвигал, это зелье его добьет, и он эти копыта отбросит, как только закончится действие зелья, но это уже совсем другая история. Конокрадам оно тоже было нужно, чтобы продать плохого коня как породистого, но конокрады никогда бы не заплатили за зелье больше стоимости коня, иначе какой им смысл его покупать? А рыцарь заплатит, ведь во время битвы цена хорошего коня — жизнь, а бутылочка этого зелья за пазухой — это почти как запасной скакун. Сейчас лошади уже никому не нужны, магглы ездят на машинах, да и Статут, сам понимаешь.

— А зачем ты тогда его варишь? — удивился Гарри, — И почему нельзя передержать, если оно от этого сильнее.

— Нужно... — уклончиво ответила Элайн, — одному человеку. Зелье, сваренное "в полную силу", обратит любую лошадь в прекрасного скакуна, а ослабленное определенным образом даст лошади силу, скорость и выносливость, как у этого самого породистого скакуна, но внешность не изменится. Поэтому и нужен котелок из драконьего серебра, и варить строго до полуночи, но возможно ближе к ней. К местной полуночи, поэтому астрономически точное местное время необходимо. Для конокрадов оно после этого конечно бесполезно, им бы лучше наоборот. Говорю же, дурацкое название, но уж какое есть. Исторически сложилось.

— Мммм... Понятно, — промычал Гарри, которому ничего не было понятно.

Он опять пошел смотреть на часы, выполняя наказ Флитвика.

— А почему они выглядят именно так? — спросил он, наблюдая за стрелкой, — циферблат... интересный.

— Двадцатичетырехчасовой, — пояснила Элайн, — потому что наколдовать один оборот стрелки за один оборот солнца намного легче, чем два оборота. Минутной стрелки нет по этой же причине — это еще тяжелее.

— А вода зачем?

— Чтобы стрелке легче было двигаться, — Элайн вздохнула, — хаги не очень сильны в чарах. А стрелка, плывущая по воде, слушается чар, даже если они совсем слабы.

— Я думал, они будут меньше, — теперь Гарри стало понятно желание Элайн делать нормальные часы — неудобство имеющегося экземпляра было очевидно даже такому ужасному зельевару, как он, хоть часы и выполняли свою основную функцию, показывая именно то время, какое требовалось их владелице.

— Чем меньше часы, тем меньше дюймов окружности придется на каждый час движения стрелки, — сказала Элайн, — ниже точность. А емкость в виде пончика — потому что от нее требуется только большой периметр, центральная часть не нужна, она только требует лишней воды, а для работы бесполезна. Сейчас мы уже не делаем чашу самостоятельно. Намного проще порезать старое маггловское колесо со свалки — быстро, дешево, хорошо принимает магию и совершенно не боится ударов. Выглядит глупо, но я всегда говорю: если это глупо, но работает, то это не глупо.

— Это гениально! — восхитился Гарри, — Я так считаю. К тому же в следующем году у тебя будут настоящие, маленькие и с минутной стрелкой. Ты же уже почти умеешь.

Элайн улыбнулась. Они уселись у костра. Действие Совиного Взора кончилось ближе к полуночи, но пламя давало достаточно света, и Гарри решил экономить ценное зелье. Костер скудно освещал полянку; тени от деревьев тянулись к зарослям высоких, причудливо изогнутых грибов, обрываясь чернильной тьмой на границе Круга. Он указал на это Элайн.

— Ядвига прячет свет изнутри от тех, кто снаружи, — сказала Элайн, — иначе тебя было бы легко найти. Не волнуйся, это существо знает, что делает. Ты здесь в безопасности. А сейчас не отвлекай меня. Осталось добавить двенадцать дюймов волос келпи.

Она достала из сундука ножницы, полосу масштабной бумаги⁽³⁾ и, отмерив кусок, отстригла его, готовясь кинуть отрезанное в котелок.

— Это больше похоже на маггловскую бумагу, чем на волосы, — осторожно заметил Гарри.

Элайн, молча выждав некоторое время, кинула бумажку в котелок, размешала зелье маленькой лопаткой на длинной ручке, и только после этого повернулась к Гарри.

— На бумагу наклеены волосы келпи в четыре ряда, — пояснила она, — если тебе надо двенадцать дюймов — а таких длинных волос у меня нет, надо суммировать длину — отмеряешь четверть нужной суммарной длины, в данном случае три дюйма, отрезаешь — бумага вся размечена, удобно и быстро — кидаешь. Сама бумага маггловская, магии не несёт и в зелье не мешает. Это называется аликвота.

— Круто! — восхитился Гарри.

— Алхимики придумали, очень давно, — сказала Элайн, — даже магглы этот способ знают. Врачи, во всяком случае. Дядя Джереми сказал, почти все ваши таблетки — это фактически аликвота.

— Круто! — ещё раз повторил Гарри, искренне удивляясь новому для него факту.

Они ещё немного посидели, всматриваясь в деревянную стрелку, упрямо ползущую в черном резиновом русле к цифре "24", а потом сняли котелок с огня.

— Ну вот и все, — с облегчением заявила Элайн, садясь на землю, — осталось только поаплодировать. Послезавтра жди нас с Джереми. Завтра тебе придется сказать твоим магглам, что мы приедем. Джереми посоветовал не говорить категорично как об уже решенном. Тебе надо зайти издалека. Скажи, что мы будем проезжать мимо, заедем поговорить о проблемах ненормальных, бла-бла-бла. В общем, надо сказать, что он — нормальный, и просто хочет посмотреть, как живут другие, и может быть, он подумает, взять ли тебя на лето. Дальнейший разговор он берёт на себя. И у нас осталась последняя проблема...

Она неуверенно посмотрела на Гарри. В широких зрачках ее горел свет костра, волосы сливались цветом с ночью за ее спиной. Она смотрелась удивительно органично среди этих темных, подсвеченных пламенем стволов — словно часть окружающей ночи, отторгнутая тьмой в виде гротескно искаженного девоподобного образа суровой лесной дриады.

— Нужно будет поменять маггловские деньги на галеоны, — серьезно сказала она, — по актуальному курсу, нам чужого не надо...

— Это не проблема, — поспешно сказал Гарри, доставая из-за пазухи кошель, с которым не расставался ни на минуту.

— Не сейчас, — замотала головой Элайн, — сейчас денег пока нет. Послезавтра. Тебе ведь все равно нужны будут маггловские деньги. В мире магглов еда и одежда дешевле, а в волшебном мире тебе, к тому же, не стоит появляться слишком часто — кому-нибудь может прийти в голову, чего это ты постоянно там ошиваешься, да еще всё время один. У нас-то тебя знают слишком многие.

— Верно, — согласился Гарри, — А почему вы не меняете их у гоблинов? То есть, конечно, я поменяю, сколько нужно, — поспешно добавил он, подумав, что его вопрос можно было истолковать как отказ.

— Кто-нибудь может увидеть, — хмуро буркнула Элайн, — и у этого кого-нибудь могут возникнуть вопросы, откуда у хаг, которым как бы нечего делать среди магглов кроме как нарушать Статут, взялись маггловские деньги. А на эти вопросы нам очень не хочется отвечать. Официально доходов в маггловском мире у нас нет и быть не может.

Гарри очень хотелось спросить, откуда тогда у хаг маггловские деньги, но ему только что явно дали понять, что это не тот вопрос, на который они ответят. Он решил прояснить это попозже, когда представится более благоприятная возможность, а сейчас просто кивнул.

— Я — могила, — добавил он для убедительности любимую присказку Невилла, — ничего не видел, ничего не знаю.

Они посидели еще немного, рассуждая, как бы половчее сказать Дурслям о приезде Джереми и не встревожить их раньше времени, а потом Элайн, спохватившись, взглянула на циферблат метлы. Завтра Гарри была нужна свежая голова, и они быстро засобиралась обратно, бросив все вещи на поляне — теперь за ними было кому присмотреть. Жуткий безмолвный страж, раскинувшийся на много ярдов вокруг у них под ногами, стерег лучше своры псов.

Через полчаса Гарри уже укладывался спать в своей комнате-камере и ворочался, пытаясь унять волнение от предстоящих в его жизни перемен. Заснуть ему удалось не сразу, и утром его за это настигла расплата — он едва мог разлепить глаза, когда тетя Петунья как обычно постучала в его дверь с не менее привычным: "Поднимайся! Вернон уже встал. Он уезжает через полчаса." Спать хотелось немилосердно, но злить Дурслей сегодня было категорически нельзя, а не найдя на столе завтрака, дядя впал бы в ярость, ведь эта обязанность была закреплена за Гарри. Поэтому Гарри решил все же прибегнуть к колдовству, воспользовавшись зельем Бодрости, хотя Элайн и предупреждала его об осторожности при использовании. Сейчас был именно такой случай. Зелье, справлявшееся с воздействием Руки Славы, не подвело и на этот раз, и Гарри, мгновенно проснувшийся, побежал готовить яичницу, жарить тосты и варить кофе. Он как раз успел завершить все эти манипуляции, когда Вернон спустился на кухню, уселся за стол и развернул газету. Гарри подождал, пока дядя съел яичницу и, взяв тост, пробежался глазами по заголовкам, а только потом вежливо кашлянул. Дурсль поднял на него глаза.

— Дядя, — начал Гарри как можно более робко, — родственник одной моей знакомой... Он забирает ее к себе домой на лето, чтобы она побольше времени проводила с нормальными людьми...

Вернон заинтересованно опустил газету и надкушенный хлеб.

— ... Он будет проезжать через наш городок, — продолжил Гарри, воодушевляясь, — и хотел бы заехать, посмотреть, как другие справляются с...

— Когда? — буркнул Вернон подозрительно, но без явной враждебности.

— Завтра, — с готовностью выпалил Гарри.

— Ну пусть приезжает, — важно проворчал Вернон, поднимая руку с тостом, — а я посмотрю, что это за гусь.

— Моя знакомая говорила, что у них есть еще место, и они могли бы забрать меня на время, — добавил Гарри, — и я бы не околачивался летом по дому...

— Я же сказал — посмотрим! — рявкнул Дурсль и снова уткнулся в газету.

Гарри незаметно выдохнул. "Еще день, — мысленно сказал он себе, — еще только один день!" И этот день обещал быть чертовски длинным.

1) Это так. Например, крайне распространенный древоразрушающий гриб щелелистник обыкновенный (Schizophyllum commune) имеет не менее 23 328 разных полов

Вернуться к тексту

2) польский (и наверное общеславянский, потому что других не видно) вариант немецкого женского имени Hedwig. Каноничный Гарри Поттер дал это имя своей сове, найдя его в одном из своих учебников. Имя довольно известное — так, например, звали жену великого немецкого физика Макса Борна. Как можно было перевести его как "Букля", я себе не представляю

Вернуться к тексту

3) у нас она называется миллиметровая бумага, но в имперской системе мер никаких миллиметров конечно же нет

Вернуться к тексту