Маги, магглы и сквибы (джен)

Гарри возвращался в сознание. Или сознание к нему возвращалось. Гарри был он, сознание было тоже его, и как он мог сам к себе возвращаться, плохо помещалось в его голове, однако что-то такое несомненно происходило. Но не точно. В голове все было как кисель. В нос бил запах, знакомый и незнакомый одновременно. Похоже пахло у мадам Помфри в больничном крыле Хогвартса, но не совсем так. И было темно. Нет, это глаза закрыты, вот почему. Открыть? Снаружи, по ту сторону закрытых глаз, были голоса. Первый был неприятно визглив, второй — устало спокоен и знаком, но чей он, вспомнить пока не получалось.

— Нет-нет-нет, и не думайте даже, пациентов без сознания отсюда еще никто не уносил!

— Мальчик скоро придет в себя, и ему лучше будет в привычной обстановке.

— Лучше? Лучше?! Вы видели, в каком он состоянии? Если это привычная обстановка, то ему лучше в ней не быть! Вы видели его паразита?!

— Мерлин, зачем же вы так кричите. С мальчиком все было нормально, он сюда попал из-за чьей-то глупой шутки. Вы же сами сказали, что его состояние стабильное и он должен скоро прийти в себя.

— Прийти в себя должен, но не надо заговаривать мне зубы! Вы паразита видели или нет? Вы же не просто маг с улицы. И очки у вас на носу. Вы же должны понимать степень опасности! Да у него половина магических сил уходит на борьбу с паразитом!

— Не нужно так кипятиться. Этот шрам у него с детства, скоро четырнадцать лет как. И состояние стабильное.

— Но это нельзя так бросать! Надо провести исследование, собрать специалистов и вывести эту дрянь! Я не знаю, какое тут может быть другое мнение!

— То есть вы не знаете, что это такое, и поэтому кричите?

— Да, я не знаю, что это такое, и это мне очень не нравится. Ни то, что я вижу, не нравится, ни то, что я не знаю, что это. Я тут уже скоро сорок лет работаю, и мне не каждый год попадается что-то, чего я не знаю. А это выглядит паскуднее, чем всё, что я видел... да с прошлой войны такого не было!

— Вот и я не знаю, и никто не знает, не только вы. И сделать ничего не получается.

— То есть вы пробовали?!

— Я консультировался.

— С кем? Диагноз?

— Этого я вам не могу сказать.

— Прекрасно! Значит, мы сами проведем обследование! Всего хорошего!

— Я его забираю, и мы уходим.

— Этого не будет!

— Я не спрашивал вашего разрешения.

— Вы мне угрожаете? Главному целителю Мунго? Вы с ума сошли? Проваливайте отсюда! Мальчик уйдет отсюда только с роди… мальчик отсюда уйдет только со своим опекуном.

— Вот я и говорю, мы уходим.

— Не знал, что вы его опекун.

— Директор Хогвартса имеет право и обязанность исполнять роль опекуна для своих студентов…

Точно, терпеливый усталый голос — Альбус Дамблдор, директор Хогвартса, кавалер ордена Мерлина и всё такое, который всё лето его игнорировал, появившись только на суде и немедленно сбежав. А сейчас он меня пришел забрать от этого крикливого. Целителя чего-то там. Главного. Который нашел у него паразита. В шраме. Который много раз болел. Так, надо еще послушать, — сказал себе Гарри.

— В общем, вы не скажете ни кто у мальчика законный опекун, ни почему его нет?! А я вам его не отдам, пока не узнаю кто или почему! Все, разговор закончен.

— Отнюдь нет. Мальчику здесь находиться опасно. Его разыскивают Пожиратели Смерти…

— Хватит ваших сказок! Вся Британия над вами уже смеется. Впрочем, это — дело ваше. Мое — пациент. Он должен выздороветь, для чего я должен его обследовать. Завтра, когда он очнется, и ни вы, ни Пожиратели, ни сам министр не смеете мне ничего диктовать. Мунго — нейтральная территория. Здесь лечат всех, и здесь не будет никаких боев, или никакой целитель в Британии никогда не окажет вам помощи, и вам это прекрасно известно.

Голоса начали удаляться, а Гарри был рад, что так и не открыл глаза. Что за паразит, на защиту от которого он «тратит половину сил»? Если от него избавиться — он станет сильнее? Не помешает. Волдеморт сейчас намного сильнее его, но, может быть, всё изменится? Что, если теперь он станет сильнее Волдеморта? Пусть уже исследуют. И что там говорили про «нет опекуна», «исполнять роль»? В голове была какая-то странная пустота. Гарри казалось, что разговор о его опекунах он уже слышал, но не мог вспомнить ни где, ни когда, ни что именно говорили. Как дырка от молочного зуба. Ничего нет, ничего не болит, но ужасно мешает, и удержаться от того, чтобы еще раз повозить по ней языком, совершенно невозможно.

* * *

На следующий день с утра Гарри облепили пять магов в лимонно-желтых мантиях и чуть ли не час подряд махали над ним палочками, отчего по телу прокатывались то волны жара, то мурашки, а с головой вообще проще сказать чего не было. Говорили много длинных слов, но общий смысл был все тот же, совершенно неутешительный. Через шрам в него внедрилась какая-то неведомая темная дрянь, и так же как никто не знал, что это, никто не знал и как от нее избавиться. Посоветовали делать дыхательные упражнения. Гарри попробовал было вспылить, но его быстро застыдили и следующий час учили правильно дышать. Потом исправили один глаз. Тот, что ближе к шраму, на заклинания целителей не отзывался, черная дрянь мешала, а второй стал видеть почти нормально. В смысле, непривычно круто, даже лучше, чем раньше в очках, но колдомедики все равно остались недовольны. «Почти — не наш уровень». Заодно исправили ему очки. Оба стекла остались одинаковой толщины, но одно было почти идеально ровным на вид, только немного «цилиндр», что бы это ни значило.

Ближе к вечеру его забрала миссис Уизли. Вопросов о том, кто его опекун, никто не задавал. Они перешли по камину в министерство, где встретили мистера Уизли, откуда тот аппарировал Гарри на тротуар прямо перед крыльцом дома на Гриммо. Жуткие ощущения, к слову сказать. Как будто хватают за пятку и протаскивают через садовый шланг длиной в несколько километров.

Отдышавшись после аппарации, Гарри последовал за мистером и миссис Уизли в дом, где миссис Уизли немедленно убежала на кухню готовить ужин, а Гарри атаковали Рон, Джинни и близнецы, выспрашивая, что с ним было и как его спасали. Ушли разочарованные. Что с ним было, никто не понял, его только усыпили, проснулся уже почти здоровым. Обследовали — оказалось, не просто так шрам болел, когда Волдеморт рядом. Что-то в шраме нашли темное, но так не поняли ни что это, ни как с этим быть. В общем, ничего нового.

Зато у них были новости. Ставший старостой Рон раскрутил родителей на новую метлу. Не «Нимбус» и не «Молния», но все же новый «Чистомет» из магазина. Следующие сорок минут Гарри слушал справку о сравнительных летных характеристиках Чистомета-260, такая Рону досталась метла, и всех остальных метел на рынке. Гарри никогда не думал, что их может быть так много. Его отношение к метлам было простым — садись и лети. Впрочем, Рону его мнение не слишком понравилось.

— Тебе и не надо ничего знать, у тебя всегда самые лучшие метлы, а мне придется думать, за счет чего можно переиграть соперников, поэтому надо знать все метлы наизусть и против каждой подбирать свою тактику. Впрочем, что я тебе говорю! Ты в шахматы никак не научишься нормально играть, а с метлами все даже еще сложнее.

В общем, Рона не то чтобы вообще подменили, но сочетание значка старосты, который Рон, несмотря на подколки близнецов, носил на себе не снимая, с новой метлой явно добавили ему… ну, назовем это уверенностью в себе.

Гарри ушел к себе, думая о том, что он чувствует по поводу того, что значок старосты достался не ему, победителю Тремудрого Турнира, василиска, Волдеморта и далее по списку, а его лучшему другу. Ничего хорошего он не думал. Если говорить о том, кто чего заслужил, то Рон, конечно, был хорошим товарищем и не раз ввязывался с ним в приключения, иногда смертельно опасные, и спасал его от Дурслей, но все же… все же в решающий момент он как-то отставал. Да и с турниром, честно говоря, больше мешал, чем помогал. С другой стороны, Дамблдор или МакГонагалл, кто уж там выбирает старост, наверное, что-то знали, раз дали значок Рону. В общем, Гарри никак не мог решить, стоит ли ему капитально обидеться или он должен порадоваться за друга или важнее было понять замысел Дамблдора. Последняя мысль была странной. Не совсем его. Нужно было спросить кого-нибудь, откуда в его голове такое берется, кого-нибудь умного, то есть Гермиону или Сириуса. Кстати, где это они?

Гермиона нашлась у себя в комнате. В закрытой изнутри комнате. Появлению Гарри Гермиона обрадовалась и начала осаждать его теми же вопросами.

— А ты не против если я один раз расскажу всё тебе и Сириусу сразу?

— Нет, конечно, только я не знаю, где Сириус.

— Как это?

— Ну, он сейчас часто пропадает, и я даже не знаю куда. Я страшно волнуюсь. Что с тобой — непонятно, может быть, ты вообще умираешь. Где Сириус — непонятно. Может быть, его схватили.

— Гермиона, может быть, тебе просто не стоит сидеть одной? Уизли кого хочешь растормошат! Мне в Норе никогда не грустно.

— Ох, Гарри, мне как-то не хочется «тормошиться».

— Почему?

— Ну…

— ВСЕ СЮДА, УЖИН ГОТОВ, — прозвучал усиленный заклинанием голос миссис Уизли.

— Короче, сам всё увидишь.

За столом на кухне, где по-прежнему собирались, когда в доме не было гостей, оставались только три свободных места — во главе стола у двери, где обычно сидел Сириус, и два места по углам, одно рядом с Роном, другое — с Джинни, сидевшими бок о бок. Джинни немедленно схватила Гарри за руку и посадила рядом с собой, а Гермиона, едва переставляя ноги, пошла дальше. Гарри навалили полную миску ирландского рагу, горячего и вкусного, и все мысли о том, почему значок старосты достался не ему, куда-то отступили, тем более что его правый бок Джинни грела как печка. Тепло было приятно. Левая рука Джинни то и дело задевала его правую, Гарри даже показалось, что она специально возила своим локтем по его. На столе появилось сливочное пиво, и настроение стало еще лучше. Мистер Уизли рассказывал о каких-то забавных случаях с заколдованными вещами, попавшими к маглам, близнецы дразнили Рона и почему-то Гермиону, миссис Уизли суетилась, подкладывая всем добавки. В общем, чудесный семейный ужин, которые в жизни Гарри почему-то случались только в Норе. Или не только? Опять этот вынутый зуб? И куда подевался Сириус?

Внимание Гарри привлек звон на другом краю стола. Слишком розовая даже для тёплой кухни, Гермиона выбегала из-за стола, запачканная рагу. Видимо, она неосторожно перевернула свою миску, а ложка и вовсе улетела на пол. Гермиона убежала, зато появился Сириус. За шутками и разговорами прошло часа полтора. Сливочное пиво закончилось, чай заваривали уже в третий раз, но Гермиона всё не возвращалась. Гарри подошел к оживленно рассказывающему что-то Рону и потрогал его за рукав.

— Слышь, а куда Гермиона подевалась?

— Да не парься. Мы пошутили немного, она дернулась, обляпалась, но все в порядке.

— Может, посмотреть, как она?

— Да я сам посмотрю.

— Ты сам?

— Ну да, она же моя девушка теперь.

— Твоя девушка?

— Да тише ты! Ой, ты же в Мунго был и не знаешь. Короче, у меня с ней все на мази. Так что ты, друг, не того, не это, короче.

Пока Гарри разговаривал с Роном, Сириус куда-то исчез. Гарри поблагодарил миссис Уизли за ужин и опять ушел искать Сириуса и Гермиону. Комната Гермионы опять оказалась заперта. Гарри подергал дверь, из-за нее не доносилось ни звука. У Сириуса в комнате тоже никого не было, и Гарри ничего не осталось делать, как пойти спать.