Маги, магглы и сквибы (джен)

Проговорившая большую часть ночи с родителями Гермиона устало бродила по чердаку дома Блэков. Она несколько раз пыталась устроиться поспать днем в своей комнате, но ей пришлось сначала помогать ворчащей миссис Уизли готовить еду на всех, потом выпроваживать бесцеремонно допрашивающую ее об отношениях с мальчиками Джинни, а потом и сбегать от Рона «поговорить с Сириусом и навестить Клювокрыла». Хотелось присесть, а лучше прилечь, но она подозревала, что, стоит ей устроиться у себя в комнате, к ней опять кто-нибудь вломится с присущей Уизли беспардонностью, которую она раньше принимала за открытость и сердечность.

Чердак еще не приводили в порядок, поэтому приходилось держаться одной и той же протоптанной тропинки и стоять, глядя на улицы Лондона, у одного и того же окна. Не было ни сил ругаться с Уизли, ни готовности проверять, удастся ли незаметно устроиться в какой-нибудь из пустующих комнат, чьи постояльцы лишь изредка ночевали в доме на Гриммо, как профессор Люпин, неделями пропадавший где-то по поручениям Дамблдора. Можно было бы попросить помощи у Сириуса, но ей не хотелось выглядеть совсем слабой и глупой, не способной самостоятельно разрешить даже такую простую ситуацию. И тут ей пришла в голову отчаянная мысль. Она знала одного человека, который практически никогда не заходил днем в свою комнату, потому что его вообще, кажется, ни на минуту не оставляли одного. Его комната, как ни странно, могла быть самым спокойным местом в доме, и он, конечно, поймет ее желание посидеть в тишине.

Комната Гарри, как и ожидалось, оказалась пуста. В углу стоял неплотно прикрытый сундук, на дно которого Сириус должен был запихнуть мантию-невидимку Поттеров. С одной стороны из-под крышки торчал угол какого-то учебника, чуть поодаль висели концы сваленной кучей одежды. Стол и стул были девственно пусты и покрыты тонким слоем пыли. Гермиона посидела на стуле — неудбно и скучно. Прошла кругом — шкафы тяжелого дерева закрыты, кровать аккуратно застелена, на тумбочке — пустой стакан и одинокая книга, явно магловская. Видимо, Гарри прихватил ее от Дурслей. Вкусам Дурслей доверять было трудно, но лучшего варианта не просматривалось.

Книга оказалась о студенте, вгрызшемся в историю развязывания мировой войны, диссертацию которого зарубили влиятельные лица, не желавшие, чтобы правда об их сотрудничестве с нацистами выплыла наружу, и убедившие его написать художественное произведение в надежде, что оно потеряется среди прочей макулатуры. Автор оказался искренен и талантлив, его книги стали бестселлерами. В тексте была приведена и аннотация его третьей книги. Читая ее, Гермиона почувствовала, что покрывается мурашками: «Сюжет романа довольно замысловат. Некий человек получает от Центрального разведывательного управления задание, к выполнению которого он явно не готов. Начинается тщательная тренировка. Но почему-то не делается ни малейших попыток помочь этому человеку преодолеть его основной недостаток, из-за которого может провалиться вся операция. Вскоре он начинает понимать, что это не случайно, что кто-то заинтересован в его гибели, что вся задуманная с его участием операция — это двойная игра, заговор в заговоре. И снова, как и при чтении предыдущих книг Ченселора, мы невольно задаем себе вопрос: что, если все это было на самом деле? Неужели это могло случиться?»

Гермиона поняла, что она зря пренебрегала детективами и зря с высокомерием думала о Дурслях и их вкусах, и что гордыня не то чтобы грех, но источник множества проблем. Ну и, конечно, о том, что эту книгу надо прочитать побыстрее, а потом найти, что еще пишет этот американец Ладлэм, и что еще толкового и современного есть в этом жанре, потому что прочитанные ей в детстве «Записки о Шерлоке Холмсе» и какие-то книги о мисс Марпл были не более чем дразнилками, написанными так, чтобы читатель ни в коем случае не догадался, кто преступник, то есть в каком-то смысле были антиинтеллектуальны, имели очень ограниченную применимость и не могли научить распознавать похожие ситуации в реальном мире.

К началу третьей главы она уже скрипела зубами. Столетней давности стул был больше похож на пыточный инструмент, спину начало сводить. К началу пятой Гермиона как могла аккуратно устроилась на кровати, стараясь не смять покрывало, а к середине седьмой — крепко спала.

* * *

Гарри Поттер, поочередно проиграв Рону две партии в шахматы и две во взрывного дурака, сказал, что ему на сегодня достаточно, и пошел в комнату, которую для него расчистили на четвертом этаже. На этот раз его никто не провожал, потому что Джинни, отчаявшись добиться хоть каких-то проявлений внимания, ушла к себе еще с полчаса назад, а близнецы опять пропадали у Сириуса. Зажигать дурацкие газовые рожки без палочки было сущим мучением, поэтому Гарри дошел до кровати в отраженном от потолка свете редких уличных фонарей. Впрочем, его утомленный мозг все же смог удивиться тому, что книга, которую он читал, когда просыпался слишком рано, обычно когда шрам начинал припекать по утрам, лежала на ближнем к нему, освещенном крае кровати. Водворив книгу на место, Гарри повернулся к кровати, и застыл, пораженный. На дальней половине, в глубокой тени, кто-то слегка пошевелился.

Нагнувшись ближе и тараща глаза, Гарри убедился, что это не мог быть никто кроме Гермионы — больше никого столь субтильного и лохматого одновременно в доме не водилось. Все было одновременно совершенно ясно и абсолютно непонятно. Гермиона и с утра, и в обед выглядела усталой, пройти мимо непрочитанной книги она не могла, это объясняло все, кроме того, как она вообще оказалась на ЕГО постели. Раньше Гермиона никогда так не делала. В комнату вломиться могла, могла и обнять, но спать у него? Впрочем, Гарри и сам уже изрядно устал, и всегда уважал право других на отдых, поэтому просто молча и максимально аккуратно улегся на свободной половине кровати и, отвернувшись от окна, постарался заснуть. Гермиона не шевелилась, дышала практически бесшумно, а вскоре он и сам провалился в сон.

* * *

Гермиона проснулась рывком. Рядом с ней на кровати кто-то лежал. Быстрая проверка показала, что незнакомец кроме сопения ничем себя не проявляет, сама она одета и оба они лежат поверх покрывала. В общем, паниковать было незачем, и в следующую минуту она вспомнила, как оказалась на чужой кровати. Хотя лицо соседа было не столько освещено, сколько скрыто тенями разной степени черноты и лишено непременных очков, тело рядом явно было Поттером. По крайней мере, пахло оно знакомо — сливочным пивом, которое Гарри очень любил, совиным печеньем, которым его часто осыпала его сова Хедвиг, и травяным шампунем.

Что ж, как бы вежлив Гарри ни был, пора было выбираться с его кровати и отправляться к себе. Вариантов было два — обходить или перелезать. Ее обувь точно стояла с той стороны кровати, где лежал Поттер, а дальний край комнаты утопал в непроглядной тьме. Если бы это был кто-угодно другой, Гермиона не сомневалась бы ни секунды — обошла бы на ощупь. Если двигаться достаточно медленно, шансы не убиться достаточно высоки, но Гарри всегда был с ней вежлив, возможно даже слишком, и относился неизменно бережно.

Вставать в полный рост на кровати под балдахином было плохой идеей, да и наступить на Поттера не хотелось, поэтому Гермиона как могла аккуратно поставила правую руку за левое плечо Гарри, оперлась на нее и перекинула через него правую ногу. Ощущение было неправильным. Похоже, она случайно наступила коленом Гарри на ладонь и тут же почувствовала, что ее колено аккуратно, но уверенно обхватывают сильные пальцы. К ужасу Гермионы, правая рука Поттера тоже ожила и прижала второе ее колено к боку Поттера. Гермиона замерла. Гарри явно сделал это инстинктивно, во сне. Будить? Вырываться? Совершенно дурацкая ситуация…

Вдруг правая рука Поттера опять ожила, скользнула по ноге вверх, по левому боку, по спине…

— Ты мне так нужна, — вдруг выдохнул Гарри. — Почему я не могу тебя найти?

У Гермионы ослабели руки, и рука Гарри прижала шею Гермионы к своему плечу. Его левая рука последовала маршрутом правой — по бедру вверх на спину — и принялась медленно ее поглаживать, вверх до шеи и вниз, почти до поясницы. Дышал Гарри так же редко, как и раньше, видимо ласкал ее не просыпаясь. Руки его, впрочем, были достаточно тяжелыми, чтобы Гермиона могла от них легко избавиться, да и непонятно было, нужно ли это делать. Не так много раз она слышала, что кому-то нужна. Вернее сказать, не считая родителей, это первый раз и был. Поза только внушала некоторые сомнения в правильности происходящего. Все же голова ее сейчас была прижата щекой к щеке Гарри, колени расставлены вокруг Гарри, и выходило, что стоит она, плотно обнимая его бедрами, задницей кверху.

Во время очередной экскурсии к пояснице левая рука Гарри дошла до края футболки и попала на голую кожу поясницы. Живущая своей жизнью рука (или он притворяется, что спит? Вроде бы нет!) заскользила по гладкой коже влево-вправо, одновременно задирая футболку выше и скользя мизинцем по торчащим косточкам крестца. Гермиону затрясло. В ответ рука Гарри опустилась еще ниже. Теперь она елозила уже прилично ниже уровня пояса. В этой странной позе — джинсы на пояснице врезались в живот снизу и изрядно отошли от тела сверху и позволили настойчивым пальцам поддеть резинку трусиков и скользнуть еще ниже. Теперь Поттер крепко держал ее левой рукой за попу.

«Боже мой, совсем недавно я слушала этих французских девиц на пляже, обсуждавших, кому парни уже успели залезть в трусы спереди, а кому только сзади, и думала, что мы вообще с разных планет, а теперь мне самой туда залезли, а я до сих пор не начала ни орать, ни вырываться».

— Как мне было без тебя плохо, — вдруг сказал Поттер и за попу притянул ее к себе сильнее, так что теперь она лежала своим животом на его груди. Второй рукой Гарри гладил ее по голове и шее.

Гермиона решила, что хотя все это очень мило, все же стоит как-нибудь потихоньку выскользнуть и пойти к себе. Все же подростковая беременность вовсе не была пределом ее мечтаний, даже от Мальчика-Который-Выжил. С другой стороны, Гарри явно делал это во сне и вообще вел себя настолько прилично, насколько это вообще можно сказать о парне, который не собирается вынимать руку из твоих трусов. Гермиона попыталась отползти вниз на коленях и локтях, рука Поттера уже опять была у нее на пояснице, когда Гермиона уперлась во что-то одновременно податливое, но упругое. Когда до нее дошло, что это, дыхание спёрло в груди. Поттер в ответ на этот маневр ухватил ее руками за ребра и потянул вперед к себе. Футболка ожидаемо задралась еще выше, лифчик тоже упрыгнул вверх, не так уж там и было за что ему держаться, а Поттер начал тыкаться носом в грудь, нашел сосок и захватил его ртом. Его правая рука захватила вторую грудь, а левая ухватила задницу, на этот раз поверх джинсов, и принялась ее мять. Спящий (или притворяющийся?!) нахал мял ее попу то слева, то справа, и это было еще ничего, но когда он хватал ее где-то посередине, и тогда кончики пальцев попадали в какое-то чувствительное место, и Гермиону обжигало изнутри.

«Что же делать, что делать?» — лихорадочно думала Гермиона, и тут Гарри, на секунду оторвавшийся от ее груди, вдруг сказал:

— Хорошо, что ты наконец вернулась.

Гермиона совершенно окаменела и зло выдохнула:

— Кто? Кто вернулся?

— Миа, моя Миа…

Откуда только силы нашлись? Гермиона рывком вскочила, и руки Поттера бессильно опали. Он вдруг заморгал, пытаясь понять, что происходит, а Гермиона уже соскочила на пол, подхватила свои туфли и спотыкаясь бежала к двери, дальше по коридору, к себе в комнату, не раздеваясь заскочила в кровать под одеяло и, плотно закутавшись, долго лежала с невидящими открытыми глазами.

Кажется, поддерживать дистанцию с Гарри будет даже слишком легко.