Свой выбор - 2 (джен)

«Возьми себя в руки!» — с шипением повторил внутренний голос и, по ощущениям, отвесил довольно внушительную ментальную оплеуху.

Мальчик вздрогнул и огляделся, а потом, сообразив, что на него таращится парочка одинаковых рыжих парней, схватил тост и быстро заработал челюстями. То и дело юный волшебник забывал свое имя, само наличие у него магии, название места, где он находится, но всегда помнил о том, что людей с рыжей шевелюрой успокаивает чужой здоровый аппетит.

Рон! Его зовут Рон. Рон Уизли!

Он шестой ребенок в большой и вроде бы дружной семье. У него пятеро братьев и младшая сестра. Он сам — неудачная попытка родителей завести как раз девочку. Рон знает об этом из разговора взрослых, который он подслушал летом.

То был ясный июньский денек. До возвращения братьев из Хогвартса оставалось всего несколько дней, Джинни засела у себя в комнате, а Рона отослали в сад — выдворять гномов. Отец рано вернулся с работы, и родители сели пить чай на кухне, чтобы обсудить последние новости. Рон побродил по саду с четверть часа, а потом тишком прокрался к дому и залег под приоткрытым из-за жары окном, желая узнать что-нибудь интересненькое.

Дожевав тост и запив его тыквенным соком, мальчик поднялся и нарочито медленно поплелся к выходу из Большого зала. Все каникулы ни близнецам, ни Перси не было никакого дела до младшего брата, но перед началом семестра о нем вспомнили. Рон ненавидел, когда за ним следили, как за маленьким ребенком, но еще больше он не любил делиться, а подобное произойдет, если Форжи узнают его тайну. Перси же может и вовсе лишить своего братца находки.

— Что-то вы неважно выглядите, молодой человек, — донеслось в спину с одного из портретов, но Рон не стал оглядываться. Его постоянно тянуло в заброшенный класс на четвертом этаже. Ощущение то усиливалось, то ослабевало, но не исчезало, а Рональд даже не пытался сопротивляться, расстраиваясь лишь из-за того, что не может проводить перед зеркалом все время. А как бы хотелось…

«Завтра начинается учеба, недоумок! — рявкнул внутренний голос. — И тогда ты не сможешь скрыть свои отлучки! Возьми себя в руки».

Еще больше занервничав, Рон почти взлетел на четвертый этаж и затравленно осмотрелся. Коридор возле Библиотеки казался пустым. Но это не означало, что мальчик не встретит Филча или его кошку на подходе к заброшенному классу, где в дальнем углу притаилось волшебное зеркало, способное показать шестому Уизли все его мечтания.

Филч в последние дни вообще разошелся, и только внутренний голос и инстинкт самосохранения помогали Рону не попасться завхозу во время ночных вылазок. Последний раз гриффиндорец видел старого сквиба недалеко от Большого зала, когда почти под конвоем братьев шел на завтрак. Те разбудили Рона утром, в две палочки облив первокурсника водой, а потом долго насмехались, глядя на то, как мальчик отряхивается и ругается. Под напором близнецов пришлось сдаться и выйти из спальни, хотя почти неделю Рон спал до обеда после бессонных ночей.

Еще раз оглянувшись, юный волшебник толкнул дверь и спрятался в пустом классе. Петли не скрипнули, выдавая его маневр — мальчик давным-давно смазал их украденным у Фреда и Джорджа машинным маслом, которое они, в свою очередь, утащили из гаража отца и потом развлекали младших рассказами о своих ловких проникновениях в кабинеты учителей или в заброшенные классы. Изнутри мальчик подпер дверь стулом и, выдохнув, направился прямо к зеркалу.

Когда Рон впервые попал в этот класс, каждый дюйм пола, парт и стульев покрывал толстый слой пыли. Теперь же от входа и до зеркала тянулась запутанная цепочка следов, а перед зеркалом, в паре шагов от него, царил островок чистого пола там, куда мальчик присаживался, чтобы час за часом любоваться картинкой. Порой мальчик думал о том, что следы могут его выдать, но забывал обо всем, стоило взглянуть в зеркальную глубину. С каждым разом появлялось все больше и больше деталей, а зеркало будто немного светилось изнутри, так что Рон несколько ночей назад перестал приносить с собой лампу.

«Только не сиди перед зеркалом весь день, — велел голос, появившийся через день после того, как Рон впервые увидел отражение в зеркале, — вечером приедут остальные студенты, и Перси обязательно вспомнит, что он староста. Ты же не хочешь, чтобы остальные выследили тебя?»

— Я не хочу делиться! — решительно заявил Рон, опускаясь на пол перед зеркалом. — Это только мое!

В первый раз из-за стекла на мальчика взглянул он сам, чуть постарше, в новенькой отглаженной мантии, со значками старосты и капитана квиддичной команды Гриффиндора. Потопывая ногой в новеньком ботинке из драконьей кожи, зазеркальный Рон уверенно взирал на Рона настоящего, демонстрировал ему Кубок соревнований по квиддичу. Позади юноши виднелась кирпичная стена увешанная плакатами «Пушек», на которых он, Рональд Биллиус Уизли, красовался в квиддичной форме команды с большой единицей на груди, латунная табличка с другой стороны извещала всех, что «Мистер Уизли» стал «открытием года» и «лучшим вратарем с момента создания команды в 1753 году». Чуть ниже виднелась упрятанная под стекло вырезка из «Ежедневного пророка» со статьей о двадцать второй победе «Пушек Педдл» на Чемпионате Мира и первой их победе после большого перерыва с 1892 года. То и дело подмигивая маленькому Рону, зазеркальный Рон окидывал взглядом стену, на которой с каждым разом появлялось все больше табличек, грамот и наград, снисходительно отодвигал носком ботинка деревянные сундучки с золотом и драгоценными камнями и улыбался вспышкам колдокамер.

Прошлой ночью Рон увидел себя уже с Кубком Чемпионата Мира в одной руке и новенькой метлой «Нимбус-2000» — в другой. И поэтому очень спешил еще раз заглянуть в зеркало, надеясь узнать чуточку больше. И пусть мальчик не планировал рассказывать кому-либо о зеркале, ему нравилось представлять себе лицо матери, если видение однажды исполнится, замолчавших от зависти братьев и бьющуюся в истерике сестру.

— Тогда мама пожалеет, что говорила обо мне подобные вещи, — пробормотал себе под нос Рональд, заворожено любуясь собой в дорогой оранжевой мантии с огненной эмблемой «Пушек». Это так сильно отличалось от нелепого вязаного покрывала в его комнате в «Норе» и вороха плакатов с фотографиями игроков, хотя еще недавно мальчик радовался всем этим вещам, ведь они были только его, сделанными или купленными для него, новыми. Но одно дело, конечно, быть фанатом любимой команды, и другое — играть за вратаря в основном составе, получая баснословные гонорары и деньги за рекламу от производителя квиддичного инвентаря.

Вновь вспомнился подслушанный разговор, захватив мысли гриффиндорца. Прикрыв глаза и чуть раскачиваясь, мальчик представил себе тот день: ясное небо, легкий запах стоячей воды, шорох камыша, солнечные блики на угловом витражном окне. Знакомо постукивала посуда в мойке, шипел, поджариваясь, лук, булькала вода в чайнике — родители засели за основательный разговор, что не мешало миссис Уизли заниматься домашними делами.

— Альбус заходил?.. — Мать была чем-то недовольна. — Я надеялась, он заглянет к нам на этой неделе.

— Ты же знаешь, Молли, — примирительно пробормотал мистер Уизли, — у директора много забот…

— И нет ни минутки, чтобы нас навестить? — презрительно уточнила волшебница. — Не мели чепухи, Артур!

— Милая…

Раздался какой-то шум, но Рон побоялся высовываться, чтобы узнать, что происходит. Через какое-то время миссис Уизли вновь заговорила, но уже тише и спокойнее.

— Как жаль, что Джинни… — выдохнула мать и оборвала себя на середине фразы.

— Никто не мог знать заранее, Моллипусенька, — не без толики извинения в голосе пробормотал Артур Уизли.

— Во всем виноват Альбус, — явно продолжая какой-то давний спор, сказала миссис Уизли. — Он-то, как раз, обо всем знал. Но вздумал нас обманывать. Еще и отец…

Рон удивленно вскинулся. О мистере Пруэтте, отце матери и дедушке, в семье Уизли говорить было строго запрещено. Билл как-то упомянул этого человека, так миссис Уизли потом неделю третировала старшего сына по любому поводу.

— Я знаю, ты надеялась… — пробормотал глава семейства.

— У отца нет наследников! — взвилась волшебница. — И он не молодеет. Но этот упертый старик стоит на своем! И почему я поверила Альбусу, когда он заверял, что уж девочку мой отец примет…

Мистер Уизли завздыхал, раздалось бульканье воды, скрипнул стул.

— Но ведь расчет был верен, — осторожно заметил отец.

— Вовсе нет! — хмуро ответила Молли Уизли. — Это слабые проклятия слетают с девочек и девушек при введении в другой род. Но не клеймо Предателей крови. Альбус знал! Знал! Мы столько старались! И что? Две неудачные попытки, прежде чем появилась дочь. А теперь… Теперь он обещает моей Джинни Поттера, но не обманет ли?..

— Ты же помнишь, что сказал директор. Мальчик рос у магглов. Вряд ли он хоть что-то знает о законах магии, — успокоительно пробормотал волшебник. — Все будет так, как ты захочешь, Моллипусенька.

— Альбус может снова нас обмануть, — жестко предупредила мать. — Нужно стребовать с него магический контракт на брак нашей девочки и Гарри Поттера. Как опекун мальчика, Альбус может его подписать. Нам нужны гарантии.

— Тебе не кажется, что это не очень правильно, милая? — дрогнувшим голосом спросил мистер Уизли. — Детям всего по десять-одиннадцать лет…

— Ничего, — перебила женщина. — Сначала Поттер познакомится с Роном, подружится с ним. Потом, когда поступит Джинни, нужно будет лишь совсем немного подтолкнуть мальчика… Ах, как жаль, что вместо Рона не родилась девочка! Тогда бы дети учились на одном курсе, каждый день видели друг друга.

Дальше шестой Уизли слушать не стал. Скривившись, он поскорее убрался из-под окна и потом долго отсиживался на берегу, бросая травинки в медленно текущую воду.

А через неделю в Нору заявился директор Хогвартса и долго советовался с матерью по поводу участия семьи Уизли в судьбе Героя магического мира. Тогда Рона покоробило то, что они без всякого стыда делили деньги Поттеров. Но потом, когда Гарри не поступил на Гриффиндор, рыжик часто вспоминал тот летний спор взрослых и вздыхал. А теперь этот нахальный мальчишка, Гарри Поттер, смеет преспокойно разгуливать по школе в своих новеньких мантиях, есть конфеты, когда вздумается, и покупать дорогие вещи. Ему, Рону, даже подарка на Рождество не прислал. А Рон его еще жалел! Хотел с ним подружиться.

— Ничего! — воскликнул мальчик себе под нос. — Ничего! Они все пожалеют! Герой? Дутый герой! Я буду настоящим героем!

Раскачиваясь, мальчик просидел перед зеркалом до обеда и вынырнул из сладостных грез лишь от того, что уже привычный голос язвительно напомнил: «Ты, конечно, можешь и дальше здесь сидеть, но, если не появишься в Большом зале, братцы Форжи обязательно задумаются над твоими постоянными отлучками». Встряхнувшись, Рон попытался подняться, но едва не упал от слабости. Встать удалось только с третьей попытки, а на пороге желудок вывел такие голодные рулады, что эхо разнесло звук по коридору. Прижав ладонь к животу, юный маг поспешил вниз.

На лестнице к нему присоединились очень чем-то раздраженный директор и ворчащий себе под нос Филч. Мальчик сжался, пытаясь стать меньше и незаметнее, но, увлеченные спором, взрослые его даже не заметили.

— Мистер Филч, у меня нет на это времени, — явно не первый раз повторил Дамблдор.

— Но, господин директор! — возмутился завхоз. — Туалет все еще заперт. С Хэллоуина. На втором этаже…

— Достаточно туалетных комнат, мистер Филч! — отрезал великий волшебник и первым сошел с лестницы в холле.

Рон удивленным взглядом проводил директора. Никогда прежде он не видел Альбуса Дамблдора настолько раздраженным и злым. Тянуло подумать об этом, но желудок вновь напомнил о себе, и мальчик поспешил в Большой зал.

— Где ты был? — с подозрением косясь на сероватого, будто выцветшего младшего брата, требовательно спросил Перси.

— Г-гулял, — дернув плечом, прошептал мальчик и потянулся к блюду с куриными ножками.

— Где гулял?

Рон мигом набил рот и неопределенно махнул рукой вверх.

Персиваль с прищуром воззрился на брата, покачал головой и задал следующий вопрос:

— Ты написал заданные на каникулы эссе?

— Ой, Персик, отстань от младшего, — фыркнул один из близнецов, падая на лавку.

— Тебе бы только домашка! — хихикнул второй близнец.

— А как же…

— Отдых?!

— Первый и второй курсы закладывают основы, — отчеканил староста. — Если не учиться сейчас, потом можно не наверстать!

— Зануда! — хором воскликнули братцы, и Рон с тихим облегчением выдохнул, видя, что о нем старшие родичи напрочь позабыли, увлеченные перепалкой. Возможно, уже и не вспомнят. Тогда он успеет написать злополучные эссе до прибытия Хогвартс-экспресса. Или…

«Не смей снова ходить сегодня к зеркалу! — велел внутренний голос. — И так не приведение похож! Завтра пойдешь».