На Плотве – сквозь огонь (джен)

Ведьмак не ошибся в своих ожиданиях — задержанный стражей Дол-Амрота незнакомец оказался неугомонным капитаном Яйяхом. В кордегардии он занимал тот же самый тюфяк с мышами, что когда-то приютил Лютика.

— Зараза... Зачем ты напялил на себя женскую накидку, Яйях? Уж кого-кого, а тебя с бабой не спутает даже пьяный краснолюд с отдалённой лесопилки, — удивился Геральт.

— Это маскировка, о хитрейший из болванов Севера!

— Как ты вообще сюда попал, капитан Яйях? Если Геральт из Ривии нам не врёт, ты сейчас должен пребывать в арестном доме в Калембеле, — недоверчиво покосилась на обоих госпожа Голусель из-под полумаски. Дама по особым поручениям на всякий случай запустила наманикюренную руку в сумочку, где, по подозрению ведьмака, лежал кинжал или хотя бы запасная шпилька с ядом.

— Я предупреждал твоего дружка-ведьмака, что арестный дом меня не удержит. Когда я понял, что ответа от правителя Ламедона на мою просьбу мне придётся ждать в камере до седых мудей, так и случилось. После этого я одолжил у одного почтенного господина доброго коня и направился туда, где явно могу быть полезен. В Дол-Амрот, — объяснил пират.

— Если так хочешь сослужить службу Дол-Амроту и двору его сиятельства, начнём с простых заданий, — продолжила Голусель. — Кто такой, Враг его дери, Каратель, о котором судачат... хм... мои осведомлённые источники на севере? — Глава тайной службы князя нашла удачный синоним слову "эльфы".

— Тут всё легко и просто. Каратель — это неуклюжий перевод официального титула командующего нашим великим флотом, господина Балахора. Но должен предупредить — хоть великий и ужасный Азрутор и зовёт себя его слугой, на деле же Балахор и облегчиться не смеет, не посоветовавшись с ним, — тянуть Яйяха за язык не понадобилось.

Дальше становилось всё интереснее и интереснее. Сферой профессиональных интересов Азрутора предсказуемо оказалась некромантия. Судя по всему, именно из некромантских соображений он устроил раскопки по всему ущелью Тарланга, отсылая верных людей даже в соседний Анфалас — но больше всего возился с самим Тарлангом, учитывая мрачную репутацию его пещер, где в старину можно было встретить далеко не только пауков.

— И самое главное. На последнем сборе капитанов Балахор явно нарочно три раза повторил, нам что Азрутору поручено захватить Мортхонд и Анфалас. Но я, естественно, не дам и ломаного пара за его слова. В Мортхонде он может хоть отлавливать и разводить призраков, а Анфалас, как вы и без меня знаете — это полуголодная сонная дыра, где даже в день Последней Битвы ничего не произойдёт. Там даже рабов не ловят — они всё равно через три месяца подыхают, — усмехнулся капитан.

— Думаешь, Азрутор на самом деле собирает войско дохлятины для... — начала Голусель и тут же, ойкнув, прервалась, ужаснувшись собственной догадке.

— Для столичной штучки из благородных невероятно быстро схватываешь, госпожа, — в очередной раз надерзил Яйях. — Куда же ещё её посылать, если не в Дол-Амрот? Когда я это узнал, то задумался — а по пути ли мне с Балахором? Раз он никого не предупредил о готовящемся штурме, то, значит, и добычей в Дол-Амроте не станет делиться. А быть верным человеку, нарушившему обычай вольных добытчиков и Свод морских законов Умбара, я не обязан.

— Половину из того, что ты рассказал, мы уже знаем. Но главное — ты доказал свою готовность с нами работать. Мы ещё обсудим с военачальниками твою судьбу, но я уверена, что такой лихой малый пригодится Земле князя, — лукаво-многообещающим тоном закончила Голусель и, поправив маску, откланялась.

— Снова здорово, — вздохнул Яйях и отвернулся к стене.

— Нет, ведьмак, в этом нет ни слова преувеличения, — сказала госпожа Голусель Геральту уже на улице. — Потому я и получила эту должность, когда князю Имрахилю рассказали, что я всё в Дол-Амроте узнаю первой — кто разорвал помолвку, кто влез в долги, кого наградили за морем дурной болезнью, кто скрывает родство с тайным поклонником Тьмы. Вести о тебе тоже начали приходить, ещё когда ты гонял варгов по степям Рохана, но только когда из Морлада поступило донесение о визите беловолосого с кошачьими зрачками, я поняла — Геральт из Ривии не сказка.

— Кстати, тебе ведь наверняка известно, что в городе не доверяют Лотириэли и за глаза в базарных пересудах зовут её глупой девчонкой, которая вскоре потеряет город, да ещё обвиняют в... противоестественной связи с некоей эльфкой. Службу особых поручений это сильно беспокоит, — спросил ведьмак.

— Нет такого народа, который не ворчал бы на своих владык и начальников даже в добрую погоду, — усмехнулась Голусель. — Мы лишь следим, чтобы из словесных семян не проросли дела. А горожане слишком ценят доступные им удовольствия и удобства — к тому же верят, что князь вернётся и снова примет кормило. Что же до глупой девчонки... Знаешь, есть немного.

— А...

— С эльфийкой пусть вопрос решают сами аворрим — когда побьют умбарцев и у них будет время бороться с упадком нравов. К тому же её запретные страсти, насколько я знаю, односторонни. Для девочки же это лишь крепкая женская дружба. И она, судя по всему, искренне ни о чём не догадывается, — сказала Голусель.

— Но ходит молва, что-де эльфка так вскружила княжне голову, что она разорвала некую важную помолвку, чуть ли не с самим...

— А помолвка тут вообще ни при чём. Тебе я тоже ни слова об этом не сказала — запомни, ведьмак, — отрезала Голусель, подняв кверху палец с ультрамариновым ногтём, и залезла в паланкин, который, позёвывая, стерегли двое слуг. Привезённые незадолго до войны Враг знает откуда, они быстро вошли в городе в моду у важных господ и дам.

— До связи, мой любопытный друг!

На следующее утро Геральт сидел в библиотеке Сафадзира, делая выписки из увесистого бестиария времён короля Телумехтара — в основном о тварях, встречающихся в Мордоре, на случай, если они начнут встречаться западнее. Внезапно его прервал вчерашний толстячок из дворца, призвав пред светлые очи её сиятельства и дамы по особым поручениям.

В уже знакомой нам зале, кроме княжны и Голусели, пребывал ещё один неизвестный ранее ведьмаку милсдарь — начальник порта Кириантур. По его словам, с утра пораньше в гавань Дол-Амрота вошла шлюпка с корсарами, которые сделали крайне наглое предложение.

— Но как ты мог их впустить?! Отец же оставил тебе чёткие указания! — рассердилась Лотириэль.

— Они шли под белым флагом. Из шлюпки высадился человек, называющий себя Умером, посланником Умбара. Он хотел с тремя головорезами пройти прямо во дворец, но мои люди задержали их на причале. У него есть послание для твоего сиятельства.

Кириантур начал зачитывать документ, в котором "Балахор Каратель, плоть от плоти и кровь от крови Кастамира Благородного, начальник всех морских сил северных провинций Умбара, призывает госпожу Лотириэль на переговоры о взаимовыгодном общем мире на борту своего непотопляемого корабля "Нилузимир", сиречь "Ночная жемчужина"". В этом месте Голусель сделала знак, и двое воинов городской стражи ввели в зал Яйяха со связанными за спиной руками.

— Какой наглец! "Госпожа Лотириэль", без единого титула! — прошипела дама для особых поручений. Тут ведьмак заметил, что в зале появилась ещё одна посетительница — изящная особа в чёрном одеянии и под вуалью. До боли знакомой Геральту вуалью.

— Пока мой отец в отъезде, я управляю Дол-Амротом, а значит, мой долг — избрать то решение, которое окажется единственно верным для народа Бельфаласа, — начала княжна. — Стал бы отец вести переговоры с Балахором и отправился бы на вражеский флагман, будь его флаг хоть трижды белым?

— Князь Имрахиль, возможно, и пошёл бы, но твоё сиятельство — совсем не Имрахиль, — безапеляционным голосом, сделавшим бы честь любой чародейке из Ложи, заметила Голусель. — И я думаю, что Балахор не осмелился бы сделать такое предложение твоему славному отцу вовсе. Я подозреваю, что переговоры... скажем так, должны начаться только после твоего похищения. Наш гость из Умбара, достойный Яйях, не даст солгать.

— Балахор не раз проворачивал такие дела раньше, и в Гондоре, и в странах, о которых вы тут и не слышали. Кого он прислал? Старшего комита Умера?! Да, тот ещё посланник. Если на переговоры прибыл Умер, то одна из сторон будет вести их связанной в трюме "Жемчужины", — усмехнулся связанный корсар.

— Благодарю, госпожа Голусель. А что скажешь ты, Дортанет? — молвила Лотириэль.

Эльфка — а под вуалью, как вы уже догадались, скрывалась именно она — после недолгого колебания сказала.

— Мне нечего добавить к словам Голусель, кроме двух вещей. Первая — независимо от пользы государства и планов Балахора, я никогда не прощу прежде всего себе, если поощрю тебя на такой риск. Я не хотела бы стать невыносимой для себя самой до конца Арды. Вторая — с нами в Дол-Амроте есть опытный и отважный воин, владеющий не только мечами, но и немного колдовством. Хотела бы я посмотреть, как Балахор будет похищать его! — Даже через вуаль видно было, что Дортанет не на шутку волнуется за княжну.

— Обычно моё участие в переговорах успеха не приносило, но в интересах её сиятельства я готов, — отозвался ведьмак. — Премию за риск, я так полагаю, обсудим позже?

— Премия будет достаточной даже при нашей нынешней дороговизне, — сказала дама для особых поручений.

— Возьми пока это, Геральт, — Лотириэль сняла с по-эльфски утончённого пальца перстень и протянула ведьмаку. — Знаки на нём указывают на особу, приближённую к самому наместнику Гондора. У корсаров не возникнет вопросов, уполномочен ты вести переговоры или нет. Ты же, Голусель, разошли через верных людей приказы рыцарям-Лебедям, направленным мной на разведку. Обстоятельства складываются так, что они нужнее в городе.

Геральт внимательно рассмотрел перстень и вспомнил, где уже видел знаки и меты с него. Он наблюдал их в Ривенделле на щите делегата, прибывшего на совет у Элронда из Гондора.

Перстень когда-то был подарен юной княжне Боромиром, сыном наместника Денэтора. Тем самым, что, сражённый орками, был ныне похоронен где-то на дне Андуина.

Плавание ведьмака на "Ночную жемчужину" прошло в неловкой и неприятной тишине — благо за Умером и его телохранителями из абордажной команды с бортов гондорских судов следили лучники и стрелки из баллист. Но вскоре шлюпка преодолела Морские Врата, перекрывавшие путь в гавань Дол-Амрота, и послышался скрип и грохот — то натягивались огромные цепи, запиравшие Врата.

Ещё минут пятнадцать шлюпка плыла по заливу до скопления умбарских галер и шебек под парусами-"акульими плавниками" в угрожающем тёмном пурпуре. Их было почти столько же, сколько и гондорских галеасов и каракк в Дол-Амроте. Кое-где с палуб доносилась непривычная Геральту подвывающая музыка, кое-где — звуки экзекуции плёткой-девятихвосткой.

"Ночная жемчужина" была самой роскошно разубранной из всех кораблей. Ведьмак подумал, насколько же искусные мастера должны работать на верфях Умбара, если все приделанные к носу и бортам причиндалы не мешают ни стрельбе из скорпионов, ни плавучести.

Прямо в центре палубы, накрытой коврами, в которых Геральт утопал по щиколотку, был обустроен столик с напитками и две толстые, хорошо взбитые шёлковые подушки. На одной из них восседал, видимо, Балахор Каратель собственной персоной. Из всей своей команды он был внешне больше всего похож на гондорца, хоть и обрит налысо по умбарской моде.

— Приветствую тебя на борту "Нилузимира", посланец несгибаемого Дол-Амрота! — с глумливой улыбкой сказал Балахор. — Увы, ты так же похож на прекрасную Лотириэль, как я на дикого карлика из чащоб Мумакана! Что это значит, Умер?! Кого ты мне привёл?!

— Смилуйся, капитан! — взмолился Умер и бухнулся на колени. Но умбарского командующего он уже не интересовал. Геральт показал ему руку с перстнем Боромира:

— Милсдарь начальник морских сил, это знак того, что я уполномочен короной Гондора выслушать твои мирные предложения. На самом высоком уровне.

— Так называемый ведьмак, который уже успел попортить немало крови моим товарищам в Ламедоне и под Тадрентом? — с искренним любопытством спросил Балахор. — Мне давно надо было понять, что ты на службе у этой избалованной девчонки из Дол-Амрота. Прислав тебя, она дала понять, что не уважает моё происхождение и ставит под сомнение мои слова. Это жест труса, и условия Бельфалас получит такие, каких заслуживает трус. Но для начала давай пройдёмся по палубе этого чуда верфей Умбара, чтобы ты взглянул на вещи, как они есть и оценил истинное соотношение сил.

Во время прогулки по палубе Геральт заметил в открытом люке гребцов-гондорцев, прикованных к скамьям. Тут же снизу выбежал комит, поднялся по лестнице и, забранившись на адунаике, закрыл люк.

— Как ты видишь, у нас здесь двенадцать кораблей, и они удерживают Морские Врата так прочно, что даже крабы не смеют ползти по дну в сторону Дол-Амрота. И это ещё только треть великого флота Умбара — всё остальное направлено к Пеларгиру. Это позволяет задуматься: кто же здесь истинный князь?! Ты не находишь, господин ведьмак?

— Для этого мало моря, милсдарь командующий. Нужно ещё удерживать и сушу. А с этим, судя по твоим словам, у тебя небольшая заминка. И ты как человек здравого ума решил закрепить достигнутое за столом переговоров, чтобы заминку не превратили в неодолимое препятствие, а затем — в отступление.

— Кто это сделает?! — засмеялся Балахор. — Наместник увёл почти всех солдат под Минас-Тирит, пытаясь переспорить свою судьбу. Он уже стар и выжил из ума, раз не подумал о нас. Но я, кажется, нарушаю закон гостеприимства — болтаю с тобой о том, что ты и так прекрасно знаешь, а в горле у тебя пересохло. Вернёмся же к столику с лучшими из вин Умбара, которые я сразу должен был тебе предложить.

Геральта ждали бутылки из разноцветного стекла самых причудливых форм и расписные миски с креветками, оливками, пряными ломтиками Враг знает чего и прочими умбарскими закусками. Тут ведьмак вспомнил, что Яйях на прощанье советовал ему не пить вина у Балахора, и на всякий случай хватил немного "Белого мёда".

— Лекарь её сиятельства советовал мне принимать этот эликсир для лучшей работы желудка, — сказал ведьмак. — Надеюсь, эти вина не из пустынной розы? Ведь наши переговоры требуют ясной головы.

— Ты меня уважаешь? — голосом голодного стервятника сказал Балахор. Ведьмак пожал плечами.

И немедленно выпил.

Ничего страшного, впрочем, с Геральтом не произошло. Лёгкое красное вино оказалось вполне пристойным на вкус и запах, сравнимым с туссентским.

— Итак, вернёмся к делу. От имени сынов Кастамира и владык Умбара я требую полной сдачи всех крепостей и гарнизонов на берегах Бельфаласа и Дор-эн-Эрниля, подвластных князю Имрахилю. Без сохранения знамён и оружия. Последуют ли какие-либо встречные предложения?, — заявил Балахор, подбоченясь.

Ведьмак поднялся из-за столика и на пару минут задумался над ответом. А потом заговорил:

— Ты говоришь так, Балахор, поскольку большую часть этих крепостей тебе так и не удалось захватить. Даже если бы они уже были твоими, на предложения такого масштаба никогда не даётся согласие сразу. Для начала от имени Дол-Амрота я бы предложил тебе вот что — беспрепятственно отпустить на берег всех пленных из Гондора, которые находятся на твоих судах. Этот жест позволил бы тебе внушить нам доверие, чтобы разговаривать дальше.

Аксий ведьмак применять не стал, хотя хотелось — он видел, что умбарец обвешан разнообразными амулетами, которые легко могли нейтрализовать Знак. Балахор засмеялся так, что чуть не упал на палубу кверху ногами.

— Умора! Ты не ведьмак, ты придворный шут! Незащищённый Гондор лежит у ног моих молодцов, а он ещё предлагает мне кого-то освобождать?! Шалишь! Все гребцы останутся на своих местах на скамье — и даст Мелькорт, ты окажешься вскоре их соседом! Мой советник и гадатель, премудрый Азрутор готовит вам крайне интересные дары, после которых вы будете умолять, чтобы вас приняли в плен! Так и передай дочери Имрахиля!

— Я почему-то так и думал, — с угрожающей невозмутимостью сказал Геральт. Балахор же достал откуда-то песочные часы и сказал:

— Когда высыпется весь песок, ты должен быть как можно дальше от моей эскадры! И лодку на тебя мы тратить уже не станем — зачем, раз у тебя пока ещё есть руки и ноги?!

На этот раз Геральт решил не брезговать Знаком — вот только достался он Умеру и кому-то из матросов, крутившимся подле борта. Амулетов на них не было.

— Спустить ближайшую шлюпку. Быстро! — После этого ведьмак обернулся к Балахору и добавил: — И скажи своим головорезам, чтобы не стреляли, а то ведь у палубы "Ночной жемчужины" нет амулетов от огня!

Умбарцы действительно дали Геральту выйти на лодке на свободную полосу между эскадрой и Морскими вратами. Уже неподалёку от последних они попытались обстрелять его лодку из скорпионов, но промазали. Навстречу ведьмаку уже гребла лодка из гавани Дол-Амрота.

Геральт демонстративно бросил угнанную умбарскую шлюпку, не доплывая до территории гавани, и пересел в лодку, где помимо двух местных моряков на вёслах сидели Лютик и какой-то рыцарь-Лебедь.

— Что, переговоры оказались недолгими?! Я так и знал, — сказал бард, помогая ведьмаку сесть в лодку, которая с пятью пассажирами — включая двух тяжело вооружённых — сильно просела в воду. В спутнике Лютика Геральт узнал рыцаря, который следил за ним когда-то у Эрекского камня.

— Милсдарь Роваланг?! Не ожидал увидеть тебя в городе!

— Пришлось срочно возвратиться с Мортхонда после того, как я узнал, что там творится. Меры нужно принимать как можно быстрее! Мальчики, гребите что есть духу — нам надо успеть к княжне!

Примечания:

Примерно таким мог бы быть Дол-Амрот

https://yandex.ru/images/search?from=tabbar&text=%D0%BA%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D1%81&p=1&pos=46&rpt=simage&img_url=https%3A%2F%2Fupload.wikimedia.org%2Fwikipedia%2Fcommons%2Fthumb%2F6%2F68%2FCadiz_Quay_and_Cathedral.jpg%2F621px-Cadiz_Quay_and_Cathedral.jpg