На Плотве – сквозь огонь (джен)

Минас-Тирит воюет, Пеларгир копит, а Дол-Амрот на арфе играет.

гондорское изречение

Ранним весенним утром из тюремного замка в городке Тадрент, что в долине реки Рингло, на полпути из Ламедона в Дол-Амрот, раздавались душераздирающие звуки.

Два человека гнусными пьяными голосами ни в склад ни в лад орали новую модную балладу заезжей знаменитости с Севера господина Лютика. Один не попадал ни в размер, ни в тональность, другой пытался петь нормально, но с гортанным умбарским акцентом:

— Так вот какая ты!

Надежды и мечты

Мне подарила и разбила ты!*

Почтенные горожане Тадрента в ужасе шарахались на другую сторону улицы, а некоторые ворчали под нос, что закон Нуменора вообще-то запрещает пытки. Наконец наружу из тюремных ворот вывалился ведьмак, на котором лица не было, принял «Слёзы жён» и медленно, чтобы успеть протрезветь, побрёл ко дворцу местного можновладца Россарана.

— Много же пришлось в него влить эля! Но зато теперь всё, что нужно, мы знаем. Осталось только нашего виршеплёта найти... — рассуждал Геральт.

Тем временем искомый виконт Юлиан Альфред Панкрац де Леттенхоф пребывал в дворцовой спальне господина Россарана и поедал виноград. Виноградом Лютика кормила с рук госпожа Бруидис, супруга Россарана, а вместо подушки голова темерского «наше всё» покоилась на её круглых коленях цвета раковины. И гость, и хозяйка были совершенно обнажены.

— Милый, — проворковала Бруидис, ероша Лютику волосы, пока тот пытался поцеловать кормящую его полноватую, но оттого только более прелестную руку. — Интересно, а какой твоё поэтическое воображение видит меня сейчас? Ай! — и почти нечаянно уронила виноградинку в то, что, будь она одета, называлось бы «самая глубь выреза».

— Хмм... Надо подумать, — Лютик попытался сосредоточиться на пристанище виноградинки. -Холмы пены прохладной... Холмы прохладной пены... — Вместо импровизации он быстро принялся ласкать и лобзать воодушевляющих размеров «холмы» Бруидис, отчего хозяйка Тадрента, мелодично расхохотавшись, откинулась на спину, увлекая трубадура за собой.

Казалось, праздник жизни на пуховых перинах госпожи Бруидис заходит на новый круг, но тут Лютика и его очередную музу прервал условный свист.

— Bloede vatt'ghern... Нашёл время, — ворчал профессор элоквенции, наскоро упаковывая в штаны всё ещё рассчитывающее на праздник естество.

Штаны, надо сказать, были весьма примечательны. Выполненные портным из Калембеля в патриотических чёрно-серебряных тонах, они пристёгивались к густо-синему пурпуэну. Довершали одеяние трубадура синий же берет и короткий чёрный с серебряной же вышивкой плащ-тапперт. На всё это ушла немалая часть премии от банкирского дома Галенгама. Галенгам затем получил часть этих же денег за долги от портного, которого сам же и рекомендовал Лютику. Но мы отвлеклись.

Едва успев попрощаться с госпожой Бруидис, Лютик мигом скатился по лестнице, боясь, что иначе из-за предательского естества прощание затянется до обеда, и на пороге едва не сбил с ног ведьмака.

— Ты где пропадал, Геральт?

— Брал языка в корсарском притоне на острове на Рингло. Крепко же я с ним намучался... Боюсь, одной бутылочки "Слёз жён" мне не хватит. Зато выведал главное — путь на Эделлонд свободен! Азрутор опять свалил оттуда на север, и значительная часть умбарского охранения убралась вместе с ним!

Эделлонд и был тем самым разрушенным и забытым городом эльфов, где банкир Галенгам мечтал пополнить свою коллекцию древностей и где, похоже, находилась главная ставка умбарцев. Укреплённые лагери умбарского десанта охватили Дол-Амрот в полукольцо — один на пляже к югу от города, два в скалах нагорья Эмин-Эрнил, один на острове на Рингло недалеко от Тадрента. Ещё один лагерь стоял в низовьях Мортхонда, и Геральту уже был немного знаком. И это без учёта мелких шаек умбарцев и харадцев, которые шатались по деревням, грабя всех и вся.

Но главная ставка умбарцев находилась в Эделлонде с его удобной бухтой. На это указывали и Яйях, и взятый Геральтом на острове язык. И в ней, скорее всего, должен был пребывать Азрутор — если не верховный командующий всеми силами вторжения, то как минимум начальник его штаба, его мозг. Эта мысль держала в напряжении ведьмака и пугала Лютика.

— Что-то больно спокойно едем, — нервно сказал бард. — Неужели тут нет ни одного умбарского дозора? От самого Тадрента их не встречаем.

— Единственный смысл умбарских дозоров, Лютик — это грабить обозы, следующие в Дол-Амрот. А сейчас все они стоят в Тадренте, а кое-кто и назад повернул. Корсары так успешно тут работали, что ловить на дороге им стало уже нечего, — ответил ведьмак. — Язык мне за кружкой эля рассказывал, что половина капитанов либо пошла бы в атаку на Дол-Амрот, либо убралась бы отсюда — если бы не Мордор и его стратегические планы.

От Тадрента до побережья было ещё добрых часов пять-шесть езды по идиллической долине нижнего Рингло с её фруктовыми садами и солнечными черепичными селениями — только вот всё чаще из селений этих валил дым, а на улицах лежали, раскинув руки, убитые. Да и мрачная громада Тарланга за рекой, с её паучьими подземельями и тайными тропами колдунов, не добавляла романтики.

Уже пополудни, у очередной развороченной и брошенной повозки, компаньоны свернули с дороги направо, в луга — ведьмак вёл их по карте, добытой в Калембеле.

— Там должен быть высокий холм — отличное место для наблюдения за этими эльфскими развалинами. Только вот боюсь, что милсдарю Галенгаму уже ничего не достанется — умбарцы наверняка там всё перерыли в поисках сокровищ, — скептически сказал Геральт.

— Залечь бы там в кусты, — ответил ему Лютик. — А то жара уже осточертела.

Холм нависал над самым центром Эделлонда, разрушающиеся шпили которого можно было разглядить даже с такого расстояния. Ведьмак, привязав Плотву в кустах, оставил лошадей под присмотром трубадура, а сам стал карабкаться наверх — проверить, не послали ли люди Азрутора кого занять там позицию? На кромке холма действительно стояла какая-то фигура, наблюдая за творящимся внизу.

Но фигура эта была явно не корсарской — ведьмак даже на слепяще-ярком южном солнце и на фоне слепяще-яркого моря различил её острые уши.

— Mae govannon, милсдарь эльф! — поприветствовал Геральт неожиданного в Гондоре встречного.

Эльф схватился было за рукоять клинка, но обнаружил, что пришелец не пытается угрожать ему своими двумя мечами, и мирный диалог продолжился:

— Mae govannon, путник. Я Латлорн из Линдона, странствующий искатель древностей. Ты же, прости мне моё любопытство, похож на загадочного ведьмака, охотника на созданий Врага, о котором осенью много разговоров было в нашем Митлонде.

— Это я и есть, — Геральт давно понял, что эльфам тут можно доверять более, чем всем остальным. — Геральт из Ривии. Могу я присоединиться к твоим наблюдениям за Эделлондом?

— Я буду рад твоей компании, потому что там бродит слишком много умбарцев и стоит слишком много умбарских судов, — кивнул русоволосый эльф.

— Лютик! Здесь свои! — махнул ведьмак рукой своему спутнику.

Теперь они рассматривали Эделлонд уже втроём. Крыши и башни величественных построек, свидетелей былой мощи эльдар, хотя давно осыпались, но ещё не утратили своих очертаний — так что могло показаться, что утопающий в садах эльфский город не умер. Однако пристальным взором Геральта или Латлорна легко было приметить, что улицы Эделлонда поросли жёсткой и сухой травой юга, а бродят по ним в основном умбарцы в своих шароварах.

А за руинами, напомнившими ведьмаку и Лютику ещё не до конца разрушившийся Шаэрраведд, уже резали глаз солнечные блики на воде залива Бельфаласа. На их фоне резко выделялись тёмно-красные и косые, словно акульи плавники, паруса корсарских судов — в Эделлонде и заливе они насчитали их около двух десятков. Слева виднелись крутые скалы полуострова Дол-Амрот и белокаменные стены крепости княжеских рыцарей, стерегущих один из величайших городов Гондора. Справа берег уходил бесконечно далеко на запад, в неизвестные Геральту и барду земли.

Впервые со дня своего прибытия в Средиземье они оба видели море.

— А давно стоит здесь Эделлонд? — спросил Лютик у Латлорна.

— Эльдар поселились здесь, ещё когда не затонул Белерианд. Но четыре с половиной тысячелетия назад, когда Саурон вновь показал свою вражью натуру и разорил Эрегион, Эделлонд стал прежде всего местом для бегства на Запад. Ко временам тысячелетней давности, когда здесь сгинул король Амрот, дав затем имя людским городам, он был уже почти покинут. Но мы слишком привязаны к любимым некогда местам, чтобы позволить налётчикам распоряжаться здесь, — печально-величаво сказал эльф.

— У тебя ведь, наверное, руки чешутся показать им, где драконы зимуют, — предположил Геральт. Трагическую историю короля Амрота и королевы Нимродели он уже слыхал в Лориэне.

— Зачем? Грабить умбарцам уже нечего — все драгоценности и золото мои соплеменники забрали отсюда с собой в незапамятные времена. То немногое, что тут осталось, имеет лишь сентиментальную ценность, — пожал плечами Латлорн. — А потом, я здесь не один. Сам понимаешь, наше убежище — строжайший секрет.

— Ты и так был любезен с нами донельзя, Латлорн. Теперь я бы прекратил дозволенные речи и направился бы в... в город, — ведьмаку уже неловко было говорить "развалины". — А то на юге, говорят, темнеет быстро.

Эделлонд начинался почти прямо под холмом. Некогда крупный и богатый, ныне же город жил жизнью обычного военного лагеря. Умбарские шатры кучковались ближе к берегу — похоже, суеверный страх перед всем эльфским не был чужд многим отчаянным хозяевам морей. Это позволило Геральту с Лютиком прокрасться достаточно далеко вглубь города.

Однако же некоторые постройки эльфов были заняты. Из одного умбарцы повели на корабль на верёвке длинную вереницу гондорцев. У другого, утыканного стягами "вольного морского города", стояла большая вооружённая охрана — видимо, это была резиденция какого-то военачальника или лично милсдаря Азрутора. Ведьмачий медальон начал слегка приплясывать на цепочке, так что последний вариант был похож на правду.

Лютик спокойно зарисовывал всё, что требовалось, карандашом в свою записную книжку, которая за год с лишним пополнилась не одним десятком новых сюжетов. Но это не помешало заметить ему на улочках Эделлонда ещё одного старого знакомого.

— Геральт! — громко зашептал менестрель. — Смотри! Хебил здесь!

И действительно, по некогда главной улице шёл козлобородый капитан, бывшая гроза Ламедона, окружённый остатками своих бравых корсаров. Его сопровождали также два важных умбарца в дорогих халатах, горячо с ним что-то обсуждавшие. От отряда то и дело отделялись по два-три корсара, что-то ищущие в руинах. Или кого-то.

— Надо уходить, — сказал ведьмак.

Ползком, прикрываясь развалинами, разведчики начали выбираться из Эделлонда. Но под скалой почти у самого входа в город они встретили Латлорна. Лоб эльфа был разбит, а сам он с большим трудом вытаскивал стрелу у себя из плеча.

— Дай-ка помогу, — с помощью Геральта дело пошло живее, и вскоре умбарская стрела вывалилась, а рану ведьмак обработал эликсиром на базе "чудодейственных настоек Галенгама".

— Теперь надо бежать отсюда... — сказал Латлорн. — Это люди козлобородого. Я замечтался, глядя на Море, и позволил им обнаружить себя.

— Выходит, Хебил не нас ищет, — с облегчением выдохнул Лютик.

— Теперь всё равно нас, — Геральт поглядел на гребень и заметил там двух корсаров. — Ну вот, теперь и выход перекрыт.

— Почему же? Тут есть тропа вдоль берега, о которой корсары не догадываются, — сказал эльф. — Следуйте за мной.

Небо на западе становилось медовым по мере того, как солнце клонилось к Морю.

Узкая тропочка, которая вела из Эделлонда вдоль берега на юг меж осклизлых скал, проходила порой почти по самой кромке воды, и Латлорн со спутниками цеплялись за покрытые водорослями каменные глыбы, чтобы их не унесло в море.

— Придётся всё же слегка порушить нашу секретность и ввести вас в пещеры, — тяжело дыша, говорил раненый эльф, перекрикиваемый чайками и прибоем. — Мы здесь зовём себя аворрим. Ещё зимой Кирдан Корабел направил нас сюда присматривать за Эделлондом. А потом появились корсары. Умбарцев оказалось почти в девять раз больше, чем нас, и пришлось после значительных потерь отступать в эту пещеру. Отсюда мы прикрываем подступы к Дол-Амроту вдоль берега и совершаем иногда вылазки... А вот и она!

В очередном утёсе виднелась крупная трещина, в которую могли свободно войти три Латлорна в ряд. Но от моря её отгораживали другие скалы, а сверху склон нависал над ней под таким углом, что заметить вход было невозможно.

— Вы отлично устроились, — заметил эльфу Геральт. — И до Дол Амрота здесь уже каких-то миль двадцать. Связь с городом у вас есть?

— Этим занимается Дортанет. В Дол-Амроте она вхожа чуть ли не во дворец князя Имрахиля — ведь прародительница этого рода тоже была нашей соплеменницей. Она звалась Метрелас, приходилась сестрой той самой Нимродели, и когда... — Об исторических материях эльф из Гавани мог говорить бесконечно, и только умоляющий взгляд ведьмака заставил его чуть умерить пыл.

Стоило Геральту, Лютику и Латлорну подступить ко входу, как, откуда ни возьмись, из темноты выступили двое эльфов с копьями, острия которых целились прямо в грудь пришельцам. Но обменявшись с Латлорном паролем-отзывом на квенья и убедившись, что люди с ним — не умбарцы, аворрим приняли их.

Подземные ходы освещали явно чародейские зелёные светильники. Но свет их был не холодно-мерзким, как в Ангмаре, Дол-Гулдуре или Изенгарде, а куда более тёплого и мягкого оттенка. Но как следует Геральт не успел рассмотреть коридоры — ему и профессору элоквенции аворрим надели повязки на глаза.

Эльфы вели их по длинному туннелю с постоянными поворотами минут пятнадцать, пока наконец не дозволили снять повязки. Ведьмак обнаружил себя в огромной каверне над подземным озером, необычно для подобных мест уютной и обустроенной. Всюду виднелись характерные узорчатые эльфские беседки и мостики, по озеру курсировали лодки, где-то играла лютня.

— Похоже, эльдар жили здесь задолго до прибытия почтенных аворрим, — сделал вывод Лютик. — Нельзя столько наваять за пару месяцев.

— Ты прав, — кивнул Латлорн. — А теперь следуйте дальше к госпоже Дортанет.

Воины аворрим довели их до самого длинного моста, на котором стояла высокая гибкая эльфка в чёрном одеянии и со скрытым под вуалью лицом и печально смотрела на воду.

— Я рада, что вы прибыли в приют аворрим, Геральт и Лютик — ибо к нам явился гость из Имладриса, ожидающий здесь вас, — ровным голосом вымолвила Дортанет.

Гость ожидал в беседке по ту сторону моста — это был эльф в светло-сером платье, физиогномия которого показалась ведьмаку и барду слегка знакомой.

— Милсдарь, мы не могли встречаться с вами этой осенью в Ривенделле? — по-великосветски раскланялся Лютик.

— Я тебя помню, — встрял Геральт. — Ты приезжал к Элронду на совет от... от Корабела Кирдана. И ещё рассматривал меня так, как дикого зверя из земель заморских.

— Я тоже запомнил тебя, отважный ведьмак. Я Галдор из Серых Гаваней и прибыл сюда... как вы, Edain, это называете... с инспекцией, — сказал эльф. — Печально, но аворрим недооценили угрозу с моря и позволили умбарцам уничтожить свои корабли, а себя загнать сюда. Теперь мы с нашей гостеприимной хозяйкой Дортанет решаем, что делать с этим.

Высадившись чуть севернее, я сумел подслушать разговор пиратов. Они упоминали неких Сынов Кастамира и Карателя, и с таким благоговением, что это начинает беспокоить. Если Умбар прислал на выручку Мордору не просто корсаров, а фанатиков, ведомых кем-то из жречества — а все их жрецы, по сути, мордорские колдуны — то Дол-Амрот в серьёзной опасности. Раньше корсары и служители Саурона недолюбливали друг друга, хотя и сотрудничали из выгоды. Теперь же...

Ведьмак рассказал Галдору всё, что успел узнать об Азруторе и его деятельности.

— Всё стало ещё хуже, — покачал головой эльф, узнав о делишках умбарского магика с Мёртвыми Дунхарроу. — Похоже, придётся мне вскоре возвращаться в Митлонд и выбивать подкрепление.

— Признаться, Галдор, я так же мало уделяла внимание истории Гондора и Кастамиру, как и ты — ведь людской век короток, — сказала Дортанет. — Но не суть. Пока аворрим остаются здесь, я готова защищать их хоть от Кастамира, хоть от Ар-Фаразона, хоть от самого Врага. Есть и другие, кого мне жаль будет терять...

Эльфка слегка замялась, и несмотря на вуаль, Лютику показалось, что она покраснела.

— Раз вы пользуетесь доверием Галдора, я могу быть откровенной с вами. Я... привязалась к Лотириэль, княжне Дол-Амрота, что сейчас замещает отца и братьев. Иногда ей удавалось ускользнуть от бдительных лебединых рыцарей и встретиться со мной за стенами. Мы обсуждали, как и положено подругам — любовь и свадьбу, ведь Лотириэль помолвлена с мужчиной, за которого не хочет замуж. Но сейчас я должна передать ей наставления о войне.

— Передать, я так полагаю, через нас? — сказал Геральт. Дортанет кивнула и вручила ему запечатанный пакет.

— Мои люди укажут вам короткий путь отсюда прямо к воротам Дол-Амрота. Хоть на ночь ворота накрепко закрываются, но если патрульные увидят эльфийскую печать, то у вас есть шанс попасть в город. В их жилах всё-таки течёт кровь эльдар — и прежде всего в Лотириэли.

Когда Галдор отвернулся, Дортанет добавила:

— Должна признать, прежде всего перед собой, что мной движут совсем не родственные чувства. А любовь — да, не удивляйтесь — любовь к этой девушке, которая рассказывала мне о своих надеждах и страхах, когда луна стояла высоко над Морем, развеяв на время печаль.

Где-то под беседкой журчали воды подземного потока.