Гарри Поттер и каменная философия (джен)

Для профессоров начался веселый ад.

И так-то время стремное, а тут ещё и детишки чудить начали… То они тихо-мирно сидят себе по углам, и при этом никто не знает, где именно. За столами то и дело недосчитывались пары десятков ребят. Старшенькие, правда, уверяют, что они в библиотеке над эссе корпят. Проверки ради сходишь туда, а там от силы двое-трое сидят и с самыми честными глазами утверждают, что Гарри и Ко вот только что были здесь. Дописали эссе по трансфигурации и буквально пару минут назад ушли, вы, наверное, разминулись с ними на башне лестниц, профессор, лестницы там во все стороны постоянно туда-сюда…

Потом ещё младшекурсники дурить принялись. Идешь по двору, глядь, а ребёнок стоит перед огромной фигурой — задрав головенку, приоткрыв рот и ковыряя пальчиком в носу.

Минерва хваталась за сердце и за голову, проклиная всех шотландских святых и спеша со всех ног, она неслась на опушку, осторожно (не хватало ещё напугать!) брала детку за руку и уводила от опасного монстра, стараясь не прибить малолетку прямо здесь и сейчас. А то Хагрид навстречу бредет, четырех первоклашек под мышками несет, поставит перед тобой и радостно басит:

— Во, целые, кажись. Шас остальных принесу, тама ещё пятеро на демонтёра пялятся.

Крошка Флитвик ещё туману нагонял, присеменит на коротеньких ножках и давай пищать:

— Ах, коллеги, вы моих орлят не видели? После ужина куда-то запропастились, им почта из домов пришла, хотел отдать. Да только, кроме старших, в гостиных никого нет…

Снейп и Филч, переглянувшись, тут же несутся на опушку леса, чтобы вернуть Флитвику пропавшие три курса, устроившие познавательную экспедицию по местным достопримечательностям.

А потом и на старшие курсы что-то нашло, тоже начали пропадать. Целыми толпами куда-то исчезали по вечерам. Дамблдору в последнее время так часто промывали косточки, что они крошиться потихоньку стали, мытые-перемытые с песочком. Дескать, уберите с территории школы дементоров, и дети перестанут пропадать! Дамблдор и сам видел, что происходит что-то совсем невнятное — детишек в буквальном смысле охватила массовая дементомания. Все, как один, каждую свободную минуту утягивались к опушке леса и в сам лес и подолгу тусовались среди кошмарных черных фигур.

Возвращались они — слава Мерлину и богам! — целыми и невредимыми. Дементоры почему-то не трогали детей, что было весьма странно для учителей и завхоза. Сами-то они, приближаясь к чудовищам, на расстоянии полутора метров начинали ощущать леденящий холод, страх и отчаяние, навеваемые потусторонними монстрами. Прямо загадка какая-то! Создавалось впечатление, что на детей, чистых и невинных сердцем и душой, мрачное влияние дементоров не действует. Ну, на младшеньких, это понятно, это само собой, но почему чудища и старшеньких не трогают, было не ясно, ведь они и пиво успели попробовать, и поцеловаться-пообжиматься по тайным углам созрели, но на них дементоры тоже не воздействовали никак…

«Ладно, — подумали учителя, — зима наступит, и студенты перестанут убегать в запретно-доступный-всем лес…» Ну, мечтать, как говорится, не вредно.

Хэллоуин с октябрем давно остался позади и почти забылся, но сэр Кэдоган, повешенный на место Полной Дамы, не разрешал забывать о тех трагичных событиях, выскакивая с мечом наперевес и вызывая всех на дуэль. Кроме того, у чокнутого нарисованного рыцаря была крайне дурная привычка — менять пароли по нескольку раз в сутки. Отчего гриффиндорцы вскоре взвыли. Вот наглядная иллюстрация того, как пройти в комнату, которую охраняет сумасшедший.

Гарри с Невиллом и Захаром пришли в гриффиндорскую башню за Роном и девочками, чтобы вместе пойти в Выручай-Комнату, и застали чудную картинку. Трое пытались пройти в свою гостиную, Дин Томас, Шеймус Финниган и Руфус Фадж. Все трое только что пришли и с ходу бухнули хором:

— Тыква!

— Сами вы тыквы!!! — истерично взвизгнул рыцарек с портрета, пытаясь выдрать из ножен меч. Парни оторопели. Потом Дин неосторожно буркнул:

— Но это пароль, сэр Кэдоган.

— Пароль сменился час назад… — коротышка наконец-то вытянул меч и рявкнул: — А вы, отщепенцы, кто такие? Шпионы? Лазутчики?

— Свои мы. Вот, галстуки наши, видишь? Желто-красные… — попытался открыть портрет Руфус.

— А я дальтоник! — нагло заявил рыцарь. — Мне на ваши галстуки — тьфу! Не пущу!!!

— Но это наша башня! — взвился Шеймус. — Ты что, не видишь, мы свои.

— А я слепой! И без пароля не пущу! — твердо объявил вредина.

— Ну тыква же… Ты-ква! — взмолился Дин.

— Че-го-о-о??? Так вы ещё и тыкванутые?! Не пущу!

К этому моменту Гарри и Захар совершенно без сил повисли на Невилле, хохоча и плача. К счастью, ситуация разрешилась сама — Рон изнутри толкнул дверь и вывалился в коридор, где его чуть не затоптали ломанувшиеся в открытый проем отчаявшиеся Руфус и Дин с Шеймусом. Офигевший от столкновения Рон, встрепанный и слегка помятый, недоуменно спросил у своих друзей:

— Эй, что это было?

В ответ Гарри с Захаром взвыли пуще прежнего и стекли с Невилла на пол, икая и утирая слезы, а у самого Невилла подозрительно дрожала губа, сдерживая рвущийся наружу хохот. Не скоро и не сразу, но они успокоились. И уже в своей Непостижимой комнате дали Рону дельный совет — первому вызвать рыцаря на дуэль. Конопатая улыбка расплылась от уха до уха, а в глазах заплясали злорадные бесенята — видно, портрет и Рона достал.

Ноябрь — ничем не примечательный месяц, ни осень, ни зима, так, что-то среднее. И вот в это среднее время в лесах ЦВЕТЕТ небезызвестная и почти всем приевшаяся рута. Её и обычную-то много надо, а уж если она цветущая… Зельевары и аптекари всего мира как с ума сходят, толпами бросаясь в леса и лесопарки тех регионов, в которых они проживают.

И не путайте её с рутой душистой, известной магглам. Она цветет в июне — августе и каждый год, так как является вечнозеленым многолетним растением. Речь идет о руте противооборотневой, той самой, в чьих зарослях предпочитают самосжигаться вольные фениксы, и чьи стебли гарантированно остановят лесные пожары. Большую часть жизни рута противооборотневая похожа на иван-чай без цветков, просто стебли и длинные узкие перистые листья. А вот в короткую, очень мимолетную пору цветения рута преображается. Кардинально. Она как бы покрывается пышной шапкой соцветий, состоящей из множества мелких звездчатых кипенно-красных цветков, источающих тонкий хвойный аромат, слегка похожий на запах пижмы.

Происходит сие цветение крайне редко — раз в двадцать лет. Хотя у маггловской руты тоже бывает такое, раз в двадцатилетие её желтые цветочки резко сменяются красными. Вот что говорится в древних легендах: один раз в двадцать лет, в ночь на Ивана Купалу, вместо обычного желтого рута цветет несколько минут красным цветом. Если девушка найдет и сама сорвет (или ей подарят) этот цветок, когда он стал красным, то она будет всю жизнь счастлива в любви. По поверью, влюбленный должен найти и подарить цветок руты любимому человеку. Тогда якобы любовь будет взаимной.

Хотя, кто знает, может речь шла о руте магической? Во всяком случае, в одном легенда абсолютно точна: красноцвет длится всего несколько минут. И этот момент чертовски трудно поймать. Пока доживешь, пока дойдешь, найдешь, сорвешь… И главное, свежей до дома донести.

Северус эти рутовые нюансы отлично знал и десять долгих лет терпеливо пас один заветный участочек в глубине Запретного леса. Ему повезло в подростковом, сопливом тринадцатилетнем возрасте засечь первое в своей жизни красное цветение руты. Тогда и следующие лет десять ему это никаким боком не пригодилось. Правда, как зельевару, рута в какой-то мере представляла для него профессиональный интерес, во всяком случае, в последние десять лет. А уж сейчас, когда в школе столовался бессовестный оборотень… сбор червонной руты был как никогда актуальным.

В поход за рутой Северус собирался очень тщательно. Корзиночка с выложенной на дно мятой, ножичек костяной из моржового бивня: рута — трава капризная, её химический и магический составы плохо взаимодействуют с серебром, сталью и вообще с железом. А кость — это кость, кости растение не особо пугается, может, это просто корова пришла пожевать молодые побеги. Одежду Северус тоже подобрал подобающую случаю: высокие сапоги, плотные штаны, заправленные в голенища, короткая практичная куртка. Всё это пока скрылось под просторной мантией, когда профессор шел по коридорам, кивая встречным коллегам и сдирая баллы с парочек, жмущихся по углам. На всем пути к парадным дверям его тормознула только МакГонагалл. Поздоровалась и потянула носом:

— А что это мятой от вас пахнет, Северус?

— Наполнитель для руты, Минерва, — Северус показал ей корзинку.

— Как, неужели сегодня время её сбора? — деланно удивилась трансфигураторша, жадно трепеща ноздрями. Всё понимающий Северус отщипнул крошечную куртинку мяты и с поклоном подал Минерве, после чего выпрямился и вопросительно поднял бровь:

— Я пройду?

— О да, конечно! — Минерва поспешно посторонилась. Северус кивнул, толкнул одну из створок парадных высоких дверей и вышел в прохладный вечер. Оставив мантию на крыше низенького сарайчика у самой опушки, Северус обошел его и ступил на тропу, ведущую в лес.

Северус не знал точно, в какое время суток зацветет рута, помнил только, что ночью. Поэтому на заветную поляну решил прийти заранее, чтобы подкараулить нужный момент. Идти пришлось долго и далеко, почти в самое сердце Запретного леса. Под ногами тонко-звонко хрустели и шуршали мерзлые листья, с хрустальным перезвоном лопался и крошился смерзшийся мох. Путь его лежал за Паучью лощину. Так что при подходе к ней Северус стал предельно осторожен, тем более, что в памяти как никогда ярки были воспоминания о пострадавшем Сильванусе Кеттлберне, его отгрызенных конечностях и безумном смехе: «чисто режут, без боли».

Гора тролля находилась по прямой за хижиной Хагрида, на четыре мили в глубину леса. Паучья же лощина и заветная рутовая поляна были намного дальше к северо-востоку. По ощущениям, Северус отшагал уже миль десять, когда впереди наконец-то показались первые признаки близкого присутствия акромантулов — паучьи сети. Заметив эти самые крайние аванпосты, профессор Снейп тут же свернул к северу, благоразумно держась границы паучьих владений.

Лес вокруг был откровенно жуткий — голые и мертвые стволы щетинились кривыми сучьями, мало чем отличающимися от корней, которые почти полностью повылазили из окаменевшей почвы. Вся картина в целом выглядела так, будто вековые гиганты решили мигрировать и выдрались из земли, но в следующий миг передумали и заснули вечным зачарованным сном. Мох и клочья старой паутины свисали с кряжистых ветвей и мягко, невесомо колыхались в порывах легонького ветерка. По земле гуляли причудливые тени, рождаемые игрой лунного света, тумана и человеческого воображения.

Придя на место, Северус с огорчением отметил, что на краю зарослей руты поселился молодой акромантул, свив себе ловчую сеть на кронах трех деревьев, образовав некий полукруг. Но не отказываться же из-за какого-то вшивого паука от драгоценного растения, цветущего раз в пару десятилетий! Походив кругами и разведав обстановку, Северус решил, что паук не помешает ему добыть ценный красноцвет. Отойдя на пару сотен метров, зельевар устроил себе кратковременную стояночку, подтащил чурбачок, собрал хворост и сложил костерок, который зажег коротким плевком Инсендио из палочки.

И стал ждать полуночи.

Несколько раз он вставал, подходил к зарослям и смотрел на голые черенки. И в какой-то миг, к своей радости, увидел, как набухают почки будущих соцветий. Значит, он правильно угадал, цветение руты ожидается этой ночью.

Молодой акромантул мешать Северусу не собирался, слегка насторожившись, он подождал: что тут двуногий делать будет? Но человек его не тронул, тактично отошел и развел огонь неподалеку, в общем, никакой опасностью не грозил. Конкуренция среди пауков странная и страшная, вроде и живут вместе, в большой колонии, но враждуют при этом так, что слепые термиты удавятся. Говоря словами известной песни товарища Бутусова:

Раньше у нас было время,

Теперь у нас есть дела —

Доказывать, что сильный жрет слабых,

Доказывать, что сажа бела.

Мы все потеряли что-то

На этой безумной войне…

Мы подходим к тому, что пауки жрали всех, кто по размеру был меньше их. Паучок ростом с ретривера не рискнул напасть на Северуса, потому что человек по-любому был крупнее его и как добыча — не рассматривался. Зато четверо других, приходуливших сюда из глубин Паучьей лощины, таких вопросов не ставили. С ходу разорвав и высосав мелкого сородича, паукалистые пришельцы обратили внимание на одинокого человечка возле крошечной огненной искорки.

Нападение гигантских акромантулов было столь неожиданным, что Северус и испугаться не успел: не до того — пришлось защищаться. Инсендио лишь опалило щетинки на ногах-ходулях. Секо было для них все равно что комариный тычок носорогу в бронированный бок. Аваду Северус не договорил: косматая лапа, толщиной с хороший осиновый ствол, подцепила его под колени. Северус опрокинулся на спину, и от удара о мерзлую землю у него перехватило дыхание. Где-то высоко над его головой жутко клацнули аккордом смерти сверкающие челюсти жвал…

«Чисто режут, без боли»… — обреченно промелькнуло в голове у Северуса, контуженного внезапным падением. И отстраненно додумал: — «И что они мне отрежут? И вообще, надо было сразу трансгрессировать отсюда, а не пытаться их отогнать»…

Ствол-лапа навалилась ему на грудь, прижимая к земле и мешая дышать. Смертный холод охватил Северуса, его застывшие глаза поднялись вверх, выше черных, корявых крон, к синему муару ночного неба, выхватывая из космического мрака колючие искорки звезд. Звезды… последнее, что он увидит в этой жизни.

Щетинистая нога, лежащая у него на груди, покрылась инеем. В воздухе ощутимо повеяло зимней свежестью. Неведомая сила смела акромантула с него. Две сверкающие серебром собаки опустились на грудь и ноги Северусу, согревая своим теплом. Патронусы. Чьи-то два прекрасных телесных Патронуса — скотч-терьер на груди и водолаз на ногах. Теплые, живые, яркие. Спасительные. Северус приподнялся на локтях и посмотрел: пауки, выставив перед собой хелицеры, вертясь и кружа на месте, отбивались от дементоров. Тех было десятка два, безмолвные и неумолимые, они скопом налетывали на пауков-гигантов и теснили прочь, в сторону лощины.

Гарри и Захар последними покинули Камушка и Троезорика. Придя, как обычно, в гости к троллю, ребята отлично оттянулись, устроив некое подобие дискотеки. Конечно, вместо бэк-металла и прочего грохочущего рока музыку из себя выжимала старенькая маггловская гитара Колина, огни рамп и неоновых подсветок заменял костер, а попкорн — жареный хлеб и зефир, тусовка всё равно проходила на ура. Дети были счастливы, смеялся Камешек, пыхтел довольный цербер…

Но прошло время, и ребята начали расходиться. Кто-то раньше, вспомнив о недописанном эссе по зельеварению, кто-то позже, просто захотев спать… У Гарри с Захаром все уроки были давно сделаны, на высоченные башни, как Рону, им забираться не нужно, поэтому они позволили себе немного задержаться, растягивая приятное удовольствие. Они уже собрались покинуть луг, убедившись предварительно, что костер под бдительным присмотром Камешка, попрощались и…

— Странно, — бормотнул Захар, глядя на дементоров. Гарри тоже посмотрел: все пятеро дементоров смотрели в одну сторону — на север. Высмотрев среди них Демьяна, Гарри подошел и тронул за руку. Кожа дементора сейчас была сухая и шершавая, как и должно быть в спокойном его состоянии. Но в следующий миг она вдруг стала влажной — Демьян чем-то обеспокоился. А потом выдохнул соленым ветром с моря:

— Акромантулы вышли на охоту.

— Ну и что? — слегка удивился Захар, подойдя и встав рядом. — Пусть себе охотятся, нам-то что?..

— Да ничего вроде… — прошелестел дементор. — Разве что рискуете завтра не досчитаться одного из профессоров.

— То есть… Они охотятся на человека? — дошло до Гарри. Захар побледнел.

— За мной! — громыхнул Демьян, срываясь с места. Парни, хоть и не поняли, кого он позвал, всё же бросились следом.

Попутно к ним присоединились ещё пятнадцать Косарей. И на пауков они обрушились целой стаей с гневным морозом. А призванные ими из мальчиков Патронусы накрыли собой пострадавшего. В котором Гарри и Захар, к немалому своему смущению, узнали профессора Снейпа. Растерянно переглянувшись, они дождались, когда дёмычи прогонят пауков, и только потом подбежали к профессору. Упали на колени по обе стороны, тревожно-вопросительно заглянули в меловое лицо.

— Профессор Снейп?

— С вами всё в порядке? — хором прозвучали мальчишечьи голоса. Северус поморщился от диссонанса на оба уха, и проворчал:

— Вот же… му… роды окаянные. Чуть не убили.

Всё же удар лапы-осины был впечатляющим, и Северусу пришлось какое-то время полежать, опираясь на замшелый ствол поваленного дерева. По периметру поляны парили дементоры, бдительно следя за тем, чтоб никакой паук сюда больше не сунулся. А Гарри и Захар, в сопровождении собак-Патронусов, собирали красноцвет по просьбе любимого профессора. Гарри — костяным ножиком, а Захар просто срывал пальцами, не заморачиваясь по поводу едкого сока. Сказав при этом, что так его одна девушка сильнее полюбит. Оказывается, он тоже был в курсе насчет красноцвета руты.

Северус полусидел, уютно привалившись к стволу, и кротко-умиленно смотрел на мальчишек. Ну кто бы мог подумать, что к нему на помощь придут дементоры?! Те самые, жуткие, шаблонно-стандартные монстры из преисподней. Забирающие души через Поцелуй и вызывающие самые неприятные воспоминания из дальних закоулков памяти. И вот поди ж ты, этих монструозных чудищ милые детишки завербовали себе в учителя, и не без толку, кстати, вон Патронусы шастают, терьерик с ньюфом. Теплые, живые, настоящие…

Подплыл дементор, и Северус насторожился, напряженно посмотрел на него. Пахнуло озоном и снегом. Протянулась рука — мокрая, слизистая. Неуловимо знакомое движение — взмах ладони к себе. Странное тепло в груди, перерастающее во всё пространство грудной клетки. Шарик света, нежно-голубой. И дуновение ветра в лицо:

— Позови…

И даже переспрашивать не надо — кого.

— Лидия!

И она пришла. Раскинулась во всю мощь критской медведицы. Узкомордая, высокая, с широкими лапами. И ушла в небыль Лили-лань, натужная и ненастоящая. Теперь и навсегда рядом с ним останется Лидия, серая медведица.

Гарри и Захар, полные трепета, взирали на чудесный миг рождения Патронуса Северуса, и их сердца переполнялись счастьем от того, чему они стали свидетелями. Подошли. Захар поставил рядом с профессором полную корзину цветков руты, а Гарри протянул ножик. В свободных руках мальчики держали по веточке, сорванной для девочек.

Примечания:

Милый звериный сюрприз:

https://sun9-48.userapi.com/nmokjRX8TKfJYnnW8sIvM5TM-PGVkmQhBQ3kJQ/Wvyjfx4Ibts.jpg