Мёртвая жизнь (гет)

Окружная больница, Аннаполис Ройял

19 августа 2000, 16.50

Билли лежал на больничной койке, пустым взглядом уставившись в потолок. Его кадык нервно дёргался, а бледную кожу покрывала испарина нерастворившегося страха. Дверь отворилась, пропуская в палату Скалли и Доггетта, и Майлз с рваным вдохом взглянул на них резко расширившимися зрачками.

— Привет, Билли! Помнишь меня? — участливо спросила Дана, делая несколько осторожных шагов к его кровати.

— Агент Скалли, — пролепетал Билли и испуганно посмотрел на Джона, не решающегося пока подходить ближе.

— Это агент Доггетт, мой новый напарник. — Дана кивнула в его сторону, внимательно рассматривая Майлза. — Не бойся, мы здесь всего лишь для того, чтобы задать тебе пару вопросов. Можно?

Билли неуверенно кивнул, сел на кровати и обхватил себя за плечи. Сжался, уперев подбородок в колени.

— Что с тобой произошло, Билли? Что ты помнишь? — мягко, полушёпотом спросила Дана, присев на рядом стоявший стул.

Майлз снова откинулся на кровать. Поднёс влажные ладони к лицу, потёр ими глаза, затем вцепился в волосы. Заёрзал, учащённо дыша.

Дана, глядя на него, невольно на секунду засомневалась. Огромное испытание — прогонять человека, который ещё даже частично не оправился от травмы, через неприятные, болезненные воспоминания. Но вдруг в них хранится какой-то ключ, что-то настолько важное, что поможет в дальнейших поисках. Время ожидания у них почти иссякло.

Билли же, всё больше впадая в беспокойство, быстро заговорил, словно поскорее желая разделить с кем-то хотя бы на словах раздирающий его изнутри ужас.

— Белая комната… Свет слепит глаза, и, кажется, будто у белизны нет границ. Комната видится огромной, но в ней только стеклянная камера, в которой я лежу, и огромное зеркало, висящее надо мной. Я часами смотрю в него и вижу себя, но с моим отражением что-то не так. Оно не двигается. И глаза всё время закрыты. Но ведь, — он запнулся, — ведь я смотрю на… себя? Пытаюсь пошевелиться. Хочу состроить хоть какую-нибудь гримасу, но у меня не выходит. Перестаю пытаться… И вдруг… Мои глаза в отражении распахиваются.

Слушая Билли, Дана вдруг и сама перед внутренним взором пропустила череду картинок, которые уже много лет пыталась забыть. В её воспоминаниях также белым болезненным пятном осталось безразмерное помещение. Стол, едва различимые голоса… И пустота. Которую раз за разом наполняли только её короткие стоны.

Её тоже похищали пару лет назад. Вопрос о причастности военных слишком долго терзал её после возвращения и пробуждения. Тогда для неё это было более очевидно, чем принятие на веру версии Малдера о пришельцах. Но за годы работы в «Секретных материалах» Дана столкнулась множество раз с тем, во что раньше ни за что бы не поверила. Теперь её разум всегда оставался открыт для любых историй, пусть даже и звучавших совсем безумно для рационального ума.

— Отражение смотрит на меня широко открытыми глазами, — продолжал Билли, — его рот искажается то ли от страха, то ли от боли, а свой я всё ещё не могу приоткрыть. Отражение живёт своей жизнью. Это… Нет, это не я. Или? Другой я?

Из горла Билли вырвалось скуление. Билли вцепился ногтями в колени. Снова сжимаясь, принялся раскачиваться, тихо всхлипывая.

— Что ты ещё видишь? — шёпотом спросила Дана, аккуратно дотронувшись до плеча Билли и погладив его по спине.

— Он делает глубокий вдох и замирает. Снова закрывает глаза… И опять я вижу только его неподвижное тело. Не знаю, сколько по времени смотрю на него, но в какой-то момент в голове ясно и чётко звучит голос: «С тобой не получилось. Мы не можем исполнить твоё желание, не оставив на Земле двойника. Ты — это он, он — это ты. Ты — один. И тебе пока придётся вернуться обратно. Не волнуйся, ты на другом корабле, но они всё равно найдут тебя. Помощь близко…»

Дана нахмурилась. Несмотря на некоторую схожесть воспоминаний, в её смутных образах, оставшихся после похищения, не было ни намёка на присутствие или блеск зеркал. Или неких экранов, показывающих… Что? Процесс клонирования? Первого вздоха созданных по образу и подобию прототипов людей? И, порой, единственного?

Пытливый ум зацепился и за другое, нечто, что никак не вязалось в общую канву услышанного.

— Ты сказал про желание. Могу я узнать о нём подробнее?

— Меня ведь и раньше забирали. — Билли повёл плечами и повернул голову к окну. Его голубые глаза ещё сильнее наполнились синевой неба, на которое он пристально глядел, будто высматривая там что-то. — После этого я больше не чувствовал себя собой. Я хотел туда вернуться… Они стёрли из моей памяти воспоминания о первых пребываниях где-то в невесомости, но я знаю, что у них я себя чувствовал лучше, чем здесь. Здесь я будто чужой среди своих, а там… — Он запнулся и умолк, зажмурившись.

— Билли, ты видел кого-нибудь ещё на корабле? — задал вопрос до этого молчавший Джон. — Других людей?

— Нет. — Майлз мотнул головой. — Странное ощущение. Будто ты совсем один, но чувствуешь себя обнажённым перед глазами тех, кто наблюдает по ту сторону… пустоты.

— Я бы хотел задать ещё один вопрос. — Джон, видя, что Скалли опять провалилась в свои мысли, подошёл ближе. — Билли, ты поддерживал контакт с другими похищенными до того, как тебя забрали?

— Да, они тоже хотели вернуться туда…

— И агент Малдер? — спросил Джон, покосившись на Скалли. Её глаза в удивлении распахнулись шире, и в них загорелось неверие и отрицание.

— Он только хотел найти правду. Истину о пришельцах. Увидеть сам, получить доказательства, которые изменили бы жизнь на этой планете. Люди имеют право знать…

Дверь снова скрипнула, прервав Билли, чей голос зазвучал одержимо и более складно. Доктор Эббот вошёл в палату в сопровождении медсестры.

— Всё, на этом я вынужден прервать ваше общение, мистеру Майлзу пора принимать лекарства и отдыхать. Обещанные вам пять минут вышли, — категорично отрезал он, расставляя руки в стороны и мягко отталкивая агентов от постели Билли.

Оглушённая услышанным, Дана коротко кивнула и быстрыми шагами покинула палату. Джон ещё пару секунд посверлил взглядом Билли, неодобрительно глянул на доктора и пошёл следом за напарницей. Нагнал её, раскрасневшуюся, у лестницы.

— Ты полагаешь, Малдер хотел, чтобы его похитили?

Он искренне старался, чтобы в его голосе не вибрировали нотки оценки ситуации как полностью абсурдной. Ни в каких пришельцев Джон не верил, полагая, что всё это проделки военных или учёных, пытающихся обставить похищения как инопланетные. Охотники за головами, меняющие внешность, виделись ему плодами экспериментов над людьми. И эта теория лишь укрепилась в его сознании, когда он узнал об «Улье» и опытах по регенерации над Дойлом. Он даже нисколько бы не удивился, если бы и у Коннора вдруг обнаружилась способность менять внешность. Джон даже себе в этом не признавался, но всякий раз, когда он смотрел на Дойла, у него пробегали по спине неприятные мурашки. Разум охлаждал порывы приписать вернувшегося с того света человека к не менее паранормальному феномену, чем обнаружение клонов похищенных.

По-человечески он ему сочувствовал, понимая, насколько сильно всё произошедшее изломало психику Коннора и искалечило тело. Но в минуты, когда он видел Адриану рядом с Дойлом, в собственное сердце вонзался острый скальпель. Безумно хотелось верить, что те мурашки интуиции — всё же просто следствие накручивания себя и мерцающего на задворках сознания опасения, что вместо Коннора вернулся некто другой, собранный по клеткам и суставам с помощью неизвестных технологий. В религию Джон тоже не верил, однако с момента, как начал задумываться про клонов, вдруг задался вопросами. Тела прототипов скопировали, пропустив по неизвестной причине T-клетки, а что сделали с душой? Вшита ли она в хромосомы? Является ли участком мозга, сердца или существует только на страницах религиозных учений? Если скопированы память, сознание, может ли клон считаться тем же человеком, кем был и прототип? Ведь лишь отсутствие клеток иммунитета не делает нас иными. Но что если пропущено что-то более важное?

Глядя в затылок Скалли, Джон в очередной раз подумал, что было бы неплохо узнать её мнение на этот счёт. На любые его комментарии с привязкой инопланетного к логическим объяснениям она роняла ироничную улыбку и фразу: «Как же ты напоминаешь меня в начале моей работы в «Секретных материалах». Но теперь вопрос стоял острее, чем просто обсуждение огней в небе.

Вот только Дане сейчас было не до шуток и улыбок. Она молча спускалась по лестнице, проигнорировав вопрос Джона. Лишь дойдя до дверей больницы, резко остановилась и заговорила:

— Заедем куда-нибудь пообедать. А затем отправимся в Лоуэр Шип Харбор. Здесь мы больше ничего не узнаем. А ответ на твой вопрос я надеюсь сегодня услышать от самого агента Малдера…

Бауэр Стрит, 712/8, Галифакс, Канада

19 августа 2000, 17.02

— Как хорошо, что вы приехали! — воскликнул Адам.

Коннор пролетел мимо бледного Дженнерса в комнату к кроватке дочери. Николь мирно спала. Обеспокоенно осмотрев её, Коннор поднял взгляд и уставился с прищуром на обломанное крепление карусельки, на котором ещё вчера крутился весёлый цветной зоопарк.

— Коннор, я… — запыхавшись, начал Адам, — вышел на кухню сделать себе чай. И тут Никки громко заплакала. Когда я прибежал в комнату, то увидел вот это…

— Вы так и не нашли карусельку? — Адриана быстро подошла к кроватке и сжала в пальцах обломок пластмассы.

— Её нигде нет! Я везде смотрел, даже в других комнатах.

— К чёрту игрушку! — яростным шёпотом проговорил Коннор, и голос сорвался: — Никки!

Коннор склонился над ней, чувствуя, как зубы стучат от страха. Перед глазами воображаемой яркой каруселью неслись картинки последнего всплеска силы дочери.

Выбитые стёкла… Треск мебели… Его кроха, синеющая с каждой секундой. Дрожь, не позволяющая понять, дышит ли она…

— Никки! — снова позвал он, дрожащими руками потянувшись к дочери.

Малышка лишь недовольно закряхтела и сморщила нос.

— Тише! — Адриана дёрнула Коннора за плечо. — Она восстанавливается… Не буди!

Он отшатнулся, давая ей ближе подойти. Адриана склонилась над кроваткой и погладила Николь по розовой щеке. Коснулась губами её лба и застыла.

— Адам, оставь нас, пожалуйста, — невнятно проговорил Коннор, глядя расширенными глазами то на Дженнерса, то на Адриану, то на Николь. И дождавшись, пока Адам выйдет, уже громче спросил у Адрианы: — Что происходит?

— Так иногда бывает… Ты же знаешь.

— Бывало, согласен. Но ты видишь где-нибудь здесь поломанную игрушку? — Он обвёл рукой комнату, не глядя по сторонам. — Раньше она только поднимала взглядом вещи и максимум отбрасывала их на пару футов.

Коннор резко выдохнул, снова развернулся к кроватке и низко склонился над ней, дотронувшись лбом до бортика. И Адриана только сейчас по плечам заметила, как сильно его трясёт.

— Ты в порядке?

Она нерешительно коснулась его спины. Коннор вздрогнул от её касания и сквозь зубы грубо выплюнул:

— Да, я в порядке, — но тут же осёкся, разворачиваясь к ней: — Извини. В контексте того, что ты сказала днём про свою способность к перемещению… Да, я помню про то, что на это нужна масса сил, а она ещё совсем ребёнок. Но меня с ума сводит мысль, что я могу её потерять. Если она осуществит этот самый переход, мы ведь не сможем её найти?

Адриана закусила губу и посмотрела в сторону, а затем шагнула ближе и положила руки Коннору на плечи.

— Исчезнувшая каруселька — это не перемещение себя в пространстве. Но я понимаю твоё волнение…

— И ты так спокойна, — сдвинув брови, перебил её Коннор. — Почему?

«Потому что она теперь лёд, а я — огонь… — пронеслось у него в голове. — Задыхающийся от бушующих внутри эмоций. Только… Чьих? Моих? Её?»

— Спокойна, потому что вчера отчётливо осознала, что меня выбивает из равновесия беспокойство за тех, кто рядом со мной, а я не могу так беспечно идти за своими эмоциями. Не могу рисковать ни собой, ни тобой, ни тем более ею. — Адриана погладила Николь по голове. — Увы, но ни ты, ни я сейчас ничего не сможем понять. Более того, мы никак не удержим скачок силы, если её потенциал снова ни с того ни с сего прыгнет. Но я ещё спокойна потому, что уверена: сила у таких крох восстанавливается несколько суток. При всём желании она ничего не сможет сейчас переместить. Тем более себя.

Видя, как бледный Коннор сделал шаг назад от неё, всё ещё держась за кроватку, Адриана мягко продолжила, накрыв его ладонь своею:

— Тише… Никки особенная. Есть такое мнение, что Посвящённые малыши чувствуют обоих родителей, вне зависимости от того, чью кровную линию продолжают. Она может улавливать твоё состояние.

Коннор глубоко вдохнул, медленно выдохнул сквозь сжатые зубы и шокировано посмотрел на дочь.

— Ты правда думаешь, что она может меня чувствовать?

— Ты же читал книжки про детско-родительские отношения. — Адриана улыбнулась, стараясь окончательно погасить вибрирующее вокруг напряжение. — Даже без всяких энергий, у младенцев эмоциональная связь…

— С матерью, — закончил за неё Коннор, с грустной кривой улыбкой покачав головой.

— Верно, но мамы у неё нет, я от неё временно отрезана… — Она говорила медленно и спокойно, только глаза всё больше выдавали и её плещущееся внутри беспокойство. — И ты — её центр мира. Весь мир… Поэтому успокойся, пожалуйста.

— Я успокоюсь, но не могу оставить это просто так, — твёрдо сказал Коннор. — Я должен знать, что с ней происходит.

— Увы, как я уже сказала, мы здесь оба бесполезны. Но я знаю человека, который сможет что-то сделать для Николь. Более того, он сможет проследовать за ней, в случае чего. Он её не потеряет, потому что связан с Никки.

— Твой отец…

— Верно, я сейчас же ему позвоню, — протянула она задумчиво и глянула на часы. — Оставайся сегодня с Николь, ты ей нужен. Ты — её отец, твои переживания за неё всегда оправданы. И тебе, и ей будет спокойнее, если расстояние между вами будет измеряться несколькими футами, — с некой горечью заключила Адриана и посмотрела мимо Коннора. — Мне же придётся вернуться в Лоуэр Шип Харбор.

— Из-за того, что там остался Джон, за которого переживаешь ты? — вдруг неожиданно сам для себя выпалил Коннор и поздно прикусил язык.

Адриана замерла с трубкой в руке, опешив.

— Потому что там осталась моя ответственность за двоих агентов. И вот-вот там должен появиться третий пропавший агент. Или его клон, которого, очевидно, захочет заколоть инопланетный репликант… Понимаю, как это может сейчас со стороны выглядеть, Коннор. Будто расследование мне дороже, — Адриана коснулась бортика кроватки с дрожащей болью в глазах, — чем она, и поверь, мне тоже нелегко. Моё сердце всегда с ней. Но я знаю, что иногда нужно сделать шаг назад, чтобы довериться тем, кто может что-то сделать для неё, если я бесполезна. И не мешаться под ногами со своими чувствами и эмоциями, тем более, если они могут навредить или усилить беспокойство…

— Дождёмся твоего отца, — прошептал Коннор, не отводя взгляда от дочери. — У нас в запасе есть пара часов. Там дальше посмотрим… Поверь, я не осуждаю тебя. — Он наконец посмотрел на Адриану и теперь уже своей ладонью накрыл её руку, лежащую на бортике. — Прости, я немного не в себе из-за всего этого. Хочу остаться с ней, но не могу отпустить тебя туда одну. И я ненавижу выбор, который мне сейчас нужно сделать. Но вы обе слишком важны для меня.

— Правда? — Адриана от волнения приоткрыла рот, почувствовав, как его пальцы сжались крепче, а в серых радужках замерцали тёплые спокойные огни, а не хаотичные искры.

— Правда, — тихо сказал он и кивнул. — Позвони Уильяму прямо сейчас, пусть внесёт ясность, что происходит с Николь…

— Конечно. Я попрошу его появиться как можно скорее. Адама беру на себя. Придумаю, как ему объяснить столь скорый визит отца.

Бауэр Стрит, 712/8, Галифакс, Канада

19 августа 2000, 17.38

Уильям Де Марко переступил порог квартиры Коннора спустя полчаса после звонка и провёл над кроваткой Николь около десяти минут, которые показались Коннору вечностью. Адриана ушла на кухню, где они с Адамом о чём-то тихо переговаривались. А Коннор стоял, оперевшись на стену у выхода из комнаты, и смотрел на напряжённое лицо Уильяма, сам периодически чувствуя, как его продолжает раз за разом нервно потряхивать. И то, что он никак не мог успокоиться, раздражало лишь сильнее. Коннор прикрывал глаза, пытаясь поймать хотя бы одну каплю воды и раскрутить из неё охлаждающий поток, которым только учился управлять. Но снова раз за разом ловил лишь опаляющие веки искры.

— Вы меня сбиваете, — подняв недовольный взгляд на Коннора, проговорил Уильям.

Вдруг его зрачки резко сузились, а губы вздрогнули и поджались. Он подошёл к Коннору и положил руку на его плечо. Брови Уильяма дёрнулись вверх, а рот приоткрылся. Коннор впился в него вопросительным взором, но Уильям его проигнорировал, вдруг сорвавшись с места. Он быстро вышел из комнаты, на ходу окликая дочь. А в комнату к Коннору зашёл оглядывающийся Адам.

— Что происходит, Коннор?

— Как бы я сам хотел это знать, — с рыком проговорил Коннор, скрещивая руки на груди. — Эти семейные тайны и недомолвки меня уже доконали.

Он пошёл следом за Уильямом и бесцеремонно отворил дверь кухни, с грохотом закрывшуюся пару мгновений назад. Увидев Коннора, глаза которого яростно сверкнули, Уильям, державший Адриану за руку, растерянно выпустил захват. Коннор, не спуская с него взгляда, едва заметно мотнул головой и спокойно спросил:

— Что с Николь?

Уильям прищурился и подступил к нему ближе, оставив Адриану за спиной, но Коннор снова многозначительно повернул лицо в сторону, будто приказывая замолчать.

— Николь… — отчеканил он. — Я хочу знать, что с моей дочерью.

— Она в порядке, — растерянно пробормотал Уильям, обернувшись на Адриану, но быстро собрался и привычно уверенно заговорил: — Думаю, мы не узнаем, куда делась каруселька. Но сейчас её энергии действительно недостаточно на минимальное взаимодействие с предметами с помощью дара. Она медленно, но верно восстанавливается. Я пробуду с ней до момента, когда потенциал Никки восполнится, и прослежу, будут ли какие-нибудь колебания.

— Но если Николь сама вдруг переместится, вы ведь сможете её найти?

— Безусловно. В Николь бьётся живая сила. Она воспользовалась ею, чтобы перенести предмет, но нити энергии больше не окутывают карусель, поэтому мне её не найти.

— А вы… — Коннор обвёл взглядом Уильяма и Адриану, — вы оба. Тоже можете перемещать предметы вне зоны видимости?

— Нет, — тихо ответила Адриана. — Мой преподаватель в университете мог так делать, но мы с отцом способны перемещать предметы только в пределах зрения. А вот себя — куда угодно, если чётко представляем конечную точку. Но дар по линии рода развивается… Николь может научиться делать что-то такое, чего не умеем мы.

Коннор отрешённо кивнул, рассматривая, как задумчивый взор Уильяма бегает от него к Адриане, а губы подрагивают.

— Адриана, можешь оставить нас с твоим отцом на пару минут? — громко попросил Коннор.

Адриана вопросительно посмотрела на него, но не услышала больше ни слова. Он не взглянул на неё, продолжая пронзать испепеляющим взглядом Уильяма.

— Ладно, побуду с Николь.

Растерянно отступив назад, Адриана вышла из кухни и закрыла за собой дверь. В ту же секунду поднявший глаза на Уильяма Коннор с металлической интонацией отчеканил:

— Не вздумайте ей ничего говорить! Не нужно её тревожить.

— Не понимаю, о чём вы. — Уильям прищурился и скрестил руки на груди.

— Да ладно вам, мы вроде ещё во время знакомства поняли, что любим говорить открыто и без длинных подводок. — Коннор махнул рукой. — Вы коснулись меня, затем сразу же ушли к Адриане. Что почувствовали?

— То, чего просто не может быть. — Уильям достал платок и снял очки, принявшись протирать запотевшие стекла. — Я подумал, что спятил. Но вы охвачены огнём… А Адриана обтянута водяным каркасом, словно плёнкой. Это не её сила. А её… Будто бы в вас? — Уильям покачал головой. Он говорил с таким неверием, произнося каждое слово как ересь. — Но это невозможно.

Коннор пожал плечами и подошёл к раковине. Налил стакан воды из-под крана и залпом выпил. Снова тяжело выдохнул, опёрся на столешницу и прикрыл глаза. Уильям окинул его сочувственным взглядом, подступив на шаг ближе.

— Послушайте, Коннор…

— Нет, это вы меня послушайте, профессор Де Марко. — Тон стал привычно приказным, несмотря на то, что Коннор продолжал стоять спиной к Уильяму с прикрытыми веками, опустив голову. — Я мало понимаю в этих энергиях, хотя в последнее время мне то ли кажется, то ли я действительно немного научился управлять тем, что то и дело просыпается у меня внутри. И я знаю, что сила Адрианы может сжечь её, а моё состояние способно спровоцировать всплеск. Мне этого достаточно. Поэтому не надо волновать и загружать Адриану ненужной информацией.

— Да у вас точно жар, Коннор, — зашипел Уильям. — Вы себя слышите? Адриана — Посвящённая. Да, она восстанавливается, да, для неё порой даже нейтральные переживания могут нести колоссальную угрозу, так как центр силы до сих пор не затянулся. Но её огонь каким-то образом переметнулся в вас, а ваше тело… — Он запнулся, резко вспомнив, что Коннор абсолютно не в курсе того, что его документы Посвящённого наспех сфабрикованы. — Ваше тело просто не способно выдерживать такие нагрузки, так как вас этому не учили с детства.

— Ничего, я способный, быстро учусь. На своих ошибках, — нервно парировал Коннор, налив себе второй стакан воды и так же быстро осушив его.

— Это не смешно…

— А я и не смеюсь. — Коннор резко обернулся, снова пронзив Уильяма тяжёлым взглядом. — Вы знаете, как мне помочь? Как помочь ей? — Он выждал несколько мгновений, понимая, что ему не ответят. — На этом и закончим. Я прошу вас не вмешиваться и не волновать её без причины. Если моя энергия помогает охлаждать её вспышки, пусть будет так. Я сам принял это решение, мне его и нести на своих плечах до самого конца. Как и ответственность за то, что может со мной случиться.

— И вы готовы сгореть дотла из-за этого решения? — Уильям отпрянул от Коннора на шаг, окидывая его неуверенным взглядом. В котором плескалось то ли беспокойство, то ли отцовское восхищение поступком мужчины ради его дочери. Но скорее, оценка этого поступка как безумства.

— Я уже сгорел однажды, — сквозь зубы процедил Коннор. — Живьём. И меня воскресили, собрали по кускам. Вот только жизнь в мёртвую оболочку вдохнуть забыли. Я был настолько пуст и понимал, что живу только в моменты, когда тело наполнялось нестерпимой болью. Я находил много смыслов, чтоб ощутить хоть какое-то наполнение. Вернуться на работу, отомстить тем, кто со мной это сотворил. Больше всего манило другое. То, что обычно возрождает. — Он усмехнулся, сказав последнюю фразу ироничным тоном, но тут же болезненно скривился, потерев руками лицо. — Я думал, что полюбил женщину. Но, оказывается, только думал об этом. И если бы не Николь, наполнившая мою жизнь настоящим смыслом, я бы угодил в рабство иллюзий. Погубив себя и не только. Иногда мне кажется, что я жив только благодаря ей. И если я её потеряю, то единственное, чем тогда наполнится моя жизнь, — это безумием. Но здесь, профессор, — Коннор коснулся пальцем виска, — отстроены такие огнеустойчивые барьеры и защиты, их даже напалмом не выжечь. А Адриана…

Печальная улыбка заиграла на его лице. Коннор коснулся солнечного сплетения и застыл, мысленно продолжив фразу:

«А Адриана — сладкий и испепеляющий огонь одновременно. Никогда бы не подумал, что гореть от любви так больно… и так приятно».

— Знаете, Коннор, Адриана не слепая. Может, вам и кажется, что вы отлично маскируетесь и не даёте ей поводов для беспокойства, но смею вас уверить: если так и дальше пойдёт, то ваш план близок к провалу.

— И что вы мне предлагаете? — сдвинув брови, с оттенком негодования спросил Коннор. — Исчезнуть из её жизни?

— Нет, признаться, — уверенно проговорил Уильям, подняв подбородок. — Я тоже не слепой, вижу, что между вами происходит. И как сильно вы оба страдаете. Это расстояние, как мне теперь кажется, куда сильнее вредит и ей, и вам…

Коннор опешил, выкатив глаза и приоткрыв рот. Затем рвано выдохнул, дотронувшись до солнечного сплетения.

— Пока это невозможно, — с болью в глазах и голосе начал Коннор. — Я рассматриваю риски для Адрианы со всех сторон, поэтому буду максимально откровенен. Отношения предполагают максимальное сближение. И ночи в одной кровати. Ночи, приближение которых доводит меня до дрожи. Я не могу позволить Адриане столкнуться со стирающими реальность кошмарами. Моему организму теперь уже всё равно, вырывают ли из меня органы или я теряю что-то другое, более ценное, чем собранное по кускам тело…

Коннор не хотел делать акцент на том, что имеет в виду Адриану, но, кажется, Уильям и так всё понял без лишних уточнений, едва заметно вздохнув и потерев пальцем лоб.

— Для него это одинаково пустота, — продолжил Коннор. — Потеря и того, и другого воспринимается как смерть… И у него по-прежнему есть только один способ заставить меня выйти из кошмара. Наполнить болью, чтобы я открыл глаза и вдохнул жизнь. Я почему-то не могу проснуться сам до момента, пока это не случится.

Он закусил губу, переминаясь с ноги на ногу. Говорить с кем-то на эту тему не хотелось, даже с Антоном слова порой не складывались во что-то связное. Но Уильям должен был знать и понимать, почему Коннор опасается делать шаг навстречу Адриане. Чтобы не сделать вдруг из добрых побуждений этот шаг за него.

— В последнее время два кошмара слились в один сценарий. Раз за разом умирая от высвобождения паразита или от рухнувших плит завода, я вижу, как Адриана гибнет со мной… Она горит, пожелав только одного: спасти и вытащить меня из пекла. И пусть в этот момент я просыпаюсь от разрывающей изнутри боли, понимая, что жив, но не сразу могу поверить в то, что это всего лишь сон… И даже не до конца осознавая, где я, в эту секунду мне нужно точно знать, что Адриана не сгорела. Вот только, даже убедившись, что с ней всё хорошо, я могу ещё долго мучиться от боли, которую не снимают таблетки. И Адриане нельзя видеть меня таким.

Коннор замолчал. Уильям же, поражённый откровенностью привычно сдержанного Дойла, вдруг сам не заметил, как и ему захотелось озвучить сон, часто лишающий его кислорода по ночам.

— Мы все порой сталкиваемся в сновидениях с тем, чего боимся. Признаюсь вам честно. Я тоже иногда вижу горящую Адриану. И чувствую, как её огонь по цепочке идёт к вам, к Николь. Меня он настигает в самую последнюю очередь. И я проживаю несколько минут в ожидании, понимая, что моей семьи больше нет. — Уильям проигнорировал удивлённый взгляд Коннора, продолжив: — Я не умирал, как вы, но могу понять ваше ощущение потери жизни, когда ты сам ещё дышишь. Потому что она заключена не только тут. — Он уложил ладонь на солнечное сплетение, а затем на сердце. — Иногда она в других людях, которыми ты никогда не рискнёшь ради собственных желаний или блага. Я уважаю ваш выбор, Коннор, хоть уже и сомневаюсь в правильности ваших действий. Понимаю, да, но как лучше будет для Адрианы, уже не знаю. Иногда мне кажется, что её может убить не ваша боль, а дистанция, отделяющая вас друг от друга.

Уильям покачал головой и присел на табурет, снова сняв очки и потерев глаза. Поднял тяжёлый взгляд на застывшего бледного Коннора, который играл желваками, глядя куда-то в пустоту. Не спеша продолжил:

— И я действительно не знаю, как помочь дочери или вам. Это рвёт мне сердце. Не полезу в ваши отношения… Но знаю, какой чувствительной может быть Адриана, насколько безрассудной, если дело касается близких. Чувства делают её уязвимой. Они опаляют её изнутри, а Адриане, как никогда, нужно оставаться сейчас холодной. Всю сознательную жизнь она носит ледяную броню, отстраняясь от близких, но теперь, когда она так ей нужна ради её же блага, Адриана больше не хочет быть той прежней собой. Я вижу это. — Его глаза увлажнились. — Знаю, какое у неё отношение и к чужой боли, и к теме доверия. Поэтому боюсь только одного.

Уильям снова почесал уголок глаза, но на самом деле смахнул вот-вот грозящую скатиться слезу и продолжил говорить: 

— Если Адриана однажды узнает, что вы молча страдали и терпели боль, боясь всколыхнуть её силу и сломать барьеры, она вам этого никогда не простит… Адриана готова жертвовать собой, но она не приемлет жертвы во имя собственного блага. Тогда она может выстроить новый барьер, который разведёт вас навсегда. И этот барьер тоже убьёт в ней жизнь, не в буквальном понимании. Ту, тщательно скрываемую за холодной оболочкой, тёплую и настоящую. Которой она не позволяла проснуться, но теперь, почувствовав оттаивание, больше не хочет её хоронить под осколками льда.

«Как и я… — подумал Коннор. — Всю сознательную жизнь я считал, что любовь — это сказки для романтиков. А теперь… Кто я теперь? Тот, кто старательно старается уберечь внутри это чувство. И тот, кто умирает во сне, когда его выдирают из тела».

Коннор еле проглотил вязкую слюну. Отступил к кухонной тумбе, прислонившись к ней, и прижал раскрытую ладонь к солнечному сплетению, следом потерев живот. Под пристальным взглядом Уильяма, не сказав больше ни слова, быстрым шагом вышел из кухни. И, заворачивая в гостиную, столкнулся с Адрианой. Громко ойкнув, Адриана впечаталась носом в его грудь. Но ни он, ни она не поспешили сделать шаг в сторону или назад. Руки Адрианы непроизвольно сомкнулись у Коннора за спиной и проскользили по тонкой рубашке вверх к плечам. А его ладони — вниз, к её талии. На несколько мгновений они тесно прижались друг к другу. Коннор, как в дурмане, опустил голову и уткнулся носом в макушку Адрианы. Время и пространство будто перестали существовать, а жар, прожигающий Коннора, наконец-то начал спокойно затухать. Дойл прикрыл глаза, с наслаждением выдохнув, и увидел в темноте ярко-синие брызги. Губы непроизвольно растянулись в улыбке, но уже через секунду Коннор распахнул глаза, испугавшись, что долгожданное возвращение родной стихии больше не сдерживает огненный напалм внутри другого сосуда.

— Адриана? — тихо позвал он.

— М? — Она чуть отклонилась и посмотрела на него чёрными зрачками, задумчиво улыбаясь.

— Всё хорошо?

Всё ещё плавая где-то в мечтах и явно не желая расставаться с окутавшей сознание дымкой, Адриана кивнула.

— Я тебя не отпущу. — Он переложил руки на её локти, всматриваясь в лицо. — Не отпущу одну в Лоуэр Шип Харбор.

— Ладно, — спокойно отозвалась она, мотнув головой. — Только перед поездкой я приготовлю нам что-нибудь поесть. Чтобы не пришлось ужинать в кафе. — Её пальцы дотронулись до груди Коннора, а затем медленно спустились к центру живота. — А пока… Безумно хочу ромашкового чая. Присоединишься ко мне?

Шоссе на подъезде к Лоуэр Шип Харбор,

19 августа 2000, 20.45

Джон беззвучно выругался, в сердцах пнув колесо автомобиля.

— Всё хуже, чем мы думали? — спросила помрачневшая Скалли, стоявшая в нескольких шагах от Доггетта, уже минут десять безуспешно колдовавшего над сердцем машины.

— Тот автобус в Юте и то проще было оживить.

Скалли печально вздохнула, сдвинув брови, и Джон осёкся.

— Сейчас что-нибудь придумаем, — внушающим спокойствие голосом проговорил Джон. — До Лоуэр Шип Харбор ехать осталось примерно минут пятнадцать.

Скалли огляделась по сторонам, скрещивая руки на груди. Зябко повела плечами, всматриваясь в прямое, казалось, бесконечно стелющееся полотно дороги. За десять минут, что они провели стоя, навстречу ехала всего одна машина.

— В субботу вечером на подъезде к маленькому городку встретить попутку или дождаться аварийную службу… — Дана покачала головой. — Мне даже фирма, у которой я арендовала автомобиль, не ответила. Ни на звонки, ни на смс. Поэтому… — Она достала мобильный телефон и спешно набрала номер. — Профессор Дойл? Где вы сейчас? — Её лицо просветлело, и она с едва заметной улыбкой кивнула внимательно смотрящему на неё Джону. — Вы бы не могли по дороге забрать нас с агентом Доггеттом, мы остались без транспортного средства? Сейчас постараюсь объяснить, где мы находимся.

Договорив с Коннором, Дана посмотрела на часы и прицокнула языком, но всё же с облегчением выдохнула.

— Судя по всему, они с агентом Де Марко будут тут через минут двадцать-тридцать. Остаётся только надеяться, что с «Шевроле» Дойла ничего не случится. Готова поспорить, что в Лоуэр Шип Харбор мы не найдём ни одной конторы по прокату машин.

Джон сухо кивнул. И видя, как Скалли снова ёжится, мягко проговорил.

— Садись в машину. Вечер обещает быть холодным.

Всмотревшись в медленно ползущее за линию горизонта красное солнце, Джон и сам не удержался, чтобы не передёрнуть плечами. Сумерки сгущались всё сильнее, окутывая серой дымкой ещё недавно нежившееся в ярких лучах зелёное поле. В таком, или похожем, им сегодня придётся провести половину ночи в поисках. Обернутся ли они радостью или пробьют сердца стрелой трагедии? Будет ли найдена истина или лишь очередное лживое воплощение?

Джон на секунду прикрыл веки, прошептал себе под нос: «Скоро узнаем» и сел следом за Скалли в стоявшую на обочине машину.

Примечания:

Приглашаю всех читателей цикла «Пси Фактор: Возрождение» в драббл, сюжет которого разворачивается в 2049 году. Главной героиней там выступает внучка Коннора. «Сказка в гостях» не содержит серьёзных спойлеров относительно дальнейших событий цикла, однако чуть приоткрывает завесу над развитием семейных способностей. https://ficbook.net/readfic/12039253

Возможно, прочтение рассказа поможет догадаться, куда делась каруселька в этой главе и как именно усилился дар Николь ;)