Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Загоревшись идеей, Сев буквально не вылезал из «рубки», где оборудовал себе мини-лабораторию. Лили помогала по мере сил, но понимала, что подача идей у неё получается лучше, чем их воплощение. Точнее — на этом этапе она была ответственным и расторопным исполнителем, а первую скрипку, как обычно в научных делах, играл Северус, чуть ли не на коленке изобретая очередное новшество, на этот раз — на стыке зельеварения, артефакторики, трансфигурации и колдомедицины. Лили более чем устраивала такая роль, ей нравилась работать по чётким инструкциям Сева, нравилось украдкой глядеть на его сосредоточенное и вдохновенное лицо, приобретавшее совершенно особенное выражение, когда он с головой уходил в решение очередной проблемы. Она совершенно не претендовала на главенство в этой сфере, понимая, что такого структурированного разума, необъятной памяти и исследовательской дерзости, как у него, ей, несмотря на все таланты, не дано. Северус же, словно не замечая этого, не делал никакого разделения между ними, неизменно употребляя местоимение «мы»: «наш» проект, «мы» придумали, «нам» надо — и так далее. Большего же ей было и не нужно.

Шинкуя и смешивая ингредиенты, Лили ловила себя на мысли, что она не против, чтобы подобным образом выглядела когда-нибудь их настоящая, взрослая, серьёзная работа — череда «наших» проектов, совместных задач, коллективных открытий и их претворений в жизнь…

Внезапно перед внутренним взором встала обложка толстого зельеварческого журнала с их колдографией и подписью-анонсом «Мистер и миссис Снейп представят на ежегодной конференции свою новую научную разработку, читайте на странице 10». Лили вспыхнула до корней волос и усиленно заморгала — чтобы прогнать непрошенное видение и, заодно, выступившую от резкого прилива крови влагу на глазах. Глупость-то какая, надо же, и о чём только думает?! Глупость послушно отступила, но не исчезла вовсе, периодически подмигивая откуда-то с периферии воображения. Не иначе гормоны в голову ударили, как пугала Петунья, уже прошедшая этот этап! Лили придирчиво прислушалась к себе — организм, полмесяца назад решивший, что он теперь взрослый, вроде бы, больше ничего необычного не подкидывал. Не было ни хождений во сне, ни беспричинных слёз и смеха, ни каких-то других изменений, проходящих под рубрикой «этот ужасный подростковый возраст», чего с замиранием сердца ждала мама — только сентиментальные глупости с обложки несуществующего журнала. А этим можно и пренебречь — нечего отвлекаться! И Лили с удвоенной энергией набросилась на ждущие измельчения дремоносные бобы.

Помимо высокоинтеллектуальных задач и затаённых самокопаний, Лили успевала подумать и о насущном — а именно, о том, что Сев опять вырос. И если футболки, взятые на вырост, теперь наконец оказались ему впору, то со штанами (и любимым свитером, в котором он расхаживал вечерами) снова была беда. Худые конечности друга выглядывали из одежды, как жерди из костюма огородного чучела, ничуть, казалось, не смущая своего хозяина, слишком увлеченного разработкой «волчьего артефакта», но весьма расстраивая Лили.

«Вот поэтому я никогда и не смогу быть, как Сев, потому что думаю сразу о стольких вещах, не сосредотачиваясь полностью на одной. Зато он — яркий пример того, что гениальные ученые ничего вокруг, кроме предмета своего научного интереса, не видят. Без меня бы и поесть через раз вспоминал! — думала Лили, наспех лепя кривоватые бутерброды, наливая в термос чай и выгребая в сумку всю шкатулку с лоскутками. — Что ж, у всех свои плюсы и минусы, и хорошо, что наши так здорово дополняют друг друга».

Высунувшаяся было снова на передовую журнальная глупость потерпела очередное поражение, а девочка, снова красная, как рак, поспешила закончить сборы и вернуться к «Наутилусу».

Оторвать от работы вошедшего в раж Сева было непросто, но под вечер ей это удалось. Очередной этап сборки волшебного механизма забуксовал, где ошибка — было непонятно, и Лили уговорила кипятящегося и негодующего друга отложить проблему на завтра, чтобы вернуться к ней со свежей головой. Пока же сделать перерыв на бутерброды, предпоследнюю главу и… бытовую трансфигурацию.

Прирастить кусочки ткани к штанинам и рукавам, сделав структуру однородной, заняло у Лили не больше пятнадцати минут — а одежда парня уже перестала напоминать выходной наряд пугала. Заканчивая возиться с последним лоскутом (и радуясь, что надставлять пришлось только длину, а не встраивать клинья по бокам), девочка раздумчиво сказала:

- Представляешь, как рухнула бы вся экономика волшебного мира, если бы все создавали, чинили и перешивали одежду вот так…

- И как полегчало бы многим волшебникам, кто сейчас небогато живёт! — в тон ей подхватил Сев. — Ведь таким способом можно изготовить не только одежду, а практически что угодно! Гоблины бы разорились со своим банком подчистую, ведь люди практически перестали бы что-то покупать!

- Кроме еды. Макгонагалл говорила, что трансфигурацией нельзя создать еду, — заметила Лили, откусывая бутерброд.

- Да, — после паузы, вызванной отнюдь не жеванием, ответил Сев, — это одно из принципиальных исключений закона Гэмпа. Но я вот сейчас задумался — а, собственно, с какого рожна?.. Чем одна органическая субстанция, — он приподнял двумя пальцами край штанины, — так принципиально отличается от другой органической субстанции, — и он отсалютовал Лили бутербродом. — И в чём же заключается эта самая принципиальность?..

- Но ведь другие маги трансфигурируют предметы совсем не так, как мы! Превращение, если пользоваться палочкой, обычно временное, а потом всё становится, как было. Может, поэтому нельзя? Ну, типа, сделал ты бутерброд из доски, а он в желудке снова превратился в доску, как карета в тыкву?

- Может, и так, а может, чтоб жизнь малиной не казалась… — буркнул Сев, вспомнив своё полуголодное детство. — Ведь не сказано же в законе, из чего можно, а из чего нельзя трансфигурировать бутерброды, а тут такое поле непаханное! Например, из червяка… — он сощелкнул с листа у входа в «рубку» жирную зелёную гусеницу. — Он почти наверняка съедобен, в отличие от доски, просто есть его в первозданном виде никто не захочет, а в трансфигурированном — почему бы нет?

- Я слышала, что китайцы их едят и так…

- На здоровье! — вздернул бровь Северус. — Значит, в Китай мы точно не поедем! Что до жратвы — почему Заклятие умножения к ней применимо, а трансфигурация — категорически нет? Чем по сути отличается сделать две булки из одной и сделать одну из гусеницы?

- Не знаю… нам просто сказали чуть ли не на первом уроке, что это невозможно…

- А мы, как и все остальные, почему-то взяли и поверили! Но ведь это же полный бред! Я ещё могу понять, что нельзя наколдовать её из ниоткуда…

- Почему, кстати? — Лили справилась с ужином и теперь вытирала руки платком. Сев, ничтоже сумняшеся, вытер ладонь о свежеудлинненные штаны.

- Закон сохранения же — магловский, притом! — с укоризной глянул он на подругу. — Ничего нельзя создать из ничего. Когда ты наколдовываешь кресло или перо — это всего лишь стойкая, вполне ощутимая иллюзия, которая через время рассеется. Попользовался немного — и всё. А от иллюзии еды — какой прок?

- Нет, погоди, ну а воду? Агуаменти же создаёт воду! Она льётся прямо из волшебной палочки — и её можно пить!

- Так… а создаёт ли?.. — Сев замолчал, как споткнулся. — Помнишь, ведь Агуаменти нам так и не удалось беспалочково повторить? Может, дело было в том, что мы неправильно поняли принцип этого заклинания?

- Да, но… — Лили помнила, как помнила и то, что они тогда списали неудачу на недостаток практики или внимания. Потому что ведь простейшее же заклинание, сразу после Акцио идёт… — Если не создаёт, то откуда же она берётся?.. Или?.. — она вскинула глаза на Сева и в его взгляде прочла понимание.

- Или приманивает её из ближайшего источника! — продолжил он её недосказанную мысль. — То-то мне, когда умывался в дортуаре, вечно тиной пахло!

- Значит, никакого противоречия нет?

- Выходит, что так. Теоретически. — уточнил Северус, срывая два тополиных листка. — А на практике я сейчас намереваюсь проверить. Хочешь печеньку?

____________________________

Примечание

Северус в лесной «лаборатории»

https://ibb.co/jL7yffZ