Тихий герой (Кастелян - 2) (джен)

В пятницу я встал пораньше, чтобы провести-таки пропущенную вчера пробежку. Благая задумка, однако, с первой же минуты оказалась под угрозой провала.

На письменном столе дожидалась внимания утренняя корреспонденция: увесистый пакет из плотной бумаги и письмо от Луны.

Пакет был переполнен тонкой, сложной магией, о предназначении которой я не смог сделать никаких предположений. Обычно я к такому даже не прикасаюсь без необходимости. Однако письмо Полумны гласило:

«Саргас, оно не несёт вреда. Можешь смело надевать, это будет тебе на пользу. Учти, снять их ты сможешь только через месяц, но твоим полётам и работе это не помешает.

PS. Папа будет свободен в воскресенье в первой половине дня».

Я осторожно вскрыл пакет. Внутри обнаружилась короткая записка и строгий прямоугольный футляр чёрного бархата с серебряной снежинкой в правом верхнем углу. В футляре на чёрном же атласе покоилась пара простых металлических браслетов, испещрённых рунами и очень старых на вид. Магией исходили именно они.

На записке изящным каллиграфическим почерком было выведено: «Завтрак — ровно в восемь, Поттер».

Опасности я не чувствовал, но надевать неизвестный артефакт, не предприняв всех доступных мер предосторожности, не собирался. Вызвав Фиби, я попросил проверить браслеты на наличие опасных чар.

— Фиби проверяет всё, присылаемое мистеру Поттеру по почте, совами или другими домовиками. И эту посылку Фиби проверила очень тщательно. Эта вещь не несёт опасности для мистера Поттера.

Что-то зацепило меня в последней фразе.

— А не для мистера Поттера?

Домовичка пошевелила ушами, помедлила и ответила:

— Эта вещь может принести много боли таким людям, как Рональд Уизли. Но мистер Поттер может верить лунной леди: ему эта вещь будет на пользу.

Решившись, я защёлкнул обручи на запястьях. Потеплев, браслеты явили какую-то сложную магическую деятельность и… исчезли. Они продолжали быть видимыми магическим зрением, но отсутствовали на ощупь и для зрения обычного.

Фиби удовлетворённо улыбнулась, кивнула и исчезла.

Я вздохнул. Сочетание «Гринграсс» и «месяц» оставляло минимум возможных гипотез. Дафна слов на ветер не бросает. Но я недооценивал то, что меня ожидает.

К завтраку я явился загодя, минут за пять. На пороге Большого зала немного притормозил и настороженно осмотрелся. Малфой и Гринграсс пересели в дальний конец слизеринского стола, расположившись друг напротив друга. Судя по унылому породистому лицу, за Драко уже начали «присматривать».

На моём любимом месте за столом — «спиной ко всем» — сегодня не было никакой посуды. Зато она в избытке имелась напротив — «ко всем лицом». Я ошарашенно уставился на выставленный комплект приборов, некоторые из которых видел впервые. Банальное «мы что, ещё кого-то ждём?» как нельзя лучше подходило к текущей ситуации.

У нас тут точно школьный завтрак? Там всего-то — овсянка и яичница, зачем тут столько тарел…

Браслеты внезапно активировались, и спину пронзила сильная боль. Тело на рефлексах приняло правильное положение: позвоночник выпрямился, плечи расправились и опустились, затылок… Спасибо тебе, неизвестный слизеринец с моим именем. Не знаю как, но я перенял часть твоих, ставших для тебя привычной повседневностью умений, всего лишь побывав тобой несколько минут в странном прошлогоднем сне на Самайн. Без такой форы мне сейчас было бы совсем плохо.

Отдавшись чужим рефлексам, я с достоинством занял своё новое место. Заработал пару уколов за попытки забыть о проглоченном ломе или положить руки на стол, после чего замер и получил возможность оглядеть окруживший меня натюрморт повнимательнее.

Два ножа. Три стакана. Тарелки… даже считать не буду, часть может оказаться спрятанной под другими. Зачем?! Это же ЗАВТРАК! А на обеде что будет? Срочно нужен хоть какой-то путеводитель по этому минному полю. В нашей библиотеке я только время потеряю, нужно сразу бежать в Выручай-комнату. И уже после завтрака, до первой пары. Успею снять копию.

Долбаный визит к Хагриду! Ещё минус полтора-два часа.

— Гарри! — рядом со мной уселась Грэйнджер. — Что происходит?

Так, а у меня ведь, помимо застольного этикета, ещё и правильная речь в требованиях выставлена.

— «Доброе утро, Гермиона. Похоже, мне назначили факультатив. Вот только учебное пособие выдать позабыли».

На столах появилась еда. Народ оживился, зазвенела посуда, застучали ложки. А вот я сегодня имел все шансы уйти не солоно хлебавши.

Моя фарфоровая батарея оставалась пустой. Путь к пище намертво преграждала льняная салфетка-переросток, недвусмысленно выложенная поперёк самой большой тарелки. Ничего подобного у слизеринцев я никогда не видел, а в ресторанах, по понятным причинам, не бывал.

Мысль просто отложить этот шлагбаум в сторону быстро отмёл как несвоевременную. Заложить за воротник? Я с сомнением покосился на Драко. Тот что-то укладывал на своих коленях, отодвинувшись от стола. Ага…

— Факультатив?

— «Ты же присутствовала вчера на нашем разговоре в теплицах. Помнишь, чем он закончился?»

Меня нетерпеливо кольнуло в ягодицу. Не забывая про лом в пищеводе, я слегка отодвинулся и разместил полотенце на коленях. После чего был отогнан несколькими болевыми пинками ещё дальше. И ещё дальше…

Да вы издеваетесь? А есть теперь как? Вся же мантия в овсянке уделается! А если суп? Я инстинктивно наклонился и получил новый отрезвляющий удар. Так, а если… Ха, маги мы или погулять вышли? На грудь удобно лёг невидимый лёгкий щит. Отлично…

На этот раз удар был раза в три сильнее обычного, а снесённым щитом обидно отхлестало по щекам. Я вдруг вспомнил, что никогда не видел за слизеринским столом явных проявлений магии.

У воронов в утилитарных целях иногда летали солонки и перечницы, у гриффиндорцев — блюда и супницы, причём не всегда магически, вместе с объедками, кусками пищи или совсем уж несъедобными пакостями. Но вот слизеринцы всегда трапезничали так, будто они — высокородные маглы. Если змейки и позволяли себе иногда подогреть напиток или проверить еду на примеси, делали они это очень незаметно.

Похоже, мне придётся избегать обляпывания пищей, просто… научившись не обляпываться.

— Но ты же вроде бы отказался садиться за стол со слизеринцами!

— «Увы, переселиться туда на месяц для меня пока нереально».

На тарелке вместо салфетки появился омлет, украшенный веточкой зелени. И, будто посуды на столе было недостаточно, рядом возникло небольшое металлическое блюдо, накрытое полированной до зеркального блеска крышкой.

— Что значит «увы»?! — Грэйнджер подозрительно нахмурилась.

— «Лучшее место — за первой партой, Гермиона. Разве не так?»

— Ну…

— «Приятного аппетита, Гермиона. Не хочу видеть тебя на уроках голодной».

Я с опаской приоткрыл крышку и заглянул внутрь. Сосиски, две штуки. Пожалуй, их надо переместить в компанию к омлету.

Получив укол за неосторожный звякающий звук, я потянулся было к ближайшей вилке, но не иначе как обострившаяся паранойя остановила меня на полпути. Не этой. Вот та, дальняя её сестра у блюда недаром появилась вместе с сосисками. Надеюсь, её можно брать любой рукой…

Операция прошла успешно. Теперь хлеб… Мне беспрепятственно позволили взять ломтик в руку. А вот откусить от него — нет. И положить его обратно — тоже нет. Однообразные удары по пальцам следовали за попытками избавиться от проклятой вещи, выложив её на стол, в тарелку, на край тарелки, ещё раз обратно в… Да что же это такое? Мне всю жизнь с ним теперь ходить?

— Мне кажется, вот та тарелочка используется для намазывания бутербродов, — неуверенно сказала Гермиона, наблюдавшая за моими мучениями.

Долбаные снобы! Да чтоб вам всю жизнь мыть ту посуду, которую вы тут по-снобски навыставляли!

Медленно, словно к оголённому проводу, я потянулся к дальней левой тарелке с отдельным ножом рядом с ней. Ломоть беспрепятственно лёг на неё, и я поспешно отдёрнул руку. Пронесло. Дежурный укол за слишком резкое движение — не в счёт.

И нет, бутерброды я буду осваивать в следующий раз. Обойдусь вообще без хлеба.

— «А откуда ты знаешь такие подробности, если не секрет?»

Чуть в стороне появилась ещё одна тарелка — точнее, небольшой серебряный поднос с запиской. Очевидно, домовики тоже в деле.

— «Прошу прощения», — вспомнил я о манерах и аккуратно перевернул бумагу.

«Ещё раз явишься с такими ногтями — на день останешься без пищи».

И тебе приятного аппетита, Дафна. Извини, что не пожелал с самого начала. Я покосился на предмет раздора. Дважды применил «Экскуро» — никакой разницы. Что не так с моими ногтями?

— Мне официант рассказал.

— «Вот как?»

Пожалуй, вот эти нож и вилка подойдут. Недаром же они выложены ближе всего к основной стопке тарелок? Ну или я окончательно уверюсь, что вокруг меня — одни садисты.

— Мне тогда семь лет было. Папа с мамой взяли меня в ресторан. А там вот такое же буйство было на столе, только раза в два обильнее. А мама не очень хотела что-то объяснять, и тогда я спросила у официанта.

— «Представляю себе его лицо».

Рефлексы «слизеринца» позволили мне орудовать ножом и вилкой вполне достойно. Да и у Дурслей я, вообще-то, не одной ложкой работал. Улыбались мне опекуны мало, но кое-каким манерам за столом выучили. Может быть, просто чтобы обучаемому той же науке Дадлику не было обидно.

— А вот и не угадал! Он улыбнулся и подробно обо всём рассказал. Пока выставлял приборы, сервировал стол, а позже выкладывал заказ — вот обо всём этом и рассказывал. Без высокомерия и иронии — но, конечно, продолжая оставаться официантом. Совсем не так, как здесь…

Это определённо был настоящий профессионал. Сделать так, чтобы всем твоим гостям было хорошо, причём не за счёт других — разве не это и есть, по сути, главная задача ресторанной команды?

— «Как называлось это прекрасное заведение?»

— Я тогда не обратила внимания. А потом меня больше не брали. Мама почему-то расстроилась и сказала, что теперь придётся искать другое место. А папа веселился и оставил хорошие чаевые.

Я, наконец-то, смог приступить к насыщению. По непонятной причине мне не позволяли отреза́ть более одного куска от сосиски за раз или прикасаться ножом к омлету. Дежурные оплеухи прилетали за попытки положить что-то на скатерть, оторвать локти от туловища или форсировать размеренную неспешность трапезы.

— Фред! Ты только посмотри на этот завтрак аристократа!

— Поттер! Ты ограбил посудную лавку?

— А почему без шампанского, ваша светлость?

Понятия не имею, откуда в голове сложилась рифма «дегенераты».

— «Завидуйте молча, джентльмены».

Нейтральная отбивка на обезьяний наезд. Казалось бы, что ещё можно извлечь из этого эпизода? Но Джорджа мой ответ почему-то взбесил.

— Слышь, ботан, смотри, как бы мёртвым не позавидовал. Что за потроха ты тут вывалил за нашим столом? Ну-ка встал и вымел отсюда…

— Джордж, хорош! — Фред схватил брата за локоть. — Это наш ловец теперь, между прочим.

— Да хуле этот бледный мажор у нас в ловцах делает? В библиотеку пусть валит, книги свои жрать!

— В руки себя взял!! Разорался, б**… И хорош у мелких зависать, жратва стынет!

— Оглядывайся, Поттер!

Вы ещё предыдущее обещание не выполнили, балаболы. Но Джорджа определённо переклинило. Не представляю, как мы будем играть в одной команде.

«Фиби, замени грязную посуду, пожалуйста», — попросил я, покосившись на стакан с чаем. Миг — и на столе уже новая чашка без экспериментальных добавок от близнецов. Может, это спектакль такой был, для отвлечения внимания?

— Почему нигде не любят заучек? — проводив близнецов взглядом, расстроенно спросила Грэйнджер. — Нигде и никто? В моей предыдущей школе тоже… Что в этом плохого?

— «Не все, Гермиона. Только ленивые. Это зависть ленивых к неленивым. Не обращай внимания. Иди мимо — и дальше».

— Ты правда так думаешь? — карие глаза смотрели с надеждой. Я, однако, не спешил обнадёживать в ответ.

— «Но от этого следует отделять другое», — строго посмотрел я на неё. — «Тех, кто непрошено лезет с поучениями, действительно не любят нигде и никогда».

— А… ты думаешь… — Гермиона задумалась, очевидно, что-то вспоминая. Я её не торопил. — Но… но что же теперь, совсем никому советов не давать?

— «Если кто-то попросит помочь — почему нет? Вот как ты со мной», — я улыбнулся. — «Но заранее настройся на то, что будет это нечасто. И это нормально».

— Папа советует прислушиваться к тебе, — после долгого молчания ответила Гермиона. — А вот мама на меня вчера насела: с какими такими хулиганами я тут дружбу вожу?

— «Ну так и расскажи ей всё, что знаешь и видишь», — я усмехнулся. — «Маме нужно знать всё».

Меня уже давно пробивало нетерпение: завтрак доеден, я пью чай, нужно быстрее заканчивать и бежать за книгой. Но я решительно осадил себя: этот разговор важнее. Подумаешь, недоберу калорий ещё и на обеде.

— Не знаю, с кем ещё дружбу заводить. Я люблю читать книги, но мои знания никому не нужны.

— «Для книжных тем присмотрись к Рэйвенкло. Но ещё тебе нужна подруга».

— Зачем? Девочки книгами интересуются ещё реже, чем мальчики.

Как же всё запущено… Миссис Грэйнджер, вы чем вообще заняты вместо воспитания?

— «Подруга нужна тебе не для обсуждения книг. У девочек есть множество интересных тем помимо этого. Какие-то женские секреты, хитрости, обмен личным опытом и переживаниями… Ты многое теряешь, пропуская эту часть жизни».

Главное — не води дружбу с мальчиками, бегающими по подземельям и запретным коридорам. Особенно — с теми из них, кто не только тащит с собой девчонок, но и пропускает их впереди себя, а то и оставляет прикрывать собственный поспешный отход.

— Ты что, хочешь сказать, что я не… не женственная? Некрасивая?

Очень опасный прищур. Не вздумай отводить взгляд, Гарольд!

— «Любую красоту можно сделать ещё прекраснее, Гермиона. Любую красавицу — ещё привлекательнее», — я отвечал, спокойно глядя ей в глаза. Какое счастье, что хоть с кем-то можно не опасаться легилименции. — «Но главное — ни один мальчик не расскажет толком, как это сделать. Тебе нужна верная подруга».

— То есть ты тоже пытаешься от меня избавиться, — вздохнула Грэйнджер. — Как и все остальные.

— «С чего ты взяла? Садись рядом, заваливай вопросами — никуда я тебя не гоню. С тобой интересно, если ты об этом. Просто объясняю, с какими темами я тебе помочь не смогу. А они тебе нужны».

— Вот ещё!

— «А я говорю — нужны! Я же вижу, как ты мечешься».

— Ничего я не мечусь!

— «Ну, может, я и не прав», — погасил я мирной улыбкой начинающую кипятиться девчонку. — «Считаешь, что меня достаточно — обращайся, будем вместе думать».

Подозрительно на меня посмотрев, но не увидев ничего, кроме спокойной искренности, Гермиона задумалась. Медленно оглядела гриффиндорский стол. Вот поэтому и не стоит лезть со своей помощью без приглашения. Если ты отвечаешь на чей-то долго вынашиваемый вопрос, это запоминается лучше.

— Не знаю. Мне пока не удалось ни с кем сблизиться. А с кем бы ты подружился на моём месте?

Я сделал вид, что серьёзно задумался, но на самом деле усиленно давя неуместную улыбку. Девчонке двенадцатый год идёт, ну как можно такие вопросы задавать?

Или вопрос глубже, чем мне кажется?

— «Присмотрись к сёстрам Патил», — ответил я наконец.

— К Парвати? Почему?

— «Смотри. Во-первых, у нас есть Падма. Она — ворон, с ней можно многое обсудить из прочитанных книг и по серьёзным темам. Во-вторых, у нас есть Парвати, они близняшки, а потому Парвати по определению не может быть глупой. И Парвати — как раз наша, гриффиндорка. В-третьих, у Парвати лучшая подруга — Лаванда Браун».

— Это же главная сплетница!

— «Настоящими тайнами она не разбрасывается. Зато многое знает обо всех вокруг, и тебе всегда будет с кем посоветоваться относительно чувствительных “девичьих” вопросов».

— Ну, я не знаю. Создать плохое мнение обо мне у окружающих она в состоянии.

— «Зато, если тебе удастся завоевать её симпатию, она даст общественный укорот любым Уизли, заикнись они о “заучках” в своих рядах. Но главная ценность для тебя — близняшки Патил».

— Почему?

— «Общаясь с Падмой, ты всегда отыщешь себе собеседника на тему о знаниях, но благодаря Парвати — никогда не станешь из-за этого чужой на Гриффиндоре».

— Хм…

— «Кроме того, Патил из старой чистокровной семьи. Более того — из небританской семьи, из Индии. Они знают *очень* многое из того, чего ты не прочтёшь ни в каких книгах здесь, в Англии. И чего я тебе никогда не смогу рассказать, потому что тоже не знаю».

— Чистокровная… — пробормотала Гермиона и надолго задумалась. — Это как те, со Слизерина?

— «Не путай чистокровных и аристократов. Патил вполне коммуникабельны, если ты ведёшь себя правильно. И в этом для тебя главная сложность».

— Что?! Я что, по твоему… — возмущённая Гермиона заметила мой спокойный взгляд и, прервав тираду, ограничилась насупленным пыхтением. — Ну, хорошо, что со мной не так?

— «Не пытайся учить их чему-либо».

— Что? Знаешь что…

— «Гермиона, я не прошу тебя одномоментно и навсегда поменять своё мировоззрение и привычки. Просто придержи их какое-то время. Присмотрись. Прислушайся. Попытайся понять, почему так».

— Зачем тогда знакомиться, если спрашивать нельзя?

— «Спрашивать — можно. Если они видят, что тебя какой-то сложный вопрос интересует не мимоходом, а ты его сама долго обдумывала — они ответят. Они открыты к тем, кто искренне открыт новому. А вот если им с порога начинают рассказывать, что у них не так — этих отсекают ещё на подлёте».

— Но тут действительно многое «не так»!

— «Может быть. Я прошу тебя *не спешить*. Даже если ты считаешь, что старый часовой механизм необходимо исправлять, сначала нужно изучить, как он был устроен, как работал и что делал».

— Как у тебя всё сложно…

— «Ну, представь, что ты читаешь книгу. Ты же с книгами не споришь, верно? Напрасно не споришь, кстати говоря, но не суть. Вот весь этот древний мир, в который ты попала, и есть огромная и интересная книга. В неё нужно вчитываться, а не как Уизли — разрисовать страницы “Пушками Педдл” и убежать играть в плюй-камни».

— Ладно, я поняла твою аналогию. Не маленькая. — Гермиона опять задумалась о чём-то. И невпопад пробормотала: — Мама советует волосы убирать… Как полагаешь, хвост будет выглядеть лучше? Или коса?

Хорошо, что чай уже давно выпит — я едва не закашлялся. Ей срочно нужна подруга, а пока я честно попытался обдумать ответ.

— «Как по мне, в этом возрасте тебе и так идёт. Только на Зельях убирать нужно. Но ты не меня — ты девчонок спрашивай».

— Вот и мама беспокоится, как я там свои лабораторные работы варю. Хочет переслать мне несколько медицинских шапочек, но не знает как.

— «Обговорим время, и я пошлю к тебе домой Буклю».

Кольцо своей почтовой совы я оборудовал вместительным пространственным карманом и научил птицу им пользоваться. Такие доработки не были редкостью, но стоили дополнительных денег. Часть магов предпочитало привязывать небольшие свитки прямо к лапам, но мне это категорически не нравилось. Лапы у сов, конечно, мощные, но подобный «такелаж» делал птицу беспомощной, если в дороге ей требовалось сесть на дерево — иногда она намертво запутывалась. Я уж не говорю о безобразной аэродинамике болтающегося в воздушном потоке груза. Ведь особо прижимистые хозяева так даже мелкие посылки пересылали — на верёвочке!

Ещё одна доработка была нетипичной. Я сделал Букле возможность мгновенно прыгать за десяток миль от Хогвартса сразу после вылета из моего окна. Приметная всё же птица — белоснежная полярная сова. Надеюсь, я хоть как-то осложню возможную слежку за моей перепиской.

— Время?

— «Чтобы твои родители были дома, встретили сову и посылку ей отдали».

— Здорово! Я тогда тоже им что-нибудь передам. Да хоть письмо нормальное! Слушай, а можно…

— «Хорошо, можешь пользоваться иногда моей совой и в будущем», — вздохнул я.

Ну вот что ей мешает свою птицу купить? Хотя, может, хоть теперь распробует?

— «Ну а что касается твоего имиджа», — пристально посмотрел я на лавку рядом с ней. — «Начинать нам надо не с причёски».

— Не дам! — отследив мой взгляд, Гермиона судорожно вцепилась в свою сумку-библиотеку. — Там всё нужное!

— «И ещё два раза по столько нужного туда не влезает», — согласно кивнул я. — «Девушка со шпалой на плече вызывает уважение, но выглядит не очень красиво».

— Ты не понимаешь!

— «И пока ты окончательно не испортила осанку», — я погладил свою сумку. — «Найди время на выходных, когда ты сможешь освободить свой мешок от содержимого и дать мне с ним поработать полчаса».

— Это… типа того, что ты в поезде делал?

— «Добавлю ему внутреннее пространство и уменьшение веса».

— Но это дорого!

— «Не дороже выправления сколиоза… Шучу! Это будет ученическая работа, считай её подарком на день рождения».

— Это ты на ходу придумал? Нет, я так не могу!

— «Гм… Хорошо, тогда в качестве ответной услуги я попрошу тебя подумать ещё об одном одолжении».

— Что? Ты за кого меня принимаешь? За какую-то сумку…

— «Только подумать, Грэйнджер. Без обязательств».

— И что я должна… подумать?

— «Идею об улучшении твоего имиджа, конечно».

Гермиона открыла рот, закрыла, неловко отвела глаза, но вновь с подозрением нахмурилась.

— И кому это я должна понравиться своим имиджем?

— «Всем», — пожал я плечами. — «Есть одна деталь в твоём поведении, которой ты многих от себя отталкиваешь. Я прошу подумать, стоит ли она того».

— А, ну тогда… Так, а что за деталь?

— «А вот это ты узнаешь позже. Я буду сумку делать, а ты — думать».

— Так нечестно!

— «Нам пора на занятия. Ты же не хочешь опоздать к Флитвику?»

— Профессору Флитвику!