Тихий герой (Кастелян - 2) (джен)

Наступила весна. Окончательно истаял снег в оврагах, зазеленела трава. Полыхнули короткой вспышкой подснежники — не особо жалуемые природой Альбиона, но радушно привечаемые на полянах Запретного леса. Пустоши зажелтели цветущим ракитником, дикими нарциссами и колючим дроком. Помона пожертвовала одним занятием в теплицах и выгнала нас на сбор этих самых нарциссов-даффодилов. Цветочек оказался гадко-ядовитым и жутко полезным во множестве зелий, а для сбора он доступен только одну неделю в году.

Гермиона озаботилась подготовкой к экзаменам у своих друзей. «До них же всего десять недель осталось!» До первого экзамена у старшеклассников, да. Напомню, сдача экзаменов в Хогвартсе растянута на полтора месяца и идёт без отрыва от учёбы.

В чём-то её забота полезна. Все эти исторические даты гоблинских набегов невозможно выучить без спарринг-партнёра — если у вас не эйдетическая память. Другое дело, что девчонок ожидает большой сюрприз на экзаменах по Истории магии: принимает их Бинс так, что зубрить особо ничего не нужно. Сверяться с учебником на опросе преподаватель не мешает: главное, чтобы ты знал, где этот ответ в учебнике можно быстро найти. Для многих и эта наука — проблема.

Ну и, конечно, имея за душой лишь лайт-версию исторического курса, тебе будет труднее снимать лапшу с ушей, банально сравнивая по датам вливаемое в эти уши и имеющееся у тебя наготове в памяти. Хорошее образование во все времена имело одно непреходящее достоинство: образованного человека труднее обмануть.

Дружит Гермиона всё с теми же: сёстры Патил, Браун и ваш покорный слуга. С девчонками она общается чаще, чем со мной. Признаков увлечения ею вояжами по канализации я не наблюдаю. Неужели пронесёт?

Золотое трио нынче составляют Лонгботтом, Финниган и Уизли. Но молекула эта — какая-то неустойчивая, и в «блистающей» компании зачастую оказываюсь и я — вместе или вместо. Если нужно сделать что-то ключевое — я участвую, а если требуется поддержать компанию в беседах с Уизли — выставляю замену.

Предэкзаменационным повышением образовательного уровня боевых товарищей занялся Лонгботтом. Не знаю, как это терпит Уизли — стимул у него должен быть серьёзный, — но трио «приключенцев» теперь тоже зависает в библиотеке в первых рядах. Недалеко от нас. Отчёты о ежедневных проверках, что «Пушок пока ещё на месте и рычит за дверью, а Снейп не спёр камень», доносятся до моего уха тоже ежедневно.

— Хагрид, что ты здесь делаешь? — не разочаровал зрительские ожидания Рон, первым среагировав на небольшой обвал у шкафа с литературой о драконах.

Позабыв про безразмерные карманы в шубе, широкий пояс за спиной и собственную пазуху на крайний случай, Хагрид прятал за спину что-то, удерживаемое аж двумя руками, отводил глаза и делал вид, что прогу… Подозрительным он делал свой вид, всеми своими актёрскими силами. Регистрировать у библиотекаря формуляр выносимой книги он тоже не собирался, а бдительная к подобным фокусам мадам Пинс отчего-то живо заинтересовалась прилетевшими грачами за окном.

— Дык я это… посмотреть тут зашёл, значит, — пролепетал брутальный мужик, которого контролёры лондонской подземки не пускают внутрь, потому что он превышает допустимые габариты провозимого багажа.⁽¹⁾ — А вы тут чего-сь? Про Фламеля не всё сыскали, штоль?

Да что ж ему, старое либретто не переделали? Кому тут после Самайна может быть интересно, кто такой Фламель?

— Да не, мы давно про него всё нашли, — с вальяжной небрежностью просветил Рон все столы в библиотеке и половину коридора перед ней. — И мы знаем ту фигню, что охраняет твой пёс. Это — философский…

Рядом раздался беззвучный, но отчётливый щелчок мощного пускового реле: будущая звезда репортёрского небосвода, Лаванда Браун безошибочно учуяла и уверенно встала на магистральный след нарождающейся сенсации.

— Да тише ты, глухарь на токовище! — искренне осерчавший Хагрид аж забыл об удерживаемых за спиной руках. — Сколько ж раз было велено…

Лесник дернулся и поспешил поднять выроненную в раздражении книгу. Вынужденной паузой не замедлил воспользоваться Финниган.

— Кстати, мы тут давно спросить хотим, — небрежно поинтересовался он. — Скажи, а кто или что ещё, кроме Пушка, охраняет тот камень?

Если зубастую улыбку довольной акулы можно изобразить одними глазами, именно такое выражение сейчас отражалось в тёмно-голубых глубинах у главной гриффиндорской сплетницы. Лаванда не выказывала обычной торопливости и суеты: *эта* добыча уже никуда от неё не уйдёт.

Дело, конечно, не в дурацких камнях во фламелевых почках, которые ещё с осени надоели всем хуже недосоленной овсянки на каждый день. Просто Браун наконец-то нашла чистый, незамутнённый первоисточник невнятных разговоров о таинственной «псине Пушке», тонким дровяным дымком витающих в эфире школьной ноосферы. А уж имея настолько жирные координаты для дальнейших раскопок… Никуда, повторю, эта добыча от неё теперь не денется.

Спокойно дождавшись, когда Хагрид по-крабьи покинет сцену, Лаванда встала и уверенно направилась к стойке с книгами, за интересом к которой застукали лесника. Опомнившись, Рон ломанулся следом, но, судя по характерным звукам, его там кулуарно повалили на пол, чтобы не мешался. У львицы Браун был безусловный приоритет в дележе трофеев и выборе самых вкусных кусков.

Лаванда вернулась за стол с компактной стопкой толково отобранных улик. Там уже раскочегаривали воронёные микроскопы сёстры Патил, а Грэйнджер затачивала перья для незапланированных конспектов. Началась тихая деловая возня, самым открытым проявлением которой были редкие восклицания «Это же незаконно! Статья 286 Уголовного уложения…» от Гермионы.

Стопка у Рона была раза в четыре выше, обсуждения в соседнем лагере — громче, а толку с них, судя по услышанному — меньше.

Мне бы разомлеть от удовольствия, наблюдая удивительные перемены в Грэйнджер, но одна печальная мысль не давала мне покоя. Почему абсолютно незаконное «Разведение драконов для удовольствия и выгоды» лежит в открытом доступе школьной библиотеки, а пособие по настройке совиной почты — заперто в Запретной секции?

* * *

Чуть позже, когда уставший от «подготовки к экзаменам» народ разошёлся по местам любимого досуга, я наведался к памятному шкафу. Не то чтобы меня интересовало, что ж там искал Хагрид, — скорее мне захотелось найти и почитать что-то серьёзное о драконоподобных вивернах. Если я влезаю в это дело, знания не помешают.

Действительно, несколько полок с книгами, посвящёнными драконам — от эпоса до пособий и справочников. Книги, конечно же, многократно повторяются — это публичная библиотека, а не частное собрание. В десяти метрах от полки, кстати, располагается один из трёх входов в Закрытую секцию. И сейчас этот вход…

Я обернулся на тихий скрип намеренно не смазанных петель. Откуда-то взявшийся сквозняк — их в замке полно, в любых местах — только что приоткрыл массивную кованую решётку, почему-то не удерживаемую сейчас имеющим гринготтских родственников замко́м.

Это ещё что за щедрое приглашение? В то, что это случайность, верить не приходилось: буквально час назад тут побывало целое гриффиндорское паломничество, все газоны затоптали. Мне пытаются намекнуть на вкусную для ворона награду, если я буду вести себя правильно? Заманивают зайти, быть пойманным на месте и продолжить взаимовыгодное сотрудничество, забыв о досадных эпизо…

— Мистер Поттер! — резанул меня суровый окрик. — Что вы здесь делаете?

Мадам Пинс. Ничего удивительного: открытие любых режимных переходов в её зоне ответственности должно посылать ей уведомительный сигнал.

— Стою у шкафа с книгами о драконах, — спокойно ответил я. — Смотрю на открытую сейчас Запретную секцию.

— Прочь отсюда! — недовольно приказали мне, внимательно проверяя видимые одному библиотекарю признаки потревоженных маячков на решётке. — Вам здесь не место.

Я обычно не конфликтую без нужды, но вот этот момент — уже чересчур. Сюда не развлекаться приходят.

— Вы не могли бы уточнить, где это «здесь»? — всё так же спокойно поинтересовался я. — У этого шкафа, в библиотеке, в Хогвартсе?

— Вон отсюда, я сказала!

С сожалением посмотрев на пару перспективных корешков — вот как пить дать, откажется регистрировать формуляр из вредности! — я развернулся и потопал к выходу. В «Выручайке» поищу замену.

Может быть, библиотекарю угрожает какая-то жёсткая ответственность за проникновение посторонних к специальной литературе, вот она и нервничает?

* * *

— Ну и жарища тут у тебя, Хагрид!

Хагрид пригласил нас к себе в хижину «поговорить на завтра», дабы не выбалтывать в библиотеке стратегические секреты всем присевшим на уши. Нас — это Финнигана, Лонгботтома, Уизли, ну и меня тоже настойчиво приглашали. Раз настойчиво, я отказываться не стал.

Жарища в хижине и вправду стояла, как в пароходной кочегарке во время погони. Я снял мантию и остался в одной рубашке. Меня, в отличие от тех кочегаров, через десять минут никто сменять не собирается, придётся терпеливо смотреть неспешную пьесу до конца.

Хагрид оставался одетым в шубу. Мудрое решение. На востоке во время полуденного зноя ещё и меховую шапку напяливают — байки утверждают, что это как-то помогает. Окна задраены, все занавески плотно задёрнуты. Над очагом висит несколько новых чайников вдобавок к тому, что там у Хагрида обычно висит. Это ему зачем, интересно? А, понятно. Закрывают вид на то, что показывает второе зрение. А второе зрение показывает…

— Ну так что, стал быть… — начал Хагрид. — Вы чего-й спросить-то хотели?

На меня пристально уставились три пары детских глаз. Это ещё что за новости? Не припомню, чтобы у нас проходили перевыборы капита… А, опять понятно. Потупив и оценив мой наглядный пример, пацаны тоже стали снимать мантии. Правильный поступок, но слишком медленное исполнение.

Я тут сварюсь, пока они будут копаться. Нужно брать допрос в свои руки. Уважаемый Хагрид, можешь рассказать нам правила намечающейся спортивной викторины?

— Да, Хагрид, — начал я. — Расскажи нам, что именно, кроме Пушка, охраняет директорскую заначку с носками?

— Там философский камень, а не заначка! — грохнул пятернёй по столу великан. — Сколько ж можно вам говорить, что дело это серьёзное?

Бэкдор детектед. Попробуем пошатать.

— А, прости, — изобразил я раскаяние. — Ну так тем более: что ещё-то охраняет настолько важную вещь? А ну́ как Пушок один не справится?

— Эт да, — помрачнел Хагрид. — Мимо Пушка никто не пройдёт, ежели он бодр. Но вот усыпить-та его… кхм… Слаб он к наигрышам, бедолага. Хоть от архвы, стал быть, хочь от скрыпки пилящей, да хочь и от…

Я достал бутылку холодной воды. На весь список известных Хагриду музыкальных пил и ударных топоров меня не хватит.

— Вот! — подбодрил я его. — Стало быть (тьфу ты!), ему в помощь ещё что-то должно быть?

— А вот это уж не ваше ребячье дело, — построжел Хагрид. — Вы и так много поразведали! К чему больше-то?

— Да чтоб знать, нормальных ли умельцев на это подрядили! — сделал я вид, что горячусь. — А то набрали, небось, гоблинов по объявлению, которые этот камень у себя же в банке едва не проср…

— Да зачем жеж нам хоблины, ежели у нас и свои волшебники есть? — нахмурился Хагрид. — Лучшие в мире, почитай! Там и Спраут работала, и Флитвик, и МакГонагалл, — Хагрид вытянул для наглядности руку и загибал пальцы. — Квиррелл, опять жеж. И Д…

— Спраут! — я аж с табуретки вскочил. — Да что она могла там назащищать? Бочки с навозом расставить?

— Цыц, лапоть! — хлопнул рукой лесник. — Дьявольские силки знаешь как душат? Попал, забился — и нет тебя, почитай!

— А Флитвик чо? Танцующими ананасами со смеху валит? А МакГонагалл — свиньями в коленки бодает?

— Ох ты ж, быколавр — и году тут не про́жил, а уж через губу сплёвывает, — покачал головой Хагрид. — Шахматы видал что вытворяют? Живые? А ежели они в два моих роста, ась? Да с мечами всамделишными, да с дубьём и пиками?

— Хм, — сказал я спокойным голосом. Сел и отхлебнул воды. — И кто ж из нас в шахматы играть будет?

На меня теперь смотрели четыре пары глаз.

— А ты рази ж не умеешь? — спросил Хагрид озабоченно.

Тут до него дошло, что беседа давно уж гуляет по пингвиньим краям вместо соседней грядки с тыквами.

— Ну всё ужо! — топнул он ногой, вызвав танцевальную судорогу у всей мебели в комнате. — Пошутили — и будет. Камень — на замке́! Что и как там — не ваша забота! Уж ежели и Снейп, и Д…

— Снейп?! — заорал Рон. — Да это ж ОН спереть его хочет!

— Опять вы за своё? — вызверился на Рона Хагрид, которому я успел подпилить градус благодушия. — Да как вы не поймёте, что Снейп защищать камень помогает, а не…

Я выключил слух, оставив беседу в надёжных руках. Была проблема поважнее.

Яйцо дракона было настоящим.

Зародыш — из-под «несушки», не совсем полноценный. Но для школы этого хватит. И не только для школы.

Вчера в Выручай-библиотеке я немного приобщился к индустрии промышленного разведения «драконов». Нарисовалась печальная картина, хорошо объясняющая все былые недоумения относительно перчаток «из драконьей кожи», сбора «разбросанного по заповеднику» драконьего навоза и тому подобных демографических парадоксов.

Драконоподобных виверн культивируют на фермах. Самку-несушку замуровывают в закрытом помещении, фиксируя прочными каменными сводами шею, лапы, крылья, хвост… В таком неподвижном состоянии она проводит всю свою жизнь. Её кормят сбалансированной пищей с добавлением фертилизаторов, убирают падающее вниз ценное дерьмо и… заставляют форсированно нестись. Одно яйцо в полтора-два месяца — это много для такого вида.

В естественных условиях самка высиживает яйцо, согревая своим пламенем и… магией. В первую очередь — именно магией. Без неё детёныш не станет полноценной, долгоживущей магической тварью. Но «культиваторам» этого и не нужно. Яйца из-под несушки помещают в специальные печи-инкубаторы, обрабатывают суррогатным магическим потоком — иначе из яйца вообще ничего не вылупится — и добиваются рождения «дракончика» к нужному сроку. Кормят жидкой пищей с магическими «стероидами» несколько месяцев, потом забивают.

Наши перчатки из драконьей кожи — от таких малышей. Взрослые чешуйки годятся разве что на броню для лёгких танков. Требуха дракона — на ингредиенты, драконье мясо — в дорогие блюда, костяной порошок используется как удобрение для редких растений… Ничто не пропадает, всё идёт в дело. Выгодное дело.

Вообще говоря, это не есть судьба одних лишь виверн. Маглы так же поступают со своим скотом и птицей. Мягкий пергамент из ягнят и козлят — нужно забить целое стадо на одну-единственную книгу. Телята и молочные поросята — на мясо. Новорожденные или шестинедельные оленята дают уникальный мех. Из бройлерных цыплят делают калиброванные тушки для морозильников.

Настоящие заповедники для виверн тоже имеются. Не знаю, сколько в них искренней заботы о магическом летающем племени, но одна меркантильная цель в их содержании имеется: «сердечная жила дракона» для палочек может быть взята только из жившей в условиях абсолютной и естественной свободы виверны. Кстати, в последние столетия с качеством этого стратегического ингредиента имеются некоторые проблемы: что-то не совсем так, видать, становится в тех заповедниках.

Думать не хочу после этого, откуда берётся «кожа василиска» для туфель и дамских сумочек.

— Хагрид, — не выдержал Невилл, усиленно обмахивающийся пачкой пергамента. — Давай окно откроем, а? У тебя тут задохнуться можно…

— Никак нельзя, — поспешно ответил Хагрид, бросив озабоченный взгляд в сторону очага. — Извини, Невилл.

— Хагрид, а что это у тебя там? — Рон полез к очагу.

Итак, новорожденная виверна. Полноценная долгая жизнь ей не светит, но бед она успеет наделать достаточно. Если, как и в прошлый раз, её оставят свободно сидеть в очаге — она убежит. Выбьет окно или прожжёт дверь — дышать пламенем она умеет, несмотря на неполноценность — и умотает к ещё более свободной жизни. Виверны принципиально неприручаемы. Хижина при этом сгорит, скорее всего, но это будет лишь первой ласточкой будущих проблем.

Детёныш с большой вероятностью выживет. Прокормится мышами, Запретный лес ему поможет. Мышей ему быстро станет мало, крыс и горностаев — тоже. Повзрослевшая виверна начнёт полыхать огнём чаще, и Лесу это не понравится. Он её вытеснит — найдёт способ. И куда дальше?

Логово — в горах. Харчевание — в очень большом радиусе. Будет нарушать Статут, мелькая в людских поселениях и сжигая амбары в поисках овец. А можно и сюда, в Хогвартс. Эпизодическими вылазками, перекусить непуганой курятиной и проверить на зубок этих мелких двуногих.

А ожоги от её пламени заживают с трудом. Их недаром держат в жёсткой изоляции. Выследить и изловить умеющую прятаться и далеко летать охотницу очень непросто.

— Выиграл я его, — излагал меж тем историю обретения дорогого ооцита Хагрид. — Третьего дня как раз. Опосля захода вышел в деревню, посидел, выпил… кхм… А там мужик какой-то маялся — давай, мол, в карты. Я ему — какие карты, ты на меня посмотри-то… кхм… А он — ну в очко-то хоть…

— Хагрид, да ты что, в подрывного дурака играть не умеешь? — возмутился Рон. — Это ж все…

— Да когда мне играть-то? — осерчал лесник, пряча досадливое смущение за досадливым возмущением. — Не все ж лодырнечают тут денми влёт, стал быть!

— Я тоже в твоего «дурака» играть не умею, — отвёл я разговор от неделикатной темы. — И что, Хагрид, ты у него выиграл?

— Дык, а то ж! — гордо выпятил грудь этот гигантский ребёнок. — Новикам везёт, стал быть! Тот мужик так и сказал…

Я вздохнул и вернулся к обдумыванию вопроса «что делать». Всучили ли Хагриду это яйцо, или он настолько хорошо играет перед нами — вопрос непринципиальный. Что делать с яйцом? Огнедышащей виверне в Хогвартсе не место.

Проще всего поставить в известность аврорат. У меня даже мадам Боунс в контактах есть. Можно договориться, чтобы провели операцию, максимально отведя от меня подозрения.

К сожалению, это невозможно — отвести подозрения, я имею в виду. Список подозреваемых невелик — все сидят в этой хижине сейчас. Небольшая легилименция — и обоснованно подозреваемый выявляется методом исключения, как не поддавшийся ментальному допросу. Или, ещё хуже, поддавшийся. Оставим Боунс на крайний случай.

Можно спереть яйцо самому. И куда его дальше — Луне? О, она точно будет рада пригреть сиротинушку! А вот её отец… Виверна преодолеет слоевой купол поселения и вырвется на свободу. Девон — регион густонаселённый. Ксенофилиуса отправят в Азкабан.

Можно, сперев, просто уничтожить яйцо. Извини, Берта, но ты всё равно прожила бы лишь несколько месяцев и даже света белого не увидела бы. На самом деле абсолютно неважно, как поступить с украденным яйцом. Если оно исчезнет — начнут расследование. Смотри пункт один.

— А когда он, ну, вылупится, ему нады-ть крови цыплячьей ковшик спаивать, по полчаса за раз, — продолжал меж тем цитировать книгу Хагрид. — А на придачу и бренди туда ж добавлять.

Хм… Может, и нормально, что такая пурга имеется у школьников в свободном доступе? Если и вправду заимеют нелегальное яйцо, то хоть больше шансов, что сами же его и угробят с такими «пособиями».

— А где ты столько крови брать будешь? — уточнил я. — По петуху в полчаса?

Хагрид нахмурился и озадаченно запустил пятерню в бороду. Покосился в сторону школьных птичников.

— Вот… умеешь же ты, Гарри, всё закручинить да запортить! — с досадой крякнул лесник. — Ладно-ть, будем думать. Авось и в дерёвне-то найду у кого… А нады запас загодя собирать, во! Молодчина, Гарри! Правильно тебя сюдой позвали.

— А что за дракон у тебя будет, ты разобрался? — спросил Финниган.

— Атож! — поднял палец Хагрид. — Подходите все и смотрите. Скорлупа вся чёрная, стал быть. А в книге тут…

Подошёл — точнее, никуда не уходил — один Рон. Невилл сидел около двери, обмахивался опахалом, ловил небольшой сквознячок из щелей и почти сомлел. Встать и приблизиться к жаркому очагу он был не в состоянии. Ну а Финниган довольствовался контролем ситуации со своего места за столом.

Итак, остаётся один вариант. Прости, Берта, я не вижу иного пути. Дамблдору нужно было сразу сделать вместо тебя «пластилин» и не мучить живое существо. Нужно только провернуть это так, чтобы…

— Я и имя ему уж дал, — закончил Хагрид. — Норберт!

— Он… — Рон вгляделся в яйцо и заорал: — Хагрид, яйцо дёргается!

— Да не могёт того… Рано ж ему ещё…

Рыжий вытянулся вперёд, чтобы разглядеть феномен поближе, смело опёрся на решётку… Заорал благим матом, отдёргивая ладони от раскалённого металла, махнул рукой, поскользнулся и… вывалил на яйцо пару литров кипятка из чайников.

Огонь погас. С мерзким визгом зашипела вода, испаряющаяся с раскалённой скорлупы. Горячо натопленная сухая сауна превратилась в русскую парную после только что поддатого жарку́ — в ней ничего нельзя было разглядеть.

Невилл, по-моему, сомлел окончательно. Рон орал. Хагрид орал ещё громче. Мы с Финниганом благоразумно сидели на местах и не двигались — затопчут сослепу.

Может ли раскалённому яйцу повредить резкое охлаждение, я не знаю, но на самотёк дело пускать не стал. Зародыш в яйце — уверенно мёртв. И, каюсь — «Скользкой пол» рыжему устроил я, вместе с дёргающимся яйцом. Помните шутейский сборник? Вот и пригодился.

Хагрид оперативно разжёг огонь с сухого края очага, перенёс яйцо туда, тщательно его осмотрел. Делал он это, непрерывно костеря косорукого Уизли, который тоже не молчал, завывая с обожжёнными руками.

Ничего, Рональд, это тебе не Снейп. Заклинание первой помощи не наложит и мазь от ожогов не выдаст. Хагриду дракончик важнее. Можешь наглядно сравнить и почувствовать разницу.

Ох, чую, будут у нас ещё проблемы с этим лесником. Натерпимся от его милых зверушек. Будет это трёхметровое дитятко тащить в дом каждую огненную гадюку, каждого подраненного акромантула и болотную склопендру…

— Скорлупа цела вроде, — прогудел лесник. — Да не ори ты, неслух! И так еле не убил его. И вообще, ребятня, идите-ко на обед отсель. И этого ревуна до дохтура доволоките. И Невилла тудой жеж, а то ши сумлев совсем…

* * *

Тихо за воротами замка после комендантского часа. Тихо и темно. Солнце окончательно закатывается к восьми вечера, уличных фонарей за стенами отродясь не было, «вечных» факелов тоже не держат. Бери масляный фонарь с собой, зажигай «Люмос» или иди впотьмах, ломая ноги о предгорный ландшафт. На первых двух путях тебя быстро обнаружат по твоему же собственному фонарю и отправят спать с позором и немалым штрафом; ну а на третьем себя обнаружишь ты — громкими криками боли с перспективой поспать в больничном крыле, всю ночь удерживая клизму с «костеростом».

Вот потому и непопулярны кромешные маршруты у малолетних любителей прогуляться по вечернему Хогвартсу. Дураков нет. Те, что есть, быстро учатся на костеростовых клистирах.

Но сегодня обычный «застенный» покой был расстроен тремя действительно необычными нарушителями: они были умными; они были здесь по делу… ну, почти; и они избрали четвёртый путь.

Три фигурки тихо вышли из ворот и, создавая на удивление мало шума, последовали по не очень привычному для них маршруту. По виду — первогодки. Две мантии — красные, одна — синяя.

Не дойдя до одиночно стоящей хижины десятка метров, фигурки затаились среди будущих тыквенных грядок и прислушались. За исключением неуверенно побрехивающей собаки, в тёмном домике было абсолютно тихо.

— Собака… — сказала одна из красных мантий девичьим шёпотом.

— Когда откроете дверь — удерживайте створку приоткрытой и дайте мне немного времени, — ответила ей другая красная мантия.

— Хагрида там нет, иначе он давно бы обратил внимание на псину, — резюмировал синий воротничок. — Топор и пила не слышны. Он в лесу, как и планировал. Приступаем.

Тройка мантий прокралась к порогу. Лай собаки за дверью усилился.

— Дверь! — прошептала Падма. Подруги навалились на створку. — «Alohomora caecus!»

Несложный замок послушно щёлкнул. Падма навалилась на дверь, а Парвати заняла её место.

— Мне нужно его видеть, — сообщила она.

Собачий лай стал громче, а в появившуюся щель высунулся мокрый нос.

— Хороший пёсик, — низким грудным голосом протянула Парвати.

У слышащего это спокойное певучее контральто могло возникнуть странное ощущение, будто говорят тысячи людей, а фраза растянута гулким пещерным эхом. Пёс прекратил лаять и жалобно заскулил.

— Молодец. Ляг-ка на свой коврик и спокойно помолчи. Мы ничего отсюда не возьмём с собой, обещаю.

Послышалась удаляющаяся от двери псиная возня. Тихо поскуливая, собака уползла в дальний конец хижины, к своему спальному месту, и полностью затихла.

— Заходим, — разрешила Парвати. — Вещи стараемся не трогать. Если требуется — берём медленно и демонстративно, на виду у пса. Не вздумайте что-то забрать с собой!

Единственным источником света в хижине являлся тлеющий очаг. Очень мало для человеческого зрения, однако три заговорщицы перед выходом «на дело» выпили по фиалу зелья ночного зрения. Два галеона за флакон, между прочим. Дороговато для простых шалунов.

— К очагу не приближаться! — приказала Падма.

— А зачем ещё мы сюда пришли, по-твоему? — шёпотом возмутилась Браун.

— Здесь сигналка, я чувствую. Не приближаться, пока не разрешу! И сундук его не вздумай трогать.

— Это-то понятно, — вздохнула Браун и, чтобы не терять времени, приступила к визуальному осмотру хагридового жилища.

Одно-единственное помещение-комната. Ни предбанника, ни приватного закутка. Всё на виду.

С потолка свисают вязанки душистых трав к чаю и несколько красивых фазаньих чучел в качестве украшений. Чей-то давний подарок, наверное: при изготовлении искусно выполненных тушек использовалась трансфигурация. Чучела общему антуражу очень подходят. Пылеотталкивающие чары тоже присутствуют.

Грубо отделанное, но монументально прочное ложе. Полутораспальное, исходя из габаритов лесника. Накрыто простым лоскутным одеялом, и здесь не лишённым изящества: лоскутки подобраны друг ко другу толково и ни один не повторяется. Ещё один подарок? Заказ под нестандартный размер кровати? Маловероятно, что это сделал сам Хагрид: даже если он удержит в руках иглу, у него не хватит терпения всё это сшивать. Хотя шуба у Хагрида тоже сделана из кротовьих шкурок, а этих шкурок под хагридовый размер нужно…

Огромный сундук у кровати. На сундуке оставлена большая охотничья сумка, сейчас полупустая. На многочисленных заклёпках и застёжках кое-где застряла странная жёсткая паутина и белая конская шерсть. Поправка — не конская, единорожья. Богато прогуливаются хогвартсовские лесники!

Большой раскладной зонтик, стоит почему-то у сундука, а не у дверей. Что-то с этим зонтиком не так: трогать его хочется ещё меньше, чем сундук. Ну и не будем пока что копать эту тайну, сделаем себе зарубку в памяти.

Платяного шкафа нет, верхняя одежда висит прямо на стенах, на вешалках-гвоздях. Есть летнее кожаное пальто с широченным поясом, ещё одна шуба. Две какие-то мелкие шубки белого меха… детские, что ли? Да какой там детские — Лаванда в такой утонула бы. Зрение выдало фортель на фоне окружающего «хагридового размера». Мама дорогая! Это же настоящий русский песец, две полные мужские шубы до пят! Кто довёл их до такого состояния? Будто вымочили в трясине, небрежно прополоскали без мыла в озере и высушили на крыше этой же хижины!

А это что такое? Гм… Черная кожаная куртка хагридового размера. Множество серебряных заклёпок, застёжек, пряжек, шипов… Куча карманов, ориентированных под немыслимыми углами. Ещё больше застёжек-молний и свисающих ремешков. Брутальная вещь.

Рядом… странный шар. Можно было бы назвать его магловским шлемом с прозрачным забралом — Лаванда иногда видела такие на улицах Лондона — но голова Хагрида в него не влезла бы точно. Рядом висят огромные защитные очки-консервы на ремне. И отдельно — связка мелких ключей, не подходящих из-за размера ни к одной двери в Хогвартсе. Стильный блестящий брелок с надписью «Triumph». Неужели Хагрид имеет дела в магловском мире? Обдумаем позже.

Стол. Глиняные чашки литрового размера. На удивление много — пять штук. Хагрид моет посуду раз в неделю? Нет, скорее, это пресловутые посиделки с гриффиндорцами. Чисто вымытая тарелка с ложкой, оставляемая для хранения прямо на столе — о, понятно, тут живёт нелюдимый холостяк. Старая газета вместо скатерти… ну и рожи… Не поняла?

— Парвати, — негромко позвала Лаванда подругу, пытающуюся что-то разглядеть в очаге с разрешённой пока дистанции. — У нас что, летом Гринготтс ограбили?

— Во сне у Будды? — без энтузиазма поддержала шутку Патил.

— Посмотри, что официальная пресса пишет. А то я начинаю сомневаться в своей памяти.

Некоторое время девчонки изучали историческую заметку.

— Колдографу — премию Мерлина, — буркнула Парвати. — Что там было-то, тридцать первого июля?

— День рождения героя, — ответила Браун. — Одиннадцать лет. Скучная передовица о том, что в этом году он будет явлен миру и поступит в Хогвартс.

— Вот эта сенсация затмила бы любого героя, — покачала головой Парвати, глядя на аршинный заголовок под одной из чашек. — Одной статьёй точно не обошлось бы.

— Тут ты права, подруга, — кивнула Лаванда. — Такая жемчужина подмётных новостей… Впору пожалеть, что выносить ничего нельзя. А давай вернёмся сюда ещё раз, но без этих обещаний?

Пёс на подстилке тихо заскулил.

— Окстись, — нахмурилась Патил. — На этой скатерти наших мальчиков чаем поят, забыла?

— Да, ступила, — согласилась Браун. — Скатертинку будут искать. Но хоть копию-то сделаешь?

— Нельзя, — опять отказалась Парвати. — Нельзя выносить то, чего не принёс с собой. Я сделаю матрицу, а в спальне перенесу на бумагу. У тебя память цепкая — «срисуй» колдографию. На каникулах через думосброс проявим, я на стену повешу. Такие рожи — это что-то! Буду гостей морить со смеху.

— Готово, — отозвалась сосредоточенно молчавшая всё это время Падма. — Так, все смотрите сюда. Вот эта тонкая ниточка по полу — видите? Не наступать ни в коем случае, переступать высоко. Теперь здесь. Вставать можно только на эти два пятачка. Давайте, аккуратно.

Три заговорщицы, потеснившись, расположились около очага.

— Гебридский чёрный, — пробормотала Лаванда, глядя на матово-чёрное яйцо.

— Норвежский горбатый, — возразила Падма, смотрящая туда же из-за спины Парвати — им пришлось уместиться на одном пятачке. — Золотистых крапинок нет, видишь?

— Ни то, ни другое, — вынесла вердикт внимательно изучавшая яйцо Парвати. — Это вообще не живое. И не мёртвое. В смысле — оно неживое, минеральное.

— Уверена?

— Да, Пади. Меняемся.

Сёстры отступили с пятачка и поменялись местами — специалист по неживому принял эстафету у специалиста по живому.

— Анимированная лепнина, — сказала Падма, присмотревшись. — Малый небоевой транс-голем с автономным поведением.

— Голем? — удивилась Лаванда. — Это же просто яйцо. Оно не двигается.

— Там внутри зверушка, — уверила Падма, выводя палочкой несколько волнистых кругов над яйцом. — Маленький мокрый дракон. Пока спит. Не трогай — скорлупа горячая!

— Зачем сажать голема в яйцо? — удивилась Браун, убирая любопытную руку от манящей чёрной поверхности. — Не проще ли… ну, просто поменять втихаря яйцо на игрушку, когда придёт время показать «вылупившегося» птенца?

— Может, зрителям хотят показать момент «вылупления», — пожала плечами Падма. — Мастеру такие сложности не были принципиальны, наверное.

— Сложная штука? — спросила Парвати.

— Весьма. Папа не смог бы, наверное. Разве что дядя Мохан. — Падма выплела ещё несколько осторожных вензелей. — Он вылупляется и некоторое время растёт. Полёт не заложен. О… по-моему, тут даже огнемёт небольшой есть!

— Чем он питается? — не унималась любительница живого Парвати.

— Ничем. Потребляет специальную пасту, когда от него требуется дальнейший рост. Чем больше давать, тем быстрее растёт.

— Он опасен? — перенесла разговор в более практичное русло Браун. — Удрать может? Пожар устроить?

— Только если направит хозяин, — покачала головой Падма. — Это — малый голем, в него не вложено души — даже животной. Поведение автономное, но не самостоятельное.

— Уже проще, — вздохнула Браун.

— То-то Поттер спокоен, как слон под махараджи, — буркнула Парвати. — Но я не понимаю: зачем Хагриду нужна была эта книга по уходу за птенцами?

— Людское поведение — это ваш дайра, — ответила Падма, сходя с пятачка и давая рассмотреть яйцо Парвати. — Могу добавить, что держатся такие игрушки не больше месяца.

— Может, это был спектакль для компании рядом, — пробормотала Лаванда. — А может… Мы ж целую неделю копались, тут что угодно могло произойти.

— Без подготовки я вас и впредь никуда не пущу, — рассеянно возразила Падма, водящая палочкой над газетной «скатертью». — Да и отлучки лесника нужно было дождаться.

— Нам, кстати, пора бы уже сворачиваться, — спохватилась Парвати. — Удачу дразнить не стоит. Лаванда?

— Худшее мы исключили. Но там на столе я обнаружила интереснейшую…

— Я сняла матрицу, — отчиталась Падма. — Со всей газеты, на всякий случай.

— Тогда выходите наружу, я затру аурные следы, — распорядилась Парвати, присаживаясь рядом с псом и переходя на певучее контральто. — Видишь, малыш, мы ничего не тронули. А теперь засыпай спокойно, пока хозяин не придёт.

Обратный путь подруги решили проделать через виадук. Эта дорога длиннее, но безопаснее: у лежащего на коротком пути главного входа любят околачиваться патрульные преподаватели и миссис Норрис. Маршрут-то натоптанный, для дураков.

Движение проходило под шёпот делового совещания. Где ещё в замке можно спокойно поговорить без лишних ушей?

— Что сообщаем Гермионе?

— Ничего, — ответила Парвати Лаванда. — Она побежит докладывать старшим. А у нас тут как раз два подозрительно талантливых специалиста по трансфигурации: наш декан и наш директор.

— И что я в ней только нашла? — вздохнула Парвати, сокрушаясь, впрочем, не очень искренне. — Маглокровка в квадрате.

— Нужно доверять своему чутью, сестрица, — отозвалась Падма. — Ты её «маглокровную» лепнину видела?

— Ну… Согласна, за полгода — весьма неплохо, — была вынуждена признать Парвати.

— А помнишь, Поттер тогда пробубнил: «Свет и Порядок»? — продолжила Падма. — Я вот думаю, други: если у неё такой Порядок, то каким же будет Свет?

Подруги миновали выложенную камнями дорогу и ступили на длинный виадук. С минуту все трое шли молча, обдумывая сказанное.

— И её абсолютная память, кстати, — добавила к сказанному Парвати. — Вряд ли это просто так.

— Нужно познакомиться с её родителями, — решила Падма. — Давай на пасхальных каникулах куда-нибудь вместе сходим для начала? Лаванда, ты как?

— Да её ж от «экзаменов» не оторвёшь! Будет сидеть сиднем в библиотеке, домой не поедет.

— Намекнём, что всё усваивается в два раза лучше после нескольких дней отдыха, — возразила Падма. — Кстати, а кто у нас мастер мягкого увещевания?

— Ладно, уговорила, — вздохнула Парвати. — Но главную проблему мы сегодня не решили. Только ещё больше вопросов откопали.

Опять ненадолго воцарилось молчание.

— Поттера бы изловить, наконец, — пробурчала Лаванда. — Прижать в тёмном углу. Сверить часы, обменяться новостями…

— Как бы он сам тебя не прижал, — фыркнула Парвати.

— От него дождёшься, — отмахнулась Браун. — Вы вот, кстати, знаете, что он по утрам в озере плавает?

— В смысле? С жаборослями или китовым жиром?

— Нет, в плавках на… Просто в плавках, короче.

— Обалдеть! — восхитилась Парвати. — Я должна это видеть… Слушай, нужно завтра проверить воду в озере. Вдруг она тут весной аномально тёплая, а мы клювом щёлкаем?

— Ну конечно! Я охотнее поверю, что его научили те русские, что приезжали на Рождество. Говорят, у русских все в прорубях купаются.

— Что такое «прорубь»?

— Подруги, мы подходим к замку, — прервала тихий разговор отвечающая за безопасность вылазки Падма. — Замолкаем до гостиной.

Заговорщицы послушались. Требование было разумным: большинство шалопаев миссис Норрис находит на слух, уверенно отличая болтающих без остановки гриффиндорцев от ходящих по замку молча преподавателей.

В который раз подтверждалось мудрое правило: вышел на дело — не трынди за жизнь.

1) Рост Хагрида, по разным данным, от 2.59 (фильм) до 3.35+ м, высота вагона на старых ветках — 2.85 м. Всего вагона, а не потолков внутри. Очень узкие в Лондоне тоннели на старых ветках.

Вернуться к тексту