Момент вечности (джен)

Драко сидел на брошенной на траву мантии и глядел на огромную лужайку, которая тянулась до самого Запретного леса. Его не особо волновало, что и брюки все в пятнах от травы, что профессор Снейп наверняка прочитает ему нотацию, если он явится на ужин в небезупречном виде, — чистой одежды у него в общежитии было предостаточно.

С досадой выдохнув, Драко посмотрел на хижину Хагрида. Он даже не знал, зачем притащился сюда вслед за Поттером и Крэббом. Или, по крайней мере, так он говорил сам себе. Через большое открытое окно этого дурацкого подобия дома было хорошо видно, что там происходит. Поттер сидел в огромном кресле, осторожно обкусывая края, похоже, той самой каменной лепёшки, а Крэбб свой кусок с энтузиазмом макал в кружку с чаем, за несколько минут почти опустошив стоявшую на столе тарелку.

Время от времени вытягивая шею, Драко видел Хагрида, поначалу наблюдавшего за гостями с каким-то недоумением, но вскоре лесник расслабился и даже хлопнул Крэбба по спине, едва не свалив его со стула.

У Драко внутри всё сжалось. Это было неправильно. Что было не так с Винсентом? Якшаться с врагом только потому, что у него есть сладости? Драко стало тошно.

За неделю до посадки в Хогвартс-экспресс отец пригласил Драко на чай в свой кабинет. Это было необычно и, по сути, беспрецедентно. Отец иногда приглашал Драко с матерью на послеобеденный чай, но посреди недели это было невозможно из-за работы в Министерстве. Даже по выходным отец часто запирался в кабинете, потребовав от Добби поднос с чаем и печеньем и взмахом руки закрыв дверь.

В редких случаях, когда Люциус всё же присоединялся за обедом к жене и сыну, Драко всегда испытывал необъяснимую уверенность в том, что остаток дня будет замечательным, даже если отец неизбежно удалится в свой кабинет, едва проглотив последнюю крошку. Он всегда ловил себя на том, что в присутствии отца садится ровнее, невероятно ярко представляя себе, как однажды сможет сравниться с человеком, сидящим напротив. Хотя Драко никогда не говорил на эту тему, он не мог отделаться от ощущения, что чем-то разочаровывает отца, хотя очень старался стать сыном, которого отец любил бы больше всего.

Но всё это не имело значения в тот день, всего две недели назад, когда отец не спустился в гостиную, чтобы отведать булочек с малиновым джемом, а вместо этого послал Добби проводить Драко наверх. На мгновение Драко подумал, что у него, должно быть, неприятности: он был в отцовском кабинете всего пару раз (один случай запомнился надолго — когда он случайно поджёг старинный семейный гобелен, «позаимствовав» палочку матери), и это были исключительно неприятные моменты. Однако, когда мать улыбнулась и кивнула Драко, явно ожидая этого вызова, стало ясно, что у него вообще нет никаких проблем. И вот он пришёл в сопровождении этого унылого создания Добби наверх, а отец приветствовал его, похлопав по плечу.

Они ели булочки с малиновым джемом и пили чай. Отец рассказывал Драко о своей учёбе в Хогвартсе, в основном обо всех организациях и клубах, которыми Люциус либо руководил лично, либо входил в состав руководства, а также о некоторых «розыгрышах», которые они устраивали над учениками-грязнокровками.

— Конечно, это было другое время, — сказал Люциус, поджав губы. — Да, Дамблдор и тогда уже директорствовал, но война была в самом разгаре, и он… отвлекался и часто не знал, чем занимаются ученики. Судя по тому, что я слышал от моих коллег, чьи дети теперь учатся в Хогвартсе, вам необходимо действовать более тонко. Честно говоря, если бы твоя мама просто согласилась, что Дурмстранг достаточно близко…

Люциус замолчал и глотнул чая. Драко не стал заострять внимание на дурмстрангской части того, что сказал отец (в глубине души он испытывал облегчение от того, что останется поближе к дому), а сосредоточился на упоминании о прежних временах.

— Расскажи мне, что тогда было, — нетерпеливо попросил Драко. — Расскажи больше.

И отец рассказывал ему о том времени, когда фамилия Малфой что-то значила. Конечно, она и сейчас много значила, но война всё изменила. Люциус благодаря своей изворотливости избежал пожизненного заключения в Азкабане, но, по его словам, вся страна перешла под власть грязнокровок и их прихлебателей, и, хотя образ мыслей Малфоев по-прежнему правильный, им следовало быть осторожными в том, что и кому они говорят.

— Гарри Поттер — твой ровесник, — просто сказал отец, когда тема иссякла и они вернулись к обсуждаемому вопросу. — Ты сам видел его этим летом в Косом переулке. Скорее всего, он распределится в Гриффиндор, но, надеюсь, ты понимаешь, что есть вероятность, какой бы незначительной она ни была, что его определят в Слизерин вместе с тобой. Ты думал об этом, Драко?

Драко кивнул. И не солгал. Конечно, он думал о том, что они с Мальчиком-который-выжил могут оказаться вместе на одном факультете, но в то же время эта идея казалась невозможной. Мальчик-который-выжил? Который уничтожил великого волшебника, пытавшегося сплотить воедино всю нацию? Конечно, Поттер поступит, как и его родители, в чёртов Гриффиндор, где все творили, что хотели, а после придумывали причины, по которым это было «хорошо». Это была ещё одна вещь, которой научил Драко отец.

— Папа, а что мне делать, если его распределят в Слизерин?

Тут Люциус улыбнулся, тщательно прожевал кусочек булочки, запил глотком чая, немного помедлил, добавив в чашку ещё немного сахара, а затем сказал:

— Ты подружишься с ним. Ты подружишься с ним независимо от того, куда его распределят, потому что сейчас этот ребёнок находится в самом податливом состоянии, и последнее, что нам нужно — чтобы старый безумец директор превратил его в клон самого себя.

И Драко пытался. Правда пытался. Едва поняв, кем был мальчик в магазине мантий мадам Малкин, он тут же хотел наладить контакт, но Поттер держал дистанцию и почти ничего не говорил. Однако Люциус очень обрадовался, узнав об этой случайной встрече.

— Он уже знает, кто ты, — вкрадчиво сказал он. — И ни с кем, кроме тебя, пока не знаком. Мерлин знает, где Дамблдор прятал его все эти годы, но никто не видел его, кроме тебя и полукровки-лесника. Если тебе повезёт, в Хогвартс-экспрессе он не успеет ни с кем познакомиться, — Люциус сделал паузу и поправился: — Если нам повезёт.

При этих словах Драко выпрямился ещё больше, преисполнившись гордости оттого, что отец доверил ему что-то настолько важное.

— Я постараюсь, — пообещал он. — Честное слово, я буду очень стараться.

— Я буду рассчитывать на тебя, — сказал Люциус с другой улыбкой, искренней, которую Драко редко видел. — Ты очень дорог мне, Драко.

У Драко едва не разорвалось сердце от гордости при этих словах, и сейчас, когда он вспоминал о них, в груди щемило от ошеломляющего осознания, что он потерпел фиаско. Время ещё было, в конце концов, прошла всего неделя, но с каждым днём Драко всё больше и больше отдалялся от шрамоголового, хотя иногда и появлялись проблески надежды. Он понимал, что не виноват в своём провале, но не знал, как сказать отцу, что Поттер — невыносимый придурок и с ним невозможно дружить, даже если только притворяться.

Дверь в хижине Хагрида открылась, и Драко вскочил на ноги. Меньше всего ему хотелось, чтобы его заметили. Но Хагрид, Поттер и этот подлый предатель Крэбб едва взглянули в его сторону, когда прощались. Крэбб, улыбающийся, как четырёхлетний ребёнок на Рождество, просиял ещё больше, когда наклонился и погладил Клыка. Драко знал, почему: это существо выглядело точно так же, как борзые, которых разводил отец Винсента. Всю неделю Крэбб стонал о том, как ему их не хватает, а теперь уткнулся лицом в бок Клыка, пока Поттер поглаживал собаку по голове.

Драко вздохнул и направился обратно в замок, изо всех сил стараясь смахнуть пятна травы с мантии, которую он теперь нёс, перекинув через руку. Предатель. Чёртов тупой предатель, и всего лишь ради каких-то сладостей. Они все предатели — Винсент, Грег, Блейз, Тео, все они. Драко знал, что они наверняка слышали такие же речи от своих отцов, но было очевидно, что их доброжелательность по отношению к гадёнышу Поттеру более искренняя, чем требовалось.

Однажды вечером в гостиной Трейси Дэвис похвалила неуклонно улучшающийся почерк Поттера — у учеников-грязнокровок всегда наблюдались сложности при письме пером и чернилами. Драко не сдержался и прошипел:

— Да что с тобой такое?

Трейси только закатила глаза, а позже, когда Поттер оказался вне пределов слышимости, она прошептала:

— То, что твоя семья поддерживает Сам-знаешь-кого, не означает, что это нравится всем слизеринцам.

Драко лишь поджал губы, напомнив себе, что Трейси — полукровка и склонна к ошибкам в рассуждениях, жертвой которых чистокровные волшебники никогда бы не стали. Но мальчишкам в их общежитии не было оправдания: чистокровные, как и сам Драко, а с Поттером ведут себя так, словно тот один из них.

Как-то утром профессор Снейп резче, чем обычно, отправил Тео и Драко обратно в общежитие почистить зубы как следует, и хоть Драко уже привёл себя в порядок, но спорить не стал. А оставшись наедине с Тео, Драко загнал его в угол у раковин.

— Ну и что ты от меня хочешь? — огрызнулся Тео, опустив зубную щётку, белый комочек пасты прилип к уголку его рта. — Нам жить с ним в одном общежитии.

— Это не значит, что с ним нужно дружить! — воскликнул Драко. — Клянусь, Нотт, можно подумать, что ты любишь маглов.

— Он не магл, — возразил Тео, прополоскав рот, но пропустив каплю зубной пасты, на что Драко предпочёл не указывать. — И даже не маглорожденный.

— Предатель, — скривился Драко. — Что бы сказал твой отец?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Тео. — Скорее всего, мой отец поздравил бы меня с тем, что я вступил в союз с самым, возможно, могущественным волшебником всех времён.

— Он не самый могущественный волшебник всех времён! — невольно повысил голос Драко. — Не говори так! Тёмный Лорд вернётся!

— Заткнись, ладно? Ты хочешь, чтобы Снейп услышал и прибил нас? Кроме того, Тёмный Лорд был самым могущественным волшебником всех времён, — Тео подчеркнул слово «был» наклоном головы. — А кто его убил? Новый самый могущественный волшебник всех времён, за исключением, может быть, Дамблдора.

— Сам заткнись! — внутри у Драко всё сжалось, а с языка сорвались слова, которые он часто слышал от отца: — Тёмный Лорд на самом деле не умер. Он вернётся.

— Очнись! — Тео закатил глаза с видом человека намного старше своих одиннадцати лет и прислонился к раковине. Они давно закончили с тем, ради чего пришли, но никому из них пока не приходило в голову уйти. — Его не было почти всю нашу жизнь. Это было целую вечность назад. Мой папа сказал, что, возможно, ОН вернётся и чтобы мы не теряли надежды, но моя мама думает, что ОН действительно умер.

— Но его тело так и не нашли, — заметил Драко. — Почему? А что, если он всё ещё где-то там?

— Я не знаю, — пожал плечами Тео, он выглядел гораздо более усталым, чем Драко когда-либо видел его, несмотря на то, что было всего полвосьмого утра. — Да и какая разница? Важно то, что мы должны жить с Поттером, и проще будет относиться к нему, как к одному из нас. Или ты хочешь, чтобы Снейп снова надрал тебе задницу?

— Это не повод быть добреньким с Поттером. — Драко благополучно умолчал тот факт, что на самом деле они с Поттером не получили ничего, кроме одного шлепка, да и тот нельзя сказать, чтобы был очень уж болезненным. — Ты просто сам хочешь с ним дружить.

— А это что, самое худшее в мире? — спросил Тео и больше ничего не сказал, пока они шли обратно в гостиную, промолчал, даже когда Драко пробормотал:

— Не думаю, что твой отец одобрит.

Тео помрачнел, но сдержался, а вскоре они уже были в гостиной, и профессор Снейп отчитал Тео за то, что тот так долго возился, а даже пасту со щеки не смыл. А Драко досталось за то, что не сказал Тео об этом. К обеду Драко уже не так злился на друга и в знак примирения попросил научить его вечером завязывать галстук полувиндзоромасимметричный галстучный узел.

Теперь, два дня спустя, Драко, нахмурившись, возвращался в замок, взбудораженный тем, чему стал свидетелем, подглядывая за Поттером и Винсентом, и размышлял, есть ли способ спасти предстоящие семь лет в Хогвартсе.

Погружённый в свои мысли, Драко не заметил фигуру, появившуюся из-за двери в подземелья, и столкнулся с ней. Подняв голову, он увидел женщину-профессора, с которой у него не было занятий, та смотрела на мальчика с удивлённой, но искренней улыбкой. Драко пробурчал что-то нечленораздельное, призванное послужить извинением, и собрался было проскользнуть мимо неё, однако она мягко, но непреклонно схватила его за плечо и развернула к себе.

— Я думаю, более распространённое выражение — «простите меня», — профессор улыбалась и, хотя казалась несколько отстранённой, смотрела на Драко с неподдельным интересом, не так, как другие профессора, которые редко удостаивали его взглядом по-настоящему.

— Простите, — пробормотал Драко. — Извините меня.

— С тобой всё в порядке? — спросила она, когда он снова устремился к двери в подземелья. — Ты один из новеньких Северуса, верно?

— Да, — коротко бросил Драко и спохватился: — Да, профессор.

— Играл на улице? — профессор кивнула на покрытую пятнами от травы мантию в руках Драко. — Прекрасная погода для сентября.

— Просто сидел, — пояснил он и, помедлив, добавил: — Профессор.

Профессор только кивнула, и у Драко возникло странное ощущение, что она всё поняла. Что именно — он сам не знал, но она что-то поняла, и ему это не понравилось.

— Приятно было познакомиться с вами, профессор… Бербидж? — Драко изо всех сил заставлял себя оставаться вежливым. — Вы преподаёте арифмантику, да?

— Поразительно, большинство младшекурсников понятия не имеет, кто я такая, — тихо засмеялась профессор Бербидж. — И я преподаю магловедение, а не арифмантику. Возможно, через пару лет мы увидимся на моих занятиях.

Драко не смог удержаться и скривился, но профессор Бербидж, казалось, не особенно обиделась или удивилась, только грустно улыбнулась и, легонько похлопав Драко по спине, посторонилась, позволяя ему спуститься вниз.

— Время покажет, — сказала она. — Ты можешь передумать.

Драко сам не понял, что буркнул в ответ, но это оказалось достаточно вежливо и обобщённо, или, по крайней мере, не настолько грубо, чтобы его окликнули, и не успел он опомниться, как уже спешил вниз по лестнице в подземелья.

Время покажет? Как бы не так! При одной мысли об этом у Драко внутренности скрутило в узел. Все ценности, которые он знал, в Хогвартсе оказались под угрозой. Внезапно он понял, почему отец так настаивал на Дурмстранге. И что с того, что в Хогвартсе Драко был ближе к дому? Он всё равно не мог приехать к родителям. И даже профессор Снейп, его крёстный, был лжецом. Он вовсе не чистокровный, а полукровка.

Драко вихрем нёсся по коридорам к гостиной Слизерина. Возможно, Снейп не солгал напрямую (Драко не помнил, говорил ли крёстный когда-либо на самом деле, что он чистокровный), но это была ложь по умолчанию. И отец знал об этом и не сказал Драко! Если уж на то пошло, Снейп больше походил на одного из приспешников Дамблдора, чем на добропорядочного Пожирателя Смерти, которого Драко знал с детства.

В конце концов, он обращался с Поттером так, словно тот был одним из них, а разговоры о Тёмном Лорде были категорически запрещены. Кто был тот человек, который приходил в гости и вспоминал с отцом старые времена, тот, кто приносил Драко подарки при каждом визите (хотя, если честно, обычно это были книги)? Было ли всё это притворством? Знал ли об этом отец?

Вновь погрузившись в собственные мысли, Драко лишь через несколько мгновений осознал, что предмет его гнева только что вывернул из-за угла и идёт по коридору в его сторону.

Профессор Снейп замедлил шаг, как и Драко, пока они не остановились друг напротив друга. Декан сменил свою обычную строгую мантию на менее формальную, но всё же явно дорогую, и, приподняв бровь, бросил взгляд на испачканную мантию Драко.

— Наслаждаешься выходными? — поинтересовался он. Его тон был не совсем приятным, но и не саркастичным, а Драко знал, что, как бы ни звучал голос профессора Снейпа, это не всегда означало, что он сердится.

Драко почувствовал себя увереннее. Всякий раз, когда он злился на своих родителей — ну, на свою мать — он закатывал истерику, и вскоре всё становилось так, как ему хотелось. Что-то подсказывало Драко, что профессор Снейп сильно отличается от матери, но одиннадцать лет опыта доказывали, что в истериках что-то есть. Тем не менее Драко не мог заставить себя накричать на своего декана так же, как на маму, и вместо этого он просто пробурчал неразборчиво, как за минуту до этого профессору Бербидж, и снова устремился к гостиной.

Рука Снейпа метнулась к Драко и дёрнула его назад гораздо резче, чем это сделала профессор Бербидж. Драко вскинул голову, уставившись прямо в почти чёрные глаза, которые смотрели на него со смесью удивления и неожиданного гнева.

— Не хочешь попробовать ещё раз? — тихо спросил Снейп, такого голоса у него Драко никогда не слышал, даже когда они с Поттером подрались в гостиной.

В голове Драко зазвенели тревожные колокольчики, но он не мог отступить сейчас, не тогда, когда только начал. Он будет слабаком, если не доведёт дело до конца. Кроме того, дома это всегда срабатывало.

— Нет! — слегка дрогнувшим голосом огрызнулся Драко, намеренно опустив «сэр». — Не хочу.

— Понятно. — Профессор Снейп медленно наклонился, так что их лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Драко с удивлением увидел, что к тихой ярости у Снейпа примешивается то же смутное чувство понимания, что и у профессора чёртового магловедения. — Мистер Малфой, я даю вам последний шанс. Не хотите ли вы попробовать извиниться ещё раз?

Драко колебался, ничего так не желая, как извиниться и принять любое наказание, которое назначит ему профессор Снейп. Декан никогда и никому не давал шансов в подобных случаях, и Драко предоставлялась исключительная возможность. Крёстный знал Драко всю его жизнь, знал о его истериках, когда что-то шло не так, как мальчику хотелось. И давал крестнику шанс отступить сейчас, пока не стало слишком поздно. И почему-то это разозлило Драко ещё больше.

— Ты лжец! — выпалил он. — И то, как ты относишься к Гарри Поттеру — это неправильно! Ты обращаешься с ним так, как будто он один из нас! Ты… предатель крови! Ты просто полукровка!

Профессор Снейп уставился на него с неизменным выражением лица.

— Ты не лучше грязнокровок! — не унимался Драко, слова вырывались с бешеной скоростью. Он не знал, что скажет в следующую секунду, но старался высказать отвращение настолько, насколько это возможно — он многому научился, когда проделывал тот же трюк со своей матерью. — Твой отец был маглом! Ты такой же мерзкий, как и они!

Это было слишком. Но истерики Драко всегда перехлёстывали через край, и он осознавал это, но потом, когда мама начинала плакать. Он тогда чувствовал себя просто ужасно и утешал её, однако когда она успокаивалась и давала ему то, что он хотел, всё снова забывалось. Но человек, смотревший на него сейчас, точно не заплачет, и не успел Драко сообразить, в какие неприятности попал, его схватили за руку и потащили по коридору в том же направлении, куда он шёл изначально.

Однако ни до гостиной, ни даже до кабинета Снейпа они не добрались. Вместо этого Драко втолкнули в первую попавшуюся открытую дверь, в пустой класс зельеварения, и не успел он опомниться, как его нагнули над ближайшей партой. Короткая пауза, а затем… Громкий, прокатившийся эхом шлепок, ещё один, и ещё.

— Ай! Сэр! Простите! — взвыл Драко, но Снейп остался глух к его воплям, шлепки продолжались. — Ой! Пожалуйста, хватит!

Драко получил ещё несколько шлепков, потом его сдёрнули с парты и развернули.

Проклятье! Драко сморгнул слёзы и яростно вытер рукавом глаза. Его и раньше шлёпали раз или два (один — из-за вышеупомянутого инцидента с поджогом гобелена), но никогда — Снейп, и никогда — так долго, хотя, конечно, всё это длилось секунд двадцать, не больше. Драко густо покраснел под взглядом декана.

— Итак, мистер Малфой, не хотите попробовать извиниться ещё раз? — вкрадчиво спросил Снейп.

— Простите, — прошептал Драко, опустив голову и безуспешно пытаясь игнорировать жар, обжигающий зад. — Простите. Простите, сэр.

— Ты сам напросился, — строго сказал Снейп, провёл Драко в переднюю часть класса и сел за свой стол. К счастью, он не настаивал, чтобы Драко сделал то же самое. — Ты нарывался на наказание по крайней мере неделю.

— Простите, — Драко продолжал упорно смотреть себе под ноги. — Извините, сэр.

— Как ты посмел так со мной разговаривать? Кем ты себя возомнил? — гневно спросил Снейп, и Драко слегка поёжился. — Ты в самом деле думал, что на меня подействует хотя бы одна из твоих истерик? Тебе одиннадцать лет. Мне стыдно за такое твоё ребячество.

Драко покраснел ещё сильнее. Неужели он действительно думал, что истерикой чего-то добьётся от Снейпа? Того самого Снейпа, который в первый же вечер в школе отправил старшекурсника спать пораньше лишь за то, что у того по щеке размазался соус? Снейп прав — о чём только Драко думал?

— Я жду ответа, мистер Малфой, — прошипел декан.

— Простите, сэр, — снова пробормотал Драко.

— Это не ответ на мой вопрос. И смотри на меня, когда что-то говоришь.

Драко нехотя поднял голову. Профессор Снейп… ну, он был в ярости, в этом не было никаких сомнений. Но не выглядел таким сердитым, как Драко думал. И, честно говоря, хотя было чертовски больно, само наказание оказалось не таким скверным, как могло бы. Конечно, Драко поймёт это лишь много позже, когда боль утихнет. Сейчас же он знал одно — только что он получил самую ужасную взбучку в своей жизни и больше не хотел её повторять.

— Простите, сэр, — повторил он ещё раз и поспешно добавил: — Я не знаю, о чём я думал… Я не знаю, сэр.

Снейп глубоко вдохнул и с силой выдохнул.

— Каждую среду после ужина, до дальнейшего уведомления, ты будешь являться в этот класс сроком на один час.

Драко медленно кивнул, он не ожидал дополнительного наказания, но полагал, что это было вполне справедливо.

— Это не наказание, — Снейп словно прочитал мысли Драко. — Я хочу поговорить с тобой, побеседовать, так сказать. Хотя можешь и котлы почистить.

Для Драко это прозвучало очень похоже на отработку, но он просто кивнул:

— Да, сэр.

— В таком случае марш в общежитие и сиди там до ужина, — распорядился Снейп. — Воспользуйся этим временем и подумай над своим дальнейшим поведением.

Подумать над дальнейшим поведением? Драко не знал, к чему именно клонит Снейп, но понимал, что это связано с отцом и Тёмным Лордом. Внутри всё сжалось. Повернувшись к двери, Драко помедлил.

— Сэр, — он старался говорить как можно более уважительно. — Пожалуйста, на чьей вы стороне?

Снейп долго смотрел на него и наконец ровно сказал:

— Я на твоей стороне, Драко.

— Понятно. — Драко не совсем понимал, что означают слова профессора, разве что Снейп поддерживает Тёмного Лорда так же, как и сами Малфои. Однако всё, что произошло за последнюю неделю, указывало на обратное. Драко выдержал паузу, затем кивнул и пробормотал: — Спасибо, сэр.

Даже если Драко и не понял, что именно имел в виду Снейп, когда сказал, что он на его стороне, всё равно было приятно, что кто-то находится рядом.

* * *

Гарри вернулся в общежитие с коробкой каменных лепёшек, которые они с Винсентом не смогли съесть, а Хагрид всучил им это в качестве подарка. Гарри понятия не имел, что с ними делать, но, возможно, Хедвиг сумеет их склевать.

Он остановился в дверном проёме, вместо пустой комнаты обнаружив Малфоя, валявшегося лицом вниз на своей кровати.

— У тебя всё нормально? — решил всё же спросить Гарри, впрочем, не особо надеясь на ответ.

— Тебе какое дело? — приглушённо пробурчал в подушку Малфой. — Отвали, шрамоголовый.

Гарри открыл было рот, чтобы огрызнуться в ответ, но тут Малфой чуть приподнял голову, и было очень похоже, что он плакал. Гарри помедлил, шагнул было обратно за порог, но передумал. Он не знал, что на него нашло, впрочем, он ведь и не собирался есть эти несъедобные лепёшки, да и Хедвиг вряд ли станет ими угощаться.

— Вот, — пробормотал Гарри, бросив полуоткрытую упаковку на кровать рядом с Драко. — Я всё равно их не съем.

Малфой чуть больше повернул голову, и да, было видно, что он, несомненно, плакал. Несколько долгих мгновений он смотрел на каменные лепёшки, а затем одним движением швырнул их в стену.

— Ладно, — разозлился Гарри. Чёрт возьми, он сделал больше, чем хотел! Но, сдержавшись, он просто вышел в коридор, бросив напоследок: — По крайней мере, я попытался.

Малфой ничего не ответил, и Гарри ушёл, даже не подозревая, что впервые с приезда в Хогвартс у Драко внутри заворочалось нечто похожее на чувство вины.