Леса, полные пророчеств (гет)

Еще через час из палатки были отчетливо слышны тихие разговоры и позвякивание посуды. Когда Ремус зашел внутрь, Гермиона расставляла тарелки, а Рон рассказывал, как во сне он бежал за кентаврами, пытаясь выведать у них предсказание будущего. Те лишь твердили ему, что нужно было лучше учить прорицания в школе, а не жульничать сейчас.

— Вот уж Трелони обрадовалась бы, — со смешком сказал Гарри, принимаясь за омлет, приготовленный Гермионой: они уже привыкли к ее готовке, и Гарри считал, что завтраки у его подруги получались лучше всего, о чем постоянно ей напоминал.

Люпин кивнул Рону и Гермионе и взглянул на Гарри — тот выглядел бодрее, чем час назад. Ремус поставил кружку на стол, а затем уселся рядом с Роном, но приниматься за еду не торопился.

— Я возвращаюсь, — сказал он.

Смех Рона оборвался, а с лица Гермионы пропала улыбка, которой Ремус успел на минутку залюбоваться, пока садился за стол и наблюдал за последним их беззаботным утром в таком составе.

Ремус достал монету и покрутил ее в руках. Надпись уже пропала, поэтому он не стал передавать ее ребятам.

— Это был Сириус, — пояснил он, с аппетитом поедая омлет с бутербродом.

Гарри, Рон и Гермиона внимательно посмотрели на Люпина в ожидании подробностей

— Он написал, что мне необходимо вернуться по делам Ордена. Кажется, у них какие-то проблемы с оборотнями, но я не уверен.

— Ясно, — сказал Гарри, в один миг становясь серьезным, и переглянулся с друзьями, — ты уйдешь сегодня?

Ремус кивнул, доедая яичницу.

— Наверное, после завтрака.

Казалось, так будет правильнее: растягивать сборы и прощание на весь день абсолютно не хотелось.

Чай допивали в тишине, только Рон хрустел печеньем, настороженно поглядывая на Гермиону. Она, нахмурив брови, разглядывала то пустую тарелку, то случайно попавшие в кружку чаинки, словно пытаясь вычитать в них какое-то предсказание, хотя подобным никогда не увлекалась. Надолго ее не хватило, и она подняла голову, наконец встречаясь взглядом с Люпином. Гермиона заметила, что Ремус тоже слегка растерян от известий Сириуса. В его глазах она видела сомнение, но спустя считанные секунды его взгляд смягчился. Теперь Ремус смотрел подбадривающе, будто уверял Гермиону: все будет хорошо.

— Ремус, я хотел попросить тебя, — сказал Гарри, отвлекая внимание Люпина. — Не нужно говорить Сириусу или кому-нибудь еще о том, чем мы занимаемся. Я думаю, так будет правильно.

Ремус подумал немного, а затем согласно кивнул.

— Это ваша миссия, поэтому только ты, Гарри, должен решать, кому об этом стоит знать, — он поддержал Гарри, потому что заметил некоторую неуверенность в его словах.

— Вчера вечером мы обсудили твой возможный уход, и Гермиона предложила использовать заклинание, которое позволит сохранить нашу тайну, — осторожно начал Гарри, а затем взглянул на подругу в поисках поддержки.

— Я нашла этот обряд в одной книге из библиотеки Сириуса, — нервно сглотнув, объяснила она. — Это намного проще, чем Непреложный обет или Заклятие забвения, оно лишь позволит...

— Конечно, если это безопасно для меня.

— Я считаю, никакого вреда от ритуала не будет, — уверенно продолжила Гермиона, взбодрившись легким согласием Люпина, — оно скроет нужную информацию и не даст случайно рассказать лишнее.

— Ладно, — снисходительно улыбнулся Ремус, слегка сощурив глаза. — Если вам так будет спокойнее, я готов пойти на это.

Послышались облегченные вздохи Гарри и Гермионы. Для них действительно было важно сохранить в тайне то, чем они занимались последние месяцы.

— Хорошо, — короткая улыбка мелькнула на лице Гарри, и он поспешно встал, заканчивая завтрак, и ушел к своей кровати, принимаясь что-то искать. — Гермиона, не могла бы ты одолжить мне бумагу и перо?

— Мы же не в Хогвартсе, Гарри, возьми карандаш, — закатив глаза, Гермиона тоже встала из-за стола.

Она отлевитировала пустые тарелки и чашки в раковину и через минуту вернулась, передавая Поттеру нужные вещи: Гарри редко что-то писал или рисовал в ходе их обсуждений, поэтому при себе ничего, кроме небольшого блокнота, не имел. Его единственная шариковая ручка, прихваченная еще прошлым летом из дома Дурслей, кажется, потерялась среди остальных вещей.

Ремус еще минуту посидел за столом, пытаясь отсрочить свои сборы — он не любил возню с рюкзаками и проверкой, что ничего не забыто. При перемещениях с палаткой эта процедура для него упростилась, и даже в полнолуние он уходил, особо не задумываясь о своих вещах. Но сейчас он покидал ребят, зная, что в палатку больше к ним не вернется, а увидятся они в следующий раз, как он предполагал, после каких-то значимых событий.

Закончив сборы, он застал троих друзей стоящими рядом в их импровизированной гостиной: между двухъярусной кроватью, где спали Гарри и Рон, и кухонным столом — там же, рядом, стояли пара кресел.

Гермиона внимательно смотрела на Ремуса, и он заметил в ее руках небольшую книгу: та была старинной, судя по царапинам и потертостям на обложке.

«История чистокровных семей: известные фамильные заклинания и родовые обряды», — прочитал Люпин на корешке. Да, эту книгу он тоже когда-то пролистывал, но прочитать всю не успел. В сумочке Гермионы действительно находилось намного больше книг, чем мог себе представить каждый из них.

Гермиона подошла к Ремусу и передала ему в руки книгу, а в ее ладони остался небольшой отрезок обыкновенной нити. Интуитивно понимая, что следует делать, Люпин протянул Гермионе свою руку.

— Ты читал про этот обряд? — спросила она, на мгновение удивившись его реакции.

Он помотал головой и слегка улыбнулся, выражая полнейшее спокойствие:

— Я доверяю тебе, — негромко сказал Ремус, взглянув Гермионе в глаза.

Она аккуратно обернула нить вокруг его запястья и стала завязывать узелок на конце.

— Нужно будет сказать вслух, какую именно и чью тайну ты обещаешь хранить в секрете, — тихо пояснила Гермиона.

Она с интересом наблюдала за Люпином и не могла подумать, что человек, которому предлагают произвести неизвестный обряд, может так расслабленно и покорно смотреть, как над ним совершают колдовство. Гермиона настолько удивилась, что некоторое время еще пыталась найти ответ на странное ощущение, возникшее внутри нее.

— Гарри может подсказать тебе...

— Я справлюсь сам, — уверенно сказал Ремус.

Через несколько секунд узелок был завязан; Гермиона отпустила руку Люпина и сделала шаг назад.

— Я, Ремус Джон Люпин, обещаю сохранить тайну Гарри Поттера и его друзей о миссии, которую они преследуют в этой войне, и о том, где они находятся в данный момент времени.

Гермиона на секунду прикрыла глаза, будто вспоминая заклинание, которое собиралась произнести, а затем подняла волшебную палочку, посмотрев сквозь нее в глаза Люпину.

— Tenet secretum, — сказала Гермиона.

Из ее волшебной палочки вырвалась легкая светящаяся нить. В считанные мгновения та окутала запястье Ремуса подобно настоящей нити, уже завязанной на его руке. Нить засияла легким светом, а затем пропала, будто ее и не было.

Ремус завороженно смотрел на происходящее, мысленно любуясь утонченной магией, которую он только что увидел. Когда свечение погасло, он потрогал свое запястье. Ему не показалось: нить, завязанная Гермионой, действительно растворилась в воздухе. Рон и Гарри внимательно смотрели на него, как будто тоже не до конца разобравшись, что произошло.

— Волшебство какое-то, — неуверенно пробормотал Рон.

С опаской он взглянул на Гермиону: его всегда восхищало и немного пугало то, как она творит чудеса, о которых он вообще не знал. Гермиона усмехнулась и, покачав головой, отвернулась. Ремус тоже улыбнулся Рону, а затем еще раз оглядел палатку, в которой жил вместе с ребятами несколько месяцев.

Обрывки воспоминаний проносились у него в голове: их первые дни, наполненные страхом и неопределенностью будущего; день рождения Гермионы, после чего они свыклись с мыслью о том, что жить в лесу им придется, возможно, еще долго. Тренировки, которые приносили удовольствие всем; их напряженная атмосфера, когда Рон стал особенно сильно подвержен влиянию крестража, и его уход, разразившийся словно гроза в сгущающейся тьме… Затем Ремус вспомнил тихую, печальную гармонию, воцарившуюся в их с Гарри и Гермионой трио — теперь он понимал, что квартет не был создан для того, чтобы существовать долгое время.

Люпин вспоминал полнолуния: боль превращений в оборотня и обратно приглушалась, потому что эти мгновения были наполнены неожиданной заботой Гермионы — это, разумеется, он будет помнить особенно долго. Ремус был благодарен судьбе и лесам, в которых он очутился: заколдовав однажды шоколад для Гермионы Грейнджер в день ее восемнадцатилетия, Ремус Люпин вдруг и сам прикоснулся к неизвестному волшебству, и оно заняло определенное место в его сердце.

Итак, он был уверен, что ничего не забыл: немногочисленные вещи давно сложил в рюкзак, а часть хозяйственных и продуктовых припасов перекочевали в сумочку Гермионы. Люпин забрал по ее просьбе некоторые книги, чтобы вернуть их Сириусу. Рон усмехнулся и уточнил, не захочет ли она что-нибудь перечитать. Гермиона отстраненно улыбнулась, а Гарри уже подошел к Люпину, вскидывая ладонь для рукопожатия.

— Я благодарен тебе за помощь, — сказал Поттер, — и за приятную компанию.

Ремус притянул к себе Гарри, и рукопожатие переросло в объятие: он был рад находиться рядом с Гарри и поддерживать его все эти месяцы. Гарри в глубине души осознал, что счастлив просто знать друга своего отца и крестного, отличного учителя и верного товарища. Через минуту Гарри дал Ремусу небольшой клочок бумаги.

— Если вдруг что-то пойдет не так, это — координаты нашего следующего места, и ты сможешь вернуться. И еще...

Гарри достал из кармана сложенный в несколько раз пергамент и протянул его Люпину.

— Я буду признателен, если ты...

— Конечно, я передам, — закончил за него Ремус, кладя в карман письмо для Сириуса.

Гарри похлопал Ремуса по плечу, желая удачи. Теперь тот уверенно протянул ладонь Рону. Даже если между ними и возникали какие-то недомолвки, то все эти мелочи блекли в свете главных целей, ради чего они собрались именно в таком составе.

— Спасибо, — Рон кивнул, пожимая руку Люпина.

В его взгляде читалась уверенность и, как смел надеяться Ремус, ответственность. Игры закончились — это понимал каждый из них.

— Держись за своих друзей, — посоветовал ему Рем, улыбаясь Рону в ответ.

Он смотрел ему в глаза еще несколько секунд. Рон понял, что Ремус хотел еще ему сказать, и кивнул, оставаясь серьезным: беречь Гермиону Грейнджер с недавних пор стало для него приоритетной задачей.

Рон сделал шаг в сторону, и перед Ремусом осталась лишь она — самая сложная причина, почему ему вовсе не хотелось возвращаться к прежним делам.

— Гермиона, — мягко сказал Ремус, и она подошла к нему чуть ближе.

Закусив губу, она натянула рукава на пальцы и нервно заправила прядь волос за ухо. Гермиона старалась спрятать волнение за мимолетными отвлекающими жестами, но бесполезно: Ремус прекрасно понимал ее, хотя скрывать собственные чувства у него получалось все же лучше.

— Не бойся совершать ошибки — именно они делают тебя самой собой.

Понимание промелькнуло в ее глазах, и Гермиона кивнула: воспоминание об их недавнем ночном разговоре заставило ее легко улыбнуться. Ремус отступил назад и осмотрел всех троих еще раз.

— Я хочу, чтобы каждый из вас помнил: вы всегда можете вернуться и вступить в войну с поддержкой Ордена Феникса.

Гарри переглянулся с Роном, а затем решительно кивнул Ремусу.

— Гарри, — Люпин вновь слегка улыбнулся, обращаясь к Поттеру, — многие люди надеются на тебя, но лишь единицы знают, каково тебе на самом деле.

Гарри, чувствуя небольшое смущение от того, что Ремус подчеркнул его статус Избранного, сглотнул и хотел опустить голову, но вдруг передумал отводить взгляд.

— Помни, что мы, — сказал Ремус и кивнул в сторону Рона и Гермионы, — верим в тебя, поддерживаем и защищаем то, что дорого нам всем. Мы готовы быть с тобой до самого конца.

Люпин шумно вздохнул, и Гарри понял, что настала пора прощаться. Ремус поправил рюкзак на плечах, проверил флягу с водой во внутреннем кармане куртки, а затем подошел к выходу из палатки. Рон и Гарри расступились, и в этот момент Ремус на секунду остановился, быстро взглянув на них и одной ладонью уже держась за грубое полотно, служащее им занавеской у входа.

— Берегите друг друга.

Ремус вышел, а его слова остались витать в воздухе и в мыслях каждого. Гарри повернулся к Рону и долго смотрел на него — тот выглядел растерянным и слегка расстроенным. Сам Гарри словно ощущал: теперь, когда Люпин закрыл за собой полог палатки, груз ответственности стал еще тяжелее.

Они больше не могли рассчитывать на помощь и совет более старшего и опытного человека, и сейчас любые действия предстояло тщательно спланировать. Гарри чувствовал: в их жизни грядут изменения, но пока они казались не рассветом после долгой ночи, а надвигающейся грозой.

Рон думал примерно о том же, пытаясь представить, как они снова будут жить втроем, принимая все решения сообща — как раньше, во время учебы в Хогвартсе. Была в этом своеобразная ностальгия, но война вовсе не казалась Рону Уизли интересным временем, чтобы предаться воспоминаниям о прошлом.

Пока Гарри и Рон размышляли, как теперь изменится их жизнь, Гермиона стояла на прежнем месте и не могла пошевелиться: она не верила, что Люпин так быстро ушел от них. Ее руки сжались в кулаки, и она решительно протиснулась между друзьями, а затем выбежала прочь.

* * *

Ремус медленным шагом отходил от палатки, всегда соблюдая примерно одно и то же расстояние перед тем, как трансгрессировать в другое место. Он остановился недалеко от намеченной точки и взглянул перед собой, а затем глубоко вздохнул: легкие заполнил запах леса и едва начинающейся весны.

Сколько деревьев за последние полгода промелькнуло перед его глазами, он не мог и сосчитать. Пройденные ими леса были похожи друг на друга, но Люпину иногда казалось: все они были связаны каким-то призрачным волшебством, словно части одного целого организма. Как иначе объяснить те странности, что происходили с ними? Видения Гарри, похожие на галлюцинации, и необычные сны, поражающие своей реальностью, у Рона и самого Ремуса.

Все чаще в последнее время Люпин задумывался: их мир, возможно, не был единственным, а жизненный путь каждого человека постоянно зависел от случайных событий и выбранных вариантов поведения. Теория непростая, но иначе он не мог объяснить сновидения, где проживал другую жизнь с женщиной, что сейчас абсолютно точно была мертва.

Рон тоже рассказывал им о кошмарах, в которых кто-то из его родных погибал. После возвращения Рон обмолвился: пока он странствовал в одиночестве, его преследовали сны, где он уничтожает крестражи с помощью меча. Когда Рон заметил январской ночью тонущего Гарри и меч Гриффиндора на дне озера, то знал, что нужно делать.

Все эти совпадения казались Люпину необычными. Они не слышали от Гермионы рассказов о подобных сновидениях, но Ремус понимал: всякий раз лес, словно нечто живое, пытался обратить их внимание на несущественные детали.

Ремус поправил рюкзак и хотел пойти дальше, но тут услышал резкий шорох за спиной. Он повернул голову и от удивления вскинул брови:

— Гермиона?

Она пыталась отдышаться и, встретившись с Ремусом взглядом, замерла без движения на несколько секунд. Гермиона выбежала из палатки, забыв надеть пальто или еще одну кофту, поэтому мелкая дрожь проняла ее сразу же после остановки.

Ремус подошел к ней, вглядываясь в непривычно бледное лицо и глаза, будто полные слез. Он собирался спросить, зачем же она догнала его, но Гермиона в один шаг преодолела оставшееся между ними расстояние и обняла Ремуса, спрятав лицо у него на груди. От неожиданности он даже не успел сообразить, как нужно отреагировать, и просто положил руки сверху, чтобы она не замерзла.

Спустя минуту дыхание Гермионы выровнялось, но она не спешила выпускать ткань его куртки из пальцев.

Гермиона пыталась найти в себе объяснение, почему ей было необходимо еще раз увидеться с Люпином, но пока она лишь чувствовала тепло от объятия. Прикрыв глаза, она вслушивалась в стук его сердца и успокаивалась. Ощущение безопасности обволакивало ее — только насытившись этим чувством, Гермиона медленно отстранилась.

— Мне очень жаль, что тебе нужно уйти, — выговорила она, стараясь придать голосу бодрость.

Должна же Гермиона как-то оправдать бегство за ним? Сердце твердило, что она поступила совершенно правильно.

Ремус взглянул на нее с улыбкой, но глаза его выражали грусть.

— Мне тоже, — сказал он, опуская руки. — Но я должен вернуться — Ордену требуется моя помощь.

— Я понимаю, — поспешно кивнула она.

— Некоторое время я чувствовал, что мое нахождение с вами уже бесполезно, — признался Ремус.

Он наблюдал за реакцией Гермионы: не хотелось напоследок обидеть ее своими словами

— Поэтому я не удивился, получив сообщение от Сириуса. Я был готов к такому исходу.

Гермиона некоторое время вглядывалась в Ремуса, а затем слегка прищурилась:

— Твои глаза, — сказала вдруг она, и Люпин заинтересованно посмотрел на нее, — они цвета леса.

Гермиона кивнула в сторону, мысленно сравнивая окружающее пространство с глазами того, кто стоял напротив нее. Она посмотрела на Ремуса еще раз, словно видела его впервые: в серо-зеленых глазах Люпина отражались краски голых стволов деревьев вперемешку с пышными соснами и покрытая инеем сухая земля с остатками прошлогодней травы. Из-за деревьев проглядывало пасмурное утреннее небо — даже это в его глазах она сейчас видела совершенно ясно.

Ремус удивился ее мыслям и тому, как внимательно Гермиона смотрела на него. Казалось, она заглядывает не только в глаза, но и немного глубже, осторожным и невесомым движением руки стучась в самое его сердце. Он мог поклясться, что чувствовал тепло, идущее изнутри.

— Я не думал об этом, — с улыбкой ответил он, пожимая плечами. — Знаешь, я ведь так и не поблагодарил тебя.

Гермиона моргнула, чуть нахмурившись, а Ремус продолжил:

— Ты так помогала мне. Это бесценно.

Она едва смутилась, чувствуя прилив крови к холодным щекам. Искренняя благодарность всегда оставляла теплый след в ее душе.

— Иногда я думаю, как бы мы жили без тебя все эти месяцы? — спросила Гермиона, обращаясь скорее к себе, а не к Люпину. — Только представлю: нас трое, а все эти ссоры... Рон бы все равно ушел, а мы с Гарри остались бы вдвоем!

Она помотала головой, словно не веря собственным словам.

— Как бы мы прошли этот путь, выжили ли мы — как знать? — она встряхнула плечами, и на ее лице читалось сомнение. — Мы рисковали не выбраться из Годриковой впадины тогда, перед Рождеством...

— Вы бы справились в любом случае, — уверенно сказал Ремус.

Губы его тронула улыбка. Он сам слишком часто рассуждал, «что было бы, если»: условий и вариантов всегда хватало. Вдруг в мыслях пронеслось одно воспоминание, и Ремус призадумался на мгновение, стоит ли говорить об этом Гермионе.

— Есть кое-что, о чем я не говорил Гарри, но мне кажется, это важно.

Она, заправив волосы за ухо, обхватила локти ладонями и посмотрела на Люпина. Он, машинально достав волшебную палочку, мысленно произнес согревающее заклинание для Гермионы. Затем еще немного подумал, прежде чем поделиться размышлениями.

— В ту ночь, когда вернулся Рон, — начал он немного неуверенно, оглянувшись по сторонам, — Гарри сказал, что пошел в лес за патронусом.

— Да, он видел лань. Но мы так и не выяснили, кому она принадлежит, — торопливо напомнила она и опустила руки вниз, потому что уже не чувствовала холода.

Люпин закусил губу и немного нахмурился: еще пару секунд он думал, стоит ли говорить о своих предположениях.

— Раньше такой патронус был у Лили Поттер.

— У матери Гарри? — переспросила Гермиона, удивившись.

— Да, — Ремус вздохнул и еще раз огляделся будто в ожидании, что за Гермионой подтянутся и Рон с Гарри. — У меня есть предположение, кому принадлежит патронус, но я не уверен...

— И кому же?

Люпин приподнял бровь:

— Снейпу.

— Не может быть! — она ахнула и схватилась руками за лицо, а затем взглянула на Люпина: — Но если подумать...

Она лихорадочно соображала: в голове уже рождались совершенно неожиданные теории, объясняющие, почему у Лили Поттер и Северуса Снейпа были одинаковые патронусы.

— Я в этом еще не уверен, — быстро сказал Ремус, тут же пожалев о том, что поделился с Гермионой своей догадкой. — И я хочу разузнать среди членов Ордена Феникса о телесной форме патронуса Снейпа.

— Я не слышала, что Пожиратели Смерти используют патронусы, но Снейп точно умел наколдовать его, — отстраненно сказала Гермиона, призадумавшись.

Ремус неопределенно вздохнул, не зная в точности, следовало ли обращать на эту интересную деталь внимание. Гермиона была права: сознание Пожирателей и их разрушительная деятельность противоречила природе Патронуса. Тот являлся воплощением чистой и светлой магии — в этом Ремус был уверен совершенно точно. Северус Снейп мог вызвать Патронуса, и еще во время работы в Хогвартсе это убедило Люпина, что ему можно доверять. Во всяком случае, Ремус точно обсудит догадки с Сириусом по возвращении в Лондон, и уж потом сделает выводы. Но стоило ли напрягать этим Гермиону?

— Как это все странно, — пробормотала Гермиона, поежившись от холода. — Мы снова остаемся в неизвестности, а большинство крестражей еще не найдены.

— Вы обязательно справитесь, — мягко ответил Люпин.

Гермиона отвернулась и посмотрела куда-то вдаль. Она была тихой и задумчивой, словно рассматривала интересную книгу в библиотеке, а потом, опомнившись, повернулась обратно к Ремусу.

Он искал ее взгляд из-под опущенных ресниц: больше всего ему хотелось дать Гермионе уверенность в том, что все будет хорошо.

— Я иногда боюсь, что война попросту не кончится, — горько усмехнулась она, качая головой.

— Брось, — его рассмешило заявление Гермионы, и он взял ее за руку. — Где Гермиона Грейнджер, уверенная в завтрашнем дне? Ты не боишься войны, я знаю это, и ты выстоишь до конца.

Они снова встретились взглядами. Ремус продолжал держать Гермиону за руки, пытаясь через кончики пальцев передать ей собственное спокойствие. Да, конечно, он тоже был не уверен в том, что делать дальше. Насколько затянется война — этого никто не знал. Бездействовать и опускать руки он права не имел — теперь Люпин уверился в этом абсолютно точно.

— Иногда я бываю и такой.

Она ответила и наклонила голову, пряча улыбку, за которой пыталась скрыть подступающие слезы. Гермиона понимала: время шло, и Люпину необходимо было уйти.

— И это здорово, — сказал он ей.

Ремус вдруг почувствовал, что сможет дать Гермионе опору прямо сейчас.

— Конечно, мы не приблизились к другим крестражам, но чутье подсказывает мне, что скоро все может закончиться. И, Гермиона, — он чуть наклонился и посмотрел ей в глаза, — в самом финале — возможно, в разгаре битвы… Я постараюсь быть рядом, чтобы защитить тебя — я обещаю. Осталось лишь немного — пережить войну.

Она сглотнула слезы, не отводя взгляда, потому что видела в глазах Ремуса ту же боль, что овладела сейчас ею, и сожаление от вынужденного расставания.

Пальцами руки он вытер слезы с ее щеки, и Гермиона замерла, слегка повернув голову. Ей хотелось спрятаться в его руках и отдать Люпину всю накопившуюся грусть. Она посмотрела в серо-зеленые глаза, излучающие тепло и надежду, и медленно кивнула, принимая его обещание.

Ремус не хотел убирать руки с ее лица, тем более, Гермиона сама прижалась к его ладони. Через пару секунд он все же смог перебороть себя и опустил руку.

— Все будет хорошо, Гермиона, — мягко улыбнулся он, изо всех сил стараясь поверить в то, что говорит. — И мне пора уходить.

Она лишь кивнула, не в силах сказать слова прощания.

— До встречи, — он напоследок улыбнулся ей.

Поправив рюкзак на плече, Ремус развернулся и пошел вдоль кромки леса. Когда его фигура потерялась среди деревьев, Гермиона услышала легкий хлопок, означавший, что Люпин трансгрессировал.

Возведя глаза к небу, она позволила последним слезам скатиться вниз по щекам, а затем наспех вытерла лицо рукавами кофты.

Дрожа от прохладного ветра, она вернулась в палатку.

* * *

— Ушел? — спросил Гарри, когда Гермиона вернулась.

Он дал ей кружку с горячим чаем и пригласил сесть рядом с ними за стол. Гермиона лишь кивнула в ответ, понадеявшись, что не выглядит слишком заплаканной. Гарри и Рон прекрасно понимали, какие эмоции переполняли их подругу: у самих на душе было тоскливо.

— Кажется, не дано нам путешествовать вчетвером, — мрачно сказал Рон, постукивая пальцами по столешнице.

Гарри неопределенно пожал плечами, исподлобья поглядывая на Гермиону: та молчала, сжимая кружку с горячим напитком, и глядела в сторону, мимо них, и Гарри точно знал: она все еще там, в лесу, прощается с Люпином.

— Он сказал что-нибудь еще? — спросил Гарри, стараясь отвлечь подругу от грустных мыслей.

Гермиона взглянула на Гарри с легким подозрением, словно бы тот владел легилименцией, а она не успела заметить, как он этому научился, и почувствовать проникновение в свой разум. Рассказывать о предположении Люпина ей пока не хотелось: Гермиона точно знала, что рассуждения о патронусе и Северусе Снейпе разозлят Гарри, и ничем хорошим их диалог не закончится. Поэтому Гермиона решила: умолчать часть их с Ремусом разговора будет разумно.

— Он считает, что конец войны не так далеко, как нам кажется, — осипшим голосом сказала Гермиона и кашлянула.

Она сделала еще несколько глотков чая, чтобы не заболеть после прогулки на прохладном воздухе.

— Я вот думал, что война кончится к Рождеству, — усмехнулся Рон, напоминая о том, какими мелочными были их конфликты в прошлом.

Теперь воспоминания о тех ссорах не доставляли боли каждому из них, а некоторые моменты вспоминались даже с усмешкой. Рон не вспоминал о претензиях к хозяйственности Гермионы и ее умения готовить. За несколько месяцев она научилась этому нехитрому мастерству, хотя Рон понимал, что с уходом Люпина их рацион станет немного скуднее. Он вздохнул — как ни крути, с бытовой точки зрения вчетвером им было комфортнее всего. Одно Рон знал точно: теперь он не один, а с друзьями, и значит, вместе они переживут любые испытания.

Гарри тоже улыбнулся в ответ на реплику Рона, но затем стал серьезнее.

— Только в наших руках понимание того, когда закончится война, — его слова прозвучали слишком громко в спокойной тишине.

Каждый из них чувствовал: пора действовать и выбираться из кажущейся безопасности навстречу борьбе за лучший мир.

Остаток дня они провели в разговорах и построении планов: хоть у них и было несколько догадок относительно местонахождения крестражей, Гарри настаивал, что как минимум один из них Риддл спрятал в Хогвартсе. Это усложняло задачу — проникнуть в Хогвартс незамеченными было практически невозможно. А от мыслей, что змея Волдеморта также являлась крестражем, всем троим становилось не по себе.

Трансгрессировали на новое место они на следующий день, собираясь вновь дольше обычного. Каждый оставлял небольшую надежду, что Люпин мог вернуться. Но Гарри считал непозволительным отставать от плана: сменить стоянку требовалось из соображений безопасности. Они остановились в графстве Сомерсет, в лесу неподалеку от небольшого городка, название которого не успели запомнить, хотя внимательно изучили карту до перемещения.

Пополнив запасы в местном супермаркете ранним вечером, когда там толпились люди, Гермиона внимательно записала в блокнот сумму, которую потом должна была вернуть. Маггловские деньги у нее закончились в прошлом месяце, а расплатиться галлеонами и сиклями было невозможно, как и обратиться в Гринготтс за обменом. Рон несколько раз в шутку спросил, что же она собирается делать со своими долгами. Гермиона однажды ответила под стать ему: долги у них совместные, а не только ее. Гарри, когда услышал перепалку друзей, рассмеялся и сказал, что Рон с Гермионой напоминают ему сварливых супругов.

На новом месте они сытно поужинали и немного расслабились, отпуская тревоги и заботы прошедшего дня, когда их еще было четверо. В сгущающихся сумерках Гарри, Рон и Гермиона вышли на улицу, чтобы подышать воздухом и полюбоваться на вид, что открывался из долины. В этот раз они расположились в красивом месте, которое с приходом весны станет еще живописнее. Рон предложил вернуться сюда через несколько недель, а Гарри неопределенно ответил:

— Посмотрим, где мы будем через месяц или два.

Вопрос трансгрессии туда, где они раньше не были, стоял остро: переместиться в незнакомое место магия попросту не позволяла. С Ремусом они трансгрессировали на основе его опыта и чаще в те места, где тот когда-то бывал. Изредка, чтобы продвинуться еще дальше, они изучали в доступных им журналах и листовках из магазинов соседние города и графства, чтобы при перемещении подробно представить себе следующую остановку. Сейчас, оставшись втроем, они составляли перечень мест, куда могли направиться дальше. Выбирали как ранее посещаемые Роном или Гермионой места, так и что-то неизвестное — с тщательной подготовкой.

Они медленно двигались по курсу, предложенному Роном. Если в течение месяца они не продвинутся в поисках крестражей или других зацепок, которые могли к ним привести, Гарри настроился остаться в коттедже «Ракушка» на некоторое время, а затем отправиться за помощью к Сириусу. Никто из них не считал подобный план провалом собственной миссии, и такой вариант развития событий они воспринимали спокойно — до назначенного срока оставалось больше четырех недель.

Гарри долго вглядывался в горизонт: тот казался очень далеким из-за пустых сельских полей. Лес, оставшийся позади, уже подступал к ним темнотой.

Рон и Гермиона ушли в палатку, о чем-то тихо переговариваясь — кажется, она хотела прочитать вслух несколько глав из непрочитанной ранее книги, которую тоже стащила из библиотеки дома на площади Гриммо. Гермиона, конечно же, пообещала вернуть всю позаимствованную литературу, поэтому торопилась прочесть все книги с книжных полок в ее сумочке.

Гарри улыбнулся, подумав о Гермионе и ее «карманной» библиотеке, и мысленно попрощался с последними лучами солнца, спешно убегающими за низкие тучи. Он повернулся и пошел обратно к палатке, остановившись неподалеку, чтобы счистить грязь с ботинок о выступающие корни деревьев. Палочку он с собой не взял, а заносить в палатку грязь не хотелось, потому он усиленно стирал прилипшую к пяткам глину.

Подняв голову, первые несколько секунд его сознание не отметило, как что-то вокруг изменилось. Только за несколько шагов до палатки Гарри понял, за что зацепился его взгляд: он опять увидел их — знаки на деревьях. В этот раз их было намного больше: поблизости и вдалеке, на верхушках деревьев и совсем рядом, на высоте трех футов. Он отчетливо видел проклятый треугольный глаз с кругом внутри, предположительно обозначавший символ неких Даров Смерти из детской сказки.

— Ого, — от неожиданности пробормотал Гарри.

Он оглянулся по сторонам снов и даже протер о свитер очки, а затем снова их надел: символы не исчезли. Гарри смотрел на них около минуты, молча следя за паром, который выпускал изо рта, и только потом вспомнил о своих друзьях.

— Рон! Гермиона! — воскликнул он, стараясь не отводить взгляда от знаков на деревьях.

«Так они точно не пропадут, — думал Гарри, — и когда ребята выйдут на улицу, станет ясно, страдаю я галлюцинациями или нет».

— Скорее идите сюда!

Из палатки послышался шорох, и уже через несколько секунд друзья выскочили на улицу. И Рон, и Гермиона держали наготове палочки и озирались по сторонам.

— Что случилось? — сдавленным голосом спросила Гермиона.

— Тише, тише, — он показал ладонями, чтобы они опустили палочки. — Лучше обернитесь вокруг и скажите, что вы видите?

Рон уже опустил руку с зажатой в ней волшебной палочкой и всмотрелся в сумрак надвигающейся ночи. Гермиона по-прежнему стояла выпрямившись и с оружием наготове.

— Гарри, я не понимаю, — помотала она головой.

В этот момент Рон присвистнул от удивления, а Гарри просиял: друг тоже увидел их!

— Смотри выше, Гермиона, — Рон показал ей рукой в сторону одного из деревьев.

Еще несколько секунд Гермиона вглядывалась в темноту, прежде чем разглядеть то, что давно уже заметили Гарри с Роном.

— Что это?

Впрочем, она сама уже знала ответ на вопрос. Гермиона опустила палочку и подошла ближе к ребятам. Теперь они встали рука об руку и осматривали окружающий их лес, с каждой минутой замечая все новые знаки: те будто слегка подсвечивались изнутри. Когда глаза друзей привыкли к темноте, символы проявились особенно четко.

— Ух ты, — это все, что смог сказать Рон, когда нарушил их молчание спустя пару минут.

— Я же говорил, что видел все эти чертовы знаки, — Гарри обрадовался, понимая, что символы не были игрой его воображения, но постарался все же спрятать довольную улыбку — чтобы не выглядеть чуточку помешанным.

— Мы верили тебе, Гарри, — Гермиона взглянула на него и вдруг поежилась от вечерней прохлады.

Рон рукой притянул ее к себе.

— Чем дальше в лес, тем интереснее, — сказал он, тоже смотря на Гарри. — Что будем делать с этим?

Улыбка пропала с лица Поттера, и он призадумался, посмотрев на своих друзей.

— Одно мы знаем точно: этот символ означает Дары смерти.

— Да, он был в книге, — добавила Гермиона, — и, вероятно, оставлен там рукой Дамблдора.

— Еще этот знак был на шее у отца Полумны, — вспомнил Рон, хотя Гарри с Гермионой прекрасно это помнили.

Гарри коротко кивнул и вновь отвернулся к деревьям. Они словно попали в древнюю пещеру, где каменные стены были исписаны причудливой наскальной живописью, вот только символ был один и тот же.

Все трое думали об одном: если Лес так явно намекает Гарри Поттеру о Дарах смерти — с них и следует продолжить путешествие.

Подумав еще немного, Гарри вернулся взглядом к друзьям: Гермиона внимательно следила за ним, а Рон тем временем все еще поглядывал на верхушки деревьев, будто пытаясь отыскать что-то новое. Гарри еще раз возвел глаза к небу, различая в вечернем сумраке первые звезды.

— Значит, вскоре мы навестим Ксенофилиуса Лавгуда.