Лихорадка (гет)

Прямо накануне губернаторского бала Чарльз умудрился схватить ангину и слечь в постель. Скарлетт поначалу ужасно раздосадовалась и втайне злилась на мужа за то, что по его вине ей придется пропустить такое событие, но затем решила, что на бал она поедет одна, без сопровождения. В конце концов, кому какое дело? Так даже лучше — ей не придется все время оглядываться на Чарльза, этим вечером она сама себе хозяйка.

Три огромные хрустальные люстры свисали с высокого потолка и, переливаясь огнями, освещали просторный зал с натертым до блеска паркетом. Республиканские балы отличались от южных: танцам на них уделялось не так много внимания, зато можно было знакомиться и вести светские беседы с неограниченным числом людей, есть столько лакомств, сколько влезет, не боясь, что тебя сочтут обжорой, а танцевать дозволялось не только с мужем или почтенными старичками, а с кем душа пожелает. Правда, провернуть последнее Скарлетт пока так и не решилась, поскольку Чарльз бы ее не понял, но в остальном эти балы приносили массу удовольствия. Как приятно было после голода, холода и унижения вновь окунуться в роскошь, веселиться и танцевать до упаду, забыв о страхе нищеты и смерти. В Бостон война так и не пришла — этот дивный город на берегу Массачусетского залива никогда не переставал жить мирной, благополучной жизнью, и лица людей, не знавших горя и лишений, выглядели совсем иначе. Порой, глядя на все это, Скарлетт сомневалась, а была ли вообще война или это ей только померещилось, как в кошмарном сне? Если иногда и чувствовала она уколы совести за то, что так легко и быстро отказалась от своего прошлого, то новые заботы и впечатления перебивали эти неприятные мысли.

Одевалась Скарлетт также согласно новой моде. Пышные кринолины отошли в прошлое, дамы теперь носили платья с гладким передом, а сзади ткань юбки собиралась складками на турнюре и ниспадала книзу. Верх у вечерних платьев был открытым, руки, как правило, украшали длинные перчатки в тон. Скарлетт такая мода пришлась по вкусу, она подчеркивала зрелость и положение в обществе, не делая из замужней женщины невзрачную ворону. На губернаторский бал Скарлетт отправилась в наряде своего излюбленного изумрудного цвета и, еще раз оглядев его в огромном зеркале зала, она с довольной улыбкой нашла себя в высшей степени прелестной.

Долгожданный вечер предваряли скучные речи политиков и выдающихся общественных деятелей. Скарлетт уже начала откровенно засыпать в пестрой толпе таких же сгорающих от нетерпения дам и их кавалеров, как вдруг на трибуну пригласили Ретта Батлера собственной персоной. Скарлетт встрепенулась, как потревоженная хищником дремлющая птичка. «Только этого мне не хватало! — запаниковала она. — Хоть бы он меня не заметил!» Ее надежды оказались напрасными — Ретт своим цепким взглядом разыскал ее среди гостей за какие-то секунды и одарил такой улыбкой, что Скарлетт невольно залилась краской, как юная девица, а затем с испугом осмотрелась по сторонам: не заметил ли этого кто-нибудь из окружающих.

— …Я как уроженец южного штата искренне, от чистого сердца выражаю надежду, что все культурные, идеологические и иные разногласия между Севером и Югом вскоре навсегда останутся в прошлом, — с пафосом вещал Ретт. — Как мы знаем, Реконструкция встречает на своем пути немало препятствий и трудностей, но мы одна страна и одна нация, объединенная общим флагом и общими целями.

«Ах, подлец, — прищурилась Скарлетт. — Слышали бы его сейчас в Атланте!» Она еле сдержала смех, представив, что в зале присутствуют миссис Мерриуэзер с миссис Элсинг и миссис Мид.

— …К счастью, в наше время многие представители аристократических семей Юга поворачиваются лицом в сторону республиканских ценностей. Одну из таких открытых навстречу переменам леди я знаю уже не первый год, и многим из вас она тоже хорошо известна. Конечно же, я имею в виду миссис Чарльз Гамильтон.

Гости вокруг Скарлетт как по команде слегка расступились, и взгляды большинства присутствующих оказались прикованными к ней. Скарлетт, обескураженная речью Батлера и внезапным вниманием к своей персоне, несколько секунд стояла, не зная, что сказать и как реагировать, но затем, когда толпа разразилась аплодисментами в ее честь, она почувствовала себя очень даже довольной.

— Вы позволите пригласить вас на танец, миссис Гамильтон? — спустя некоторое время подошел к ней Ретт, являвший собой этим вечером образец галантности и благовоспитанности.

Скарлетт посмотрела на него с читаемым в глазах недоверием.

— О, мистер Батлер, вы все никак не оставите меня в покое.

— Вы правы, покоя я вам не дам. А вот удовольствий — сколько угодно.

— Зачем вы устроили этот спектакль с речью? — недовольно спросила она его.

— Только не говорите, что вам не понравилось, — Ретт обнажил в улыбке белоснежные зубы. — Я изо всех сил старался произвести на вас впечатление. Ну так что, вы принимаете мое приглашение?

— Право, даже не знаю, — в сомнениях взмахнула ресницами Скарлетт. — Если Чарли узнает, его это огорчит.

— Эту песню я уже слышал раньше, — усмехнулся Ретт. — Кстати, а где он? Что-то я его не вижу.

— Лежит дома с ангиной.

— Какое несчастье!

— Ну, я хочу сказать, — Скарлетт не без кокетства опустила глаза, — это же будет нехорошо, если я так с ним поступлю.

— Бросьте, Скарлетт, вы же сюда приехали не толковать о политике! Вам до чертиков хочется танцевать, а более подходящей пары, чем я, здесь вам не найти. В глазах свободомыслящего северного общества я не более чем ваш давний друг, у кого какие могут возникнуть подозрения? Уверяю вас, лишних сплетен мы избежим легко.

— В самом деле? — оживилась она. — Что ж, если так…

Бал прошел восхитительно. Скарлетт с удивлением обнаружила, что Ретт, когда он не пытается уязвить ее или посмеяться над ней, весьма приятный компаньон: обходительный, импозантный, эрудированный и внимательный. Тем менее привлекательным ей начал казаться на его фоне Чарльз с его врожденной робостью и неумением подать себя в обществе. Раньше это нисколько не смущало Скарлетт, напротив, ей нравилось блистать рядом с ним и улавливать во взглядах мужчин сожаление о том, что такому немногословному тихоне досталась такая умопомрачительная, живая и энергичная красотка. Находясь же с Реттом, Скарлетт была в его тени, она была по-женски слабее него, и это вызывало в ней некую зависть. «Ах, если бы у меня был такой муж! — с досадой подумала она. — С ним было бы не стыдно выйти в свет! Какой мы могли бы быть красивой парой!»

Вернувшись домой в прекрасном настроении, Скарлетт увидела, что Уэйд сидит внизу в пижаме и смотрит на нее круглыми от страха глазами.

— Уэйд, почему ты до сих пор не в постели? — возмутилась она. — Разве мисс Клара не уложила тебя спать?

— Уложила, — промямлил в ответ мальчик, — но я не стал спать.

— Это еще почему?

— Потому что я боюсь.

— Боишься чего? Тебе же не два года, чтобы пугаться темноты, — с раздражением сказала сыну Скарлетт, стягивая перчатки.

— А вдруг… — в круглых глазенках Уэйда заблестели слезы, а сам он затрясся мелкой дрожью. — Вдруг папа умрет?

— Умрет?! От чего, от ангины? Что за глупости ты выдумываешь, Уэйд?

— У моего друга Джо папа заболел точно так же, а потом умер, — мальчик нервно всхлипнул.

— Значит так, Уэйд Хэмптон, — Скарлетт потеряла терпение, — марш в свою комнату и не смей показывать оттуда носа. Если еще раз увижу, что ты разгуливаешь по дому ночью, я тебя выпорю, ясно? И не будь таким трусом!

Уэйд в страхе повиновался матери и быстро, как заяц, убежал наверх. Скарлетт почему-то уже не было так весело и легко, но и раздумывать над своими сомнениями она долго не стала. Ноги гудели после танцев, самочувствие было неважным, но, одурманенная радостью, она не сразу обратила на это внимание. «Кажется, я теряю былую форму», — с сожалением подумала Скарлетт и отправилась спать.

* * *

Всю неделю, пока Чарльз болел, Скарлетт без зазрения совести пользовалась услугами Ретта Батлера в качестве извозчика. Когда он впервые на следующий день после бала предложил ей свой экипаж, она поначалу с негодованием отказалась, но потом, поразмыслив, дала своему кучеру неделю отпуска и ездила по делам в коляске Ретта, приятно проводя время за вполне дружескими и миролюбивыми беседами. Однако же Скарлетт просила его не подъезжать слишком близко к дому, чтобы их не увидел ненароком кто-нибудь из слуг.

Вместе с этим она вновь начала испытывать ужаснейшее раздражение по отношению к супругу. Чарльз, постепенно идущий на поправку, выводил жену из себя одним своим присутствием. Скарлетт еле сдерживалась, чтобы не накричать на него, когда он начинал при ней кашлять или шмыгать носом; его облик, манера речи, выражение лица, буквально все в нем ее бесило, хотя до этого ей казалось, что она давно привыкла к мужу и не испытывает к нему неприязненных чувств. Чарльзу было жутко неловко за свою немощь, будто в этом имелась какая-то его вина. Он боялся заразить кого-нибудь из домашних и сам лишний раз не показывался им на глаза, но все же в душе он рассчитывал на чуть более теплое участие любимой жены, излишнюю нервозность которой старался не принимать на свой счет.

Точкой кипения во всей этой истории стал случай, когда Ретт, в очередной раз подвозя Скарлетт до дома, обратил внимание на ее бледность.

— Что-то вы сегодня неважно выглядите, Скарлетт, — заметил он. — Говорю это не с тем, чтобы обидеть вас, а единственно из-за беспокойства о вашем здоровье. Уж не заразил ли вас муженек?

— Ерунда, у меня отличное здоровье, — заверила его Скарлетт, стараясь не обращать внимания на внезапный приступ головокружения. Проехавшись в коляске еще немного, она поняла, что дурнота только усилилась, и ее вот-вот стошнит прямо на мостовую. — Остановитесь! — зажимая рот, потребовала она.

Ретт смерил ее пристальным взглядом, точно опытный врач.

— В чем дело, вам дурно?

— Н-нет, я… съела что-то не то, — едва различимо промычала в ответ Скарлетт.

— Скарлетт, посмотрите на меня, — Ретт взял ее за подбородок и осторожно повернул ее голову к себе. — Вы беременны, это же очевидно.

Цвет лица миссис Гамильтон стал бледно-зеленым в тон к ее шляпке.

— Не может быть! — ужаснулась она.

— Вы удивлены? — усмехнулся Ретт.

— Вообще-то…

«Господи, в какое идиотское положение я попала! — с отчаянием подумала Скарлетт. — Мало того что новость просто ужасная, так еще от кого я ее услышала! От мужчины! От Ретта, боже ты мой!»

— Скарлетт, право, ваша наивность в вопросах деторождения после восьми лет брака и двух детей просто потрясает.

— Вы не понимаете, я… Боже, что я несу! — Скарлетт едва не плакала перед ним от крайне унизительного чувства.

— Пытались… хм, обезопасить себя? Ну так знайте, что все эти микстуры, или чем вы там баловались — чистой воды шарлатанство.

Скарлетт в сердцах выскочила из экипажа Ретта, зацепившись подолом платья за дверцу и едва не растянувшись из-за этого на тротуаре. Она была в таком бешенстве, что даже не попрощалась со спутником и не выслушала того, что он кричал ей вдогонку, пытаясь остановить ее и образумить. До дома оставалось не так уж далеко, можно дойти и пешком, особенно, когда внутри пылает такая ярость. И вся эта неудержимая лавина гнева обрушилась прямиком на голову несчастного Чарльза.

— Я отказываюсь больше рожать, отказываюсь! — топала ногами Скарлетт посреди комнаты. — Это последний ребенок, которого я рожу, если хотите еще детей — рожайте сами, а мне надоело! На-до-е-ло!

— Бог ты мой, Скарлетт, что с тобой?.. — еле выдавил из себя Чарльз, который не мог понять, кто перед ним: его жена или дикая фурия.

— Я не буду каждый год или два ходить беременная! Я вам не курица и… не лошадь, вот! Не нужны мне больше дети, не нужны! Больше не прикасайтесь ко мне, или я буду от вас запираться!

Смысл этих жестоких фраз не сразу дошел до сознания Чарльза. Он с полминуты сидел на кровати, как оглушенный, а затем встал и покинул комнату, не говоря ни слова и даже не взглянув на Скарлетт. Впрочем, Скарлетт до этого не было особого дела: весь последующий вечер и всю ночь она не знала, куда девать свою ярость — кричи не кричи, а ничего уже не изменить. Ребенок, которого она отторгала всем своим естеством, будет расти в ней и в конце концов родится, но больше она на эту удочку не попадется и не станет рожать Чарльзу десяток ребятишек, хоть бы ей навсегда пришлось изгнать его из супружеской спальни.

Утром Чарльз, еще не до конца оправившийся от болезни, уехал в контору и пробыл там до самого вечера. Скарлетт осталась дома: во-первых, из-за плохого самочувствия, а во-вторых, ей не хотелось попадаться мужу на глаза. Ужинал Чарльз поздно и отдельно от всех. Скарлетт, спустившись вниз, долго стояла у дверей столовой и не решалась туда заглянуть. Ее преследовало неприятное, щемящее чувство стыда, словно она оскорбила отца и теперь боится получить нагоняй. Так она и простояла, пока Чарльз не вышел к ней сам.

— Скарлетт? — он как будто не ожидал увидеть ее и тоже боялся этой встречи. — Ты в порядке?

Она, судорожно сглотнув, кивнула.

— Это хорошо, я рад за тебя. Доброй ночи, Скарлетт.

Скарлетт смотрела, как он поднимается по лестнице, такой холодный, такой отчужденный, и это совершенно сбивало ее с толку. «Его как будто подменили», — подумала она, а если Скарлетт чего-то опасалась больше всего, так это резких перемен. Они никогда не сулили ничего хорошего.

Наутро все повторилось. Скарлетт чувствовала себя растерянной и обескураженной. Внезапно выяснилось, что ей совершенно невыносимо находиться в состоянии этой молчаливой ссоры с мужем. Холодность Чарльза вызывала в ней панику, потому что его любовь и преклонение были чем-то самим по себе разумеющимся. Кто угодно мог относиться к ней плохо, считать ее последней дрянью и выскочкой, только не он. В его глазах Скарлетт должна была оставаться прежней — любящей, чуть взбалмошной и капризной женой, которой он готов прощать все выходки только за то, что она улыбается ему и дарит свои поцелуи, ласки и смех. Она сама не понимала, почему это оказалось для нее столь важно, но ясно было одно — она не выдержит больше ни дня конфронтации с Чарльзом.

Поздним вечером заглянув в комнату, где ночевал муж, Скарлетт увидела, что он не спит и сидит одетый за письменным столом, бесцельно уставившись на пламя горящей свечи. Она неуверенно прочистила горло, чем привлекла его внимание.

— Скарлетт, ты хотела мне что-то сказать? — лицо Чарльза сохраняло прежнее отстраненное выражение.

Скарлетт чувствовала себя по-дурацки, как малолетняя набедокурившая девчонка, но ей нужно было пройти через это испытание, чтобы вернуть все на круги своя.

— Я… я просто хотела извиниться за свою несдержанность.

Ей показалось, что его взгляд потеплел, значит, все идет как надо.

— Скарлетт, не стой в дверях, проходи, присядь, — Чарльз встал из-за стола, подошел к ней и усадил на диван. — Нам давно нужно было поговорить, прости, что я сам не сделал этого раньше.

— Я не знаю, что на меня нашло, — виновато пробормотала Скарлетт, опустив взгляд. — Я была такая грубая… Вообще-то, я не имела в виду, что совсем больше не хочу детей, просто… не так часто… Минни далась мне так тяжело, что я…

— Но почему же ты раньше мне этого не говорила?

— Я… не знаю, как так вышло, простите меня, Чарли.

— Тебе просто нужно было сказать мне обо всем спокойно, вот как сейчас, — Чарльз протянул руку к ее голове и ласково провел ею по волосам жены. — Я бы понял, поверь.

— О, так вы… — обрадовалась Скарлетт, — вы больше не сердитесь на меня?

— Конечно, нет! — он махнул рукой, показывая, насколько ему безразлична недавняя ссора. — Скарлетт, давай договоримся.

— О чем?..

— У нас не будет друг от друга секретов, хорошо? — Чарльз доверительно посмотрел ей в глаза, от чего у нее на душе снова заскребли кошки. — Если у тебя есть, что мне сказать, говори сразу. Скарлетт?..

Скарлетт чуть вздрогнула и взглянула на него с испугом. А если он узнает о Ретте Батлере? А если он когда-нибудь… узнает об Эшли? «Нет, ни к чему об этом сейчас думать, — мысленно успокоила она себя. — Важно только то, что здесь и сейчас».

— Да, конечно, не сомневайтесь! — с натянутой улыбкой выпалила она. — Между нами больше не будет никаких недомолвок, обещаю!

Маска отчужденности слетела с Чарльза без следа, и он вновь стал прежним, знакомым, привычным и родным. Скарлетт с облегчением нырнула в его объятья, радуясь ощущению покоя и уюта. Ей было хорошо. Это стоило сохранять любой ценой.