Баллада о лжецах (джен)

Где нынче дивный этот свет?

Где лучезарный взор?

Утерян Нимродели след

Среди полночных гор.

Дж. Р. Толкин, "Баллада о Нимродель"

Арвен Ундомиэль, как и обещала, ждала супруга в покоях, вышивая королевский сад. Белый свет звезды, синий голос ветра, зеленая сила дуба. Пальцы рассеянно соскальзывали с иглы, кровь блестящими бусинами выступала на белой коже.

* * *

— Не бойся крови, дитя мое. Кровь подобна смоле, выступившей на коре потревоженного дерева; дереву больно, но оно живо. И мы опускаем руки только тогда, когда крови больше не остается.

— Кровь похожа на слезы? — спросила Арвен. Владыка Элронд с любопытством взглянул на нее.

— Можно и так сказать, — согласился он.

— Тогда ему ничего не грозит, — Арвен коснулась холодного лба затихшего эльфа. — Взгляни, отец; он плачет!

— Арвен, дитя мое, боюсь, твоя мать тревожится, сходи проведай ее, — Элронд улыбнулся Арвен и некрепко сжал ее плечи. — Я приду, как только смогу.

— Да, отец.

Тонкие пальцы уверенно пропускали жемчужные нити. Белый свет звезды — Эарендиль будет ярок. Синий голос ветра — звенит водопад. Зеленая сила дуба — цветы уснут на закате.

— Аэрин очнулся? — Арвен встрепенулась, стоило Элронду войти в комнату.

— Очнулся, — кивнул Элронд. — Очнулся где-то очень далеко отсюда.

— Он вернется? — спросила Арвен. — Ты печален, отец... Нет?

— Нет, боюсь, нашему другу слишком наскучило мое общество; но он слишком вежлив, чтобы выставить меня за порог и тогда, когда я найду его.

— Ты будешь искать?

— Эарендиль сам укажет мне путь.

Арвен подняла на отца лучистые глаза и легко сжала его плечи.

— Пожелай ему светлого пути.

— Придет время, и ты все скажешь ему сама, — усмехнулся Элронд.

Палец укололо; Арвен медленно сняла с кожи красную каплю.

— Мне не нравится кровь, отец. Я люблю слезы.

Белый свет звезд — следы на траве. Синий голос ветра — какой след выбрать? Зеленая сила дуба — множество дорог. Красная кровь — что такое время?

* * *

Арвен перебирала липкие от пота волосы. Умирающий эльф затих. Темные глаза неотрывно следили за неловкими, но мягкими движениями белых рук. Юная хозяйка Раздола грустно вздохнула и потянулась к кувшину с водой.

— Мне нельзя пить, — эльф хрипло усмехнулся. — Но кувшин пригодится. Смочи ткань, жарко.

— Спасибо. Легче? — прохладные руки сменили тряпицу и неуверенно вернулись к перебору прядей.

— Арвен, Келебриан зовет тебя.

— Я еще побуду здесь, отец, — попросила Арвен. — Ты хорошо научил меня.

Элронд устремил на нее странный взгляд и медленно кивнул; опустился на соседнюю койку и отвернулся к окну. Раненый эльф помолчал немного, потом неловко дернул пальцами правой руки, нахмурился. Раздосадованно сплюнул на подушку:

— Теперь уже недолго, моя госпожа.

— Я не твоя госпожа, — покачала головой Арвен. — Я не знаю, где твоя земля.

Эльфам Раздола уже давно не приходилось браться за оружие. Сила Вильи сдерживала зло за высокими водопадами, и Долина оставалась безопасным Домашним Приютом уже не одно столетие. У больных и раненых, зебредших туда, не спрашивали имен.

— Но именно ты провожаешь меня в Чертоги, — эльф сглотнул. — Прими мой долг за неё!

— Не тревожься, добрый друг, — Арвен подняла голову. — Ты храбро сражался.

Глаза умирающего эльфа были ясными. Он снова дернулся; губы посерели.

— Продолжай!

— Звёзды улыбаются, глядя на тебя, — Арвен смотрела в широко распахнутые глаза и дрожала. — Ветры плачут, неся весть о тебе. Дубы склоняются перед тобой. — Запах крови, отвратительный и почему-то ненавистный; запах тяжёлой болезни, гноя, пота и мирные прозрачные глаза, в них отражался непостижимый Дар, которому не было имени; в груди росла непонятная тяжесть, и Арвен склонялась все ближе к лицу умирающего, чувствуя меч уже над своей головой. — Твоя воля, твоя верность, — Арвен запнулась. — Прими же дар!

Эльф-насмешник затих на липких простынях; Арвен вдруг показалось, что горло пересохло от жажды, а мертвец перед ней только что осушил до дна последнюю реку.

— Арвен, — Элронд тихо поднялся с койки. — Дочь моя...

— Я должна была это увидеть, правда, отец? — Арвен было дурно и страшно, но вместе с тем изнутри рвалась неудержимая радость.

— Я бы хотел показать тебе это позже.

Белая шея. Черные, как воды Андуина, волосы. Арвен Ундомиэль, вторая Лютиэн, не унаследовала от Тинувиэль лишь яркого нрава. Она могла удержать в руках меч и не боялась загнать коня, но ее сердцу были ближе шелковые нити и крепкая игла. Послушная ученица, она могла назвать все целебные травы, растущие в окрестностях Раздола, проводила дни и ночи у постелей раненых, обтирая лица и шепча заговоры. Улыбавшиеся ей умирающие не должны были знать, что она боится их до дрожи в руках. Элронд не должен был узнать, что она туго сглатывала желчь за дверьми Палат Исцеления. Она была хорошей дочерью.

И уж точно никто не должен был узнать, что, вспоминая новое застывшее лицо, она тихо плакала в подушку от невыразимого, непонятного и горького счастья.

* * *

Березы радостно шептались, и Арвен, вновь узнавая родной дом после долгой разлуки, не сразу услышала, как звонкий голос крикнул:

— Тинувиэль, Тинувиэль! — на нее во все глаза смотрел человек. Арвен мягко улыбнулась; так она улыбалась всем, кто был ей любопытен, а любопытен ей был каждый, кто с ней заговаривал, ведь как можно отказать во внимании тем, кто о нем просит?

— Кто ты?

Воспоминание о дерзком юноше замерзло в вечной памяти, чтобы проснуться много лет спустя, когда суровый человек прямо встретил ее взгляд под сенью Карад-Галадона; и в его глазах дочь Элронда ясно увидела Дар. Арвен вдруг показалось, что Эстель — весенний ручей, стремящийся к широкой, глубокой реке, а она никак не может зачерпнуть воды в пересохшем русле.

Взявшись за руки, они смотрели с Керин-Амрота на цветущий лес, и Арвен знала, что той ночью она снова прольет слезы радости. Она жертвовала покоем души для умирающих, жертвовала правдой для отца и наконец-то жертвовала всей собой для однодневного цветка.

* * *

Белый свет звезд, синий голос ветра, зеленая сила дуба. Скрипнула дверь.

— Арвен, — позвал ее Арагорн. — Почему ты плачешь, любовь моя?

Арвен отвела сияющие глаза от цветочной вышивки и улыбнулась:

— Ты — моя самая большая жертва.

— Не надо, — Арагорн устало прикрыл глаза рукой. — Если бы я мог...

— Не надо, — шепнула Арвен. — Ты — мой последний Дар.

— Ты — моя самая большая ложь, — тихо откликнулся Арагорн, — и самая верная правда. И все же, зачем ты выбрала меня?

— А я иногда забываю, что ты не дитя эльфов, а лишь их ученик, — рассмеялась Арвен, и Арагорн открыл глаза.

— Как об этом можно забыть?

— Я не знаю, что будет дальше, — прошелестела Арвен. — Я вижу Дом Королей на Улице Молчания, я вижу тебя на смертном ложе, но я знаю, что в тот день почувствую великое удивление и незнакомое горе. Я слышу, как говорю, что дар Единого людям — ваше проклятие, но сама всей душой ощущаю его благословение. Я вижу много, так много, — с тоской прошептала она. — Люди покидают мир, не подняв завесы со столь дивных его уголков, а век эльфов так долог... И лишь одно может нас удивить. — Арвен взяла Арагорна за руку. — Мне не стать Лютиэн Тинувиэль; я не решусь отговаривать тебя, когда придет твой срок.

— Как я ошибся тогда, — растерянно пробормотал Арагорн. — Ты не Лютиэн; ты Нимродэль. С той первой встречи ты идешь по незнакомой тропе, но знаешь ли ты, что блуждаешь?

— Я Арвен Ундомиэль. Я отказалась от Сумерек, но выбрала не смерть; я выбрала неизвестность. Ты подаришь мне неизвестность, — торжественно повторила Арвен и негромко обронила: — Эльфы тоже хотят чуда. И я люблю тебя.

Арагорн расхохотался.

— Охотясь за тем, кто охотится за тобой, ты не охотник. Убегая от того, кто бежит от тебя, ты не жертва, — так меня учил Хальбарад. Я Эстель, и я люблю тебя. И будь что будет.

— И будь что будет, — шепнула Арвен.