Если долго считать рациональность благом, можно проглядеть прекрасное (гет)

Расчесывая утром волосы, я вспомнила, как к ним прикоснулся Эдвард, пропустила сквозь пальцы, чувствуя легкий аромат зеленого яблока, оставленный шампунем. Пользоваться выпрямителем в условиях вечной влажности Форкса оказалось бесполезным занятием, и они немного вились — наследственная черта, доставшаяся мне от Чарли вместе с цветом глаз. Без постоянного урона, наносимого горячим утюжком и солнцем, волосы стали мягче, обрели здоровый блеск. Отметив в уме, купить какой-нибудь кондиционер или масло для кончиков, я вышла из дома.

Я шла к третьему корпусу на английский, заметив впереди Лорен, с которой общение у нас не ладилось. Мне казалось, я ей сильно не нравлюсь, хотя причина оставалась неясной, поэтому замедлила шаг, чтобы не пришлось идти вместе. Когда я проходила мимо столовой, из-за угла вышел Эдвард Каллен, направлявшийся в ту же сторону, что и я.

— Привет, Белла.

— Привет.

— В третий?

— Да.

Биология сегодня стояла в расписании после обеда, и я не ожидала столкнуться с ним раньше. Что ему сказать после вчерашнего, идей не было. Какое-то время мы молча шли рядом, пока Эдвард не нарушил тишину:

— Могу я спросить? — Я подняла брови, он выглядел непривычно серьёзным. — Я чем-то расстроил тебя вчера?

Я задумалась, стараясь найти наиболее честный ответ.

— Да, — я не видела смысла отрицать. Сам того не ведая, он наступил на мою больную мозоль. — Хотя основная причина моего настроения не в тебе. Ты просто стал вишенкой на торте.

— Я этого не хотел.

— Я понимаю. У меня выдался крайне неудачный день. Я слишком остро отреагировала.

— Я не хочу ссориться, скажи мне, если я чем-то обидел тебя, чтобы я мог не повторять этого.

Мне было понятно его желание разобраться. Я и сама порой ломала голову над его поведением, но спросить прямо мне смелости не хватало. Мы почти подошли к нужному зданию, пока я обдумывала, стоит ли попросить его не шутить над моей неуклюжестью. Даже в мыслях это звучало как-то жалко.

— Приветик, — внезапно появившийся за нашими спинами Эмметт обнял брата за плечи.

— Эмметт, — холодно произнес Эдвард, не смотря на него.

— Ты идешь не в ту сторону, ты в курсе? У нас испанский, второй корпус, в противоположном направлении. — Эдвард не отвечал. Сжав зубы, он смотрел в одну точку, хотя, судя по всему, Эмметта это не расстраивало, скорее напротив, веселило. Не получив отклика от Эдварда, он обратился ко мне: — Привет, Белла.

Эдвард зыркнул на него.

— Привет.

— Он докучает тебе?

— Эм, вообще-то нет.

— Он иногда бывает занудным.

Глаза Эмметта имели тот же необычный золотистый оттенок, что и у Эдварда, но уступали в глубине. Несмотря на выдающиеся физические показатели, Эмметт напоминал ребенка, озорного, но слишком умного, чтобы быть пойманным на шалости.

— Честно, порой он буквально невыносим.

Эдвард закатил глаза.

— Но мы все равно его любим, — здоровяк взъерошил спутанные волосы брата. — Он хороший парень, точно говорю.

Я улыбнулась, не совсем понимая, как реагировать на этот разговор.

— Я, пожалуй, пойду. Урок скоро начнется. Рада познакомиться, Эмметт.

Эмметт резко уронил голову на грудь в знак прощания. Эдвард смотрел куда-то чуть выше моей макушки. Отойдя несколько шагов, я услышала сдавленный вздох, словно кто-то получил тычок под ребра. Обернувшись, я увидела, как слегка согнувшись, Эмметт пятится от наступающего на него Эдварда, подняв руки. Заметив меня, здоровяк помахал, крикнув «Пока, Белла», Эдвард обернулся, что позволило Эмметту ретироваться. Неуверенно улыбнувшись мне, он пустился следом.

Лорен стояла у входа в третий корпус, не обращая внимания на холод, от которого у нее покраснел нос.

— Это были Каллены?

Похоже, она остановилась специально, наблюдая за нами.

— Да.

— Некоторым никогда не бывает достаточно, так?

Подобного выпада в свою сторону я не ожидала, поэтому молча прошла мимо под презрительным взглядом васильковых глаз. Лорен была красива, но выражение ее лица часто портило производимое впечатление. Меня не задело ее замечание, но задуматься заставило. Контекст подразумевал, что я получаю много внимания и, наверное, ее злило мое общение с Калленами, которые обычно сторонились других.

На самом же деле общалась я только с Эдвардом и только на биологии. Сегодняшний случай можно считать исключением. Очевидно, Эдвард не имел другой причины идти в сторону третьего корпуса, кроме как поговорить со мной. Значит, он специально шел помириться. Ему тоже не нравилось, что мы, можно сказать, поссорились. А еще было очевидно, что Эмметт дразнит его. Это последнее обстоятельство выглядело особенно странным. Мог ли он питать интерес ко мне? Я поймала свое отражение в стеклянной дверце шкафа и тихо фыркнула от смеха. М-да, спустись на землю, Белла. В любом случае радовало, что мы снова установили мир, хотя нормально поговорить нам и не дали.

— Привет, Аризона! — Ньютон приземлился на свое место рядом со мной, предварительно проверив, не намазан ли стул клеем.

— Привет, Майк.

— Что-то Эрик притих, чую, не к добру это.

— Может, ему надоело?

— Э, нет. Не тот случай. Да и скучно стало бы.

По необъяснимой причине Майк завел разговор о ретриверах. Он был глубоко убежден, что это лучшая порода из существующих, правда, заводить собаку не планировал, так как скоро предстояло отправиться в колледж, но это не мешало ему расписывать их достоинства.

Когда мы вышли из класса, в воздухе летали белые хлопья. В школьном дворе царило радостное возбуждение. Чему они радуются? Разве может снег валить с такой скоростью? Всего за один урок на территории школы образовались настоящие сугробы. От одного их вида холод пробирал до костей.

— Вау! Снег! — закричал Майк.

— Вау, снег, — проскулила я.

— Да брось, холод ты не любишь, но это же снег!

— Такой себе аргумент, Майк. И почему он падает сразу сугробами? Разве не должны лететь снежинки?

— Ты что, никогда снегопада не видела?

— Почему? Видела. По телевизору.

Ньютон рассмеялся. В этот момент большой снежок ударил его по затылку. Мы огляделись по сторонам в поисках виновника. Я подозревала Эрика, который шел в сторону спортзала, хотя у него была тригонометрия. Майк разделял мои подозрения. Он зачерпнул снега, прищурившись, глядя в спину удаляющемуся Эрику.

— Знаешь, я, пожалуй, пойду вперед.

— Ага, встретимся за обедом.

Снежная лихорадка охватила всю школу. Снегопаду радовались, как празднику. Перебегая от одного корпуса к другому между уроками, приходилось использовать большую папку в качестве щита от пролетающих мимо снежков. Со всех сторон слышались веселые крики и взрывы смеха. Я старалась поглубже спрятаться в свою куртку, чтобы выглядывали только кончики пальцев и нос, и размышляла о том, как холодно будет в машине, когда я поеду домой. Признаться честно, пах снег потрясающе, но вслух я бы этого никогда не сказала.

Майк нагнал нас по пути на обед, румяный и счастливый, он затевал после уроков битву снежками. Идею с энтузиазмом поддержали, больше всех радовалась Джессика, которую Майк сразу же завербовал в свою команду. Судя по тому, как Джесс на него смотрела, она бы поддержала любое его предложение. Я сидела, кисло поджав губы, и обдумывала план побега. Последним уроком стояла физкультура. Если не переодеваться и поехать домой в спортивной форме, можно выиграть несколько минут, чтобы добежать до парковки.

По привычке бросив взгляд в дальний угол, я увидела, что Калленами тоже завладело общее радостное настроение. Волосы парней были мокрыми от снега, они трясли ими, брызгая во все стороны водой. Розали и Элис, визжа, закрывались подносами. Джаспер, смеясь, откинулся назад, приводя прическу в порядок. Выглядел он при этом как ребенок на Рождество. Эдвард повернулся и посмотрел на меня со своей заразительной улыбкой. Конечно, я улыбнулась в ответ.

— Белла, — Майк положил руку мне на плечо, привлекая внимание. — Идем?

— Да.

Дойдя до выхода из столовой, мои спутники резко остановились и разочарованно застонали. Снег превратился в дождь, капли воды уничтожали белоснежные завалы. Нет снега — нет битвы. Я натянула поглубже капюшон, чтобы никто не заметил торжества на моем лице.

В кабинете биологии мистер Беннер суетливо бегал по классу, расставляя микроскопы и коробки с предметными стеклами для лабораторной работы. Я споткнулась о порог, но Эдвард успел подхватить меня под локоть, не давая упасть. Оказывается, он шел сразу за нами.

— Спасибо.

Жаркая волна стыда обожгла щеки. Эдвард всмотрелся в мое лицо и кивнул.

— Я понял.

— Что понял?

— Вишенку на торте.

— Оу…

Мы сели по своим местам, внимательно слушая мистера Беннера — он давал пояснения к лабораторной. Задача на сегодня состояла в определении фаз деления клетки корня лука. Нужно было рассмотреть пронумерованные предметные стекла и вписать соответствующую фазу в таблицу.

— Можете начинать.

— Леди вперед? — предложил мне Каллен.

Пришлось немного повозиться, настраивая микроскоп, но определение фазы труда не составило.

— Это профаза.

Когда я вынимала стекло, меня остановило осторожное прикосновение.

— Могу я взглянуть?

Сегодня холод его пальцев и даже странный электрический импульс, разносящийся по коже, уже не был неожиданным, и я не отдернула руку. Эдвард внимательно следил за моей реакцией. Сомневаешься в правильности ответа? Вскинув бровь, я придвинула к нему аппарат.

— Профаза, — согласился он, вписывая ответ в таблицу.

— Я так и сказала.

— Следующий, пожалуйста, — он вынул стекло и протянул ко мне ладонь. Я вложила в нее новый образец, который он рассматривал всего секунду. — Анафаза, — произнес Каллен, тут же внося результат в таблицу.

— Ты позволишь?

Он фыркнул, но вернул мне микроскоп. Действительно, анафаза. Вытащив стекло, я протянула руку, повторив его жест. Эдвард передал мне новое стекло, слегка коснувшись ладони.

— Это интерфаза.

Не дожидаясь его просьбы, я придвинула к нему аппарат. Мельком взглянув в окуляр, он вписал ответ. Мы быстро закончили с лабораторной, и лист с ответами выглядел образцово аккуратно, заполненный красивым почерком Эдварда.

— Что ж, неплохо.

— Какая честь принять от тебя похвалу.

— Она выпадает немногим и очень редко.

— Что ж, тем более лестно, но ты тоже молодец.

Он усмехнулся и протянул мне руку, выглядя при этом странно настороженным. Приняв его краткое рукопожатие, я стала смотреть в сторону других учеников, чтобы скрыть реакцию на прикосновение. Ладонь, как обычно, была холодная, отчего рой мурашек добежал до затылка, но, вопреки этому, ощущение оказалось приятным. Мне не хотелось отпускать его руку. Никто еще не закончил работу, одна пара тайком листала учебник под партой, другая — засовывала поочередно два предметных стекла в микроскоп, пытаясь найти отличия.

— Как поживает твоя неприязнь к дождю? — поинтересовался Эдвард.

— Крепнет с каждым днем.

Ночью шел град, производя нестерпимый шум, и мне снова не удалось выспаться. Вспомнив об этом, я машинально зевнула.

— Ты смог к этому привыкнуть?

Судя по кругам под глазами, спит он тоже не очень хорошо.

— Я бы не сказал, что для меня это проблема.

— Точно, вы же жили на Аляске. Форкс, наверное, по сравнению с ней теплый солнечный городок?

— Полагаю, везде свои плюсы, — Эдвард улыбнулся. — Аляска — край, конечно, суровый, но красивый. Возможно, самый красивый из всех, что я видел. Даже тебе он бы понравился.

— Но там же так холодно!

— Там тоже бывает лето, Белла.

Я помнила, что дала себе зарок не смотреть на него слишком много, но эти морщинки у глаз, когда он улыбался, почти лишали воли.

— К тому же, холод в наше время не так уж страшен, есть всякие куртки с теплоотражением и самонагревающиеся аппликаторы.

— Что?

— Не слышала о таких?

— У меня дома можно яичницу на асфальте пожарить.

— Точно. Это такие наклейки на одежду с внутренней стороны. В них смесь реагентов, которые, соприкасаясь с воздухом, выделяют тепло. Мы могли бы обклеить тебя ими с ног до головы, стало бы жарче, чем в Аризоне, — разговор принимал странный оборот, будто он предлагал поехать туда вместе.

От необходимости отвечать меня избавил подошедший к нашей парте мистер Беннер, вероятно заметивший, что мы не работаем. Он просмотрел нашу таблицу с ответами.

— Ты не подумал, Эдвард, что Изабелле тоже стоит поработать с микроскопом?

— Она предпочитает, чтобы ее называли Белла. Я определил только две фазы из пяти.

Полный подозрения взгляд мистера Беннера обратился на меня.

— Ты уже делала эту лабораторную?

— Да, но не на луковом корне.

— На сиговой бластуле?

— Да.

— Весьма удачно, что вы сели вместе, — пробормотав вполголоса еще какое-то замечание, он ушел к своему столу.

— Смошенничала, — прошептал Каллен.

— Ничего подобного, я лишь использовала собственные знания. Я и в первый раз хорошо справилась с этой работой.

— Охотно верю, — он улыбнулся, сверкнув зубами.

В стекло стучали дождевые капли, заставляя меня непроизвольно вздыхать. Эдвард посмотрел в окно, очевидно поняв, что меня расстроило.

— Дождь ведь лучше, чем снег, так? Значит, слишком тепло, чтобы вода замерзла.

— Ты прав, — я улыбнулась ему.

— Хотя на севере снег идет как раз, когда тепло.

— Ты скучаешь по ней? — Он не понял, что я имею в виду, и пришлось добавить: — По Аляске.

Эдвард пару секунд помолчал, прежде чем ответить:

— Пожалуй, нет. Я думаю, мой дом здесь.

— Правда?

Он с серьезным видом кивнул.

— Порой, мы бываем на Аляске или уезжаем куда-нибудь, но если кто-то в нашей семье говорит «дом», мы всегда имеем в виду Форкс.

Надо же, получается, вся их семья так прикипела к этому городишке. Я допускала, что их держит здесь неведомая сила обстоятельств, ведь доктор Каллен, очевидно, мог бы получить работу и в другом месте, как и его дети могли бы учиться в любом учебном заведении с их успеваемостью. Оказывается, Чарли был прав, им здесь просто нравится, возможно, как и ему самому, потому он и относится к ним столь тепло.

Остаток урока мистер Беннер давал пояснения по прошедшей лабораторной, показывая через проектор увеличенные предметные стекла и различия между ними. Поскольку мы справились первыми, нам полагался специальный приз — золотая луковица, наверняка раскрашенная мистером Беннером собственноручно.

Мы решали, кто возьмет ее, когда раздался звонок.

— Я уже делала эту лабораторную, так что она твоя.

— Мне она не нужна, бери себе.

— Ты обвинил меня в мошенничестве.

— Оставим ее здесь?

— Разумеется, нет. Мы не поступим так с мистером Беннером.

Это было бы очень грубо, не оценить его старания, поэтому я все-таки забрала луковицу. Улыбка Эдварда выглядела несколько самодовольной, но разобраться в причине этого я не успела: к нашей парте подскочил Майк и стал собирать мои учебники, комментируя прошедший урок.

— Кошмар, ну и лабораторная! Да эти стекла все одинаковые!

Эдвард взглянул на него, вздернув бровь, послал мне на прощание свою кривоватую улыбку и пошел к выходу. Майк проводил его взглядом.

— Повезло, что ты сидишь с Калленом. Бьюсь об заклад, этот парень зубрит ночи напролет.

— Вообще-то, я и сама справилась.

Как обычно после биологии, я пребывала в хорошем настроении и была мила с Майком, хотя он снова заговорил о ретриверах. Теперь я знала о них больше, чем мне когда-либо могло пригодиться. Слушая Майка вполуха, я думала об Эдварде. Мы не говорили ни о чем важном, но я узнала о нем нечто новое. Он любит Аляску и ездит туда время от времени. Возможно, у него там друзья или семья, стоило спросить об этом. И он по-настоящему привязан к Форксу, хотя и непонятно почему. По неведомой причине говорить с Эдвардом бывало проще, чем с кем-либо из моих новых знакомых, и даже проще, чем с Чарли. Как-то получалось, что при наших встречах я говорю больше него и всегда честно, без утайки, но при этом мне спокойно, словно некая часть меня уверена, что я не увижу насмешку или осуждение, не буду выглядеть жалкой, сетуя на дождь. Не уверена, было ли разумно проявление доверия к этому загадочному красавцу, которого я почти не знала, но наши беседы приносили удовольствие и странную радость, когда он улыбался.

Настроение оставалось хорошим, пока я не поняла, куда мы с Майком пришли. Физкультура. Черт.