Поверь и смотри (джен)

Август неумолимо заканчивался, до приезда папы оставалось всё меньше времени, а Гриша вдруг понял, что ему совсем не хочется уезжать обратно в город. За две недели, проведённые у бабушки с дедушкой, он привык к свободе, к деревенскому простору, к тому, что можно с утра до вечера гонять по округе на велосипеде деда, плескаться в речке, играть в футбол до самой темноты, и никто не загонит домой, не станет ругать за выпачканную одежду или пропущенный из-за важных мальчишеских дел обед.

Близнецам за поджог старой конюшни влетело по первое число, но Юра был прав, предположив, что это произошло без злого умысла: стащив у отца зажигалку, братья затихарились в самый дальний уголок, чтобы никто не увидел, и решили опробовать добычу. А когда поначалу маленький костерок, разведённый на полу конюшни, вдруг разросся и огонь перекинулся на сухие деревянные стены, близнецы перепугались и убежали. Хорошо, хоть сами живы остались.

Несколько дней после истории с пожаром Гриша пробирался на чердак, благо дед не убирал лестницу, потому что сам периодически туда наведывался: то бабушке пустые банки искал огурчиков закатать, то гвоздей ящик забирал, то очередной мешок мусора выбрасывал.

Устроившись на куче мягкого тряпья, выбросить которое у деда пока не дошли руки, Гриша подолгу смотрел в зеркало. Иногда казалось, что в глубине пыльного стекла что-то появляется, и он оживлялся, но тут же разочарованно вздыхал: нет, ничего зеркало не показывало, кроме чердачного полумрака. Посидев так с полчаса-час, Гриша уходил к друзьям и на вопросительный взгляд Юрки качал головой, мол, зря убил время, ничего так и не увидел. Всё больше ребята склонялись к мысли, что зеркало всё-таки самое обычное, видение пожара просто померещилось, а реально сгоревшая конюшня — совпадение.

В последних числах августа позвонил папа и сообщил, что приедет завтра забрать Гришу домой, так что на встречу с друзьями он пришёл грустный.

— Всё, завтра уезжаю.

Юра приуныл, а у Кати по щеке скатилась слезинка:

— Совсем-совсем уедешь?

— Дурёха, — беззлобно обозвал сестрёнку Юра, не умевший долго хандрить, — Гришка на следующие каникулы приедет. Правда, Гриш?

— Ага, — с облегчением кивнул Гриша. Ведь правда же, будут ещё каникулы — осенние, зимние, весенние.

— За грибами сходим, — повеселела и Катя. — А зимой на санках покатаемся.

— На санках — это для вас, мелких, — Юра снисходительно подёргал сестру за косичку. — Настоящие мужчины на лыжах и коньках катаются.

Катя надулась, а Гриша засмеялся, на душе стало легче и не так грустно. И почему-то снова захотелось на чердак — в последний раз взглянуть на зеркало. Так что, побегав немного с друзьями в догонялки, Гриша ушёл.

Вечерело, и на чердаке было почти темно. Пробравшись к дальней стене, Гриша провёл кончиками пальцев по массивной раме и прошептал:

— Всё равно я верю, что ты волшебное.

И отшатнулся от неожиданности: в глубине зеркала мягко засветилось что-то непонятно-белое, снова появились слова «Поверь и смотри». Гриша подошёл ближе и жадно вгляделся: что зеркало покажет на этот раз? И с удивлением разглядел… козу. Ту самую Белку, благодаря которой он познакомился с такими замечательными ребятами — Юркой и Катей.

А рядом с козой растерянно топталась девчонка… нет, не просто девчонка — Катя! Гриша напряжённо всмотрелся: где это они? Вроде лес кругом. Но он же только что оставил Катьку с Юрой на лугу у речки, и ни один из них в лес не собирался — вечерело же. До боли в глазах Гриша всматривался в демонстрируемую зеркалом картинку, стараясь зафиксировать в памяти каждую мелочь — мало ли, пригодится. Потом свечение внутри зеркала погасло, и Гриша снова увидел себя, лохматого, с лихорадочно блестевшими глазами. Некоторое время он стоял, замерев и уставившись перед собой невидящим взглядом, потом опомнился, сорвался с места, почти не касаясь перекладин, слетел вниз по лестнице и что было сил рванул обратно на луг.

Солнце ещё не село, но висело над лесом совсем низко, едва не касаясь краем крон деревьев. В воздухе разливался медвяный аромат цветов в палисадниках, начинали робко пробовать свои скрипочки цикады, то тут, то там стрекотали и тут же умолкали, словно оркестранты настраивали инструменты, готовясь к ночному концерту.

Гриша выскочил на берег речки и облегчённо выдохнул: вон они, Юра с Катей, в компании деревенских ребятишек плещутся на мелководье, вздымая фонтаны брызг, радужно переливающихся в багряных лучах заходящего солнца.

— Гриш! — заметив друга, помахал рукой Юра. — Давай к нам! Вода тёплая-тёплая!

Недолго думая, Гриша проворно скинул футболку и шорты и с визгом нырнул в самую гущу ребятни на мелководье, совершенно забыв и про видение в зеркале, и про свои тревоги.

А назавтра, ближе к обеду, приехал папа. Гриша и обрадовался, и снова загрустил. Ещё не успев уехать, он уже начал скучать по друзьям.

— Гришка! — послышался от калитки зов. Гриша встрепенулся:

— Юрка?

— Катька у вас? — Друг был чем-то взволнован и чуть не приплясывал от нетерпеливого беспокойства.

— Не, к нам не приходила сегодня. — У Гриши заныло в груди, он тут же вспомнил вчерашнее видение, но, ещё не теряя надежды, спросил: — А что случилось?

— Да пропала куда-то, с самого утра никто её не видел. — Юра изо всех сил старался держаться невозмутимо, однако Гриша видел, что он вне себя от волнения, и тихо, чтобы никто, кроме Юры, не услышал, сказал:

— Кажется, я знаю, куда она подевалась.

— Видел в зеркале? — выдохнул Юра. Гриша молча кивнул и оглянулся через плечо: бабушка возилась на веранде, накрывая стол к обеду, дед с папой копошились у сарая.

Решившись, Гриша потихоньку открыл калитку, выскользнул со двора и, схватив Юрку за руку, потянул за собой:

— Там ещё коза была. Бежим к тёте Мане, спросим, где Белка, может, и Катька там же.

Они рванули к дому хозяйки козы. Увы, Кати там не оказалось, как, собственно, и козы. Тётка, узнав, в чём дело, разохалась, сообщила, что попросила Катю с утра отвести Белку на выпас, потому что самой тётке некогда было, и показала, где именно обычно пасётся Белка. Но ни козы, ни Катьки в указанном месте не было. Юрка повернулся к Грише:

— Что ты ещё видел? Хоть малюсенькую зацепочку, где искать?

— Гришенька, — вцепилась тётка Маня в плечо мальчика, — ты их видел? Где?

— В зеркале, — сдал друга Юра.

Гриша смущённо покосился на тётку — не посчитает ли его спятившим из-за этого зеркала? Однако, к его удивлению, она выглядела крайне серьёзной.

— В зеркале? — задумчиво повторила тётка Маня. — Где вы его нашли?

— У бабушки на чердаке, — не стал врать Гриша. Тётка кивнула, но рассказать больше пообещала после того, как найдутся Белка и Катя. Втроём они углубились в лесную чащу недалеко от опушки, где, по словам тётки Мани, всегда паслась коза.

Честно говоря, Грише стало не по себе, когда он представил, как один-одинёшенек бродит тут между деревьями. Где-то наверху, за густыми кронами, светило солнце, здесь же царил прохладный полумрак и стояла какая-то гулкая тишина, все звуки словно остались там, за пределами лесной чащи.

— Катькаа! Каатькаа! — вдруг заголосил Юра. Гриша аж подпрыгнул от неожиданности, когда откуда-то издалека слабо донеслось ответное:

— Юра?

— Катька! — Юра рванул напролом через заросли, Гриша кинулся за ним, тётка Маня отстала, но тоже торопилась изо всех сил.

Катя нашлась на краю одной из полянок, поперёк которой валялся, растопорщив во все стороны кривые сучья, здоровенный ствол поваленного дерева. Катя угодила ногой в развилку, застряв так, что самостоятельно освободиться не смогла.

Увидев брата и его спутников, она замахала руками:

— Сюда, я тут! Не могу выбраться, нога застряла. А эта дурында тупая, — она ткнула в бок мекнувшую козу, — никак домой не прогонялась, я уже боялась, что меня вообще не найдуууут… — внезапно заревела Катя.

Тётка Маня подошла к девочке, приобняв за плечи, пока ребята возились, обламывая сучья и стараясь освободить поцарапанную лодыжку, и успокаивающе забормотала:

— Ну-ну, будет слёзы лить, всё хорошо, сейчас пойдём домой, ножку полечим, молочка козьего попьём — красота.

Катька всхлипнула в последний раз, вытерла ладошкой мокрые глаза и, не отпуская тётку Маню, нетерпеливо поторопила брата и друга:

— Ну давайте быстрее, что вы валандаетесь?!

Юра и Гриша переглянулись, и Гриша смущённо отвёл глаза, стараясь спрятать от друга какую-то нежность, проснувшуюся в душе к его маленькой, но боевой сестрёнке. Какая она смелая! Полдня просидела в лесу и не струсила! Смелая, сильная и… такая хрупкая. Захотелось защитить её, поддержать, чтобы больше не плакала, но слов не находилось, и Гриша лишь удвоил усилия по освобождению застрявшей ноги.

Наконец Катя оказалась на свободе и даже не так уж сильно пострадала: на лодыжке наливался синяк вокруг неровной ссадины, живот вдруг заурчал — есть просил, а в остальном всё было в порядке.

Тётка Маня присела на поваленный ствол, держа Катю на коленях, пока мальчишки ловили строптивую козу, вознамерившуюся опять задать стрекача, а потом всей компанией потихоньку побрели обратно в деревню.

По дороге тётка Маня вспомнила про обещание рассказать про зеркало.

— Была у Гриши прабабка, — негромко начала она, а ребята, все трое, жадно слушали. — Обычная женщина, работала в поле, растила детей. Но как что должно случиться, так в последний момент она всех предупредит. Золотая женщина, её пророчицей звали. Только она была не настоящей провидицей и будущее предсказывать не умела, а видела его в старинном зеркале. Я тогда маленькая совсем была, но помню, моя мама с твоей, Гриша, прабабкой дружила и часто гостевать к ней ходила, ну и меня с собой брала.

Тётка Маня умолкла.

— А дальше что? — не выдержав, поторопил Гриша. — Почему зеркало на чердак затащили? Пусть бы смотрели в него и дальше.

— Не всё так просто, Гришенька, — покачала головой тётка Маня. — Не простое это зеркало, не показывает оно ничего человеку без особого дара, а как померла твоя прабабка, зеркало и перестало показывать что-либо, стало самым обычным — не оказалось дара ни у Михайловны, твоей бабушки, ни у отца твоего. Вот его и отволокли на чердак, старое оно, громоздкое, места много занимает. Мы с Михайловной, когда помоложе были, часто на чердак лазили, в зеркало смотрели, да только молчало оно.

Тётка Маня посмотрела на Гришу и улыбнулась:

— Значит, к тебе прабабкин дар перешёл.

Дети зачаровано молчали. Гриша даже не знал, о чём думать и что сказать. Особый дар от прабабки, ну надо же!

— А Гришка что, вот так в зеркале запросто всё-всё увидеть может, да? — нарушил молчание Юра. Ему было любопытно и чего греха таить — немножко завидно.

— Запросто? — усмехнулась тётка. — Ой ли, Юрушка? Дар-то непростой, учиться надо, чтоб полностью им овладеть.

— Да уж, дела… — неопределённо протянул Гриша и опять умолк, глубоко задумавшись. Учиться… Конечно, он будет учиться, будет стараться, не зря же прабабкино зеркало ему открылось, с ним заговорило. Значит, есть в нём, Грише, что-то такое, что отличает его от других людей, что-то… волшебное. Значит, нужно вырасти, выучиться и помогать людям, как прабабка помогала.

Гриша приосанился и посмотрел вокруг уже совсем другими глазами. Казалось, всего за несколько последних минут он повзрослел, посерьёзнел, и уже не чувствовалось в нём прежней детской бесшабашности. Теперь у него есть цель, есть серьёзное дело. Конечно, вряд ли будет легко, кто его знает, что это за дар такой и как ему научиться, но он справится. Должен справиться!

— Я справлюсь… — тихо прошептал он себе под нос и, повеселев от принятого решения, поспешил за ушедшей вперёд тёткой Маней, возле которой прыгала Катя, уже совсем позабывшая про больную ногу, а позади Юрка, ругаясь сквозь зубы, тащил за рога строптивую Белку…