Нет грешным покоя (джен)

Мальсибер ждал его рядом с указателем на границе магической деревушки и, коротко кивнув в знак приветствия, повел его вверх по улице. Завернув в переулок, он остановился напротив одного коттеджа, ничем не отличающийся от других, и прикоснулся волшебной палочкой к двери.

Пройдя вглубь дома, они вошли в огромную гостиную, видимо, расширенную пространственными чарами, где расположилось по крайней мере человек двадцать. Северус внимательно оглядел присутствующих: и хотя никто из них не был в школьной форме, было видно, что большая часть этих людей принадлежит к факультету Слизерина. Было здесь и несколько старшекурсников-воронов. При их появлении некоторые слегка кивнули в знак приветствия и продолжили слушать выступающего.

— Школа изначально функционировала на благотворительные средства наших благородных семейств. Но магглокровок с каждым годом становилось все больше, а галеоны не берутся из воздуха. Если они хотят учиться, пусть платят. Почему, например, мой отец должен платить за меня и за чужого ребенка?

В зале послышался гул недовольных голосов.

— Но эти отпрыски маггловского мира не могут и не хотят учиться. Лентяи и лоботрясы, они даже не пытаются вникать в суть Магии! А потом, когда у них ничего не получается или получается какое-то мракобесие, они винят нас, высшие силы, но никогда себя.

Зрители согласно закивали.

— Нередко можно наблюдать людей, далеких от целительства, спорящих именно на целительские темы, и людей, далеких от вопросов управления социальными группами, спорящих о высокой политике. И если не многие отважатся назвать себя специалистами в области, например, археологии или живописи, то практически каждый второй считает, что так или иначе разбирается в политике, целительстве, магии и воспитании детей.

Голоса недовольных стали громче, но молодой человек, что стоял на возвышении, поднял руку вверх и сжал ее в кулак, призывая к тишине.

— Мы впитываем магию с молоком матери, воспитываемся магией, живем магией. А магглокровки… Признаемся сами себе, мы находимся по разные стороны завесы. Им не понять наш уклад жизни, наши традиции, но вместо того, чтобы измениться самим, они пытаются изменить нас.

Оратор продолжил развивать эту тему, когда Северус почувствовал, как кто-то приближается сзади, а затем нагло облокотился на его стул.

— Как ты думаешь, магглокровки действительно виноваты в падении уровня магического образования и магии вообще?

Северус задумался.

Если говорить конкретно о законодательных актах, то министерство выпустило около десятка образовательных декретов, половина из которых пришлась на период Нобби Лича, первого магглорожденного министра магии. Его назначение вызвало ужас в рядах старой — чистокровной — гвардии, многие из которых оставили свои правительственные должности в знак протеста.

«Кто покидает арену, проигрывает автоматически», — так говорил отец Рейвена, и он имел в виду не только соревнования чемпионов.

Свято место пусто не бывает, поэтому на освободившиеся посты пришли амбициозные и жаждущие власти полукровки и магглокровки, что, конечно, не могло не повлиять на расстановку политических сил.

Что же до Хогвартса, то изначально суть обучения магглокровок сводилась к тому, чтобы они научились контролировать свои силы. «Не разрушать» вместо «создавать».

Этими выкладками Северус поделился с Блэком, что стоял сзади.

— Их учили вешать замки вместо того, чтобы открывать двери. Потом магглокровки стали учить этому своих детей и так далее. А ведь программа Хогвартса очень насыщенна и требуют большого объема самостоятельной работы. Но вместо того, как спорить и как задавать вопросы, мы учимся молчать и подчиняться.

— Многие магглорожденные из-за этого уходят после пятого курса, неспособные двигаться дальше, — заметил какой-то когтевранец, — хотя некоторые из присутствующих так охочи до знаний, что они требуют все больше и больше. Ну какая химерология, какая теургия в Хогвартсе, я вас умоляю! Пф!

Но студент не стал дальше развивать тему, и молодые маги сконцентрировали все свое внимание на импровизированной сцене. Одни выступающие сменялись другими, кто-то говорил долго, кто-то бросал лишь пару фраз.

— И так ясно, что магглокровки слабее, — долговязый парень, что сидел в кресле в первых рядах, даже не удосужился встать, когда слово перешло к нему, — недаром Слизерин не хотел, чтобы они учились с нами. Они не слышат свою кровь. Не слышат магию. Они не могут возвыситься и остаются в грязи. Что нам до них?

Со всех сторон послышались крики одобрения.

— Жалкие грязнокровки!

— Не слышат кровь!

— Чистота превыше всего!

Несмотря на общий шум, голос Регулуса прозвучал довольно звонко, и его выкрик подхватили другие.

* * *

Северус продолжил ходить на эти собрания, но молчал на них большую часть времени. С посвященными в ковенант он давно научился общаться без слов, одними жестами, мимикой. Что же до непосвященных, они только присматривались друг к другу, молчаливо оценивая. Впрочем, такие встречи не ограничивались лишь политическими дебатами. Старшие передавали младшим секреты магии, кои не принято записывать на бумагу. Здесь учили и темной магии, но по сравнению с тем, что знал Снейп, это было так — мелкое вредительство.

Нередко он покидал Хогвартс, чтобы сбыть ингредиенты из Запретного леса; сдать и получить новые заказы в аптеке — зелья из справочника Святой Элизабет пользовались немалым спросом, — а также получить новости от Пейта. Его заказы хоть и были опасны, но приносили много денег. Северусу даже удавалось немного отправлять матери.

Также он искал способ избежать смерти. Он долго пытался разобраться, как работали фонари Ярнама, эти таинственные магические артефакты. Почему после смерти он перемещался именно к ним? Может, фонари перезапускали временной участок, ведь все чудовища после его гибели оживали. А может, Посланники купальни, что постоянно вились вокруг светильников, показывали видение будущего и путь, что мог пройти его фантом, призрак, до следующего фонаря, а тот уже показывал следующий участок пути? Кто знает… Если вспомнить бой с Хенриком в гробнице Идон, что пришел мстить за убийство отца Гаскойна, тогда к нему на помощь почти сразу прибежала Эйлин. Погибнув и вернувшись на поле битвы, Рейвен заметил, что бой между старым Охотником и вороной шел полным ходом, и если бы Рейвен остался в стороне, Охотница бы наверняка погибла. Эта ситуация выбивалась из общей схемы.

Северус тяжело вздохнул. В магии времени он никогда не был силен. Да и в этом мире временными петлями и не пахло.

Может это не временной парадокс, а чудеса? Что-то схожее с Уходом от смерти? Или это нечто вроде Отрицания — древнего чуда, принадлежавшего кардиналу Шульвы и позволяющее обмануть судьбу?

Или же это обман врага? Вдруг в попытке избежать смерти дух Охотника создает копию, слепок души и подставляет его под удар, а сам устремляется куда подальше? Тогда почему он чувствует боль перед смертью? Драккл, как во всем этом разобраться?

На пергаменте невольно возникает рисунок фонаря. Изогнутый, будто стебель цветка, столб; медные колокольца; светильник на цепи и Посланники купальни, в исступлении молящиеся под его светом.

Что же он упускал?

Будь рядом Одли, она как истинная когтевранка дала бы ему совет: «Если головоломка не складывается — начни сначала».

А что есть начало?

Он пробуждается в больнице. Растерянный, разбитый. Вокруг тихо и мрачно. Идет вперед сквозь комнаты. В одной из них он сталкивается с оборотнем. Один удар когтистой лапы, и дух вырывается из вспоротой грудной клетки.

Он приходит в себя на земле у подножия небольшого каменного здания среди могил. На небе светила полная Луна, а в воздухе витал аромат лилий.

Поднимаясь по гранитным ступеням, он встречает Посланников. Маленькие лысые гомункулы с белой кожей, в своих тонких словно хворост лапках они держат обманное оружие и молчаливо, но настойчиво предлагают его в дар.

У старого могильной плиты он вновь встречает их. Посланники приветствуют его, тянут к нему руки, прося прикоснуться к надгробию.

Охотник часто встречает их на своем пути. Тревожные, несущие предупреждения; угрюмые и расстроенные, рядом с местом упокоения павшего охотника: плачущие, они обнимают надгробие, несущее отпечаток последних секунд жизни неизвестного бойца; задумчиво молящиеся у фонарей; радостные и довольные продающие лекарства и оружие. Незаметные и, как ни странно, незаменимые помощники.

«А помощники ли?» — голос Доктора врывается в сознание, и память обжигает воспоминание.

Он лежит на жесткой кушетке и мерзнет. Рука онемела, но согнуть ее нельзя, дабы не потревожить иглу в вене.

Хоть это и невозможно, но он чувствует, как чужая кровь смешивается с его собственной, заражает, меняет его и порождает странные видения в сознании. Кровь течет. Течет. Течет.

Повернув голову набок, он наблюдает, как из огромного разлива крови на полу возникают золотые глаза и на поверхность поднимается оборотень с багровой мокрой шерстью.

Охотник не может ни пошевелиться, ни отвести взгляд. Оборотень тяжело встает и медленно бредет к нему. Вытягивает лапу с длинными как кинжалы когтями, осторожно, если не сказать, нежно, будто желая погладить. Но стоит только зверю прикоснуться, как тот вспыхивает подобно просмоленному факелу. Пламя бушует, завораживая. Волк пытается сбить с себя пламя, ревет от боли, а затем падает, опаленный, и исчезает.

А затем он видит их: маленькие лапки хватаются за край кушетки, после появляется белое тельце с лысой уродливой головой. Он карабкается по его телу и шипит, и воет. А затем появляется еще один. И еще. И еще.

Он чувствует их. Как они облепляют все его тело, не дают дышать. Ползут к лицу. Он видит их белесые глаза без век, рты, похожие на щель, полные острых зубов. От мысли, что они растерзают его, начиная с лица, становится жутко. Их так много, что они полностью скрывают обзор. Их шипение и вой сводит с ума.

Когда он уже практически валится во тьму, на края сознания слышит приятный женский голос:

— А, вы нашли себе Охотника…

Северус очнулся в холодном поту. Резко вскочив, отчего стул, на котором он сидел, с грохотом опрокинулся, он застыл посреди Выручай-комнаты. Что, если от смерти его спасали именно Посланники, потому что они выбрали его. Ведь они могли появляться где угодно. И что, если он заключил кровавый контракт не с Доктором, а именно с ними? Почему они его выбрали?

На эти вопросы у него не было ответов, и даже Одли не могла их дать.

— Кто такие Посланники? — задумчиво переспросила та. — Трудно сказать… Они всегда были со мной, как я себя помню.

Северус задумался. Тот женский голос несомненно принадлежал Кукле.

— А здесь ты их не встречала?

Пандора печально покачала головой.

Пришлось Снейпу продолжить поиски в другом месте.

Изучая старую книгу о мифах, он наткнулся на рисунок: группа всадников несется вскачь под светом Полной Луны, в руках у них молнии и огненные мечи. А у их ног вьются маленькие духи, подозрительно похожие на Посыльных. Снейп этим немало заинтересовался и углубился в чтение.

Оказывается, автор книги путешествовал по миру и собирал предания о Дикой Охоте. Согласно различным представлениям, это была группа призраков или сверхъестественных существ, вышедших на охотничий гон. Охотники, по разным версиям, могли быть либо эльфами, либо феями, либо мёртвыми. Если кто-либо встретится с ними, то попадёт в иной мир, а если заговорит, то может погибнуть.

Предполагалось, что видение Дикой Охоты предвещало какую-то катастрофу, такую как война или чума, или, в лучшем случае, «всего лишь» смерть того, кто был свидетелем этого. Люди, встретившие Дикую Охоту, также могли быть похищены в подземный мир или в сказочное королевство.

Снейп усмехнулся: Ярнам мало походил на сказку.

В фольклоре Норвегии призраками Дикой Охоты предводительствовала женщина по имени Фригг — верховная богиня, которой известна судьба каждого человека. Она стерегла души некрещеных детей и была связана с Луной.

Призраки, согласно некоторым версиям легенды, наказывали порочных и ленивых. Если оставить пищу перед дверями, то призраки съедят её, но пища снова появится перед тем, как кавалькада духов двинется дальше. Считалось, что некрещёные умершие, особенно дети, становились забавой для собак Дикой Охоты, которые гнали их в ад.

Подобное утверждение показалось Снейпу странным, ведь вряд ли бы защитница детей Фригг позволила бы так обращаться со своими подопечными.

В Средние века также считалось, что в свиту Дикой Охоты входят ведьмы и их возглавляет Геката, богиня тёмной стороны Луны, покровительствующая ведьмам.

Вообще, в книге было много противоречий, и он решил спросить совета у того, кто разбирался в мифах.

Мадам Пинс внимательно выслушала Снейпа и задумалась.

— Вы правы, мистер Снейп, это ошибочное суждение, что на картине изображены духи некрещеных детей. Это их слуги. Обитатели снов, что ищут достойных охотниц и охотников, тем самым усиливая Охоту, поклоняются и служат им. И Дикая Охота не предвещает беды, она призвана, чтобы бороться с ней. Магглы всегда путали причину и следствие.

Ничего нового для себя он не услышал, однако данный разговор натолкнул Снейпа на свежую мысль, и он стал изучать литературу по магии снов.

«Сон — это маленькая смерть, смерть — это большой сон», — гласила надпись в описании Напитка живой смерти. Хоть это зелье было из учебника шестого курса, для Снейпа его приготовление не вызвало труда. Ему даже удалось значительно оптимизировать процесс его варки.

Чуть сложнее дела обстояли с ритуальной чашей. Благодаря Горбину он достал каменную основу, что использовали для Омутов памяти. Однако на кромку легли совсем иные руны.

В ночь полнолуния Северус отволок чашу на опушку Запретного леса, где водрузил ее на старый пень. Натаскав воды из речки — интуиция говорила, что Агуаменти лучше не использовать, — он стал водить мокрой рукой по кромке, пока вода не посветлела и в ней не стал отражаться серебряный диск Луны. Скрестив ноги, он сел прямо на землю, отчего его лицо оказалось вровень с чашей, и откупорил флакон с зельем. В воздухе запахло валерианой. Сделав глоток, он спрятал флакон в складках мантии и, немигающе уставившись на ровную гладь, стал ждать наступления эффекта.

Северус держал свое сознание в узде и не запаниковал, когда понял, что не может пошевелиться. Чтобы контролировать сновидение, нужно было претерпеть сонный паралич, который, как писалось в книге, часто сопровождался жуткими и необычно сильными галлюцинациями, на которые человек не способен реагировать из-за паралича, и физическими беспокойствами.

Когда за пнем среди деревьев промелькнул силуэт паука, Северус подумал, что ему привиделось. Арахнид приближался к нему медленно и бесшумно, осторожно переставляя толстые волосатые лапы. Странно, хоть паук и был крупнее собаки, он не был похож ни на отпрыска Ром с его костяной головой и усохшим телом, ни на Апостола кошмара с его маленькой безглазой мордой. Нет… Это было что-то совершенно иное…

Когда паук вплотную приблизился к Северусу и раздвинул свои жвала, с которых капал яд, тот заметил, что тварь своим брюхом загородила чашу, отчего отражение Луны на поверхности пропало. В душе Снейпа вспыхнул гнев, и он поднял взгляд на хищника.

Иногда магу, чтобы колдовать, не нужно ни проводника, ни жеста, ни слова. Лишь намерение или, проще говоря, желание. А сейчас желание у Снейпа было только одно.

Акромантул, а это был именно он, резко отшатнулся и заверещал от боли. Его короткая шерсть встала дыбом, а по ней забегали золотистые разряды молний.

Когда паук, путаясь в своих ногах, убрался в чащу леса, Северус заметил Посланников, что осторожно выглядывали из чаши. Заметив, что опасность миновала, гомункулы осторожно выбрались из чаши и забрались к нему на колени.

Их вид больше не пугал Северуса, а шипение духов сна казалось даже немного радостным. Будь у него возможность, он бы мягко улыбнулся им. Один из Посланников, цепляясь за складки мантии, стал взбираться выше. Почувствовав на своей шее тонкие пальцы, Северус с удивлением понял, что гомункул обнимает его, и, драккл дери, он почувствовал себя по-настоящему счастливым.